«На тренировку Тедеско прилетел шпионский дрон». Каково работать в «Спартаке»?
Интервью Антона Лисина.
Антон Лисин – заметная фигура в спортивных медиа. Был репортером в «Советском Спорте», долго работал в Оргкомитете ЧМ-2018 и раскручивал Winline.
Самый медийный этап Лисина пришелся на «Спартак»: он стал пресс-атташе в безумный 2019-й, когда гремел Денис Глушаков, боссы клуба ругались с Тимуром Гурцкая и Марко Трабукки, а болельщики посылали Олега Кононова и встречали Доменико Тедеско. А еще тогда из тени вышла Зарема Салихова.
Глеб Чернявский в деталях расспросил Лисина о «Спартаке» и всех его бесконечных проектах.
Лисин на первой же неделе встретился с Федуном. Босс сразу заявил, что отдает клуб болельщикам и ему срочно нужно интервью
– В 2019-м ты стал директором по коммуникациям «Спартака». Как?
– Я сам себе спродюсировал этот переход. Закончился ЧМ-2018, где я работал в Оргкомитете. Впереди был Евро-2020 с Санкт-Петербургом, но меня как-то не заводило. Домашний чемпионат мира – особенный, одиннадцать городов, все с нуля, большой вызов.
А здесь всего четыре матча – ты делаешь маленький кусочек турнира. Я задумался: «Евро точно меня не вштырит, нужен адреналин другого уровня». И решил, что хочу в «Спартак», за который болею с детства.
Мне было нетрудно отправить резюме так, чтобы его заметили. Я знаком с Наилем Измайловым (на тот момент вице-президент и заместитель председателя совета директоров «Спартака» – Спортс’’) – мы пересекались еще по линии чемпионата мира. Дальше все происходило не очень быстро. Со мной впервые поговорили поздней осенью 2018-го, а вернулись с обратной связью только весной 2019-го.
Я проходил три этапа собеседования. После финального – с Сергеем Михайловым, близким соратником Леонида Федуна – меня взяли.
– Сколько раз ты общался с Федуном, пока работал в «Спартаке»?
– Точно больше десяти.
– Какой он?
– Я рисовал портрет супербогатого человека, который воспринимать меня не будет. Но ничего подобного.
Федун сразу берет тебя в оборот. В духе: «Опа, вы этого привели, давайте-ка его сюда». И обрушивает поток из миллиона мыслей и идей. Разговор примерно так выглядит: «Так, что у нас тут? А что тут? Как тут будешь действовать? Как это менять? А как это улучшать?» Он очень быстро соображает и вообще не останавливается.
Никогда не забуду нашу первую встречу. Федун сразу сказал: «Хочу передать клуб болельщикам. Я все хорошо обдумал и уверен, что это классная идея».
– Твоя реакция?
– Полнейший шок. Говорю: «Леонид Арнольдович, идея и правда классная, но явно требует большой проработки. Есть разные модели: у «Сиэтла» специальный альянс болельщиков, в который выбираются представители из числа владельцев клуба, в Испании – через систему сосьос. У вас же есть план и презентация?»
Он отвечает: «Презентации нет. Идея в голове, но надо поскорее обо всем рассказать».
Я сопротивляюсь: «Леонид Арнольдович, давайте сначала продумаем, как это будет? Поймем все нюансы, границы, риски».
Федун был решителен: «Да нет, все нормально. В общем, на следующей неделе хочу интервью».
– На тот момент ты сколько проработал?
– Меньше недели.
Федун продолжает: «Слушай, [Александр] Мамут (тогда владел холдингом Rambler Group, в который входил Чемпионат – Спортс’’) меня немножечко подставил не так давно, мы полгода не разговаривали. Но он на днях позвонил, покаялся, мы вроде разобрались. Давай тогда «Чемпионату» интервью дадим».
Самое забавное в другом. После интервью все это спустили на топ-менеджмент «Спартака» и сказали: «Придумывайте, как передаем клуб болельщикам».
– Процесс запустился?
– Конечно, начали обсуждать модели и сценарии. Специальные членские карточки, что-то еще…. Короче, процесс не быстрый, но реальный, если им всерьез заняться.
Но по ходу сезона Кононова поменяли на Тедеско, появились новые задачи, внимание постоянно переключалось. Дальше в марте 2020-го пришел ковид, а в мае появилась Зарема… Она поменяла 70% топ-менеджмента – включая тех, кто был озабочен реализацией проекта. А вскоре все увлеклись приходом Шамиля Газизова и начали строить «русский Red Bull».
– Как ты узнал про Зарему?
– Ковид, начался карантин, чемпионат не возобновился. Спонсоры говорят: «Друзья, мы не можем заплатить за квартал, потому что не выполняются обязательства по контрактам. Клуб не играет, реклама не крутится. За что платить?» Ко мне приходят коллеги из департамента маркетинга: «Чувак, у тебя соцсети, нам надо что-то делать про спонсоров, придумывай специальные форматы».
Надо понимать, что обстановка не особенно располагает. Страшно, апокалипсис наступает, на улицу не выйти. Я сижу с подругой в съемной однушке на Баррикадной и начинаю придумывать. Для Winline – онлайн-турнир по фифе, для Nike – гайд, как поддерживать себя в форме в домашних условиях, для банка «Открытие» – еще что-то. Причем особенно не развернешься – все игроки тоже заперты по домам.
Вдруг – звонок из клуба: «Антон, 80% контента в соцсетях должны быть про фонд «Спартак» – детям». Я попытался возразить, но мне намекнули, что новые вводные не обсуждаются, потому что так считает жена Леонида Арнольдовича.
В тот момент в моей жизни косвенно появилась Зарема.
– Как ты выкручивался?
– Хорошо, есть Артем Ребров. Золотой человек, который всегда выручит. С ним и с капитаном команды Георгием Джикией мы два раза съездили в центр донорства, сдали кровь для детей, сделали посты.
Но ведь это не 80% контента в соцсетях, а просто парочка постов.
– Ты общался с Заремой?
– Ни разу. А в мае, когда мы на базе в Тарасовке готовились к возобновлению сезона, меня спросили: «Ты знаешь, что идет внутренний аудит всех соцсетей?» Так я понял, что под меня копают и мои дни в клубе сочтены.
– Как тебя убрали?
– Вызвал Томас [Цорн] и сказал: так и так, Зарема закусилась. Причины примерно такие: я забил на имидж Федуна и не продвигал фонд «Спартак» – детям». В общем, думаю, просто не подходил.
– На мой взгляд, при тебе медиа «Спартака» были скучноваты. Вы не веселились, не набрасывали, выглядели пресно.
– Да, так и было. Стояла задача успокоить инфополе вокруг клуба после скандалов, поэтому так делали умышленно. И потом, вспомни, какие результаты были у «Спартака» в сезоне-2019/2020? Клуб болтался в середине таблицы, хотя с чемпионства прошло два года, а еще год назад была Лига чемпионов. В общем, особо не до веселья в такой ситуации.
Да и с Олегом Георгиевичем [Кононовым] не понабрасываешь. В раздевалке снимать нельзя, громких цитат нет, все очень осторожно. Был момент, когда в Самаре победили 2:1, Гус Тил забил на последней минуте. Мы украдкой сняли через приоткрытую дверь, как Кононов говорит: «Вы команда, вы молодцы!» И бьет кулаком по столу.
Мы обрадовались: «Класс, вот это контент, вот это эмоция!» Оказалось, нельзя было снимать, эмоция слишком сакральная. Ему очень не понравилось, даже попытался нас отругать.
– Как ты изнутри видел трагедию Кононова в «Спартаке»?
– Сразу после моего прихода мы в Тарасовке писали с ним программное интервью. Когда я сел собирать материал для монтажа, чувствовал себя анонимным шантажистом, который по букве вырезает слова из газетных заголовков, чтобы склеить записку с угрозами.
Не в обиду Олегу Георгиевичу, но говорить на публику ему было очень тяжело. И чем дальше, тем хуже. Никакие идеи он не одобрял, при этом отказывать нам ему было очень сложно. Например, говоришь: «Олег Георгиевич, давайте на тренировке на игрока камеру повесим, сделаем что-то клевое. Его ответ: «Ну зачем, лишнее».
Или был момент, когда Зе Луиш уходил из клуба и прямо расплакался во время прощания. Очень душевная сцена. Мы сняли ролик, он всех растрогал, но Олег Георгиевич не оценил: «Зря вы так, может, не стоило».
– Ты доволен своей работой?
– Учитывая, что происходило в «Спартаке», какие тогда были результаты и какой шел негатив к тренеру, доволен процентов на 75-80.
Можно строить стратегию на провокациях – как сейчас работает Медиалига. А у меня был другой взгляд – команда прежде всего. Мы всегда учитывали ее интересы. Мне было важно, что думает тренерский штаб. Если они просят кого-то не трогать, мы прислушивались.
Я не говорю, что если бы меня не тормозили, то провоцировал бы и в хвост и в гриву. Но если бы у меня был второй год, когда при Тедеско пошел результат, я бы действовал чуть иначе – и более активно, и старательнее бы двигал того же Леонида Арнольдовича. Он точно хотел быть медийнее и заметнее.
Просто в моем понимании владелец клуба может выходить на авансцену, когда внутри все отлажено, результат приемлемый, болельщики довольны. А в тех условиях и с тем результатом он рисковал отхватить очередную порцию негатива.
На одной из первых тренировок Тедеско над полем взлетел дрон. Это были шпионы (Цорн даже купил пушку)
– Каким был Тедеско?
– Современный, открытый, эмоциональный. Во всем хотел разобраться и все пропускал через себя.
Помню, я хотел пошутить на его представлении: «Как самый старший за столом (Лисин – 1983 года рождения, Тедеско – 1985-го, Цорн – 1986-го), начну пресс-конференцию». В итоге не стал, но потом рассказал им с Цорном, вместе посмеялись.
Меня еще впечатлило, что с Тедеско сразу прилетели два пиарщика, а один меня до сих пор с днем рождения поздравляет. Про Доменико вообще куча классных историй.
– Записываю.
– То ли третий, то ли четвертый матч Тедеско. Звонит высокопоставленный журналист, который болеет за «Спартак». Мы с ним приятельствуем. Он говорит: «Мне очень симпатичен новый тренерский штаб, поэтому хочу помочь. Давай ты не будешь спрашивать, откуда у меня информация, но я могу назвать тебе состав соперника на следующий матч. Готов?»
– Похоже на пранк.
– Я тоже настороженно отнесся, но взял ручку и записал состав, который он надиктовал.
– И реально понес его Тедеско?
– Согласен, выглядит комично: приехал тренер из Европы, а я к нему с таким безумием.
Говорю: «Доменико, в моей практике такое впервые. Можешь относиться как угодно, можешь верить или не верить, но я не могу не поделиться. Мне сказали состав соперника на ближайший матч. Вот, держи его, а дальше уже сам решай. Можешь сразу в урну выбросить.
– Реакция Тедеско?
– Очень корректная. Говорит: «Хорошо, давай». Ну и все – ждем игру.
День матча, час с небольшим до свистка, приносят протокол. Тедди говорит: «Так, Тони, зайди-ка в тренерскую». Захожу, а они с Хинкелем сидят с протоколом: «Ну что, по именам все так, как ты сказал. Давайте расставлять».
Тедеско рисует схему на планшете и говорит: «Вот черти, они нас отзеркалили!»
– Весело как.
– Весело было дальше. Мы сыграли, мне на неделе опять звонит тот же человек и говорит: «Сказать состав на следующий матч?» Я, конечно, опять записываю и несу Тедеско.
Он уже совсем по-другому воспринимает: оживленно берет его, изучает, начинает подстраиваться. Приносят в день игры протокол – опять точное попадание, состав верный.
– Долго это продолжалось?
– Все, больше человек не звонил.
– Еще есть хиты?
– Готовимся к первому матчу Тедеско в «Спартаке» – против «Рубина». Идет тренировка, вдруг сверху слышим жужжание. Поднимаем головы – над нами летает дрон!
Видимо, операторы дрона понимают, что его заметили. Быстро улетают с территории базы, охрана и весь стафф бегут в его направлении. Дальше – сцена из боевика. Человек быстро пакует дрон в багажник черной BMW, садится за руль и дает по газам.
Матч закончился, сыграли 0:0. После игры Тедеско подошел к тренеру «Рубина» Роману Шаронову и сказал: «Good spy» («Хороший шпион» – Спортс’’).
Томас [Цорн] даже купил антидроновую пушку, но при мне больше ничего не прилетало.
Лисин искал могилу Лекхето и показывал Аршавина детям в африканской глуши
– Ты окончил журфак МГУ, но журналистом работал мало. Не зашло?
– Журналистом был около десяти лет. Работал на «Радио Свобода» (признано минюстом РФ иноагентом – Спортс’’), потом в «Новой газете», а после окончания универа – в «Советском Спорте».
Сразу вспоминаю ЧМ-2010 в ЮАР. Незадолго до него появилась реклама Pepsi с Андреем Аршавиным – это первый раз, когда в такой глобальной штуке снимался российский футболист.
Сергей Егоров (Футбольный Биги, тогда был шеф-редактором газеты – Спортс’’) дает задание: «Поезжайте с фотографом в африканскую глушь, найдите футбольное поле и спросите детей, знают ли они Аршавина. И снимите, как с детьми играете в футбол». На всякий уточню: 2010 год, мы еще недавно передавали файлы в редакцию по ИК-порту, а здесь самим надо снять целый сюжет.
И забавная деталь: с собой из Москвы нам дали сувениры – фирменное мыло, на котором было выгравировано «Советский Спорт».
– Подарки детям?
– В том числе. Отъезжаем с фотографом Костей Ивановым от Йоханнесбурга куда-то в глушь – не сильно далеко, но километров на 100. Там уже кустарники в красной земле, все такое выжженное от солнца. Стоят лачуги, а между ними – футбольное поле! Причем даже с нормальными металлическими воротами. Где-то в середине поля сидят дети.
Говорю Косте: «Все, паркуемся. Здесь и будем показывать Аршавина». Это все немного на адреналине еще. Ведь мы уезжали в командировки с напутствием: «Давай, порви там «Спорт-Экспресс»!» Для нас противостояние с «СЭ» всегда было примерно как дерби «Спартак» – ЦСКА.
– Почему дети сидели в центре поля, а не играли?
– Там проходила лекция американских миссионеров. Они в руках держали классический пятнистый мяч и нравоучительно рассказывали: «Смотрите, ребята, мир многогранен. Есть черное, есть белое, но все мы вместе – земной шар». Дети послушно сидели и кивали.
Мы спросили американцев: «А можно после вас им нашу программу предложить?» Те ответили: «Да, конечно, мы сейчас заканчиваем, можете их увлечь, чем хотите».
Но как только лекция заканчивается, дети из послушных прихожан превращаются просто в дикарей. Мы говорим: «У нас для вас подарки!»
– Мыло!
– Я пытаюсь спросить, знают ли они Аршавина, но там уже без шансов. Они видят подарки и как зомбаки хотят их заполучить. «Нет, не знаем, давай подарки уже сюда!» Казалось, еще чуть-чуть – и меня растерзают.
Жаль, тогда не было телефонов с нормальной камерой. Потому что я бегал по полю с пакетом мыла, от меня поднимались клубы пыли, а за мной неслась толпа детей, мечтающих забрать свое мыло.
По итогам вышел материал, где мы рассказали, что дети в африканской глуши не знают Аршавина.
– Продолжай.
– Никогда не забуду базу сборной Северной Кореи. Бедные люди в ЮАР живут реально в разрухе, в лачугах из шифера и железяк – как в фильме «Район №9». Трущоб с такими постройками немало – есть прямо бескрайние. Внутри – тотальная нищета, реально стремно находиться.
Посреди одной из таких локаций был стадион. Его построили из кирпича, говна и сена, а сверху – колючая проволока. И во всей этой жести тренировалась сборная Северной Кореи. Не знаю, где они жили, но поле у них было жуткое. Легенда гласит, что три-четыре игрока сбежали прямо с турнира. Возможно, растворились в этих трущобах.
– Не страшно белому человеку в трущобах и глуши?
– Поначалу – страшновато. Помню момент, когда мы только прилетели в ЮАР, арендовали машину и остановились купить бургеры из окошка – типа как в «Макавто». Стоим в очереди, вдруг сзади останавливается тачка, из нее выходят суровые черные парни и проходят мимо очереди. Я прямо вжался в сиденье, думал, сейчас через стекло приставят ствол и обчистят. Но они всего лишь хотели купить еды и не терять время. Постепенно к антуражу привыкаешь и чуть иначе реагируешь.
– Что еще было?
– Однажды мы чуть не опоздали на матч Англия – Германия – тот самый, когда Фрэнк Лэмпард забил гол-фантом, а англичане влетели 1:4. Из Йоханнесбурга в Блумфонтейн – 400 км, выехали вроде с запасом, но вдруг попали в адскую пробку. Оказалось, на одну из полос хайвея приземлился самолет! Немецкие болельщики взяли его полетать, не рассчитали топливо и сели прямо на дорогу. К счастью, никто не пострадал.
– Я слышал, что ты там искал могилу Лекхето. Нашел?
– Это тоже было редакционное задание от Сергея Егорова. Он дал мне контакт агента Бондаренко, который базировался в ЮАР. И благодаря его сыну мне удалось попасть в Соуэто, где жили мать и сестра Лекхето.
Давай сначала контекст для тех, кто не в курсе особенностей этого места. Еще до Манделы белые пообещали построить для черных образцовые микрорайоны – чтобы жили не в шалашах, а по-человечески. Планировали построить школы, детские сады, всю инфраструктуру – и сделать темнокожее население нормальной частью общества. Все это построили, но идея не сработала. В итоге Соуэто стало местом, где зародилось настоящее черное восстание против апартеида и привело Манделу к власти.
– Могила Лекхето – в Соуэто?
– Да, но во всех проспектах и путеводителях написано: ни в коем случае не заходите туда без специального сопровождения, иначе просто не вернетесь. Например, за неделю до нас в Соуэто порезали оператора «Первого канала», потому что взяли не лучшего проводника.
Нам, к счастью, дали толкового гида. С его помощью нашли дом, где жили мама и сестра Лекхето. Мы сделали трогательное интервью, нас отвезли на могилу. А цель была: узнать, почему Джейкоб так стремительно уехал из России. Этого никто не знал. Были только догадки от коллеги Просветова из «Спорт-Экспресса», что Лекхето заболел СПИДом.
Мама с сестрой тоже не знали причину возвращения – во всяком случае мне так показалось из общения с ними. Говорили, что он просто вернулся. Это странно – уехать из России, где ему платили кучу денег и где он был любимчиком болельщиков.
Они рассказывали трогательные истории: когда Лекхето вернулся, открыл забегаловку типа KFC с фаст-фудом из курицы. И назвал его «Чумачечий чикен». Мама нас спрашивает: «Что такое чумачечий?» Мы отвечаем: «Сумасшедший». Как же она обрадовалась, когда поняла смысл.
Лекхето умер через три-четыре года после отъезда из России. И будто бы версия Просветова по таймингу болезни похожа на правду.
– Как тебе Соуэто?
– Нищета, но не идет в сравнение с той жестью, которая окружала быт сборной Северной Кореи. Не по себе в Соуэто мне было только один раз, когда гид предложил поехать на бранч. Со словами: «Вы молодцы, не побоялись, Джейкоба нашего любите, давайте посидим напоследок».
Он открывает багажник, а там лежит огромный мороженый кусок мяса. Наверное, нога коровы. Просто представь: ржавый багажник, на жаре лежит кусок какой-то старой коровы. Мне не по себе стало: «Слушай, мы пока не голодны, да и вообще хотели вернуться пораньше». Он грустно согласился и отошел на пару минут.
А рядом на крылечке стояли два чувака – по ним видно, что это настоящие южноафриканские трущобные гангстеры. Вдруг один ко мне обращается: «Ну чего, нравится?» И улыбается, светя медным блестящим зубом – вот прямо сцена из кино.
Я отвечаю: «Да, спасибо, все нравится». В ответ он прищуривается и говорит: «Ну ты это, еще приезжай. Только в следующий раз – один». И прямо пронзает меня этим «одииин», злой улыбкой и жутким взглядом. Сквозь все тело от ужаса холодок прошел. Если бы он захотел что-то со мной сделать в Соуэто, то сделал бы все, что угодно. Даже съел бы – никто бы глазом не моргнул и не стал бы меня искать.
Лисин в начале 2010-х продавал дешевые авиабилеты с промокодом PUTIN
– После ЮАР ты уволился из «Советского спорта». Почему?
– Мне захотелось не рассказывать о событиях, а создавать их. А еще с детства мечтал придумывать яркие рекламные ролики. Наверное, ты видел всякие крутые рекламы из 2000-х. Например, как шимпанзе пьет Pepsi.
Я мечтал делать что-то подобное. Поэтому еще при поступлении на журфак МГУ выбрал отделение рекламы и пиара.
Незадолго до командировки в ЮАР решил, что пора менять карьеру. Мой лучший друг как раз создал коммуникационное агентство и позвал к себе – развивать спортивное направление. Тогда спортивного пиара толком еще не было, поэтому мы занимались всем подряд.
Помнишь, была такая авиакомпания «Авианова»? Первый российский лоукостер, он еще дико раздражал «Аэрофлот», «Трансаэро» и «S7». Они пытались всячески «Авианову» прижать. А мы радостью работали и отрывались по рок-н-рольному.
– Например?
– Еду в машине, по радио говорят: «Владимир Путин поручил правительству снизить цены на авиационное топливо, потому что отрасль не выдерживает». Я прямо из пробки звоню в маркетинг «Авиановы» и говорю: «А давайте сделаем прокомод PUTIN и выпустим про это пресс-релиз. Посыл такой: президент потребовал снизить стоимость топлива, а мы теперь сможем снизить цены на билеты. И в течение недели можно будет купить билеты на 10% дешевле».
В «Авианове» оживились: «Да, конечно, давайте!» В итоге быстро реализовали, промокод хорошо работал, про наш кейс потом написали везде, на конференции звали.
– Самая яркая история за время работы в Оргкомитете ЧМ-2018?
– ФИФА вперед каждым чемпионатом мира делает пресс-тур для крупных информационных агентств – возит журналистов по городам турнира. Зовут топов – Associated Press, France Press, Reuters, Xinhua и так далее. Такой же пресс-тур был и в России. 2015 год, мы должны были проехать с журналистами 11 городов за 12 дней. Везде нас встречали так, что потом можно было сразу ехать в рехаб – столы ломились от еды и напитков.
Уже на втором городе фотограф японского агентства Kyodo News вошел в крутое пике. Коллеги из ФИФА даже настрочили тревожные сообщения в Цюрих – мол, товарищ ведет себя неподобающе. Уже на следующий день в Токио были готовы к радикальным мерам – отозвать нерадивого домой и применить санкции. Мы парня отбили, а взамен получили от него честное слово, что будет держать себя в руках. Он хмуро, но стойко выдержал всю оставшуюся поездку и ни разу не прикоснулся к алкоголю.
Наступает финальный, 12-й день. Мы прибыли в Санкт-Петербург, пошли на итоговую вечеринку в ресторан «Рибай» около Казанского собора. Фишка ресторана – танцующие официанты. Они танцуют каждые полчаса, а выступление транслируется на огромных экранах во всех залах. Наш японец аккуратно развязался, отлучился в уборную и пропал.
Начинается новое выступление танцующих музыкантов – вдруг японец врывается в авангард и ярко отплясывает всю программу. В конце падает на колени, рвет на себе майку, а на груди фломастером написано: «THANK YOU, RUSSIA!!!!»
– Красота. А есть истории про более медийных персон?
– Нобель с микрофоном ведет «Парк Футбола» на Красной площади. И вот-вот должен появиться Владимир Владимирович. Президент приезжает, выходит на поле, подходит к Нобелю и о чем-то его спрашивает. После этого забивает гол.
Мы такие: «Нобель, а что он тебя спросил?»
Нобель говорит: «Он спросил: «А что надо делать?» Я ответил, что надо забить гол».
После «Спартака» Лисин попал в Winline. Каково работать в букмекерской компании?
– Комфортно идти в букмекерскую компанию? Были в голове предостережения?
– Сто процентов. Я в этом смысле был немного блаженным человеком.
Как вообще случился Winline? Я пытался после «Спартака» хотя бы месяц отдохнуть, потому что там год за два идет. Вдруг мне звонит Шамиль (не Газизов) – бывший коллега из департамента маркетинга в «Спартаке».
«Привет. Кое-кто хочет с тобой пообщаться. Я не могу говорить, кто и по какому поводу, но если хоть немного интересно, приезжай в «Москва-Сити». Я был в каком-то тильте, поэтому решил, что такой загадочный разговор меня приободрит.
Приезжаю в «Сити», захожу в нужную башню и понимаю: «Черт, я же здесь бывал. Мы тут обсуждали с Winline проекты по «Спартаку». Дохожу до лифта, нажимаю на кнопку, стартую и понимаю, что еду в Winline. В голове мысль: «Я не хочу».
– Как ты переобулся?
– Я им ничего не ответил – просто сказал, что надо подумать. И уехал. Из вежливости согласился на вторую встречу и планировал отказаться. Но параллельно в моей голове щелкнуло другое: я всю жизнь в пиаре, а вот маркетинговых знаний мне не хватает. Захотелось их добрать.
Компания мощно росла, а к 2020-му ей потребовался PR-директор. Так ко мне и обратились. Путь букмекеров очень похож на то, что проходили бутлегеры в США в 1920-х. Тогда алкоголь был полностью запрещен, а когда его разрешили, производителям спиртного надо было доказывать, что они не чукчи и вообще нормальные. Что выпивать окей, но не стоит напиваться. Что-то такое случилось и с букмекерами в России после легализации.
– Я пока не понял, почему ты изменил мнение и согласился работать в букмекерской компании.
– Меня классно покупали. Не деньгами, а возможностями. Говорят: «А что если кроме «Спартака» у нас будут еще крутые клубы РПЛ? Вот мы прямо сейчас подписываем контракты с «Зенитом» и «Краснодаром».
Я такой сижу, а в голове: «Вау, ничего себе».
Они продолжают: «А что если мы дадим тебе управлять проектом Winline + «Что? Где? Когда?»
В общем, такими приемами меня за три собеседования купили с потрохами. Причем зарплату поначалу предложили даже меньше, чем была в «Спартаке».
– При тебе Winline запускал кучу проектов – тот же «Коммент.Шоу». Как он создавался?
– Нет, «Коммент.Шоу» придумали и запустили чуть раньше меня, поэтому приписать себе авторство не удастся.
Хотя про «КШ» был разговор. Мне сказали: «Слушай, у нас появился вот такой проект, он съедает столько-то денег и ресурсов, не понимаем, как с ним быть. Если считаешь, что есть потенциал, продолжим».
– За счет чего «Коммент.Шоу» рос?
– За счет искреннего продюсирования. Мы не звали гостей, например, через «Зенит». В духе спонсор сказал Аршавину прийти, а тот идет, потому что велели. Нет, все было по желанию. Нобель звонит гостю, у которого, скажем так, наболело. И тот шел излить душу, а не по обязательствам. С тем же Галицким именно так и получилось.
В какой-то степени Winline изменил подход букмекеров к маркетингу. Мы показали, что не обязательно заваливать баблом медиа, а можно самим делать успешные медиапроекты на том же ютубе – и продвигать себя.
Моя идея вообще была в том, чтобы не выпячивать бренд. Это как на свидании с девушкой: представь, ты сразу выкладываешь на стол деньги и бицепсы напрягаешь – выглядит же несколько навязчиво. Вот и здесь – хотелось вести себя естественно. Зрителю нравится продукт, а Winline – его создатель. Так выстраивается позитивная ассоциация с брендом.
– Сложно вести переговоры, когда блогеры или спортсмены знают, что у вас много денег?
– Нет, потому что есть рынок. Условно – ты мне даешь столько-то просмотров, а я тебе за них столько-то денег. И границы сразу проявляются. Важно правильно эти границы оценить.
Вообще, у букмекеров многое построено на принципе ядерной кнопки. Все же понимают, что ни в коем случае нельзя начинать ядерную войну. Так и букмекеры четко осознают, что нельзя перебивать друг друга баблом. Взлетят цены, от этого проиграют все.
Как только это начнется, все рухнет. Поэтому букмекеры и не ругаются друг с другом – это уничтожит рынок.
– Почему ты ушел?
– Это случилось естественным путем в январе-2023. Спустя два с половиной года произошло пресловутое выгорание, да и стратегия чуть изменилась – присутствие бренда стало более выпуклым и нацеленным на перформанс-маркетинг. Это шло вразрез с моим видением – так мы расстались.
Лисин жил на Бали и обожает випассану. Сложно не разговаривать десять дней?
– После Winline ты уехал на Бали. Просто чилить?
– Да. Ни о чем не думать, отдыхать, много спать, вкусно есть и играть в Football Manager. Я так хотел провести минимум три месяца – никакой работы, даже никаких разговоров о работе.
– У тебя была финансовая подушка? Скажем, миллион рублей?
– Была поменьше, но мне много и не нужно там. Я не снимал виллу, а жил в небольшом лофте.
Кстати, у меня на Бали есть друг с собственным бизнесом. Он предлагает владельцам недвижимости полный цикл: через него можно виллы сдавать, продавать, покупать и даже строить.
За это он просто берет процент, а в обороте у него более сотни вилл. И всегда есть потребность в белых офицерах, которые бы общались с клиентами, следили за виллами, управляли клинингом и мелким ремонтом, сопровождали бы чек-ин и чек-аут для гостей.
Поэтому в теории вообще мог там задержаться и чем-то таким заниматься.
– Ты фанат випассаны – вида буддистской медитации, когда ты находишься в специальном центре и не можешь ни с кем разговаривать десять дней. В чем кайф?
– В 2016-м я влюбился и хотел жениться. Это была прямо болезненная фиксация – постоянно думал о ней и боялся даже представить, что эти отношения закончатся.
Я искал разрядку. Ходил к психологу, но не помогало. Тогда друг подсказал поехать на випассану – в Индию, в город Джайпур. Это абсолютно бесплатно. Ты записываешься, приезжаешь, на входе в центр сдаешь все гаджеты на десять дней и много медитируешь.
– Я не представляю, как можно выжить десять дней без гаджетов. Даже фундаментальное – семья волнуется, что и как с тобой.
– Ну, я родителей предупредил, что десять дней буду без связи. Мама у меня золотая, принимает любые мои идеи и начинания. Поэтому никаких проблем.
– Как проходит день там?
– В медитации. Примерно 9-10 часов в сутки. Начинаешь с дыхательной практики. Концентрируешься на потоках воздуха, которые проходят через нос.
– Я однажды включал какую-то медитацию на ютубе – мне смешно стало. Странная женщина говорит: «Забудьте о плохом, откиньте тревожные мысли, подумайте о чем-то хорошем…»
– Випассана вообще про другое. Попробую объяснить. Наше сознание живет либо в прошлом, либо в будущем. Все наши мысли – либо рефлексия по поводу того, что было, либо моделирование того, что будет.
«Ой, я накричал на коллегу вчера… Не надо было!» – мысли о прошлом.
«Ох, как же хочется новый айфон! Скорее бы накопить и заказать его себе!» – мысли о будущем.
Это утрировано, конечно, но глобально все привязывается либо туда, либо сюда. В настоящем наше сознание почти не находится.
– А на випассане ты перемещаешься в настоящее?
– Скорее, через пребывание в настоящем учишься не зависеть от прошлого и будущего. Это практика, с помощью которой Будда достиг высшей степени просветления. И випассана дошла до наших дней в почти первозданном виде.
– Окей, ты сделал один вдох, второй, третий, пятый, десятый. И тебе не скучно?
– Нет, ты усмиряешь сознание, которое поначалу ведет себя как неугомонная обезьянка. Она постоянно норовит украсть твое внимание: «Смотри, какая классная фотка с голой телкой! Давай, подумай о голой телке! А вот чувак кашлянул! Он, наверное, еще пердит громко!» И тебе эту обезьянку в своей голове надо приручить.
Короче, сначала ты концентрируешься на дыхании, а потом переходишь к более сложным материям. Наш организм – куча химических соединений, на нашем теле ежесекундно происходят тысячи химических реакций, на которые мы в обычной жизни не обращаем внимания. И когда ты отпускаешь все тревоги, заботы, мысли и концентрируешься на настоящем, можешь эти реакции почувствовать. Ты отрешаешься от происходящего и начинаешь наблюдать за собой – от головы до пят.
– И чего ты достигаешь на десятый день?
– Просветления.
– Что это значит?
– Если совсем упрощать, ты понимаешь, что в жизни все временно, а фиксация на пустяках ведет к расстройству и несчастьям. Зацикливаться ни на чем не нужно. Ты становишься счастливее, когда перестаешь привязываться к чему-то.
– Это все общие слова. Давай крепкий пример, как випассана на тебя повлияла.
– Хорошо, приведу очень личный пример. Во время первой випассаны я проснулся посреди ночи весь в слезах. Потому что через сон понял, что всю жизнь очень эгоистично относился к маме, не пускал ее в личное пространство, не делился сокровенным, хотя она ни на секунду не давала мне повода так себя вести. Наоборот, всегда жертвовала всем ради меня.
В ту ночь во сне я смог посмотреть на ситуацию с ее стороны. И осознал: «Блин, она со мной всегда так деликатна, вежлива, с пониманием. Чего же я такое чмо и не пускаю ее в свою жизнь?»
Когда прилетел в Москву, сразу поехал к маме, рассказал ей о своем откровении и пообещал: «Все, что ты хотела про меня узнать и спросить, – спрашивай, все расскажу».
– А что с теми отношениями, ради которых ты поехал на первую випассану? Проблема решилась?
– Да. Я перед поездкой понимал, что все идет к разрыву, но очень боялся. После випассаны стало легче. Я отпустил человека, в итоге это было самое безболезненное расставание в моей жизни.
Сейчас Лисин занимается развитием падела в России. Это спорт будущего?
– Ты теперь главный по коммуникациям федерации падела в России. Звучит как работа мечты.
– Это правда так! Падел – новый вид спорта для России, который очень быстро растет. Продвигать то, что набирает популярность, всегда интереснее. А главное – это по любви. Если работа еще и немного хобби – это вообще кайф.
– Почему падел вдруг стал так популярен?
– В нашу страну падел пришел через футбол. Российские футболисты вроде Карпина, Мостового, Онопко знают про падел лет двадцать, но все годы держали это в себе.
– Кто первый проговорился?
– Николай Писарев. Легенда гласит: в 2017 году Писарев шел по пляжу в Марбелье и увидел, как подруги богатых русских играют в падел. Его впечатлило, что они не просто перекидывают мячик как попало, а у них вполне прилично получается, игра смотрится.
Тогда Николай Николаевич подумал: «Ну, раз они смогли, то и все остальные смогут». Он купил два корта для падела в Испании и привез их в Москву. Так в 2018-м у нас на Филях (район на западе Москвы – Спортс’’) появился падел.
– Прекрасно. А почему только сейчас начали играть?
– После пандемии случился бум падела. Думаю, сработали два фактора. Первый – легкий вход. Начать играть в падел (и, главное, получать от этого удовольствие) просто и доступно. Второй фактор – падел невероятно социальный вид спорта. В него играют пара на пару, на корте часто завязывают деловые и дружеские отношения.
После ковида люди соскучились по живому общению и активному образу жизни – а тут сразу два в одном. Ну и в мире падел стал дико модным. В Испании и Аргентине – это, например, очень давно уже спорт номер два по популярности после футбола. На всякий случай: речь идет о странах действующих чемпионов Европы и мира.
Сейчас в мире 65 тысяч кортов для падела, а через год должно быть 87 тысяч. За последние 5 лет запрос по слову «падел» в гугле вырос на 400%. В прошлом году в мире продали больше миллиона ракеток для падела. Это в два раза больше, чем для тенниса. В общем, действительно похоже на всеобщее помешательство.
– В паделе мы ведь не отстранены?
– Да, не отстранены. Сейчас мы активно ведем переговоры о вступлении в международную федерацию падела. Возможно, через два года наша сборная выступит на чемпионате мира.
– У нас есть сильные игроки?
– Конечно. Российская паделистка Ксения Шарифова входит в топ-20 мирового рейтинга. Она живет и тренируется в Испании. Реальность в паделе такова, что если ты достиг очень высокого уровня и хочешь развиваться дальше, надо переезжать в Испанию. Там есть все: инфраструктура, лучшие тренеры, соперники и партнеры для спаррингов, с которыми можно расти.
Мужчины начали ездить на международные турниры, набираться опыта и прогрессировать. Кстати, на внутрироссийских турнирах есть сильные игроки из бывших футболистов. Евгений Алдонин в прошлом году по рейтингу был близок к тому, чтобы попасть в сборную России. На чемпионате России выступали Щенников с Дзагоевым. Правда, не прошли квалификацию.
* * *
– У тебя было много крутых вызовов, а сейчас спокойная и непыльная работа. Больше не нужен адреналин?
– После всем известных событий я понял, что уже не получится построить карьеру так, как я о ней мечтал. Хотел продолжать работать в спорте на международном уровне в пиаре и маркетинговых коммуникациях. Представлять наш спорт на мировой арене или быть проводником для международных брендов и организаций.
Поэтому сейчас идет внутренняя перестройка ориентиров. Мне повезло поработать во многих очень крутых проектах – как в журналистике, так и в спорте, исполнить детские мечты. Поэтому сейчас стремлюсь к тому, чтобы работа в первую очередь была в удовольствие, а уже потом все остальное. Вернулся бы я в «Спартак»? Наверное, однажды. Но для этого многое должно сложиться. И точно для этого российский футбол должен вернуться в еврокубки. Без этого не так интересно.
– Как выглядит твоя идеальная старость?
– Финансовая независимость и много свободного времени, которое я бы посвятил творчеству. В идеале – на берегу океана. Обожаю музыку, поигрываю с друзьями в группе, чувствую, что хотел бы больше реализовать себя в этом. А еще хотел бы свободно говорить на итальянском. Мне кажется, это очень весело.
Фото: Gettyimages/Streeter Lecka / Staff, Steve Mitchell – EMPICS / Contributor; FC Spartak/Twitter.com/Global Look Press; youtube.com/Коммент.Шоу; Sandy Ravaloniaina on Unsplash; РИА Новости/Алексей Никольский, Алексей Филиппов, ; instagram.com/eyesize; instagram.com/kseniasharifova ; instagram.com/nobel_arustamyan ; Федерация падела России
Подписывайтесь на Чернявского в телеграме – там еще больше веселья о «Спартаке»
Никогда не забуду нашу первую встречу. Федун сразу сказал: «Хочу передать клуб болельщикам. Я все хорошо обдумал и уверен, что это классная идея».
------------
Налицо симптомы подгона от Промеса.