Компартия
— Разыграли как-то Антона Шунина, — вспоминает Кирилл. — Купили автомобильный номер с надписью «Чайник» и наклеили ему. Он не заметил и полдня ездил по городу. Все оборачивались, конечно.
Однажды Дмитрия Хохлова спросили, как он различает братьев. Хохлов изумился: «А что сложного? Слева Дима, справа Кирилл». Прошло пять лет. Хохлов стал тренером «Динамо», Комбаровы вернулись в альма-матер.
Дмитрий: Большинство партнеров по «Спартаку» нас и сейчас так различают: один слева, другой справа. Ну и по номерам еще.
— А в жизни?
Кирилл: А в жизни нас никто и не различает, кроме близких друзей. Называют просто Братом — и меня, и Диму. Мы и сами себя иногда путаем на фотографиях. Однажды захотели сделать татуировки, но долго не могли придумать, что именно изобразить. В итоге написали brother и первую букву имени брата. Все-таки мы самые родные люди друг другу. Вместе даже не с пеленок, а еще раньше.
Генерация игроков, родившихся во второй половине 80-х, — непоротое поколение российского футбола. Сервильно-популистский лимит на легионеров проторил им широкую тропинку в ведущие клубы страны и обеспечил беззаботную старость в возрасте, в котором обычные люди только получают высшее образование. Но слушаешь братьев Комбаровых и понимаешь: беспрепятствен этот путь только на первый взгляд. От Домодедово, их малой родины, до спартаковского манежа 60 километров, и это расстояние Дима и Кирилл преодолевали ежедневно все школьные годы, на всех видах общественного транспорта.
Дмитрий: Наше детство проходило в электричках. Утром садились в автобус, потом в электричку, оттуда на метро, ехали с одной пересадкой, прыгали в трамвай — и только потом оказывались в спартаковском манеже. Дорога в один конец занимала примерно два часа. Потренировались — и два часа ехали обратно. Так все детство и прошло. Наш отец болел за «Спартак», поэтому и отдал нас в эту школу. Был достаточно жесткий отбор, но мы с первого раза его прошли. Школа «Спартака» реально была одной из лучших в стране. Там можно было постичь азы именно спартаковского футбола, а не просто «бей вперед — игра придет». Технике паса только в спартаковской школе и можно было обучиться.
— Вы ведь не только футболом занимались?
Кирилл: В детстве нас куда только не отдавали — карате, акробатика… Когда подросли, стали ездить еще и в Подольск — заниматься кикбоксингом. Это продолжалось два года: два часа ехали в Москву, потом возвращались, перекидывали вещи из одной сумки в другую и мчали на кикбоксинг в Подольск. Когда совмещать стало невмоготу, отец поставил нас перед выбором: кикбоксинг или футбол. Нам было 12–13 лет, без раздумий выбрали футбол.
Дмитрий: Когда занимались кикбоксингом, каждый день отрабатывали друг на друге приемы. Дрались и через пять минут мирились. Через 10 — опять в драку. Серьезная была конкуренция.
— Когда-то же она ослабла?
Кирилл: Лет пять назад, наверное.
Дмитрий: Да нет! Какой пять? Лет в 17 дрались в последний раз.
Кирилл: А, точно. Нам ведь уже 25.
Дмитрий: Конфликты случались и после 17, но старались решать их на словах. Занятия единоборствами помогли и в футболе. Развивалась координация, растяжка. Ну и вообще закалили характер, чтобы не вырасти неврастениками.
— Если вернуться к лимиту — он все-таки ускорил ваш дебют в премьер-лиге?
Кирилл: Возможно, лимит и помог нам заиграть, но, когда его не было, в составе «Динамо» выходили 11 легионеров. Лимит должен быть. Если его отменят, большинство наших игроков будут выступать в первой лиге.
Детство Комбаровых — не только нескончаемая езда по рельсам с баулом на плече, но и близость к футбольным кумирам. Сергей Паршивлюк, например, до сих пор вспоминает, как выводил из лужниковского подтрибунья Бишенте Лизаразу перед матчем «Спартак» — «Бавария». «Все рвались Элбера за руку взять, — вспоминал Сергей, — а я кое-как протиснулся и ухватился за Лизаразу». Воспоминания братьев не менее трогательны.
Дмитрий: Мне запомнилось, как мы обслуживали матч «Спартак» — ЦСКА, мячи подавали. Конец 90-х, в «Лужниках» аншлаг, газон еще натуральный лежал. «Спартак» выиграл 1:0, а я получил колоссальное удовольствие и заряд энергии. Невероятные ощущения — я маленький мальчик, а прямо передо мной бегают живые Тихонов, Титов, Хлестов, Парфенов. Когда они тренировались в спартаковском манеже, мы звонили родителям, просили, чтобы нам разрешили остаться до вечера и посмотреть на кумиров. У всех брали автографы — они до сих пор лежат дома.
— Чья роспись наиболее ценна?
Дмитрий: Когда в Москву приезжал «Интер», я взял автограф у Роналдо.
Кирилл: У Зубастика (смеется).
Дмитрий: Дело было так. «Интер» тоже тренировался в спартаковском манеже, но в коридор никого не пускали — тем более туда не только мы, пацаны, но и болельщики прорывались. Но мне повезло — администратор взял меня за руку и отвел к раздевалке. Я стоял у входной двери, подглядывал за игроками «Интера». Потом вышел Роналдо, я взял у него автограф, по лысине погладил.
Впервые я пообщался с братьями Комбаровыми четыре года назад. Кирилл гневно поминал тренера спартаковской школы («Он нас откровенно зажимал. Из-за него и пришлось уйти»), а Дмитрий подчеркивал, что «на игру с красно-белыми Комбаровы выходят с особой мотивацией». Это было сказано на следующий день после искрометной победы динамовцев над черчесовским «Спартаком» со счетом 4:3; три голевые передачи отдал Кирилл Комбаров.
В одном из свежих дерби Комбаровы снова взяли верх — теперь уже над «Динамо». На химкинском табло горели единицы, когда подача Дмитрия Комбарова склонила Кристиана Нобоа к голу в свои ворота. Валерий Карпин впервые в своей тренерской ипостаси победил «Динамо». В той игре сплелись брутальный сибирский шарм русского хоккея и диковатый привкус 90-х. Из-за ветра снег шел практически горизонтально; мяч не катался, а скользил по полю, а после всякого удара непослушно взмывал ввысь. Диктор трижды просил болельщиков не кидаться в футболистов снежками, но затем смекнул: каждое новое обращение к народу увеличивает частоту бросков.
Кирилл: На самом деле ничего страшного в снежках нет. Бывало, летело что похуже — зажигалки, монеты, файеры, бананы. В этот раз у них под рукой был снег, вот и стали его кидать.
Дмитрий: С трибун фанаты «Динамо», конечно, кричали неприятные вещи, но это и естественно. Те болельщики «Динамо», которые нас давно знают, при встрече интересуются, как здоровье, как обстановка в «Спартаке», не более. А вот спартаковские болельщики после выигрышных матчей подходят, говорят: «Красавцы!» Автографы просят. Но они, к сожалению, из крайности в крайность кидаются. После побед мы у них молодцы, после неудач — троеточие поставим.
— Где лучше всего болеют?
Кирилл: Запомнился наш первый выезд на игру с «Селтиком». После 10 000, которые обычно ходят на «Динамо», приехали в Глазго, а там 60 000–70 000 в один голос исполняют песни в поддержку своей команды. Нам в России тоже нужно обеспечивать комфорт и безопасность на стадионах, чтобы люди семьями ходили и родители не переживали, что ребенку в голову прилетит стул или файер.
— Возвращение в «Спартак». Как это было?
Кирилл: Без долгих уговоров. Нам сделали предложение, мы решили, что вернуться в «Спартак» и поучаствовать в Лиге чемпионов было бы неплохо, и согласились.
— Чем Валерий Карпин отличается от российских коллег?
Кирилл: Карпин поиграл за границей, у него другой менталитет. 10 лет назад было так: тренер сказал что-то — и к нему не подойдешь. К Валерию Георгиевичу в любое время можно подойти, спросить что-то, он всегда идет навстречу.
— Сергей Паршивлюк рассказывал, что команда любит собираться в заведении Комбаровых. Как вы стали рестораторами?
Кирилл: Друг предложил: «Давайте откроем, попробуем». Мы: «Давай! Получится так получится, нет так нет». Сейчас ресторан работает полным ходом. У нас в основном итальянская кухня, но представлены и другие европейские страны.
Дмитрий: Поскольку наша основная работа — футбол, в дела ресторана мы глубоко не лезем. Всем занимается наш друг.
— К вам же не только спартаковцы ходят?
Дмитрий: Глушаков живет рядом — постоянно в наш ресторан с женой заходит. Шунин бывает, Дикань, Сычев. В димином ресторане мы, кстати, были один раз. Туда, правда, подъезжать не очень удобно, поэтому больше не заглядывали.
— Где любите отдыхать за пределами Москвы?
Дмитрий: Больше всего понравилось в Мексике: пляж, белый песок. В Доминиканской Республике меньше достопримечательностей, но в плане отдыха очень хорошо. В Европе любимые места — Париж и юг Франции.
Кирилл: Сейчас слетать куда-то вообще не проблема. Времени отнимает примерно столько же, сколько путь из Домодедово в манеж «Спартака».
Игрок сборной Дмитрий Комбаров может убедиться лично: продолжительность рейса Москва — Варшава составляет 1 час 50 минут.
Братьям-стать чемпионами России в Спартаке!