4 января, 18:27 5 мин.

БАСТА. Моя жизнь. Моя правда (автобиография Марко Ван Бастена). История 44

Автор

«Я сказал Сакки: Мы выиграли все эти трофеи не благодаря вам, а вопреки вам»

Поэтому, когда «Милан» выиграл скудетто в 1988 году после той замечательной победы в Наеполе, благодаря безудержному Гуллиту, затмившему Марадону, Сакки, конечно, получил все похвалы за свою революционную систему зонального прессинга. Просто так это работает. В то же время я знал, что как нападающего «Милана» меня будут оценивать по голам, и никак иначе. А для этого мне нужна была соответствующая поддержка от полузащиты. Чтобы забивать, нужны хорошие передачи и навесы со стороны полузащиты. А разговоры и встречи с Сакки почти никогда не касались этого, что, на мой взгляд, было совсем нездорово.

После Евро-88 итальянцы увидели меня в другом свете. Я был рад приходу Франка Райкаарда, так как это дало мне надежду на более атакующий стиль игры. И через Франка я мог дать толчок остальным игрокам команды. Если темп был чересчур медленным или слишком мало хороших ассистов прилетало в мою сторону, я обращался к Франку, и тогда все начинало происходить. Позже он признался, что именно так всё и было. Мы как будто стали более атакующими, но все же на тренировках Сакки основное внимание уделялось позициям, которые мы должны занимать, и тому, как завладеть мячом, когда его у нас не было. В тоже время, относительно мало внимания уделялось действиям, когда мы владеем мячом.

Кроме того, мы с Сакки не нашли общий язык, что иногда случается. Он называл меня «лунатиком» и связывал моë поведение с фазами луны. Он находил меня трудноуловимым и не понимал.

Я считаю его недостаточно прямым. Он никогда не занимал жесткой позиции по отношению к звëздам. Если, например, я бежал недостаточно быстро на тренировке, он кричал молодому игроку: «Эй, давай беги побыстрее!». На самом же деле, это было предназначено для меня.

Я всегда предпочитаю прямую конфронтацию. Честность. Примером могут служить мои отношения с Мауро Тассотти. В мой первый миланский год я как-то был против него на тренировке: тет-а-тет без каких-либо ограничений. Он был настолько назойлив, что однажды я его сильно ударил. В ответ он пнул меня ногой. Это переросло в жаркую перепалку, и в итоге мы оказались лицом к лицу со сжатыми кулаками, готовые наброситься друг на друга. Сакки отправил нас обоих в раздевалку, чтобы мы успокоились. Когда мы сидели там на деревянных скамейках, мы посмотрели друг на друга и почти одновременно разразились смехом. Мы увидели смешную сторону всей ситуации. И мы оба были горячими головами и полными фанатиками футбола, и увидели это друг в друге.

Со мной такое часто случается. Иногда мне нужно сначала вступить с кем-то в конфликт, чтобы установить настоящую связь, почувствовать что-то. Только тогда развивается и растет доверие. С тех пор между мной и Мауро возникла дружба, которая стала только крепче. Мы по-прежнему хорошие друзья и регулярно видимся.

С Сакки у меня не было такой связи, такой честной конфронтации. Всё было очень приятно, всё было очень вежливо, и, прежде всего, очень часто это была проповедь о тактике. Мы почти никогда на тренировках не играли просто в футбол, без тактических советов. Иногда мне хотелось просто хорошенько погонять мяч, что и нужно время от времени любому игроку.

Сакки был одержим игрой и своей системой, он был фанатичен. Он работал над ней семь дней в неделю, днем и ночью. Когда мы останавливались в гостинице перед матчем, игроки в соседнем с ним номере иногда просыпались от того, что он кричал во сне: «Офсайд, офсайд!» или что-то в этом роде. Это было обычным явлением.

Мы были лучшей командой в Европе, выигрывали Межконтинентальный кубок в сезонах 88/89 и 89/90. Можно с уверенностью сказать, что в те годы у нас была лучшая команда на планете.

Когда дела в «Милане» пошли не так хорошо, после чемпионата мира 1990 года, впервые появилось давление. Сезон 1990/91 был неудачным для «Милана». Я чувствовал, что химия между тренером и игроками иссякла. И я не держал всё в себе. В то же время мой голод по завоеванию трофеев совсем не утих. Всë, что преграждало путь к дальнейшему успеху, должно было быть устранено. Даже если это был тренер. Такой уж я человек.

Поэтому, когда весной 1991 года Сакки в очередной, уже в десятый раз, пришел ко мне, чтобы объяснить что-то о тактике и моей роли в ней, я взорвался. С меня было достаточно. Единственным свидетелем этой стычки был массажист.

Я прервал Сакки в самом разгаре и ледяным тоном сказал: «Господин Сакки, позвольте мне сказать одну вещь очень чëтко. Вы всегда говорите, что мы так успешны, потому что работали с вами, но я бы сказал по-другому. Мы выиграли все эти трофеи не благодаря вам, а вопреки вам».

Наступила каменная тишина. Сакки посмотрел на меня так, словно я вонзил кинжал ему в сердце. Он был совершенно потрясен. Он ничего не сказал в ответ и вышел из комнаты.

Оглядываясь назад, я, конечно, должен был поступить иначе, выразиться неким другим образом. Сакки не заслужил такой агрессии.

Затем Сакки пошел и сказал Берлускони, что больше не может работать со мной, и Берлускони придëтся выбирать между ним и мной. Берлускони выбрал меня. Я предпочел остаться в Милане. Я был счастлив там, играя с лучшими игроками в мире. Мы еще столько всего могли выиграть.

А потом Берлускони привел Фабио Капелло. Фактически неопытного тренера, но бывшего игрока, который в то время был комментатором на одном из спортивных каналов Берлускони. И снова это оказалось отличным ходом.

Продолжение следует…