43 мин.

Oasis – самый подробный текст. Как братья Галлахеры стали великими и бесконечно ссорились

36

Драки, гитарные гимны и футбол.

«Мы любим великие камбэки!» – так «Манчестер Сити» подписал опубликованное в соцсетях видео с победным голом Илкая Гюндогана «Астон Вилле» в последнем туре АПЛ-2021/22. «Вилла» вела 2:0, но после выхода Гюндогана «Сити» за шесть минут выдал камбэк 3:2 и стал чемпионом.

Пост был реакцией на воссоединение британской группы Oasis, лидеры которой – братья Ноэл и Лиам Галлахеры – давние болельщики клуба.

Oasis объявили о реюнионе спустя 15 лет после распада и анонсировали концерты в 2025 году. Почти полтора миллиона билетов раскупили за 10 часов.

Oasis – столп современной английской культуры. Их музыка – отдельный слой, а их эстетика проникает везде. И в футболе тоже: годами погружаясь в АПЛ и атмосферу Англии, вы наверняка постоянно встречали следы Галлахеров. Пришло время обстоятельно узнать их историю.

Дина Сабирова пошагово рассказывает, как жили Oasis, почему группа стала легендой поколения и как вышло, что два брата вечно раздражали друг друга, затягивая в семейный конфликт миллионы людей во всем мире.

Oasis основали не Галлахеры: Лиам присоединился к группе The Rain и предложил новое название

Все начал Лиам Галлахер. В 1991 году приятели из манчестерской группы The Rain пригласили его на прослушивание – они только что расстались с вокалистом. Лиам возмутился: «Прослушивание? Они, что, гребаные «Роллинг Стоунз»?» – но все же согласился. 

Получилось удачно, и 18-летний Галлахер присоединился к группе – басисту Полу Гигси Макгигану, гитаристу Полу Бонхэду Артурсу и барабанщику Тони Маккэрроллу. Лиам сразу же настоял на смене названия: вместо The Rain – Oasis, чтобы никто не путал с одноименным коллективом из Ливерпуля. Слово «oasis» ничего для него не значило: он просто нашел его на афише концертного тура Inspiral Carpets, которая висела в спальне, – так назывался центр отдыха в Суиндоне.

Лиам долго не интересовался музыкой – пока не получил в 15 лет молотком по голове от ребят из соседней школы. 

«Ноэл всегда этим увлекался. А мне больше нравилось играть в футбол в парке, прокалывать шины, стучаться в двери и убегать, да просто быть говнюком. Я думал, что музыка – это для чудаков, – делился Галлахер-младший в интервью Говарду Стерну. – Через несколько недель после удара по голове я услышал песню – кажется, это была Like a Virgin Мадонны – и подумал: «Это чертовски крутая мелодия». Это как когда люди выходят из комы и говорят по-японски. Так что кто бы это ни был: спасибо, чувак!»

Еще одним судьбоносным (но уже совсем не мистическим) событием стал концерт The Stone Roses, который Лиам посетил в 1989 году. Это произвело на него такое сильное впечатление, что он твердо захотел тоже стать музыкантом. А через несколько лет The Rain позвали на прослушивание: «Я увидел в этом возможность. В тот день в глубине души я знал: если попаду в группу, то приду к Ноэлу, который написал чертову кучу песен, он присоединится к нам, и тогда мы станем топовой группой». 

Теперь надо было договориться со старшим братом Ноэлом, который в то время работал роуди (член дорожной команды, сопровождающей музыкантов в туре) в группе Inspiral Carpets. 

У братьев были сложные отношения. Чтобы стать рок-звездами, пришлось терпеть друг друга

Ноэл впервые увидел Oasis 14 августа 1991-го, когда они дебютировали на сцене одного из клубов Манчестера.

«Пришел – там человек 30, – вспоминал Ноэл в интервью журналу Q. – Они спели четыре песни. Знаю, что сказал тогда, что они ужасны, но на самом деле они были не так уж плохи. Я подумал: «Что-то в моем братце все-таки есть». Они спустились со сцены, и Лиам спросил: «Что думаешь?» Я сказал: «Вы в порядке, но у вас нет нормальных треков». На что он ответил: «Ну это больше, чем ты когда-либо делал – у тебя столько песен, а ты теряешь время, работая роуди. Не гони на мою группу!»

Oasis еще окончательно не сформировались, а братья уже ругались. Ничего удивительного – приятелями Лиам и Ноэл не были. 

Мама братьев, Пегги Галлахер, рассказывает о ссорах в детстве и полагает, что их корни – в ревности: «Между Лиамом и Ноэлом она присутствовала всегда. Я боготворила Пола (старший брат музыкантов – Спортс’’) и Ноэла. Их было всего двое. А Ноэл к тому же был абсолютно очаровательным ребенком. Спустя пять с половиной лет родился Лиам и перетянул все внимание на себя. Вот и случались ссоры». 

Ноэл, Пол, Лиам и Пегги Галлахеры

Ни Лиам, ни Ноэл детскими конфликтами не делились. Лиам считает, что вражда началась, после того как он в 15 лет пьяный ночью помочился на новую стереосистему брата. Ноэл говорит, что из-за большого разрыва в возрасте отношений с Лиамом у него вообще было, «тусоваться они стали уже в группе». Так или иначе братья точно отличались по характеру. Если суммировать все, что они говорили о себе и что о них говорили родные, получится такое описание: Ноэл – тихий, вдумчивый и общительный одиночка, Лиам – гиперактивный, взрывной, беспечный и любящий внимание человек, который не лезет за словом в карман. 

Поэтому в ответ на обесценивание репертуара Oasis Лиам не промолчал, а ткнул Ноэла в нереализованные амбиции.

В отличие от Лиама, Ноэла тянуло к музыке с юных лет – она была побегом от страшной реальности с алкоголизмом и побоями отца, Томми Галлахера. В восемь Ноэл впервые прикоснулся к гитаре, в 13 написал первую песню – Badge (или Baj), а в 16 увидел по телевизору выступление The Smiths с песней This Charming Man и решил, что станет рок-звездой, как гитарист Джонни Марр. На пути к мечте Ноэл в возрасте чуть за 20 даже записал две кассеты с десятком своих песен, а еще пробовался вокалистом в Inspiral Carpets, но ему отказали из-за неподходящего голоса и предложили лишь место в дорожной команде. 

При всей непохожести и взаимных претензиях Галлахеры оказались в той ситуации, когда были очень нужны и полезны друг другу: Oasis не хватало сильных песен, а Ноэлу – тех, кто эти песни исполнял бы. Чтобы реализовать мечты и стать великой группой, они объединились. Так Ноэл перебрался в Oasis, стал гитаристом и единственным автором.

Впрочем, музыканты Oasis сходились не только в желании стать топовой группой, но и в увлечении футболом. Братья Галлахеры и Гигси – болельщики «Манчестер Сити», а Бонхэд и Маккэрролл – «Манчестер Юнайтед».

Лиам и Ноэл наверняка тоже болели бы за «Юнайтед», если бы не отец Томми Галлахер. «Он ненавидел своих братьев. Они все – ирландцы, которые приехали в Манчестер и выбрали поддерживать «Юнайтед», – говорил Ноэл. – Отец выбрал «Сити», просто чтоб их разозлить. Все, больше никаких причин. По сути, мы с Лиамом должны были стать фанатами «Юнайтед».

А вот в случае с Бонхэдом любовь к клубу не передалась по наследству: отец и все его знакомые поддерживали «Сити», и Пол ради бунта стал болеть за «Юнайтед».

Панамы, злость на отца, равенство, гитарные гимны: почему Oasis сразу всех покорили

Несколько лет Oasis записывались и давали концерты, но не привлекали внимания продюсеров. Все изменилось в 1993 году. В мае группа отправилась на концерт в клуб King Tut’s в Глазго. На месте выяснилось, что Oasis забыли включить в список выступающих, поэтому на сцену они не выходили, а пробивались. В итоге сыграли лишь четыре песни. Но их увидел Алан Макги – продюсер и глава независимого лейбла звукозаписи Creation. Он разглядел в Oasis потенциал и тотчас предложил сотрудничество.

И не прогадал. Первый альбом Definitely Maybe, выпущенный год спустя, в августе 1994-го, имел феноменальный успех: мгновенный взлет на первую строчку британского чарта и самый продаваемый дебют всех времен в Великобритании. 

А еще был признанием Oasis в любви к футболу: на обложке среди кучи пасхалок два игрока: справа на подоконнике, возле телевизора, стоит портрет Джорджа Беста, а в правом нижнем углу – экс-футболиста «Фулхэма», «Куинз Парк Рейнджерс», «Манчестер Сити» и сборной Англии Родни Марша.

«Я попросил их принести личные вещи, – рассказывает Guardian фотограф Майкл Спенсер Джонс. – Розовый фламинго – Бонхэда. Лиам, Ноэл и басист Гигси – фанаты «Сити», поэтому рядом с камином – снимок Родни Марша. Бонхэд, болельщик «Юнайтед», захотел фото с Джорджем Бестом. Ноэл и Лиам были не против, потому что Бест – это больше, чем футбол».

О теплом отношении Галлахеров к Бесту говорит еще случай, который описал автор Спортса’’ Никита Киселев в телеграм-канале «Англия, Англия»: «Ноэл Галлахер рассказывал, что как-то встретил Джорджа в манчестерском аэропорту и нарвался на объятия. Ноэлу напомнили, что он вообще-то болельщик «Сити» и должен не переносить Беста, и тогда он ответил: «Как можно ненавидеть Джорджи? Он был первой суперзвездой, он на обложке моего первого альбома – все любят Джорджи. Фанаты «Юнайтед» – за то, что он был потрясающим игроком, фаны «Сити» – за умение хорошо проводить время».

Сверхзвуковому взлету Oasis и Definitely Maybe Ноэл удивляется даже спустя 30 лет: «Вокалист, которому всего 19, автор песен, подворовывающий у мертвых артистов, и три парня, похожие на сантехников. Ну кто бы мог подумать?»

Так все же как манчестерской группе удалось покорить Британию?

Oasis были народной группой. Все участники – выходцы из рабочего класса. Однажды Ноэл назвал дебютный альбом «музыкой второго поколения ирландских католиков из социального жилья». 

Музыканты не строили образ: пели с манчестерским акцентом и носили повседневную одежду молодых людей их класса – парки, олимпийки, джинсы, свитеры и кроссовки. Поэтому были понятны и близки. Став популярными, Oasis принесли популярность и своему стилю – то, что носили они как типичный наряд их класса, стало модным вообще для всех. И если раньше среда диктовала музыкантам условия, то теперь они влияли на гардероб британцев. Например, туда быстро перекочевала визитная карточка Лиама – панама. 

Люди узнавали себя и в биографиях музыкантов. Например, Галлахеров исключили из школы, они не получили высшего образования, перебивались случайными заработками, а Бонхэд бросил школу в 16 лет и работал штукатуром. 

«Те, кто, как и я, рос в 1980-90-е годы в муниципальном жилье, видели в Oasis частичку собственных мечт и надежд. Они были как мы, – вспоминает журналистка Guardian Дженни Стивенс. – Парни верили в себя и в свои песни, и посмотрите, чего добились». 

Еще одна составляющая успеха Oasis – конечно же, сами песни, которые, по словам старшего Галлахера, не элитарны и близки каждому. Это преимущественно гимноподобные и легко запоминающиеся мотивы, которые хорошо поются хором и после 10 пинт пива. 

Начнем с текстов. Ноэл признается, что на него повлиял эйсид-хаус. 

Этот жанр электронной музыки распространился в клубах Британии во второй половине 1980-х: разобщенные фанаты вечеринок объединились в одну тусовку под влиянием запрещенных веществ. 

«Околомузыкальная среда [к 1987-му] воспроизводила расслоение общества, с которым власть никак не боролась, скорее даже наоборот: поощряла. <...> Хаус, как и породивший его диско, с самого начала нес в себе инклюзивный посыл. <...> Сторонние наблюдатели с изумлением смотрели на то, как на эйсид-хаус-вечеринках друг с другом братались те, кто еще вчера при встрече в пабе непременно обменялись бы ударами в морду – вплоть до фанатов разных футбольных команд», – говорится в материале Arzamas «Рейв: история одной революции».

Ноэл наверняка приобщился к рейву с его коллективной эйфорией и массовым объединением в клубе The Haçienda – эпицентре эйсид-хауса в Манчестере. «Культура эйсид-хаус – это же о единении, о «нас», о чем-то общем. Когда я стал писать песни, то воспроизводил это настроение, – говорит Галлахер-старший. – Это никогда не было обо мне – это было «о тебе и обо мне». Это никогда не было – «мы против них», потому что не было никаких «них»! Так что, когда люди гонят на Oasis, они просто упускают этот момент. Мы не про беспорядок, крики и плевки на улице. Мы – про равенство и открытость. Вот почему наши концерты собирали столько зрителей».

«В песнях с Definitely Maybe Ноэл запечатлел лучшие годы молодости: когда все, что имеет значение, – это твои друзья, твоя любимая группа и количество дней до выходных. Так совпало, что Брита»ния выходила из экономического кризиса, и с избранием Тони Блэра лидером Лейбористской партии смена правительства была на горизонте. Перемены и оптимизм витали в воздухе, – пишет Клэр Торп в материале для BBC. – «В моих мыслях мечты сбываются» – поет Лиам в песне Rock’n’Roll Star, открывающей альбом и заявляющей о намерениях. «Сегодня я рок-звезда» – это не заносчивость Галлахера, а приглашение всем слушателям сменить повседневность на сказку хотя бы на 52 минуты. «У тебя может быть все, но насколько ты этого хочешь?» – спрашивает группа в Supersonic».

Теперь – о музыке. Если настроения текстов Oasis были вдохновлены недавно появившимся эйсид-хаусом, то музыка обращалась к британской классике (да-да, от «Битлз» у них не только прически). 

Музыкальный журналист Лев Ганкин так описывает звук Oasis: «… бритпоп и группа Oasis как его флагман совершенно не были озабочены открытием новых горизонтов и во­обще какими-либо инновациями, предпочитая без стесне­ния ориентиро­вать­ся на шестидесятническое гитарное звучание (впослед­ствии такого «воз­вращения к корням» будет становиться все больше). Впрочем, несмотря на по­лученное от критиков звание «новых The Beatles», скорее навредившее ансамблю, Oasis в действительности реконструировали не столько звучание конкретных об­разцов из 1960-х, сколько сам стиль эпохи: их яркий поп-мелодизм в самом деле отсылал к «Битлам», но жест­кий гитарный драйв заставлял вспомнить The Who и The Rolling Stones, а патри­отическая англомания – The Kinks».

Ну и куда без вокала Лиама Галлахера – дерзкого и такого же развязного, как и его походка.

«Одной из главных особенностей Oasis того времени были воодушевляющие мелодии с романтическими текстами и чертовски угрожающей подачей, – говорит Ноэл. – Это трудно объяснить: когда я пел – песня звучала просто хорошо, когда это делал Лиам – она звучала великолепно». «Я был определенно зол на жизнь из-за того дерьма с моим отцом, – объясняет Лиам. – И просто был злым парнем, так что для меня петь наши песни было способом перекинуть всю нашу ярость на других людей. Но в хорошем смысле».

Автор Спортса’’ Денис Пузырев – давний поклонник Oasis. Специально для этого текста он вспомнил, как ощущался альбом Definitely Maybe, который Денис впервые услышал 30 лет назад, в момент его выхода в 1994-м:

«Первая половина 1990-х была настоящим раем для меломана – великие альбомы десятка исполнителей выходили один за одним, как будто кто-то наверху увлекся гитарным саундом и поставил их выпуск на конвейер. Годом ранее британские журналисты изобрели термин «брит-поп», которым маркировали все, что тогда выходило в Британии. Кажется, впервые, его применили к вышедшему в 1993-м одноименному дебютному альбому Suede. Тогда это была с отрывом моя любимая кассета. 

Мы врубили Definitely Maybe – и это настоящий шок. Эта музыка не была похожа ни на что, определявшееся ранее как брит-поп-канон: одновременно далека и от едкой иронии Blur, и от надрывной драмы Suede, и от шумовых стен шугейзеров из Ride и My Bloody Valentine. Oasis звучали нарочито просто, местами даже вторично – как будто хиты ранних The Beatles сыграли парни из Sex Pistols. Но в этих бесхитростных гитарных гимнах ощущалась сила, а простота гармоний воспринималась не как какой-то примитив, а как нечто гениальное. Ведь гениальное – всегда просто. Это было как произведения Моцарта или Чайковского – идеальные и очень понятные вещи, сыгранные в правильное время в правильном месте. В кассетнике отыграла последняя песня, и мы переглянулись: «А что, так можно было?»

Oasis считали «рок-н-ролльными дикарями»: музыканты устраивали дебоши и ругались на сцене. Стычка во время тура по США чуть не привела к распаду

Oasis быстро прославились не только творчеством, но и поведением.

Незадолго до выхода Definitely Maybe группа пропустила в Амстердаме первый зарубежный концерт: ввязалась в пьяную драку на пароме, и нидерландская полиция депортировала всех музыкантов в Великобританию. Спустя пару месяцев Бонхэд, продюсер Оуэн Моррис и друг группы Сид устроили дебош в баре лондонского отеля Columbia с выкидыванием из окна мебели и других предметов, за что Oasis пожизненно запретили там останавливаться.

Из новостей в прессе могло показаться, что музыканты конфликтовали исключительно с миром, но внутри группы тоже не было гладко.

В апреле 1994-го Лиам и Ноэл дали интервью Джону Харрису из журнала New Musical Express, известное как Wibbling Rivalry («Бестолковое соперничество братьев»). Журналист спросил Галлахеров, как они относятся к тому, что их считают рок-н-ролльными дикарями и что 70% их появлений в прессе – это музыка, а 30% – происходящее вокруг. И тут обнажилось столкновение взглядов. Лиам утверждал, что рок-н-ролл – это быть собой, поэтому в случае на пароме нет ничего предосудительного. Ноэл видел в инциденте «футбольное хулиганство» и настаивал: «Рок-н-ролл – это музыка. Музыка. Музыка. Музыка. Не ты, не я, не Oasis. Это наши песни».

В конце Харрис поинтересовался, знают ли братья, что музыканты The Who ненавидели друг друга. «Ну да, я тоже не выношу этого ублюдка. И это поддерживает наш огонь, – заявил Галлахер-младший. – Вот почему мы будем лучшей группой в мире – потому что я ненавижу этого придурка. Надеюсь, однажды смогу ######### [ударить] ему по носу сраным «Рикенбакером» (гитара Ноэла – Спортс’’), а потом он ответит мне тем же. Мы уже близки к тому, чтобы переступить черту».

Лиам прав: вскоре произошла стычка, которая чуть не разрушила Oasis.

Осенью группа отправилась в тур по США. Первое же выступление, проходившее в культовом клубе Whisky a Go Go в Лос-Анджелесе, обернулось, по словам Бонхэда, «абсолютным провалом». Музыканты не спали 24 часа и выступали обдолбанными (кроме Ноэла, в чем он потом признавался журналу Uncut). Лиам задирал зрителей и изменил текст песни Live Forever, вместо Maybe I don’t really wanna know / How your garden grows («Может быть, я действительно не хочу знать, / Как растет твой сад») спел Maybe I don’t really wanna know / Why you pick your nose («Может быть, я действительно не хочу знать, / Как ты ковыряешься в носу»). Сет-лист Ноэла отличался от остальных, из-за чего возникала путаница. А песню Rock’n’Roll Star пришлось начинать играть заново, потому что при первой попытке что-то случилось со звуком. 

Напряжение на сцене сгущалось с каждой композицией, в том числе – между братьями. Они препирались, Лиам показал Ноэлу неприличный жест в районе паха, а еще якобы послал и ударил по голове бубном (на видео момента удара нет – виден лишь бросок в сторону Ноэла. Но об ударе говорит, например, присутствовавший на концерте Майкл Спенсер – известный как раз по работе с Oasis фотограф). 

После концерта Ноэл забрал паспорт и деньги у тур-менеджера и покинул группу, отправившись к знакомой девушке в Сан-Франциско. Разговор с ней отрезвил Галлахера и убедил не бросать Oasis (а еще вдохновил на песню Talk Tonight). Через несколько дней Ноэл вернулся к товарищам.

Внезапный уход единственного автора напугал остальных. Никто не хотел вновь жить на пособие. Поэтому с возвращением Ноэла «началась новая эра», как говорил звукорежиссер Oasis Марк Койл в документальном фильме Supersonic: «Все мы должны были измениться, потому что если ты не с ним, то отправляешься домой». 

Следующие несколько лет стали, вероятно, самыми важными в истории Oasis.

Пик группы – концерты в Небуорте (250 тысяч зрителей за два дня!). Перед этим Oasis бились c Blur, а братья – друг с другом

1995 год начался для Oasis триумфально: на церемонии NME Brat Awards группа забрала награды в номинациях «Лучший сингл», «Лучшая новая группа» и «Альбом года», на премии BRIT Awards выиграла в номинации «Лучший новый артист», а также выпустила Some Might Say – первый сингл, возглавивший британский чарт.

На волне успеха и в обновленном составе (с Аланом Уайтом вместо Тони Маккэрролла на барабанах) музыканты погрузились в работу над следующим альбомом – (What’s the Story) Morning Glory? Однако уже первая неделя могла оказаться последней. 

Oasis записывались в валлийской студии Rockfield, где за 20 лет до этого появилась Bohemian Rhapsody Queen. 

Шло бодро – в день выдавали по песне – до тех пор, пока однажды Лиам не вернулся из паба с кучей знакомых. Ноэл с продюсером Оуэном Моррисом в это время работали в студии. 

«Наверное, мне было просто насрать, а он все пытался написать Bohemian Rhapsody. Ну и я: «Че за херня, давайте устроим ему!». Что-то в этом духе, – объяснял Лиам в книге Supersonic: The Complete, Authorised and Uncut Interviews. – Инь и ян. Он профессионал, я – нет. Он превращает группу в квадрат, я – в сраный прямоугольник. Вот такое дерьмо».

«Вообще, я не мерзкий и не агрессивный человек, – рассказывал Ноэл в той же книге. – Дело в том, что когда я работаю, то я, черт побери, работаю, и не хочу, чтобы какие-то люди шлялись вокруг. Я провожу время в студии и ухожу. Я не хочу тратить пять лет на создание гребаного альбома».

Неожиданный визит превратился в хаос, который закончился разгромом студии и дракой Лиама с Ноэлом из-за поврежденной гитары. Последний взял биту для крикета и врезал брату по голове.

«Мы с Аланом решили свалить в ночи – и вдруг из ниоткуда появился Лиам и швырнул в машину мусорный бак, – вспоминал Ноэл там же. – Думаю, это была машина Алана, а мы знали его всего недели две. Он кричал: «Гребаный ад, чувак. Это что на хрен за группа? И все на этом? Оно не может закончиться вот так – я же только пришел». Я объяснял: «Не-не-не, не парься, такое здесь постоянно». 

Снова обошлось: Ноэл взял очередной тайм-аут, коллеги тоже «остывали», а спустя пару недель как ни в чем не бывало собрались в студии закончить альбом. 

«Если между кем-то возникала вражда, она быстро прекращалась, мы возвращались в строй и делали то, что должны были делать, – делился Ноэл в той же книге. – У меня никогда не было ощущения, что все закончено, пока все не закончилось. Кто собирался свалить? Лиам? И что бы он делал? А что бы я делал? У меня не было группы, я не умел петь… Это просто дерьмо, которое надо было переждать».

В июне Oasis выступили хедлайнерами на фестивале в Гластонбери, а в августе их ждала новая битва, только уже не между братьями: музыкальное соперничество с Blur – брит-поп-командой из Лондона. 

Все началось на праздничной вечеринке по случаю успеха сингла Some Might Say. Лиам произнес в лицо главному вокалисту Blur Деймону Албарну фразу «Фукин номер один!». Это уязвило Албарна, ведь синглы Blur никогда еще не занимали первую строчку британских чартов. Но тот быстро нашел ответ: сдвинул дату так, чтобы песни Blur и Oasis схлестнулись в борьбе за топ. В итоге синглы Country House и Roll With It вышли одновременно – 14 августа 1995 года. Это событие вошло в историю музыки как «Битва брит-попа». 

Журналисты превратили соперничество групп в событие национального масштаба, и схватка быстро вышла за пределы чарта продаж: страна разделилась на два лагеря, а музыканты ругали друг друга всеми способами. Например, Ноэл Галлахер, как пишет NME, назвал Blur «кучкой придурков из среднего класса, пытающихся бросить вызов героям рабочего класса» и заявил, что «победитель будет только один».

Oasis проиграли: сингл Country House Blur разошелся большим тиражом, чем Roll With It. Однако в конце сентября – начале октября соперники выпустили альбомы, и (What’s the Story) Morning Glory? Oasis за первую неделю продался тиражом 345 тысяч копий, а диск Blur The Great Escape – в 188 тысяч. Группа из Лондона выиграла сражение, зато группа из Манчестера – войну.

В следующем году группы снова выясняли, кто круче – на этот раз в футболе. Матч между Blur и Oasis состоялся в рамках благотворительного турнира The Music Industry Soccer Six. На поле стадиона «Майл Энд» в Лондоне сошлись лидеры двух враждующих коллективов, с которых когда-то все и началось – Лиам Галлахер и Деймон Албарн.

Фронтмен Oasis играл в небесно-голубом лонгсливе в стиле джерси «Ман Сити», а фронтмен Blur – в темно-синем комплекте, который отсылал к форме его любимого клуба «Челси». Образ дополнял синий петушок с названием команды. 

Лиам очень старался: бил штрафные, прорывался к воротам и толкался с Деймоном – но безуспешно. Два гола подарили Blur победу и звание лучшей футбольной команды брит-попа. 

Группы Blur и Oasis горячо боролись в брит-попе 90-х. И однажды перенесли бой на футбольное поле

Вообще, 1996-й получился для Oasis очень околофутбольным. Группа провела два концерта на «Мэйн Роуд», на тот момент стадионе «Ман Сити», и собрала на каждом выступлении по 40 тысяч зрителей. Еще Гигси вместе с журналистом Паоло Хьюиттом написал книгу «Величайший футболист, которого вы никогда не видели» об игроке «Рединга», «Кардиффа» и «Хэйса» Робине Фрайди.

В том же году Oasis несколько раз защищали титул флагманов брит-попа. В феврале вышел сингл Don’t Look Back In Anger с альбома (What’s the Story) Morning Glory? Он стал вторым синглом группы, который добрался до первого места британского чарта, и первым с ведущим вокалом Ноэла, а не Лиама.

Еще они взяли три статуэтки на премии BRIT Awards – «Лучший альбом», «Лучший видеоклип» и «Лучшая группа». Принимая награду в последней номинации, Лиам и Ноэл поиздевались над Blur как другими номинантами и спели припев их песни Parklife, заменив слово «parklife» («беспечная жизнь») на «shitlife» («дерьмовая жизнь»).

Летом 1996-го Oasis устроили эпохальный опен-эйр в поместье Небуорт-хаус. Двухдневный концерт собрал 250 тысяч зрителей, а количество заявок на покупку билетов составило 2,5 миллиона! 

Это выступление фиксировало высшую точку успеха Oasis.

«Хотел бы я быть тогда настолько крутым, чтобы сказать: «Давайте просто разойдемся на некоторое время». Представьте, что мы отыграли все эти концерты, а потом разошлись – растворились в клубах дыма. Это было бы невероятно, – рассказывал Ноэл в книге Supersonic: The Complete, Authorised and Uncut Interviews. – Если бы я снова там оказался, зная то, что знаю сейчас, мы бы просто ушли со сцены, сказав что-нибудь загадочное, и затем исчезли на пять лет. Потом записали бы отличный альбом или песни получше, вместо того чтобы просто продолжать, продолжать и продолжать».

Oasis в кризисе: испорченные выступления, альбом ради денег, смена состава и новая драка Галлахеров

После великого уикенда в Небуорте у Oasis начался спад. Альбомы, последовавшие за (What’s the Story) Morning Glory? – Be Here Now в 1997 году и Standing on the Shoulder of Giants в 2000-м, – тоже залетали в чарты и становились платиновыми, однако давались музыкантам все тяжелее. Конфликты братьев и рок-н-ролльный образ жизни, особенно Лиама, долгое время поддерживали огонь Oasis и помогли им покорить мир, но они же подтачивали группу изнутри.

23 августа 1996 года Oasis должны были отыграть акустический концерт для шоу MTV Unplugged в Королевском фестивальном зале в Лондоне. Это считалось признанием, группа вставала в один ряд с большими артистами, ведь ранее там уже выступали: Nirvana (тот самый концерт с Куртом Кобейном в сером мохеровом кардигане), Пол Маккартни, KISS, Боб Дилан, Alice in Chains и другие.  

Чтобы максимально хорошо звучать без привычной мощности и громкости, группа готовилась к сессии две недели. Лиам, не особо уважающий акустику, присутствовал только на трех репетициях, во время которых редко пел, жалуясь на больное горло и потерянный голос. 

«В день выступления Лиама долго не было. Ходили слухи, что он выпивает. Но никто точно не знал, где он, – говорил Ноэл. – Явился примерно за час до выхода – пьяный в хлам. Мы сказали: «Давай посмотрим, сможешь ли спеть пару песен» – и это было совершенно ужасно». Когда объявили Oasis, Лиам не вышел на сцену – и место у микрофона вынужденно занял Ноэл. Он спел 12 песен. Все это время Лиам находился в зале, на балконе – пил пиво, курил и обсуждал происходящее с невестой Пэтси Кенсит.

На этом выходки Лиама не закончились. Через несколько дней после записи для MTV, в начале сентября, группа отправилась в трехнедельный тур по США. Лиама в самолете до Чикаго не было: он оставил партнеров в аэропорту Хитроу и вернулся в город, чтобы решить проблемы с домом: «Мне плевать на тур. Я устал жить в отелях. Я хочу быть счастливым. Мы только что продали дом, и нам надо выехать до выходных. Я не собираюсь колесить по США, когда мне негде жить». В итоге во время первого концерта Ноэл еще раз выступил в качестве вокалиста.

Ко второму концерту Лиам присоединился к группе, но вскоре заставил таблоиды в очередной раз говорить о себе, устроив шоу на премии MTV Music Video Awards в Нью-Йорке. Во время выступления Oasis с песней Champagne Supernova Лиам заменил слова: вместо A champagne supernova in the sky («Шампанская суперновая в небе») спел A champagne supernova up your bum («Шампанская суперновая в твоей заднице»). Еще – показывал странные жесты, корчил рожи, выпил пиво, сплюнул его на сцену, засовывал пальцы в рот и сбил стойку с микрофоном.

12 сентября прямо перед началом отменился концерт в Шарлотте, а за ним – и весь тур. Менеджер Oasis Маркус Расселл заявил, что это произошло из-за «внутренних разногласий». Газета The New York Times писала о ссоре между братьями. Чтобы успокоить поклонников и остановить спекуляции, на следующий день группа сообщила, что «Ноэл и Лиам проводят время вместе, восстанавливаясь после перелета» и что «Oasis не распадаются» – а 17 сентября внезапно анонсировала начало работы над новым альбомом.

Be Here Now вышел через год – в августе 1997-го. И хотя много позже Ноэл утверждал, что выходка Лиама с пропуском концерта в начале тура «убила репутацию Oasis в Америке», пластинка оказалась очень успешной за океаном и заняла второе место в американском чарте Billboard 200. В британском – первое. Также Be Here Now стал самым быстро продаваемым альбомом в Великобритании, разойдясь за первую неделю тиражом более 695 тысяч копий (в 2015-м этот рекорд побил альбом «25» Адель).

Вот только хитов типа Wonderwall или Don’t Look Back in Anger на альбоме не больше было. Oasis покорили новый коммерческий пик, но переживали творческое пике. Манчестерцы никогда не были исключительно про музыку, а в случае с Be Here Now она, кажется, и вовсе отошла на второй план. «Единственная причина, по которой кто-то в этом участвовал, – деньги, – рассказывал Q продюсер Оуэн Моррис. – Ноэл решил, что Лиам – дерьмовый певец. А Лиам решил, что ненавидит песни Ноэла. Так все и пошло. Огромное количество наркотиков. Жесткие стычки. Плохая атмосфера. Дерьмовые записи». 

«Альбом получился ходульным из-за отсутствия желания сделать его лучше. Я дошел до момента, когда сказал: «К черту все, этого достаточно», – оглядывался Ноэл в интервью журналу Uncut в 2000 году. – Считаю, что записывал альбом, чтобы оправдать трату бешеных тысяч на наркотики. Все это вылетело в трубу. Сейчас я хочу записывать песни, чтобы доказать, насколько я ####### [чрезвычайно] хорош в этом деле».

И снова слово Денису Пузыреву, который попал на концерт Oasis в Лондоне сразу после выхода альбома Be Here Now:

«В августе 1997-го я приехал в Лондон, где завис на год. Первым, что увидел, пройдя в зону прилета «Хитроу», были баннеры с обложкой третьего альбома Oasis. Возможно, самого ожидаемого альбома конца 90-х.

Когда он появился в магазинах, сотни тысяч копий смели в первые же дни. А я сразу отправился в театрально-концертный киоск и купил билет на лондонский концерт мирового тура Oasis 17 декабря. За 19 фунтов – вдвое дороже стандартного билета на концерт в Лондоне в те годы и в полтора раза дороже билетов на футбол.

Мужику, одетому в милитари-куртку цвета хаки в очереди передо мной, было лет за 50. Совсем дед – мне-то всего 22. После сета Supergrass на разогреве все ломанулись в холл, чтобы успеть хлебнуть пивка перед главным событием декабрьского вечера 1997 года, ради которого все эти люди оказались в этот вечер на «Уэмбли-Арене» – огромном крытом зале рядом с легендарным футбольным стадионом. В толпе физически ощущалось невероятное возбуждение. Воздух пропитан режущим глаза дымом сигарет и запахом травы.

«А ты сам откуда, парень?» – дед в милитари обернулся. «Я из Санкт-Петербурга. Это бывший Ленинград», – ответил я. «О, ничего себе, – изумился дед. – Первый раз разговариваю с живым русским». 

«Ты знаешь, я ведь был здесь тридцать сраных лет назад, в 1966-м, – сообщил он. – Думаешь, почему Oasis выбрали эту площадку? Здесь играли «Битлз». Раз пять или шесть.. И знаешь, что я тебе скажу, парень? С тех пор я ждал, когда появится группа, которая заставит меня гордиться тем, что я англичанин. А было сплошное дерьмо. И я думал, что уже и не дождусь. Но вот теперь я знаю, что дожил до этого дня. Потому что Oasis – великая группа. Поверь мне, парень, я много чего в этой жизни переслушал и знаю, о чем говорю». 

Тут как раз подошла наша очередь. Дед, кинув на стойку смятую пятерку, подхватил два стакана «Карлсберга» и шустро исчез в толпе.

Потом уже я прочитал отзывы критиков, которые расценили тот тур как «довольно неудачный». Братья Галлахеры уже слишком серьезно и часто ссорились (все, кажется, считали, что это просто пиар), а альбом не оправдал завышенные ожидания. Oasis вроде бы пели все те же стадионные гимны, в которых пафос сочетался с искренностью и доступностью, но волшебство первых двух альбомов и вправду куда-то ушло.

Но это не имело никакого значения в момент, когда выскочивший на сцену мужик во фраке и нелепом цилиндре завопил в микрофон: «Встречайте, это они! Это Oasis!» И под первые рифы песни Be Here Now из дверей гигантской красной телефонной будки, водруженной на сцену, вышли живые боги – главная группа Британии здесь и сейчас. Это экстаз.

Все полтора часа шоу «Уэмбли-Арена» пела хором – даже песни из нового альбома. В в этой толкучке я оглядывался по сторонам и видел сцены, как в архивных видео времен битломании: у многих людей катились слезы, но все испытывали прилив необыкновенного счастья и единения. Было ощущение, что ты находишься на победном фанатском секторе после того, как твоя любимая команда завоевала титул. Это непередаваемо. И я пел вместе со всеми, став частичкой счастливой толпы».

После Be Here Now Ноэл отказался от наркотиков и ограничил количество алкоголя во время рабочего процесса. По одной из версий, именно из-за этой новой политики в 1999 году, когда группа готовила четвертый альбом Standing On The Shoulders Of Giants, ее покинули старожилы – басист Пол Гигси Макгиган и гитарист Пол Бонхэд Артурс. По другой – музыканты ушли, чтобы посвятить больше времени семьям. Вскоре в Oasis появились гитаристы Колин Арчер и Энди Белл.

Но если курс был новым, то Лиам Галлахер – все тем же. В мае 2000-го группа отменила концерт в Барселоне, потому что барабанщик Алан Уайт повредил сухожилие. Освободившись, музыканты отправились пить. Вскоре между Галлахерами произошел серьезный конфликт: Лиам усомнился в отцовстве Ноэла, у которого за пять месяцев до того родилась дочь Анаис. За это Ноэл врезал Лиаму и разбил губу. И снова оставил группу посреди тура. И снова затем вернулся.

Отношения братьев Галлахеров напоминали бомбу замедленного действия, заложенную под Oasis, – никто не знал, когда рванет. 

Конфликт в 2009-м привел к распаду группы и окончательно рассорил братьев

В нулевые творчества у Oasis стало еще больше, а вот скандальных выходок – меньше.

После бурных 90-х Oasis выпустили три альбома: Heathen Chemistry в 2002-м, Don’t Believe the Truth в 2005-м и Dig Out Your Soul в 2008-м, – примечательные тем, что в написании песен впервые участвовали не только Галлахеры, но и остальные участники группы; съездили в масштабное мировое турне; повторно выступили хедлайнерами на фестивале в Гластонбери; собрали «Мэдисон Сквер Гарден» в Нью-Йорке; несколько раз меняли барабанщиков: Алан Уайт уступил место Заку Старки (сын барабанщика The Beatles Ринго Старра), а тот – Крису Шэрроку.

При этом ни публичных конфликтов с рукоприкладством между братьями, ни новых уходов Ноэла не было, хотя Галлахер-младший в начале нулевых и оставался главным нарушителем спокойствия. В июле 2000 года на концерте на «Уэмбли» Лиам, как пишет NME, ругался между песнями и во время них, называл стадион «вонючей дырой», подкалывал Ноэла, говоря, что гастролировал по миру и зарабатывал деньги для брата, пока тот сидел дома.

В 2001-м, когда группа работала над Heathen Chemistry, Лиам пил и затягивал с записью вокала. Во время выступлений в США и Японии уходил со сцены после нескольких песен якобы из-за проблем с голосом, вызванных инфекцией горла (из-за нее даже отменился один из концертов в Испании), и вокал брал на себя Ноэл. А под конец 2002-го угодил в передрягу в Германии: вместе с Уайтом ввязался в драку, пнул полицейского и сломал себе несколько зубов. 

Братья спорили руками журналистов: например, Ноэл говорил, что «Лиам похож на женщину с постоянным ПМС», а Лиам называл Ноэла «самодовольным ####### [кретином]». Оказалось, в этом был новый подход старшего Галлахера к младшему. «Вместо того чтобы спорить с ним и заканчивать все дракой, я работаю с его психикой. И теперь привожу его в ужас. Он до смерти меня боится, – объяснял Ноэл журналу Spin в 2005 году. – Я вижу его насквозь; играю с ним, как кошка с мышкой. Могу заставить принимать решения, которые он считает своими, но на самом деле они мои. Это искусство, которым я овладел. Наши отношения – те же самые, просто мы стали старше. Вместо взаимных оскорблений и драк – более завуалированная психологическая война через прессу, в которой я преуспеваю».

Со стороны казалось, что братья наконец-то пришли к безопасному для всех способу сосуществования и работы – и тут рвануло.

28 августа 2009 года Oasis готовились к выступлению на фестивале Rock en Seine недалеко от Парижа. Но на сцене в тот день так и не появились. Незадолго до начала к зрителям вышли музыканты из Bloc Party и сказали, что концерт отменяется. Через пару часов Галлахер-старший заявил на официальном сайте группы: «С некоторой грустью и большим облегчением сообщаю, что сегодня вечером я ушел из Oasis. Люди будут писать и говорить, что им вздумается, но я не могу дальше работать с Лиамом ни дня».

А в своем блоге Ноэл написал: «Детали не важны, и их слишком много, чтобы перечислять. Но я считаю, что вы имеете право знать, что уровень словесных и насильственных запугиваний по отношению ко мне, моей семье, друзьям и товарищам стал невыносимым. А отсутствие поддержки и понимания со стороны руководства и партнеров по группе не оставило иного выбора – только собрать вещи и поискать новые возможности».

Что же произошло за кулисами? По словам Ноэла, Лиам посылал в гримерке окружающих, потом швырнул в стену сливу и вышел. Вернувшись, начал размахивать гитарой Ноэла как топором и чуть не расквасил ему лицо, а затем уронил гитару на пол. По словам Лиама, это Ноэл разбил его гитару.

Позже выяснилось, что в последние месяцы перед распадом Oasis происходили события, которые накалили отношения братьев до предела:

😡 в 2009 году Лиам запустил линию одежды и хотел, чтобы она бесплатно рекламировалась в туре, Ноэл возражал; 

😡 Ноэл считал, что выступление на V Festival в Челмсфорде – за пять дней до концерта в Париже – отменилось не из-за диагностированного ларингита Лиама, а из-за его похмелья.

Лиам отрицал похмелье (и даже подал в суд на Ноэла за клевету) и уверял, что распад спланирован старшим братом и продюсерской компанией, чтобы устроить Ноэлу сольную карьеру.

Как бы то ни было, дальше братья двигались порознь.

Галлахеры после Oasis: новые проекты, интервью Ноэла с Пепом, клип Лиама с Кантона и многолетняя ругань в интернете и прессе

Лиам собрал группу Beady Eye из бывших участников Oasis. А когда она распалась в 2014-м, занялся сольным творчеством. Ноэл основал коллектив Noel Gallagher’s High Flying Birds, который выступает до сих.

И снова включение Дениса Пузырева – как он пересекся с Лиамом Галлахером в тот период после распада братьев на отдельные проекты:

«Спустя 14 лет после концерта на «Уэмбли», в мае 2011-го, я сидел в Москве в редакции РБК и выпрашивал у девушек из отдела культуры бесплатный билет на Beady Eye. Девушки из отдела культуры не сильно жаловали рок-музыку, но могли достать проходки практически на любой концерт или спектакль. «Ладно, сделаем два билета, – пообещали они. – Но с тебя небольшой анонс, этих твоих Beady Eye». 

«Эти мои» Beady Eye на самом деле были группой Oasis в полном составе за исключением Ноэла Галлахера. Разумеется, пик их славы и главных хитов остался в далеком прошлом, но взглянуть на Лиама на краю сцены, который так же поет, заложив руки за спину, или подыгрывает ритм-гитаре любимым бубном, очень хотелось.

Вдруг девушки из «культуры» пришли с новым раскладом: «Анонс отменяется, ты возьмешь интервью у Лиама. Сегодня. Примерно через час».

Я с ужасом смотрел на телефон, не в силах поверить в происходящее. И вот он наконец зазвонил – обычный чертов офисный телефон с истертыми кнопками:

– Hi Denis. This is Liam Gallagher calling. 

Я чуть не сошел с ума.

Это было катастрофическое интервью. Я заготовил вопросы и поставил на запись диктофон. Но, задавая их, совершенно не понимал, что он говорит в ответ. Вообще-то я неплохо знаю английский – год в Лондоне не прошел даром. Там даже разбирал, что говорили мои соседи по району – а я жил в Восточном Лондоне, неподалеку от стадиона «Вест Хэма», где все собеседники были типичными кокни с их своеобразной манерой проглатывать по половине слов. Но Лиам говорил с каким-то совершенно диким манчестерским акцентом, продраться сквозь который совершенно нереально. Все, что я понимал, это слово «факинг», без которого не обходилась ни одна фраза. «Электроник мьюзик из э факинг шит», – говорил Лиам, давая понять, что не поклонник электронной музыки. «Ю ноу, ай эм нот эктор, ай эм факинг рок стар», – объясняя нежелание сниматься в байопике про Джона Леннона.

Наша странная беседа продолжалась минут двадцать, после чего я взял запись и отправился в «иностранный отдел», сплошь укомплектованный выпускниками иняза, МГИМО и прочих крутых вузов. Они вернулись ко мне через час и со смехом вернули диктофон: «А ты уверен, что он тебе отвечал на английском?»

Как бы ни менялись карьеры Галлахеров, футбол по-прежнему так или иначе всегда рядом с ними.

Ноэл – частый гость «Этихада». После победы «Манчестер Сити» в Премьер-лиге в 2019 году он вместе с футболистами пел Wonderwall в раздевалке, а в 2016-м взял первое английское интервью у Пепа Гвардиолы, который тогда только возглавил клуб. 

Еще как-то раз музыкант проводил жеребьевку Кубка Англии вместе с Сержем Пиццорно – гитаристом, одним из основателем группы Kasabian и болельщиком «Лестера».

Старший Галлахер вообще предпочитает чемпионат матчам сборных – особенно, когда это сборная Англии: «Если я приезжаю из тура домой и у меня есть дней десять свободных, в которые я могу нормально посмотреть Премьер-лигу, то думаю: как же круто! Но если мои выходные выпадают на матчи сборной, то это, блин, чертова подстава! Опять сидеть смотреть, как чертова Англия играет в какой-нибудь дыре в хренов вторник, – и опять 0:0. Я не люблю матчи сборных – они только мешают Премьер-лиге».

В отличие от брата, который не поддерживает Англию, Лиаму ничего не стоит включить матч сборной прямо во время концерта, как было во время полуфинала ЧМ-2018 Хорватия – Англия.

Футбол появлялся и в сольных проектах Лиама. В 2020 году он выпустил клип на песню Once, где в роли короля снялся Эрик Кантона. Фанаты недоумевали, как легендарный игрок «Юнайтед» мог появиться в клипе преданного болельщика «Сити», но младший Галлахер объяснил, что считает Кантона «последним футболистом-рок-н-ролльщиком».

После распада Галлахеры не что не выступали вместе, но даже, по их словам, не общались. Зато постоянно подкалывали друг друга в соцсетях, в прессе и на мероприятиях. Вот лишь некоторые выпады:

🤜🏼 Лиам исковеркал название группы Ноэла, чтобы получилось High Flying Turds, то есть не «Высоколетящие птицы», а «Высоколетящие куски говна»;

🤜🏼 Лиам не раз выкладывал фотографии Ноэла с подписью «Potato» («Картошка»);

🤜🏼 когда Ноэл помирился с Деймоном и поучаствовал в записи композиции We Got the Power еще одного проекта Албарна группы Gorillaz, то Лиам сказал: «Пообщавшись с этим придурком из Blur, Ноэл стал вести себя как девчонка, но, поверьте мне, в следующий раз, как я его увижу, будет война»;

🤜🏼 Ноэл говорил в интервью Guardian: «Мама мне нравилась больше до того, как родила Лиама». И: «Я не слушаю альбомы Лиама, потому что не выношу его голос».

В то же время часто затрагивалась тема воссоединения группы: например, Ноэл заявлял, что «лучше съест собственное дерьмо», а Лиам оценивал воссоединение в 100 миллионов фунтов.

В 2023-м Ноэл вдруг сказал, что «открыт для разговора» о реюнионе – пусть Лиам свяжется с его представителями. В мае того же года на вопрос, воссоединится ли группа в случае победы «Манчестер Сити» в Лиге чемпионов, Лиам ответил: «Я готов». «Сити» тогда обыграл «Интер» и взял трофей.

Теперь, кажется, братья действительно помирились

О том, что Oasis на самом деле могут воссоединиться, поклонники стали догадываться после фестиваля в Рединге в августе этого года. Лиам посвятил Ноэлу песню Oasis Half The World Away, а в конце выступления на экране появились дата и время – 27.08.2024, 8 утра.

Спустя два дня, 27 августа, Oasis официально сообщили о воссоединении и планах провести в 2025 году стадионные шоу в Великобритании и Ирландии. Затем к ним добавились США, Канада, Мексика и Австралия.

Реюнион молниеносно стал одной из главных тем в мире. В том числе – в футболе.

Дэвид Бэкхем опубликовал в соцсетях фото Галлахеров с подписью «Когда не нужны слова». А его экс-одноклубник по «Манчестер Юнайтед» Гари Невилл рассказал о камбэке «вторых по популярности братьев из Манчестера», выложив фото гитары с автографом Ноэла: «Дорогой Гари, сколько матчей ты сыграл за сборную Англии? А сколько, как думаешь, ты заслужил? Я тебе скажу: ни хрена!»

После новости о воссоединении главных звездных болельщиков и взлете Definitely Maybe в чартах «Манчестер Сити» показал форму от Puma, приуроченную к 30-летию дебютного альбома и созданную вместе с Ноэлом Галлахером.

А еще клуб воссоздал обложку альбома: вместо музыкантов – Пеп Гвардиола, Кайл Уокер, Матео Ковачич, Эдерсон и футболистка женского «Ман Сити» Джесс Парк.

Неизвестно, почему Oasis воссоединились именно сейчас.

Возможно, все дело в деньгах. По информации британских газет, развод с женой в 2023 году обошелся Ноэлу в 20 миллионов фунтов. Реюнион-тур может это компенсировать: сообщается, что каждый из братьев заработает где-то 75 миллионов фунтов. Кроме того, как пишет газета The Times, громкое возвращение способно привлечь внимание к дискографии Oasis и повысить ее стоимость, что позволит дороже продать музыкальный каталог в 2025-м. Несколько лет назад Ноэл рассматривал такой вариант.

Или братья на самом деле помирились. Кажется фантастикой, но почему бы и нет? Таблоиды пишут, что в прошлом году, во время 80-летнего юбилея, Пегги Галлахер якобы попросила Лиама наладить отношения с Ноэлом – это для нее лучший подарок. Может, он послушался маму. 

К слову, в 2018-м Галлахер-младший называл примирение единственным условием воссоединения: «Чтобы вернуть Oasis, нам надо встретиться с Ноэлом, поговорить и снова стать друзьями. И братьями. Понимаешь, о чем я? Если это случится, и мы снова начнем общаться, начнем тусоваться вместе, то тогда все произойдет само собой, типа: «Слушай, может, попробуем еще раз?»

Хочется верить, что так и было: Лиам и Ноэл просто не стали оглядываться во гневе. 

Больше бытия и футбола – в телеграм-канале Дины

Фото: Gettyimages.ru/Brian Rasic, PYMCA/Avalon, Jeff Kravitz, Patrick Ford, Mick Hutson