Сократес во Флоренции: приключения бразильского неформала в городе Микеланджело и Макиавелли
НА ПИКЕ КАРЬЕРЫ
Когда 2 июля 1982 стартовал сверхконкурентоспособный чемпионат штата Сан-Паулу (Campeonato Paulista), бразильские болельщики находились в полной эйфории от футбола своей сборной сборной под руководством Теле Сантаны. В тот же день Зико, Сержиньо и Жуниор забили голы в победном матче против Аргентины. Однако три дня спустя Паоло Росси забил три гола в ворота Валдира Переса, расстроив всю страну, влюбленную в эту команду. Были те, кто говорил, что на Сарриа умер настоящий бразильский футбол.
На следующий день после трагедии Саррии, когда стало известно о поражении Бразилии в Испании, Сантос и Сан-Паулу вышли на поле против Сан-Хосе и Санто-Андре соответственно. Общее количество зрителей в этих двух игр, жалкие для Бразилии 4,099 человек, дает представление о той депрессии, в которую погрузились бразильские болельщики после испанского Мундиаля.
Однако «кость зарастает мясом», чемпионат штата набирал ход и вскоре взоры всей Бразилии были прикованы к нарождающейся интриге. Политики, бизнес-лидеры и медиа-магнаты потратили десятилетия, фактически убеждая угнетенных людей, что демократия не работает и что их ужасающая нищета — это все, на что они могут надеяться в этой жизни и вдруг первую стадию турнира выигрывает команда, которая еще в начале 1982 играла во втором дивизионе чемпионата Бразилии, то есть Коринтианс со своим проектом «демократии по-коринтиански». Однако вторую стадию выиграл главный фаворит на победу в турнире, Сан-Паулу с такими звездами как Оскар, Дарио Перейра, Зе Сержио и Валдир Перес. Теперь у команды появился шанс впервые в своей истории завоевать третий подряд титул чемпиона штата.
В итоге, в декабре 1982 Коринтианс встретился с Сан-Паулу – командой, которую считали представителем богатых и консервативных людей – в двухматчевом финале, где на кону стояло нечто большее, чем просто еще одно чемпионское звание для учебников истории, придав завершающим матчам чемпионата необычайный эмоциональный накал. Правда, несмотря на интригующую вывеску, болельщики все еще не до конца отошли от трагедии на Сарриа и только 23 тысячи зрителей собрались на стадионе Морумби в первой игре финала, когда Сократес на 14-й минуте второго тайма забил единственный гол в победном матче Коринтианса. Очень близкие к титулу и с командой, которая излучала уверенность, поклонники Коринтианса оставили в стороне свою депрессию и отправились на Морумби в числе более 60 тысяч, чтобы посмотреть захватывающий ответный матч.
Первый финальный матч чемпионата Паулиста 1983 Коринтианс- Сан Паулу (1-0)
Чаша весов колебалась более часа. Мяч упорно не шел в ворота, за Сан-Паулу сыграла уже и перекладина, Коринтиансу в атаке нужен был какой-то неожиданный ход. И он пришел на 71-й минуте. Нападающий Биро-Биро играет в стенку с Сократесом, который обратный пас делал пяткой, находясь спиной к воротам. Ворвавшись в штрафную, Биро-Биро обыгрывает и защитника, и вратаря, отправив мяч в ворота. Тут же Сан-Паулу остается в меньшинстве после удаления Оскара. Однако спустя всего шесть минут счет в матче сравнялся: парировав мощный удар со штрафного с 40 метров, вратарь Солито мяч не удержал и Дарио Перейра отправляет мяч в сетку.
Накал страстей-запредельный. После розыгрыша штрафного алвинегрос (черно-белые) вновь выходят вперед, но рефери отменяет гол из-за оффсайда, что едва не спровоцировало на поле драку между командами. И все же Биро-Биро удалось выскочить один на один с Валдиром Пересом и забить чистый гол. Сан-Паулу конечно же бросается в атаку и только штанга не позволяет сравняться счету во второй раз. Исход матча и всего противостояния решился лишь за четыре минуты до финального свистка. Блестящий рейд нападающего Аталиба в штрафную Tricolor Paulista завершился пасом на свободного Касагранде и счет вырос до 3-1. Чемпионский титул Коринтианса стал 18-м в истории клуба, догнавшим по этому показателю рекордсмена штата, Палмейрас.
И тот же финал повторился 12 месяцев спустя за титул Паулисты 1983 года. И снова Коринтианс победил (1-0 и 1-1). И снова Доктор забивал, в этот раз в обоих матчах. Когда Сократес открыл счет в серии, он на мгновение застыл, с поднятой к небу правой рукой и сжатым кулаком в явно мятежном приветствии буквально сходящим с ума на трибунах поклонникам Коринтианса, над которыми развевался гигантский баннер с надписью: «Победить или проиграть, но всегда с демократией».
Чтобы оценить значение происходящего, нужно знать, что для второй по численности торсиде в стране (после Фламенго) ожидание победы было делом привычным. Однажды поклонникам Коринтианса пришлось ждать победы своего любимого клуба целых 22 года. Того события, что ждали буквально каждый день, а потому каждый поклонник команды знал, что новый долгожданный титул был завоеван спустя 22 года, 8 месяцев, 7 дней, 4 часа и 36 минут! Как сказал один из самых верных поклонников клуба поэт и композитор Жильберто Жил: «Быть коринтиано- значит решить для себя, что каждый год ты будешь страдать». Поклонники клуба похоже уже решили, что Коринтианс выше материального, это – состояние души. «Это – выше чем победа. Это – страсть, накал, который совершенно не зависит от того, является ли коринтиано и его команда чемпионом или нет» (И.Фесуненко).
И тут явился «антиатлет» Сократес, сумевший соединить материальное и духовное в одно целое. В декабре 1983 Коринтианс завоевал свой 19-й титул и стал лидером в чемпионате штата по этому показателю. Сам Сократес в 55 проведенных за 1983-й год играх за клуб забил 38 мячей. Венесуэльская газета El Mundo называет его Лучшим футболистом Года Южной Америки-83 (аналог награды France Football для Европы) . Сократес и болельщики Коринтианса теперь превратились в одно целое. Он влюбился в клуб, и они поклонялись ему не только за то, что он был их футбольным лидером. «Я хочу умереть в воскресенье, в день, когда Коринтианс выиграет титул», — говорил он им.
Богатые и гламурные клубы из Европы и за ее пределами ухаживали за бразильским талисманом, но он чувствовал себя обязанным остаться в своей родной стране и в клубе, который предоставил ему средство для его пути к переменам, пока он мог изменить ситуацию и помочь 170 миллионам своих соотечественников.
Бразильская экономика терпела крах, а инфляция росла. Богатые стали еще богаче. Бедняки жаждали снова стать просто бедняками, поскольку теперь они голодали и умирали. Началось брожжение. В городах по всей стране начали проходить митинги с призывом дать людям возможность прямо голосовать на предстоящих выборах – право, которое у них отобрали задолго до этого. Тысячи людей, присутствовавших на митингах, вскоре стали миллионами. Они требовали перемен, а в начале 1984 года они потребовали демократии.
Так проходило ралли под лозунгом Diretas Já в Сан-Паулу 16 апреля 1984
Патриотический национальный желтый цвет был выбран для обозначения протеста, и Сократес призвал всех своих товарищей по команде носить при себе что-нибудь желтое во время матчей – будь то лента или повязки. Они сделали так, как просил их капитан.
Между тем, один отважный конгрессмен выдвинул для голосования в палате депутатов поправку, предполагающую, что люди получат желаемое право прямого голосования на предстоящих выборах. 16 апреля 1984 года Сократес был главной достопримечательностью финального ралли в Сан-Паулу, собравшего более чем полутора миллионов человек. Они приветствовали каждое его слово, а он агитировал их, как опытный левый активист, поддержать движение Diretas Já («Прямые выборы сейчас») . Это была крупнейшая политическая демонстрация, когда-либо виденная в Бразилии.
Сократес во время ралли 16 апреля 1984
Уже широко ходили слухи о том, что Сократес переходит в итальянский клуб, но он пообещал бразильцам, что, если поправка будет принята и прогрессивное движение продолжится, он никогда их не оставит. Средства массовой информации были переполнены вызванным им безумием, что дало политикам дополнительные рычаги влияния, чтобы голосовать за будущую демократию.
Но нельзя недооценивать запугивающее давление, примененное жестокими правящими военными, и 112 конгрессменов не смогли проголосовать в решающий вечер 25 апреля 1984. Поправке не хватило 22 голосов до большинства в две трети, необходимого для принятия. Сократес окончательно определился со своей дальнейшей карьерой, но предстоял еще заключительный аккорд в виде чемпионата Бразилии-84.
В четвертьфинале Коринтианс вышел на действующего чемпиона страны мощный Фламенго, один из сильнейших клубов мира начала 1980х. Не было ничего удивительного, когда алвинегрос уступили в Рио 0-2. Тем не менее коринтианская торсида не утратила своей веры и спустя неделю, 6 мая, поддержать свою команду в ответном матче на Морумби пришло более 123,000 зрителей(!). Фламенго, чей 20-летний новичок Бебето, игравший в полузащите, заставил поклонников клуба сравнительно быстро забыть великого Зико, имел в этот день в качестве своего лучшего игрока вратаря Филлола, чемпиона мира-78 в составе сборной Аргентины. Однако склонная к ошибкам оборона чемпиона оказалась беспомощной помешать Сократесу в распределении точных передач, что стало решающим обстоятельством в эффектном реванше Коринтианса со счетом 4-1.
Ответный матч 1/4 финала чемпионата Бразилии Коринтианс – Фламенго (4-1), 6 мая 1984
К сожалению, это была лебединая песня великого Коринтианса образца 1982-84. В полуфинале Коринтианс вышел на ультрарациональный по бразильским меркам Флуминенсе, которым руководил Карлос Альберто Паррейра, тот самый, что сделает Бразилию чемпионом мира в 1994 и совершенно провалится в ней в первый свой срок. Антипод игрового стиля Теле Сантаны, он пришел в ужас, узнав что прежний тренер настаивал на том, чтобы его подопечные ни при каких обстоятельствах не прибегали к умышленным фолам: «Я пересмотрел эту инструкцию...Я не хочу, чтобы команда играла в защите грязно, но на высшем уровне есть приемы, на которые порой необходимо пойти». Однако при всем звездном богатстве бразильского футбола, он менее чем за год довел сборную до ее худшего отрезка за последние десять лет. Но тут же после этого бесславного провала, приняв молодой и боевитый клуб из Рио Флуминенсе, не располагавший какими-либо звездами национального уровня, он создал из него команду, заточенную под победы. Флуминенсе играл примерно как возглавляемый им Кувейт на Олимпиаде-80 и в своих лучших матчах Мундиаля-82, но только с исполнителями более высокого уровня.
В первом полуфинальном матче, на Морумби, команда Парейры сыграла безупречно тактически, поведя в счете до перерыва после розыгрыша штрафного. Кавалерийские контратакующие рейды прекрасно подготовленных физически игроков Флуминенсе выглядели гораздо опаснее всех атакующих изысканий внешне владевших инициативой хозяев. Последний шанс переломить ход матча Коринтианс упустил, когда прорвавшийся в штрафную Сократес в схватке с вратарем упал, но уже лежа на земле, умудрился своей длиннющей ногой выцарапать мяч и отправить его к вратарской, но Биро-Биро чуть проиграл в скорости бдительным защитникам соперника. Доведя счет до 2-0, команда Парейры дома хладнокровно занималась сохранением достигнутого (0-0). В конце концов, Флуминенсе завоюет чемпионский титул, не пропустив в последних пяти матчах ни одного мяча.
Наступала новая глава в жизни 30-летнего Сократеса. Ответный полуфинал чемпионата Бразилии 20 мая 1984 стал его последним официальным матчем за Коринтианс перед переездом в Европу.
1984: Сократес покидает Бразилию
ПЕРЕЕЗД ВО ФЛОРЕНЦИЮ
Располагавший неплохими финансовыми возможностями и чудом едва не вырвавший скудетто у Мастеров подковерных интриг из Турина (так, по крайней мере, считали в Тоскане), президент Фиорентины Раньери Понтелло с нескрываемым удовольствием наблюдал за чемпионатом мира 1982 года и, когда турнир закончился, составил список игроков, которых хотел бы приобрести для тосканского клуба. Первым был Даниэль Пассарелла, и Понтелло, не теряя времени, подписал контракт с капитаном сборной Аргентины, который присоединился к своему соотечественнику Даниэлю Бертони в качестве второго иностранного игрока клуба в сезоне 1982/83. Вторым спортсменом, который произвел на него впечатление на чемпионате мира, был Карл-Хайнц Румменигге. Понтелло пытался подписать немецкую звезду летом 1984 года, а когда Румменигге решил играть за миланский Интер, Понтелло сосредоточился на третьем имени в своем списке — Сократесе.
Сократес и Раньери Понтелло
В мае 1984 генеральный директор клуба Тито Корси прилетел в Сан-Паулу, чтобы начать переговоры. Сократес все еще переживал поражение кампании Diretas Já, и ему потребовалось всего двадцать минут, чтобы согласиться на предложение о двухлетнем контракте. Руководство Коринтианса, однако, не было столь восприимчиво. Валдемар Пирес встретился с директорами Фиорентины в своем офисе на Авенида Паулиста и попросил за трансфер 4,6 миллиона долларов, в то время как Фиорентина рассматривала возможность выплаты около 1,8 миллиона долларов за уже возрастного игрока (ему на тот момент исполнилось уже тридцать). Когда Пирес встретился с Корси на вечеринке, то цена снизилась до 3,5 миллионов.
На следующий день расстояние между предложениями сократилось еще больше, когда они снова поговорили в доме Пиреса, и итальянцы увеличили свое предложение до 2,5 миллионов. Сократес дал понять, что хочет уйти, и переговоры продолжились. Сделка казалась неизбежной, но Коринтианс хотел получить от итальянцев как можно больше. На третью ночь Пирес и Корси снова встретились с Сократесом и командой адвокатов, и дело чуть не вышло из-под контроля. Приближалась полночь, и обе стороны все еще спорили о цене, как вдруг Сократес взорвался. «Я – человек!» — крикнул он, хлопнув рукой по столу. «Уважайте меня! Я не товар!» Он встал со слезами на лице и вышел из помещения.
Пирес наконец понял, как много значит для игрока этот трансфер, и на следующий день снизил запрашиваемую Коринтиансом цену до 3,2 миллиона долларов. Корси согласился заплатить, хотя последний раунд переговоров привел к окончательной цифре в 2,7 миллиона. Сократес отказался от части своего трансферного процента, чтобы обеспечить заключение сделки.
Футбол в Италии находился на подъеме после победы на чемпионате мира 1982 года, и богатые клубы подписывали контракты с самыми громкими именами в футболе. Гламурная, привлекательная и успешная Италия была местом, где можно было остановиться, и европейская футбольная элита прикарманила все лиры, которые могла получить и переехала на полуостров. Это был один из самых сенсационных трансферных периодов, когда-либо виденных, и за шесть недель после подписания Сократесом контракта с Фиорентиной Жуниор был продан в Торино, Грэм Сунесс — в Сампдорию, а самая крупная сделка из всех свершилась на Юге Италии — Диего Марадона покинул Барселону и отправился творить историю в Наполи. В Ювентусе по-прежнему были француз Мишель Платини и поляк Збигнев Бонек; Ханс-Петер Бригель и Пребен Элькьер высадились в Вероне; англичане Марк Хэйтли и Рэй Уилкинс прибыли в Милан.
В прошлом, 1983/84, сезоне Фиорентина финишировала третьей в Серии А, и клуб с оптимизмом ожидал блистательного капитана сборной Бразилии нового бразильца, который сможет вывести их на еще более высокие высоты. Более 5,000 болельщиков наблюдали за отъездом команды для предсезонных матчей и Сократес не стал занижать ожиданий, заявив, что прибыл «чтобы выиграть Кубок Италии, Кубок УЕФА и Скудетто». Это было именно то, что фанатам хотелось слышать.
Встреча Сократеса во Флоренции
В свой первый день в новом клубе Сократес присоединился к своим товарищам по команде для прохождения медицинского осмотра. Ожидая возможности для прохождения респираторного и кардиологического тестов, он спокойно затянулся сигаретой. Пришел клубный врач и не поверил своим глазам: «Ты что делаешь, куришь? Мы собираемся проверить твое дыхание!» «Но, доктор, я разогреваю легкие к экзамену», — пошутил Сократес.
Его спутники засмеялись и раздраженный доктор ушел. Это была шутка, но также и своего рода преднамеренное послание со стороны бразильца, и этот инцидент прекрасно подводит итог времени пребывания Сократеса в Фиорентине. С первого дня он абсолютно ясно дал понять, что будет делать все, что ему заблагорассудится. Все будет идти так как он желает, или вообще ничего не будет.
Тренер по физподготовке Армандо Онести славился своей строгостью и не все спортсмены поддерживали его методы. Они также знали репутацию Сократеса и его эксцентричность, что вскоре подтвердилось. По дороге на игру в автобусе он лег на одно из свободных мест сзади, вместо того чтобы сидеть рядом с товарищем по команде. И его раздражал жесткий график, установленный Онести, который оставлял игрокам мало свободного времени.
«Онести уделял внимание таким деталям, как время приема пищи», — рассказывал вратарь Джованни Галли, сосед Сократеса по комнате и один из его немногих друзей в клубе. «Он не считал необходимым тратить много времени на еду, поэтому давал нам на обед только двадцать минут. Затем он заставлял нас ходить по полю, чтобы переварить пищу, и однажды Сократес встал из-за стола с тарелкой в руке и пошел вокруг поля, доедая пищу».
Игнорировать экстравагантности Сократеса было простым решением, поскольку Фиорентина неплохо начала сезон. Команда была неплохо укомплектована и выглядела способной бороться за скудетто. В первых четырех турах чемпионата Фиорентина выиграла две игры и еще две сыграла вничью. В Кубке Италии три победы и две ничьи позволили команде выйти в 1/8 финала, а две победы над Фенербахче означали место во втором раунде Кубка УЕФА. Сократес играл почти все время в первых шести матчах Фиорентины и в двух из них был лучшим игроком на поле: в дебютном матче чемпионата Италии над Лацио (1-0) на выезде и триумф в Турции, в Кубке УЕФА. Красивый гол во время разгрома Аталанты со счетом 5:0 в четвертом туре чемпионата помог вывести Фиорентину на второе место в турнирной таблице, что, казалось, подтверждало предсезонный оптимизм.
Матч четвертого тура Фиорентина-Аталанта (5-0). На счету Сократеса- третий гол
Два поражения в равных играх на выезде против Сампдории (0-2) и Вероны (1-2) в октябре не стали катастрофой, но они нарушили планы клуба, который стал пробуксовывать и несколько дней спустя ситуация ухудшилась после катастрофы в Кубке УЕФА. Первый матч 1/16 финала против мощного Андерлехта во Флоренции завершился ничьей 1:1, а единственный гол Фиорентины забил Сократес. Однако ответный матч превратился в бойню. Сократес сравнял счет с пенальти после того, как Андерлехт открыл счет в начале матча, но бельгийцы растерзали гостей во втором тайме. Итог: 2:6!
В Италии Фиорентина выдала серию из девяти игр подряд без побед, которая длилась до января 1985 года, отбросила команду на 10-е место и выявила разногласия внутри команды. Игроки заперлись в раздевалке на три часа после поражения от Ромы (1:2) одиннадцать дней спустя после катастрофы в Брюсселе, а по дороге домой в командном автобусе они обменивались друг с другом резкими словами. Возмущенный Сократес капал на нервы своим спутникам по дороге, говоря, что им должно быть «чертовски стыдно» и призывал к изменениям в их поведении. Он давно подозревал, что что-то происходит в команде, но не мог точно сказать, что именно, и только после поражения в матче 9-го тура в Риме все вышло наружу.
С матча Рома-Фиорентина «подводные течения» в команде вышли наружу
В раздевалке Фиорентины еще до прихода Сократеса возникла трещина в виде противостояния двух «кланов»: одну сторону возглавлял Даниэль Пассарелла, а другую – капитан команды Эральдо Печчи. Тренеру Джанкарло Де Систи удалось заклеить рану «пластырем», но когда в конце августа 1984 он был госпитализирован с абсцессом мозга, образовался вакуум разрушительной силы. Онести стал временным тренером и не смог утвердить свой авторитет, что позволило недовольству, которое скрывалось, пока команда побеждала, выплеснуться наружу. Сократес не испытывал особой симпатии к Пассарелле или Печчи и не хотел выбирать одну из сторон не только потому, что знал, что команда никогда не сможет победить, если она будет разделена, но и потому, что сделать выбор означало бы смириться с подчиненной ролью в любом из лагерей. Но несколько нейтральных игроков выбрали сторону, а Сократес остался посередине. Он был убежден, что некоторые из его товарищей намеренно избегали его, и чувствовал себя преследуемым как за то, что он легионер, так и за прогрессивность.
В кризисной ситуации бразилец оказался уязвим без поддержки нанявшего его тренера, а без союзников внутри команды он стал козлом отпущения. Многие из его товарищей по команде считали, что он не выполняет свою часть работы, а некоторые возражали против того, что они считали непрофессиональным отношением и недостатком усилий. «Эти ребята были профессионалами на поле и за его пределами, и они не понимали, почему Сократес, который мог быть великим на поле, не был так же хорош вне его», — говорил Галли о своих товарищах по команде. «Ему не хватало профессионализма и он не хотел идти на жертвы...По его мнению, другие игроки должны были быть больше похожи на него, а не наоборот. Но они считали, что это ему нужно привыкнуть к нашему миру. Это была большая ошибка Сократеса. Он отказывался идти на какие-либо уступки».
Таким видел Сократеса итальянский художник-карикатурист
Недовольство Сократеса усугублялось трудностями адаптации к итальянской жизни за пределами сельской местности. Флоренция – древний город, пересеченный узкими улочками, которые неожиданно приводят к живописным площадям с еще более прекрасными церквями, библиотеками и монастырями. Улицы застроены старыми каменными зданиями, окрашенными столетиями дыма и копоти. Церкви имеют высоту более пяти этажей, башни и купола возвышаются над горизонтом на фоне тосканских холмов. Сократес, однако, мало что видел в этом.
Он перевез свою семью в особняк в Грассина, деревне на вершине холма, примерно в 10 километрах от стадиона «Комунале». Двухэтажный дом имел большой камин, винный погреб и был окружен фруктовыми садами, в которых выращивали виноград для вина Кьянти и оливки. Джанкарло Антониони и Клаудио Джентиле бывали среди приглашенных на ужин в доме Сократеса, но Антониони пропустил весь сезон из-за травмы, и, хотя Сократес дружески подкалывал Клаудио Джентиле, родившегося в Ливии, прозвав его «Каддафи», они никогда не были близки. Однажды Сократес пригласил некоторых игроков на шашлыки, и, к его огорчению, пришел только один из них.
Нежелание итальянцев общаться было серьезной проблемой для человека, который считал дружбу и товарищество приоритетами, а холодность его новых товарищей усугубляла его чувство одиночества. Не имея друзей в команде и располагая немногими знакомыми в новом городе, он обратился за утешением к бразильцам. Сократес и Режина подружились с Жозе Тражено, журналистом, которого они знали по Сан-Паулу и который путешествовал в творческом отпуске со своей девушкой. Тражено, бывший спортивный редактор бразильской газеты Folha de S.Paulo, воспользовался этим периодом, чтобы написать о футболе в Италии. Две пары сблизились, и после одного из многих вечеров, наполненных вином, который закончился тем, что Тражено и его девушка остались на ночь в комнате для гостей, их попросили покинуть пансион, где они остановились, и переехать жить к Сократесам. Взаимная изоляция и тоска по дому сблизили Сократеса и Тражено, как, по словам Сократеса, двух незадачливых пьяниц, которые опирались друг на друга, чтобы выжить.
Сократес и Тражено ездили в город, чтобы купить пластинки или поесть в местной траттории, или просто оставались дома, пили и разговаривали. Но даже несмотря на то, что круг его друзей расширился, Сократес по-прежнему находил итальянскую жизнь невыносимой. Отчасти он поехал в Италию, чтобы насладиться культурой страны, но ему потребовались месяцы, чтобы увидеть Давида Микеланджело или Караваджо, Боттичелли или Да Винчи в галерее Уффици, потому что интенсивный тренировочный процесс в сочетании с его семейной и социальной жизнью оставляли ему мало свободного времени. Самая холодная зима за 100 лет, превышавшая среднюю зимнюю температуру в Магадане, не помогала делу. Сократес ненавидел холод, а температура в минус 23 градуса по Цельсию, по крайней мере, позволяла ему произвести впечатление на посетителей, охлаждая пиво за окном.
Январь 1985 во Флоренции
«Сократес пробыл в Италии всего год, и мы, бывшие здесь, ему не помогли», — скажет позже Эральдо Печчи. «Платини понадобилось шесть месяцев, чтобы почувствовать итальянскую лигу, и Фалькао тоже. Единственным, кто хорошо сыграл с самого начала, был Зико. Период адаптации очень важен». Печчи по сути признал, что Сократес не должен нести ответственность за тот разочаровывающий сезон в Фиорентине: «Многие игроки выступили не так, как ожидалось. Когда дела идут не очень хорошо, люди ищут причины этого в излишествах с женщинами или в ночной жизни. Правда в том, что некоторые игроки играли не очень хорошо, и мы не добились результатов».
А еще была социальные взгляды, воспринимаемые некоторыми как чуть-ли не фрондированием. Через несколько часов после прибытия в клуб Сократес был представлен болельщикам на импровизированной церемонии на стадионе «Комунале». Тысячи фанатов собрались снаружи, чтобы увидеть новую звезду, и своим глазам не могли поверить, когда Сократес приветствовал их, подняв руку и сжав кулак. Он не знал, что жест сжатого кулака использовала Коммунистическая партия Италии, которая создала проблемы владельцам клуба, сторонникам Христианских Демократов, правой партии, которая была крупнейшей в стране.
Когда мероприятие закончилось, они вместе пообедали, то директора клуба осторожно отвели его в сторону и попросили не повторять этот жест. Сократес был озадачен этой неоднозначностью, но не хотел скрывать своих предпочтений. «Почему вы сделали этот жест?» – спросил его президент клуба Раньери Понтелло. «Потому что это я, это символ моей жизни», — отвечал Сократес. «Откуда этот жест?» — хотел знать Понтелло. «Я точно не знаю, но это напоминает мне движение за равноправие черных на мексиканских Олимпийских играх 1968 года. Это связано со многими вещами. Это символ, скажем, общение с публикой… Каким бы не было это общение». «Вы знали, что это символ Коммунистической партии Италии?» — спросил Понтелло. «Нет», — отвечал Сократес. «Но я рад узнать об этом».
Первый матч 1/16 Кубка УЕФА Фиорентина-Андерлехт. Обратите внимание, каким жестом Сократес отмечает взятие бельгийских ворот
Когда до конца чемпионата осталось всего три игры, и Фиорентине дома предстояло сыграть против Удинезе, травмированный Сократес пошел на стадион посмотреть игру в шортах и шлепанцах. Он опоздал на начало матча и вместо того, чтобы пойти к вип-ложе, схватил пиво и расположился возле ограждения, чтобы наблюдать за игрой в нескольких метрах от боковой линии. Директора кричали ему, чтобы он присоединился к ним, но Сократес проигнорировал их приглашение и тем оскорбил их еще больше. Друг, местный комик, был рядом с ним, и в перерыве Сократес предложил пойти и посмотреть второй тайм на Curva Fiesole, секторе за воротами, где собрались «ультрас» команды — организованные болельщики. Когда они прибыли, их встретили как героев, и опыт, полученный за 45 минут рядом с настоящими фанатами, стал одним из самых запоминающихся воспоминаний об его пребывании во Флоренции. Однако этот эпизод неизбежно только ухудшил отношения с руководством и товарищами по команде. Понтелло был оскорблен, как ему казалось, демонстративным пренебрежительным отношением к нему, а игроки считали Сократеса сумасшедшим. Расстояние между ними становилось все более увеличивалось.
5 мая 1985, во время матча Фиорентина-Удинезе (3-1): фотограф сумел запечатлеть Сократеса на Curva Fiesole в окружении фанов Фиорентины
Один из немногих солнечных моментов той морозной зимы случился в начале 1985, когда Сократес отправился в Рим, чтобы встретиться с Танкреду Невисом, человеком, которого коллегия выборщиков избрала первым гражданским президентом Бразилии за последние 21 год. Танкреду, который трагически вскоре умрет, будучи госпитализирован за день до инаугурации, чувствовал тоску по дому больше, чем когда-либо, при мысли, что в его стране происходят такие глубокие перемены, а он не может быть их свидетелем. Что касается Сократеса, то встреча в отеле «Эксельсиор» в Риме точно имела один положительный эффект в его биографии.
27 января 1985, Рим. Сократес, Тониньо Серезо (Рома), Жуниор (Торино), Дирсеу (Асколи) и Батиста (Лацио) в ожидании встречи с Танкреду Невисом
Приглашенные на встречу другие бразильские игроки пожаловались на скучную светскую жизнь в Италии и согласились организовать что-то типа карнавала. Сократес любил карнавал и видел в праздновании возможность не только собрать вместе бразильских игроков, но и попытаться показать своим товарищам по клубу, как надо устраивать настоящую вечеринку. Он провел недели, записывая кассеты со своими любимыми самбами, купил 200 литров пива «alla spina», достаточно антипасты, чтобы накормить переполненный стадион, и поросенка, чтобы готовить шашлык на улице при минусовой температуре.
Сократес разделил мероприятие на два дня: бразильцы прибыли в понедельник, а итальянцы на следующий день, когда, по совпадению, ему исполнился 31 год. Вечеринка робко началась в воскресенье вечером, когда он вернулся из Бергамо, где он забил гол в матче 19-го тура против Аталанты (2-2), но ситуация по-настоящему накалилась на следующее утро, когда подъехали бразильцы. Зико приехал на своем BMW вместе с Педриньо из Катании. Тониньо Серезо прибыл из Рима, и Жуниор появился со всей семьей и с перевязанной ногой. Эдиньо приехал на своем Maserati Turbo. И только Фалькао, который получил травму, пропускал мероприятие.
В Бразилии во времена карнавала существовала традиция использования lança-парфюм, ингаляционного наркотика, и Сократеса не могло сломить отсутствие этого наркотика, который был неотъемлемой частью бразильского карнавала 1980-х годов, так же, как самба и секс. Он попросил парикмахера Режины принести лак для волос, который имел такой же опьяняющий эффект, и, когда гости входили в дверь, пытался убедить их попробовать «заменитель». «Этот бал планировался давно», — вспоминал Тражено. «Он целыми днями записывал карнавальные песни, покупал серпантин, чтобы украсить дом. Он сказал: «Блин, карнавальные танцы без lança-парфюм — это не весело» и купил, в парикмахерской Режины, коробку лака для волос. У всех вошедших, в том числе и у игроков, он брал платок, опрыскивал его и давал понюхать. Но у каждого лака для волос был свой цвет. Был желтый, зеленый… Во время вечеринки бродили люди с зелеными, желтыми, красными носами».
Это то, чего так не хватало Сократесу в Италии. Здесь он дает интервью во время карнавала в Рибейрао Прето, где начиналась его профессиональная карьера (1984)
Прием для товарищей по Фиорентине на следующий день был столь же неожиданным. Они прибыли в костюмах, демонстрируя типичную итальянскую элегантность, но Сократес в своей обычной униформе — мятой одежде и изношенных кроссовках — не терял времени даром, пытаясь сделать вечеринку более походящей на бразильскую. Чтобы положить конец формальностям, он приготовил садовые ножницы, и когда гости собрались в доме, хозяин весело объявил, что галстуки от Армани и Дольче и Габбана вот-вот будут урезаны. Ориали, Массаро, Галли и Джентиле были одними из жертв, у которых не было другого выбора, кроме как сдаться.
Пассарелла опустился на колени и умолял Сократеса пощадить его дорогостоящий аксессуар. Антониони утверждал, что его галстук был подарком от его матери, и чуть не плакал. Сократесу однако процесс понравился, и со своим типичным юмором, он игнорировал просьбы и обнимал каждого из них с половиной его галстука в руках. Он был вне себя от радости от присутствия своих товарищей по команде и на короткое время решил, что объединение итальянских игроков для общей вечеринки может послужить стимулом для команды. «Вот теперь мы – футбольная команда», — с удовлетворением отметил он.
Джентиле, Пассарелла и Сократес
Между тем, тренер Де Систи не полностью оправился от сложной хирургической операции на голове, и его заменил Ферруччо Валькареджи, уважаемый тренер, руководивший сборной Италии на чемпионате мира 1970 года. Но атмосфера была уже настолько разъедающей, что Сократес потребовал срочной встречи и игроков пригласили встретиться в особняке Понтелло. Сократес был убежден, что обнаружил причину разлада в раздевалке и хотел что-то с этим сделать. «Почему вы попросили об этой встрече?» — спросил Понтелло, сидя за огромным столом в своем кабинете. Игроки нервно сидели на своих стульях и выдавливали какие-то неубедительные слова, в то же время глядя на Сократеса, находящегося на другом конце зала.
«Я хочу кое-что сказать», — ответил он и с обычной бразильской сердечностью попытался в метафоричной манере объяснить происходящее: «Произошло следующее: парень спит с женой другого парня и образовал свою группу. Теперь эти парни не разговаривают с другими парнями, и эта группа не передает мяч парням из другой группы». По словам Сократеса, единственным решением в возникшей кризисной ситуации могли быть крайние меры и уже сейчас. «Ни в коем случае», сказал Понтелло. «Я не буду это делать. И никто не уйдет». «Хорошо», — сказал Сократес. «Тогда извините меня». Он встал и ушел сам. Его рецепт по излечению команды принят не был...
За четыре тура до конца сезона травма не позволила Сократесу поехать в Турин на принципиальнейшую встречу с Ювентусом, а 21-летний Чеккони проводил всего свой четвертый матч в чемпионате. Он сравнял счет в победном матче (2-1) над ненавистным соперником. Это была первая победа фиалок над мощным гигантом с тех пор, как судейская ошибка в пользу Ювентуса практически лишила Фиорентину заслуженного скудетто весной 1982.
Но это также предрешило и судьбу Сократеса. Тифози нашли нового героя. Сократес же больше никогда не выходил на поле в футболке Фиорентины. «Для него футбол был вопросом счастья», – размышлял Стефано Каробби, который позже стал тренером. «Он всегда хотел быть счастливым. В Италии другой менталитет. Здесь вам нужно сосредоточиться на игре. Нельзя улыбаться перед игрой, и это заставляло его страдать. По его словам, команда должна была передавать радость, а мы передавали обратное. Сегодня я тренер и понимаю, что он был прав. Это – не вопрос жизни и смерти. Мы идем на игру, чтобы получить удовольствие. Он был единственным, кто это понимал».
У Сократеса оставался еще один год по контракту во Флоренции, но он знал, где найти радость, которую искал, и это было не в Европе. Он отчаянно хотел вернуться домой. Может быть, слишком отчаянно...
Таким остался Сократес в памяти поклонников «Фиорентины».
Окончание следует...
Очень подробно расписали, спасибо!