«Мы ненавидим «Ноттингем Форест», – чант болельщиков «Ливерпуля». Эм… что?
«We hate Nottingham Forest, we hate Everton too. We hate Man United, but, Liverpool, we love you». Именно так звучит песня, которую поют болельщики «красных» сезон за сезоном. Одно дело – «Манчестер Юнайтед» и «Эвертон». О них мы знаем. Но почему «Ноттингем Форест»? «Ливерпуль» не играл с «лесниками» с 90-х годов, пришло несколько поколений болельщиков, которые, возможно, не понимают, из-за чего такая ненависть.
Рассказывает Майкл Невин. Текст переведен от первого лица.
На дворе декабрь 1978 года, и в возрасте 11 лет я с отцом, подпрыгивая, наблюдаем за матчем «Ливерпуля» с «Ноттингем Форест» на стоячей трибуне «Энфилда». Когда Терри Макдермотт забил первый гол с пенальти в первом тайме, празднование было настолько бурное, что я боялся еще одного забитого мяча. Я надеялся: «Лишь бы «Ливерпуль» не забил, пожалуйста»!
Тем не менее на это раз у ворот со стороны Копа, мяч после рикошета попал в ворота «Ноттингема». В итоге все закончилось хорошо, я всё же выжил. Но атмосфера, окутавшая «Энфилд» в тот зимний день, с тех пор называется лучшей в чемпионате Англии на памяти многих живущих.
Это было чертовски восхитительно.
Коп взревел: «На «Энфилде» «Форест» падет, потому что «красные ублюдки» Клафа нас не одолеют…». Тот вечер окончательно закрепил «лесников» в качестве наших принципиальных соперников, несмотря на то, что «Ноттингем» получил повышение в высший дивизион лишь в мае 1977 года.
Команда Брайана Клафа, состоящая из полупрофессионалов и молодых выскочек, была действующим чемпионом и выбила нас из Кубка европейских чемпионов в начале сезона. Мы были биты и во внутреннем чемпионате, и в международном первенстве. Многие взрослые плакали. В конце безголевого ответного матча, положившему конец нашему европейскому господству, Коп пел: «Мы будем поддерживать вас всегда». Грусть от поражения была очень велика. Можете представить, что Коп поет подобное сейчас? (прим. – имеется ввиду, со столь грустным подтекстом). Разве что вылет из первой лиги мог бы вызвать столь большую скорбь.
Я уже ненавидел их всеми фибрами души. Я вырезал отчет о том памятном матче 1978 года и заклеил скотчем весь текст, чтобы он никогда не выцвел. Я вырезал лица всех их игроков в своем собранном альбоме наклеек Panini 77/78. Я потратил сотню фунтов стерлингов на футбольные карточки их игроков только ради того, чтобы испортить лица каждого из этих фальшивых чемпионов лиги. Я наклеил их эмблему на участок 20х3 моей доски для дартса и тренировался раз за разом попадать в цель.
Я с большим интересом смотрел передачу на ВВС под названием «Злоба и предусмотрительность» о парне, которого отравила жена, и задавался вопросом, а смогу ли я сделать то же самое с Брайаном Клафом. Я всегда был страстным человеком, но никогда не был им больше, чем в 11 лет.
Со временем ненависть лишь возрастала. В 1978 году они выиграли чемпионат с отрывом в 8 очков, а «Ливерпуль» занял второе место. К тому же, они обыграли нас в переигровке финала Кубка Лиги на «Олд Траффорд». В игре назначили несправедливый пенальти – Фил Томпсон умело сфолил за пределами штрафной на Джоне О’Хара, но рефери посчитал иначе. Видеть поражения в финалах в этом возрасте – полнейшее дерьмо.
Путь от второго дивизиона до чемпионов лиги и обладателей Кубка европейских чемпионов «Форест» прошел всего за 24 месяца.
Клаф и его ассистент, Питер Тэйлор, были парой наглых ублюдков. Клаф с его северо-восточным диалектом был настоящей занозой в заднице, а Тэйлор, маленький коротышка, воплощал в себе всё, что я презирал в этих ничтожествах из Восточного Мидленда. Партнерство во главе их тренерского штаба было странным – Тэйлор занимался повседневными делами с игроками, а Клаф часто наблюдал со стороны, но был харизматичным, хоть и раздражающим рупором, способным мотивировать своих игроков.
Хоть втайне они восхищались нашим Boot Room, они все равно раздражали каждого из нас до чертиков. Они были очень дерзкими и оптимистичными в отношении своих шансов против нас, и они, черт возьми, подкрепляли это результатами.
Как я уже говорил, в «Форесте» собралась разношерстная кучка полупрофессионалов. В центре – два огромных защитника Кенни Бернс и Ларри Ллойд. Я очень ненавидел Бернса – он был грязным рычащим ублюдком, в то время как Ллойд был просто толстым и дерьмовым человеком. Как болельщики, мы даже не видели в Ларри одного из сыновей Шенкли.
На самом деле, Шенкли выгнал его после поражения от белградской «Црвены Звезды» еще в 1973 году. Та игра убедила Шэнкса в необходимости более «культурных» защитников, способных обращаться с мячом, и это было одной из причин нашего успеха в Европе.
Иан Бойер в полузащите был одним из самых ужасных игроков в наших глазах, хотя Мартин О’Нил, умный провокатор, как и Бойер, были неплохими футболистами. Но даже не говорите мне о Джоне О’Хара, ради всего святого. Эти парни не просто так ошивались во втором дивизионе.
Другой их игрок, Андерсон, был прототипом современного спортсмена, а также стал первым темнокожим игроком в составе сборной Англии. Но из-за своей клубной принадлежности, получил порцию расизма на «Энфилде» в 1978 году. Ужасный, откровенный расизм. Я ни капли не горжусь этим небольшим кусочком фольклора Копа, но тогда были другие времена, которые характеризовались безбашенным фанатизмом, и, к сожалению, к таким относилось большинство.
В воротах «Ноттингема» был непобедимый Питер Шилтон. Я обожал нашего Рэя Клименса, но в течение 3-4 лет Шилтон был немногим лучше, хоть Клименс и преуспевал на своей линии. Это были два невероятно хороших вратаря; их умения были на одном уровне, и они поочередно ротировались за сборную Англии на протяжении всех отборочных этапов чемпионатов мира.
Что касается нападения, то по какой-то причине Гэри Бертлз, их лучший бомбардир, никогда не задевал меня. Ненависть распространилась вокруг него.
По сути, это была обычная оборонительного плана команда. Они могли себе это позволить. Когда их оборону прорывали, Шилтон всегда спасал их. По крайней мере, так казалось.
Тем не менее, спустя некоторое время «Форест» уже пошел на спад, и в начале второго тайма одного из матчей мы аплодировали «шилтс» до самого конца встречи, как великим игрокам той эпохи. На пике «лесники» был очень быстры в контратаках: Тони Вудкок вместе с Бертлзом в нападении; полузащита в лице работяг Бойера, О’Нила и О’Хары, которые никогда не переставали бегать и, говоря современным языком, прессинговать.
Клаф и его скользкий друг Тейлор держали своих подопечных в отличной форме. Даже «толстяк Роббо», Джон Робертсон, имея живот, свисающий над шортами, и пирогом в заднем кармане, быстро преодолевал решающие 2 метра, чтобы обогнать своего оппонента. Он выглядел как игрок, вышедший из паба, но на своем левом фланге был волшебником.
Раз за разом они переигрывали нас. «Скучный «Ноттингем» – это единственное, что мы могли на это ответить в то время.
Список причин, из-за которых мы их ненавидели, довольно велик:
• Мы уступили им титул в 1978 с огромным отрывом. И это был их первый сезон в высшем дивизионе;
• Мы потерпели поражение в финале Кубка Лиги из-за отсутствия пенальти вдобавок к отмененному голу, при том, что Шилтон даже не играл;
• Они выбили нас из еврокубков и отобрали звание чемпионов Европы в 1979. Они уступали «Кёльну» дома со счетом 1:3 в полуфинале, но забили 2 гола в концовке, а в ответной встрече выиграли 1:0 и были достаточно сильны, чтобы одолеть в финале «Мёльме» – команду, которой немногим позже руководил Рой Ходжсон;
• В сезоне 78/79 мы вернули себе титул, но они снова обыграли нас в полуфинале Кубка Лиги – Шилтон был в хорошей форме и бросал вызов правилам гравитации. Мы не смогли забить в ничейном матче и проиграли из-за очередного спорного пенальти;
• Затем они закрепили успех на европейской арене в 1980-м году, обыграв «Гамбург» с Кевином Киганом в Мадриде. «Ноттингем» на «Сантьяго Бернабеу» – в это почти невозможно поверить.
Переломный момент всей этой истории наступил в феврале 1980 года, когда мы обыграли их на выезде со счетом 2:0 в пятом раунде Кубка Англии. Тогда этот трофей действительно имел большое значение. И, несмотря на их второй подряд Кубок европейских чемпионов, соперничество выдохлось так же быстро, как и началось. Они быстро пошли на спад – Бертлз, например, перешел в «Юнайтед» и выглядел даже почти футболистом, а Вудкок начал свою немецкую часть карьеры.
Проблемы Клафа с алкоголем были известны всем, и он, скорее всего, слишком хорошо увлекся виски. Питер Тейлор ушел после очередной ссоры из-за своих любимчиков. В 1978 они стали чемпионами, годом спустя уступили «Ливерпулю», в 1980-м заняли пятое место, а после – седьмое.
Неожиданно наше внимание переключилось на «Ипсвич Таун», но уровень презрения никогда не доходил до уровня «Ноттингема». Игра «Ипсвича» была более приятна глазу и, возможно, именно это погубило их впоследствии. В начале 80-х мы все еще ждали, что наши локальные соперничества с «Манчестер Юнайтед» и «Эвертоном» вновь всплывут на поверхность.
«Форест» вновь всплыл в 1985 году из-за возмущений шахтеров, когда после нескольких месяцев без работы, рабочие Ноттингемшира прервали забастовку. Трибуны были свидетелями яростного выплеска толпы Ливерпуля: «Мы все, черт возьми, ненавидим «шилтс». Честно говоря, это меня угнетало. Никто не победил в тех возмущениях, кроме Маргарет Тэтчер и ее армии жестоких наёмников и полиции. Хоть я и ненавидел тот факт, что шахтеры Ноттингема в конце концов сдались, тот эпизод не имел ничего общего с футболом.
По иронии судьбы, соперничество с «Ноттингемом» никогда не было тесно связано с хулиганством, учитывая то, что насилие в те времена было очень распространено. Желчь, которая была направлена в адрес команды или её фанатов, была порождена столкновением личностей – дерзкого Клафа и спокойного Пэйсли: утонченная машина «Ливерпуля», которая была мимолетно обездвижена злобным гаечным ключом «лесников».
Второй заход «Ноттингем Форест» в элиты в 1987 году был немного странным. На мой взгляд, это был совершенно другой, не такой отвратительный клуб, но, возможно, это связано с тем, что я стал старше.
Если достаточно напрячься и углубиться в те воспоминания, это все еще заставляет меня дрожать от страха и гнева вперемешку. Опять же, я вспоминаю Кенни Бернса, и у меня сразу возникает потребность выпить. В свою очередь, обновленный состав состоял из таких славных ребят, как Гэри Кросби, Брайан Райс и молодой Стюарт Пирс. У них были небрежные стрижки. Они были неотличимы от симпатичных, таких же парней из «Боро» и могли бы выступать на Top of The Pops (прим. – британская телепрограмма) и никто бы не заметил разницы.
Те молодые парни не были похожи на корявых старых ублюдков образца конца семидесятых. Они выиграли пару Кубков Лиги в 89-90 годах, но у нас в целом не было с ними проблем. Кульминацией стал разве что полуфинал 1988 года, когда Джон Олдридж разорвал подготовленный СМИ сценарий, который умолял Клафа выиграть Кубок Англии. Для пущей убедительности, четыре дня спустя мы дополнительно разгромили их со счетом 5:0 в чемпионате.
Молодые подопечные Клафа позже напоминали Spice Boys Роя Эванса. Клаф к тому времени уже размягчился, он часто был пьян, то целовался с репортерами, то ввязывался в перепалки с собственными поклонниками. Это был печальный упадок человека, при всех своих недостатках. А его плохая осведомленность о событиях в «Хилсборо» и комментарии создали соперничество, которое и по сей день не поддается логике.
«Мы ненавидим «Ноттингем Форест», – поет Коп. Мы это делали, мы действительно ненавидели. Но только некоторое время.
А я до сих пор ненавижу Кенни Бернса.
Если вам понравилось прочитанное, подписывайтесь на «Шесть Элче». А еще у нас есть свой подкаст «Премия Дарвина», где мы говорим о «Ливерпуле», АПЛ и футболе в целом: он доступен на YouTube и всех музыкальных площадках.
Там есть забавный фрагмент интервью "грязного рычащего ублюдка" Кенни Бернса.
для футбола это всего лишь пара поколений.