«В команде я был прокурором, судьей и палачом». Алекс Фергюсон как менеджер, мотиватор и психолог
В конце сезона-2012/13 «Манчестер Юнайтед» попрощался с легендой: сэр Алекс Фергюсон покинул пост главного тренера спустя 27 лет. Этот пост – часть сериала, который зафиксирует 10 лет «МЮ» после Фергюсона – и величие самого сэра Алекса.
На каждой домашней игре «МЮ» появляется красно-бело-черный флаг с надписью: «1) «Юнайтед» 2) Дети 3) Жена». Флаг веселил всех, кроме Патриса Эвра. Он настолько проникся победной одержимостью Фергюсона, что слышал от сына: «Я ненавижу «МЮ». За то, что отнял у меня папу».
«Я больше не был Патрисом Эвра, – говорил французский защитник. – Я был частью машины, запрограммированной Фергюсоном на победы – снова и снова. После триумфа в финале ЛЧ-2008 он сказал нам: «Молодцы, поздравляю. Но если не будете так же вкалывать в следующем сезоне – выгоню».
За два с половиной года до победы в «Лужниках» Эвра приехал из «Монако» и поселился в отеле Marriott, затерянном в Уорсли среди полей для гольфа. Там он встретил другого новичка «МЮ» – Неманю Видича. По-английски никто из них еще не говорил, так что общались на языке жестов.
Жерар Пике, Неманя Видич и Патрис Эвра в январе 2006-го
Вскоре Фергюсон отправил их в резервную команду. Перед этим Эвра дебютировал за «МЮ» в манчестерском дерби, но не справился с правым вингером Тревором Синклэйром и после 0:2 в первом тайме услышал от Фергюсона: «Все кончено! Теперь садись, смотри игру и учись английскому футболу».
Эвра уточнил у переводившего слова Фергюсона второго тренера Кейруша: «Что он имеет в виду?» – «Ты не вернешься на поле во втором тайме». После 45 минут за дубль против «Блэкберна» Эвра с Видичем услышали то же самое от тренера резервистов Рене Меленстена.
«В душевой мы с Неманей задумались: «Какого черта мы здесь делаем?», – вспоминал Эвра. – Видич сказал, что должен вернуться в Москву, а я – что лучше бы принял предложение «Милана».
Через месяц «МЮ» обыгрывал «Уиган» в финале Кубка Лиги 4:0, и Фергюсон отправил разминаться Ван Нистелроя. Тот отказался, обиженный на то, что в старте вышел Луи Саа, и на последние семь минут Фергюсон выпустил Эвра с Видичем.
В раздевалке Алекс объяснил: «Я сделал это, чтобы вы почувствовали, каково это – выигрывать титулы с «МЮ». Через год Эвра с Видичем вошли в сборную сезона АПЛ по версии футболистов.
Когда половина «Абердина» пожаловалась на боли в голеностопе, Фергюсон устроил тренировку в Северном море
«С Фергюсоном я познакомился в Шотландии, – говорил мне Анатолий Коробочка, тренер и спортивный директор «Хартса» 2006-2009. – Алекс читал лекцию шотландским тренерам. А тренеры шотландской Лиги – это 11 учеников Фергюсона, которые прошли через его руки, играли или учились у него. И двенадцатый – я.
Жили мы в номерах, где останавливалась G-8 во время саммита. Меня потряс патриотизм Фергюсона – мы стояли рядом на трибуне перед матчем с Украиной, и во время шотландского гимна у него выступили слезы.
За ужином Фергюсон заказал бутылку самого дорого вина – он любит красное. Подсел ко мне. Мой помощник Костя Корнаков помогал с переводом. Фергюсон признался, что читает Достоевского, а я подумал, что так толком ни одной книжки и не дочитал.
Спросил его: «В России одни верят, что вы бросили в Бекхэма бутсой, другие – нет. Как было на самом деле?» – «Я не бросал в Бекхэма бутсой. Я бил его ей. Бекхэм – хороший мальчик, но жена его подпортила».
После ужина Фергюсон объявил: «Идем в ночной бар!» Там все расслабились, и ученики Алекса стали рассказывать истории про него – тех времен, когда он тренировал «Абердин».
Вот пример. Фергюсон начинает тренировку «Абердина» – половина команды жалуется на боли в голеностопе. Он говорит: «Те, у кого болит – встречаемся в восемь вечера на берегу моря. Приходите со спортивной формой».
Северное море, Абердин, вечер, дует страшно, темнота. Фергюсон – игрокам: «Раздевайтесь и идите в море». Все зашли по пояс. «Теперь обратно!» И так пять-шесть раз. Потом объявляет: «Кто больной – встречаемся завтра здесь же в это же время». – «А больных больше нет!» – крикнули игроки.
А один раз Фергюсон пошел в театр Абердина, и его игроки в это время заквасили. После спектакля Алекс едет домой на такси, и таксисту передают по рации: «Срочно подъезжай, тут четыре пьяных футболиста. Надо их срочно развести по домам».
Фергюсон – таксисту: «Стоп. Дай мне фуражку. Сам поеду». И в форме таксиста помчался за своими игроками.
С защитником «Абердина» Сэнди Джардином
После нашего знакомства Алекс сказал: «Если будете в Манчестере, обязаны мне позвонить». Когда год спустя «Динамо» Киев играло с «МЮ», мы приехали на машине из Эдинбурга, и секретарша Фергюсона вынесла нам два билета со словами: «Он просил, чтоб вы дождались его после игры».
Мы сидели в ложе для почетных гостей, рядом с Бобби Чарльтоном. Причем футболисты, не попавшие в заявку, сидели не на первых рядах, а наверху, поближе к народу – чтоб болельщикам было удобно брать автографы.
После игры Фергюсон разлил друзьям вина, представил меня: «Это мой друг из России». От вина я, правда, отказался – сказал, что мне еще ехать в Эдинбург. Но Алекс успокоил: «В зоне Манчестера можешь сказать, что был в гостях у Фергюсона и выпил бокал вина – ничего страшного».
Фергюсон вмешивался в личную жизнь молодых игроков: запрещал длинные волосы, дорогие машины и украшения
В «МЮ» Фергюсон не только боролся с пьянством, но и вмешивался в другие аспекты личной жизни игроков – особенно, когда видел, что они отвлекаются от футбола, и диагностировал звездную болезнь.
Например, левого вингера Шарпа Фергюсон вынуждал разъехаться с девушкой, продать джип Grand Vitara и избавиться от барабанов, на которых Ли учился играть дома.
Ли Шарп и Эрик Кантона
На приеме в мэрии после чемпионства-1993 Фергюсон пригрозил Шарпу штрафом за несерьезный оливково-зеленый костюм и покраснел от ярости, когда услышал: «Кантона вообще без галстука и в красных кроссовках. Его тоже накажете?»
Кантона объяснил Фергюсону, что во Франции все так одеваются на подобные мероприятия, и избежал штрафа, но потом все равно нарвался на претензии.
«Я не боялся вторгаться на личную территорию игроков, – говорил Фергюсон. – Например, выбор причесок или украшений. Не пойму, почему некоторые ребята предпочитают отращивать длинные волосы. Первый раз я поругался из-за этого с игроком в 1996-м, когда Карел Поборски пришел к нам из пражской «Славии».
Выглядел он так, будто собирался играть в Led Zeppelin, а не в «Манчестер Юнайтед». Я кое-как уговорил его подстричься, но даже после этого его волосы были слишком длинны.
Некоторым игрокам нравилось носить цепочки с крестами, которые были тяжелее, чем у пилигримов в Иерусалиме. Все это я запретил. Но почти ничего не мог поделать с татуировками – даже мне трудно спорить с тем, что они не весят ни грамма.
Этому сумасшествию положил начало Кантона. Однажды он явился на тренировку с татуировкой на левой стороне груди – в виде головы вождя американских индейцев. Одноклубники боготворили Кантона, поэтому еще несколько игроков последовали его примеру.
На этом фоне я всегда удивлялся тому, что Криштиану Роналду никогда не пытался сделать что-нибудь в этом духе. Это многое говорит о его самодисциплине».
В кабинете Фергюсона игроки чувствовали себя как на ринге против Леннокса Льюиса
Фергюсон не штрафовал игроков за разовые опоздания на тренировки, но при более серьезных проступках был беспощаден – даже если в краткосрочной перспективе это вредило команде: считал, что дисциплина важнее.
Когда Кантона в январе 1995-го ударил 20-летнего болельщика Мэттью Симмонса, клуб отстранил Эрика до конца сезона (раньше, чем Футбольная Ассоциация впаяла еще больший бан), хотя «МЮ» отставал от первого места на одно очко, а Кантона был лидером команды.
Через семнадцать лет Фергюсон зачехлил трех игроков за пьянку, хотя состав и так оскудел из-за травм, и проиграл «Блэкберну» 2:3, что позволило «Ман Сити» оторваться в таблице.
«В команде я был прокурором, судьей и палачом, – признал Фергюсон. – Самое простое и эффективное наказание – молчание. Это очень удобно: не требуется оскорблять игрока, просто игнорируешь его – и он понимает, что попал в немилость.
Также я много раз штрафовал игроков – на недельную или двухнедельную зарплату – за карточки после споров с судьями, глупых фолов или неподобающего поведения вне поля.
Другой способ – оставить игрока в запасе. Еще суровее – не включить его даже в заявку на матч и отправить на трибуну. Для футболиста это равнозначно публичному повешению. Это действовало на любого. Но самое серьезное наказание – отстранение от тренировок».
Так Фергюсон в ноябре 1992-го поступил с Канчельскисом. После первого сезона в «МЮ» Андрей филонил на тренировках и не преуспевал в атаке, как раньше, а на предложение сыграть за резервистов ответил отказом.
«Фергюсону мое поведение не понравилось, – признал Канчельскис. – Он не привык, что игроки не выполняют его указаний, и после тренировки вызвал в свой кабинет.
Там есть все, что ему нужно для работы: видеомагнитофон и огромное окно, выходящее на поле. Даже когда босса нет на тренировке, он все видит и мигом дает понять, если что-то не нравится. Находясь с ним в этой комнате с глазу на глаз, чувствуешь себя не очень уверенно – словно на ринге против Леннокса Льюиса.
Он спросил, не шутил ли я насчет отказа играть за дубль. Я стоял на своем – решил: пусть оштрафует меня, выставит на трансфер или отправит в Сибирь, но все равно не буду играть за дубль. Он сказал, что если я не буду поддерживать форму, следуя его указаниям, то зачахну в запасе.
Этот разговор стал для меня первым уроком профессионализма: ты не должен говорить тренеру, что ему делать, твоя задача – выполнять его указания. К счастью, Фергюсон не из тех, кто затаивает злобу на игроков.
На следующий день я тренировался с молодежной командой, а потом несколько недель с резервной. Замечание о том, что я могу зачахнуть на скамейке запасных, заставило меня задуматься. Если босс хотел встряхнуть меня, ему это удалось».
Вскоре после возвращения Канчельскис забил с паса Шарпа «КПР», а через несколько месяцев – победный «Норвичу», одному из преследователей «МЮ» – и приблизил Фергюсона к первому английскому чемпионству.
Перед игрой с «Ротором» Фергюсон поменял крайних защитников местами – по просьбе одного из них, страдающего аутизмом
Фергюсон купил Кантона после того, как услышал в душевой восторженное обсуждение игры Эрика центральными защитниками – Стивом Брюсом и Гари Паллистером. С тех пор Алекс регулярно прислушивался к мнению игроков, но осенью 1995-го это навредило «МЮ».
«Перед игрой Кубка УЕФА с волгоградским «Ротором» на «Олд Траффорд» я включил в состав Джона О’Кейна, – вспоминал Фергюсон. – Это одаренный крайний защитник, но к тому моменту он сыграл всего несколько матчей за основу.
Джон О’Кейн – третий слева в верхнем ряду
За десять минут до начала матча он вдруг сообщил, что хочет играть левого, а не правого защитника. Это было следствием волнения перед игрой, и я ничего не мог поделать.
Требование О’Кейна оказалось для него самоубийственным. Я перевел Фила Невилла направо, а Джона налево, но через полчаса вынужденно сделал замену. Соперник [Валерий Есипов] просто разрывал О’Кейна».
Пятью годами ранее Фергюсон выиграл борьбу за Джона у тренера «Ноттингем Форест» Брайана Клафа. «Сэр Алекс пригласил меня домой, и это был сюрреалистический опыт, – вспоминал О’Кейн. – Мы сыграли в снукер, а потом поехали на матч с «Арсеналом».
Я нравился Фергюсону. Он говорил: «Ты мой лучший правый защитник – иди и докажи это». Увы, я не выкладывался на поле максимально из-за своих переживаний. Я знал, что у меня аутизм, но пытался справиться с этим».
Фергюсон все равно продлевал контракт Джона и повторял: «Ты лучше Гари Невилла. Только разберись со своей головой». Тренер как мог поддерживал О’Кейна и по 3-4 раза в неделю беседовал с ним в своем кабинете, но после провала в игре с «Ротором» выпустил лишь пару раз и в 1998-м продал «Эвертону».
Фергюсон просил сына докладывать о поведении игроков. Сын отказался
Одним из капризным вундеркиндов, зливших Фергюсона неправильным отношением к футболу, был датский форвард Мадс Тимм. Он объяснял проблемы с попаданием в основу отказом сотрудничать с агентской компанией сына Фергюсона Джейсона и обвинял Алекса в кумовстве.
Брата-близнеца Джейсона – Даррена – Фергюсон в конце восьмидесятых хотел устроить к Клафу в «Ноттингем Форест», но второй тренер «МЮ» Арчи Нокс отговорил: «Зачем усиливать конкурента?»
Даррен Фергюсон против Робби Эрла и Винни Джонса
В 18 лет Даррен дебютировал в команде отца, а в чемпионском сезоне-1992/93 сыграл в центре полузащиты первые 15 матчей, но травмировал колено в шотландской молодежке и выпал из основы «МЮ».
Через полгода Фергюсон побил британский трансферный рекорд, купив в «Ноттингем Форест» за £3.75 миллиона фунтов Роя Кина, игравшего на той же позиции, что и Даррен.
«Для сына это стало трагедией, – признал Фергюсон. – И он попросил отпустить его в другой клуб за регулярной практикой. Я помог ему перейти в «Вулверхэмптон» [за £250 тысяч], но и там ему не везло: за четыре сезона сменилось четыре тренера.
Когда сын играл в основном составе «МЮ», мы испытывали неловкость, встречаясь в раздевалке. К чести Даррена, он понял, что здесь я был главным тренером, а не его отцом. Это выяснилось, когда он отказался ответить на мои вопросы об образе жизни других игроков. Не стал доносить на одноклубников.
Моя жена Кэти так и не простила мне переход Даррена в «Вулверхэмптон» и укоряла: «Ты продал сына!»
Фергюсон встряхивал игроков напоминанием, что они вышли из рабочего класса
Фергюсон гордится тем, что в молодости выходил на поле даже в дни свадьбы и рождения первого ребенка, а за 27 лет во главе «МЮ» пропустил лишь три матча: из-за смерти жены брата, свадьбы сына в Южной Африке и переговоров о покупке Давида Де Хеа.
Трудолюбие Фергюсон унаследовал от родителей: его отец по 60 часов в неделю работал в Глазго на судостроительном заводе, а мать – на авиазаводе. Насмотревшись на них, Алекс не любил ленивых футболистов, которые прожигали талант, а не инвестировали в него труд.
Когда «МЮ» переставал побеждать и требовалось встряхнуть команду, Фергюсон напоминал игрокам, что они вышли из рабочего класса.
«Я говорил, что их дедушки и бабушки или кто-то из родственников трудились каждый день за скромную зарплату, – вспоминал Фергюсон. – От футболистов же требуется только отработать по максимуму 90 минут и получить за это кучу денег.
Выражение «рабочий класс» не обязательно что-то значит для большинства игроков, особенно иностранных, но все они знали людей нелегкой судьбы. И я повторял игрокам: «Когда мы перестанем вкалывать больше, чем соперники, мы перестанем быть «Манчестер Юнайтед».
В моем кабинете на тренировочной базе в Каррингтоне висела огромная черно-белая фотография тридцатых годов: на ней изображены одиннадцать рабочих, завтракающих на стальной балке – на высоте нескольких сотен футов над землей.
Фотографию сделали при строительстве Рокфеллеровского центра. От одного взгляда на нее у меня волосы вставали дыбом. Эти парни сидели там в рабочих робах и касках без страховки, а один из них даже прикуривал сигарету.
Показывая фотографию игрокам, я говорил, что если один из рабочих не удержит равновесия, то остальные попытаются спасти его. «Это и есть командный дух: когда ты готов отдать жизнь за другого».
Перед финалом ЛЧ-2008 Фергюсон заговорил о тяжелом детстве игроков «МЮ»: получилось очень эмоционально
«Я прилетел в Англию из Монако и чувствовал, что Манчестер больше подходит моему менталитету, – говорил Патрис Эвра. – Это рабочий город, и я приехал трудиться ради побед «МЮ». Но только через полтора года я убедил Фергюсона, что подхожу команде.
После поражения в кубковом финале-2007 я не пожал ему руку – за то, что не выпустил меня, хотя почти весь матч заставлял разминаться. Фергюсон правильно понял мое разочарование и с тех пор стал добрее ко мне. А я потом объяснял молодым футболистам, что в таком великом клубе нельзя всегда играть в старте.
Например, Андерсону, который сыграл важную роль в сезоне, который завершился победой над «Челси» в «Лужниках». 18-летний Андо был по-хорошему диким. Только он мог привести Фергюсона в замешательство вопросом: «Сколько вы зарабатываете?»
Как и я, Ферги обожал Андо и много с ним общался. Он знал, что парень в 11 лет потерял отца, и относился к нему как к сыну – например, защищал от игроков, которые считали, что Андо не подходит «МЮ».
У Андо было тяжелое детство, и тренер посвятил этому речь перед игрой с «Челси» в «Лужниках».
Сказал: «Главная победа этого сезона – что я объединил два десятка игроков из разных стран. Представьте, каково было Патрису драться в детстве за еду. А как жилось Руни и Тевесу в неблагополучных районах Ливерпуля и Буэнос-Айреса? А что чувствовал Видич, когда его родной город бомбили?»
Это было очень эмоционально. Из раздевалки мы вышли с уверенностью, что победим».
Фергюсон извлекал пользу из поражений: через год после второго места «МЮ» всегда брал титул
На заре тренерской карьеры Фергюсон был нетерпим к поражениям и однажды устроил игрокам «Абердина» пробежку в центре города – в окружении взбешенных болельщиков.
С годами Фергюсон пересмотрел методы. Если команда провалилась, он не критиковал ее публично, а говорил в послематчевом интервью про судейские ошибки, немилосердный календарь или кадровые проблемы, уменьшая давление на игроков.
Когда «МЮ» уступал при хорошей игре, Фергюсон после матча обходил раздевалку и гладил каждого футболиста по голове, но обходился без длинных речей.
«Крик – не единственный способ воздействия на людей, – говорил Фергюсон. – Иногда после поражений я сообщал игрокам только самое необходимое, а потом молча садился на лавку. Тишина действовала на команду сильнее любых слов.
На ближайшей тренировке я говорил: «Видели, что про вас написали? Довольны? Постараемся не давать поводов ругать нас. На следующей пресс-конференции я хочу сказать: «Фантастика! Мы играли невероятно. Руни, Уэлбек и Чичарито были просто прекрасны».
Чемпионство «Ман Сити» в 2012-м была для нас особенно болезненным – мы уступили по разнице мячей. Но это и взбодрило нас, указав вектор развития команды. В следующем году мы стали первыми, обогнав «Сити» на одиннадцать очков.
После чемпионства-1993 пять раз финишировали вторыми, но в следующем сезоне обязательно брали титул: игроки наполнились победным духом и стремились во что бы то ни стало взять реванш. Значит, и от поражений бывает польза».
Яростный крик на игроков называли Феном Фергюсона. Его избежал Кантона, но не Роналду
Но Алекс бывал в раздевалке и не таким спокойным, как любит рассказывать. Его яростный крик в лицо игроку с подачи нападающего Марка Хьюза называли Феном Фергюсона.
«Нет ничего хуже Фена, – говорил Уэйн Руни. – Когда тренер орал, казалось, что на меня направили BaByliss Turbo Power 2000. Это ужасно, и иногда я кричал в ответ. Говорил тренеру, что я прав, а он – нет. Остыв, я понимал: все наоборот.
Самый мощный Фен на моей памяти включился после поражения 0:1 от «Селтика» в 2006-м. Больше всех досталось Луи Саа, который не забил пенальти на последней минуте, но перепало и мне. Тренер знал, что я обсуждаю с клубом новый контракт, и сказал:
«Игроки, которые хотят от клуба больше денег, не заслуживают их после такого матча». Фергюсон не смотрел на меня, но я понимал, кого он имеет в виду. И он был прав.
В том же сезоне он разъярился из-за поражения от «Вест Хэма» в последнем туре, хотя мы давно обеспечили чемпионство. Большинство команд праздновали бы и обливались шампанским, а мы пялились в пол как школьники, пока тренер обдавал нас Феном».
Незадолго до первого чемпионства с Фергюсоном «МЮ» обыгрывал в гостях «Норвич» – 3:1. На последней минуте Пол Инс обвел пару соперников, но потерял мяч, и «МЮ» чуть не пропустил.
«После игры мы поздравили друг друга с победой и довольные зашли в раздевалку, – вспоминал Инс. – Но тренер влетел туда в другом настроении: «Ты кем себя возомнил?! – заорал он на меня. – Ты не Марадона и не Пеле!»
Я встал и попытался возразить, но, когда я открывал рот, туда залетела его слюна, поэтому пришлось заткнуться. Второй тренер Брайан Кидд разнял нас, и мы не разговаривали дней пять. А когда я уходил, Фергюсон сказал: «Здесь один хозяин, Инси. И это не ты».
Бекхэма тренер просушил за спад на фоне слухов о переговорах с «Реалом». Роналду – за игровой эгоизм. Пике – за покупку кролика, испортившего мебель Фергюсона (Жерар снимал у него квартиру). Ван Нистелроя – за обмен майками с игроком «Сити».
А когда Кантона ударил ногой болельщика в 1995-м, тренер разнес раздевалку, наорал на Паллистера, Инса и Шарпа, а Эрику мягко сказал: «Ты не должен так делать».
«В команде рано или поздно появляется игрок, с которым нужно обращаться по-особенному, – говорил Фергюсон. – К таким принадлежал Кантона. В других клубах он прославился своеволием, заслужил репутацию неуправляемого игрока и трудного человека. О нем отзывались так, словно он воплощение дьявола.
Мне же это было безразлично. Я старался общаться с ним каждый день – на тренировочном поле, в кафе или раздевалке. Эрик довольно впечатлительный и иногда придавал слишком большое значения мелочам. Но он любил поговорить о футболе – так восстанавливалось его душевное равновесие.
Не думаю, что мои особые отношения с Эриком кого-то возмущали. Все понимали, что у таких игроков уникальный талант [и на них не нужно кричать].
Любой может сорваться в определенной ситуации, но если вы взрываетесь как порох по любому поводу, это парализует команду. Если я выходил из себя, то лишь до конца дня или около того.
Игроки «МЮ» не пасовали перед моими выговорами, но, уверен, были и исключения – особенно среди молодежи. Например, до недавнего времени я не знал о том, что в юности Гари Невилл не спал ночами после моих разносов.
Иногда я не отдавал себе отчета, как на игрока подействует лишь несколько моих слов. В свою защиту скажу: футболисты «МЮ» всегда получали удовольствие от игры и на поле чувствовали себя свободно. Запуганные, дрожащие от страха люди так себя не ведут».
Исключение Фергюсон делал не только для Кантона.
«Перед игрой с «Ромой» тренер попросил Скоулза быть аккуратнее в отборе, – вспоминал Патрис Эвра. – Уже на 34-й минуте Пол получил вторую желтую за опасный подкат, и мы проиграли 1:2, но Фергюсон ничего ему не сказал.
За всю мою карьеру в «Юнайтед» Скоулз был единственным игроком, которого тренер никогда не ругал. Напротив, он просил почаще делиться с Полом мячом, потому что тот классно контролировал темп игры.
Но в ответном матче с «Ромой» Скоулза не было, и Фергюсон попросил о другом: «Позаботьтесь, чтобы игроки «Ромы» вернулись сегодня в аэропорт с опущенными головами. Хочу, чтобы персонал аэропорта смеялся над ними, жалел их. Не дайте им поднять головы. Вы сильнее. Покажите им, на что вы способны!»
Я никогда не видел игроков настолько мотивированными. В тот вечер мы разгромили «Рому» 7:1».
Фергюсон заботился об игроках (даже встречал в аэропорту), повышая их преданность
Фен – наименее приятное проявление внимания, которым Фергюсон окружал игроков. Но хватало и других.
Он встречал в аэропорту даже не самых звездных работяг вроде Йеспера Блумквиста, просил игроков заботиться о Дуайте Йорке как о брате, летал к Ван Нистелрою, порвавшему кресты перед подписанием контракта с «МЮ», а потом отпускал Руда в «Реал» после его конфликта с Роналду.
«Также я нередко оставлял Руни в запасе на гостевую игру с «Эвертоном», – добавил Фергюсон, – из-за отвратительного отношения к нему фанатов этой команды. Уэйн мог сам за себя постоять, но неразумно было подвергать его и команду оскорблениям – это отразилось бы на нашем психологическом состоянии.
Я заботился о футболистах, но не изображал из себя мать Терезу, а делал это ради «Манчестер Юнайтед». Когда показываешь, что веришь в игрока, это многократно повышает его преданность клубу и заставляет прогрессировать».
Если игрок не развивался, Фергюсон снова был безжалостен. После требла-1999 Дуайт Йорк доконал тренера отлучками в сборную, а главное – плейбойскими выходками – и увяз в запасе.
В ответ Йорк бросил пить и приостановил карьеру в сборной, но Фергюсон уже не верил в него и купил Ван Нистелроя. В январе 2002-го Алекс подтолкнул Дуайта ко второму тренеру «Мидлсбро» Стиву Харрисону: «Забирайте его. Мне он больше не нужен».
После трех лет в «Блэкберне» и «Бирмингеме» Йорк докатился до «Сиднея», но сезон в Австралии закончился рано и для поддержания формы перед ЧМ-2006 он попросился на тренировки «МЮ».
Тренеру звонить стеснялся – набрал экипировщику Альберту Моргану, но у того перехватил трубку Фергюсон: «После того, что ты сделал для клуба, мы всегда тебе рады».
Через три года Дуайт приехал на «МЮ» – «Интер» в 1/8 финала ЛЧ, и после матча Фергюсон позвал его в свой кабинет, где открыл две бутылки вина: для себя с Йорком и для Моуринью. Обняв Дуайта, Фергюсон сказал: «Смотри, Жозе. Именно из-за этого парня у меня столько седых волос».
Фергюсон делегировал полномочия не только другим тренерам «МЮ», но и игрокам
Чаще Фергюсон все же был для игроков злым полицейским, а роль доброго доверял помощнику.
«После ухода в 1998 году Брайана Кидда я стал внимательнее подбирать людей на должность ассистента, – говорил Фергюсон. – Побеседовав с несколькими кандидатами, я остановился на Дэвиде Мойесе и Стиве Макларене.
Дэвиду тогда было около тридцати пяти, он работал главным тренером «Престона». На собеседовании Мойес был очень напряжен, что выразилось в крайней серьезности лица. Стив Макларен, полная противоположность Дэвида, был полон энтузиазма, вел себя оживленно и ярко.
Макларен работал в «Оксфорд Юнайтед» и «Дерби Каунти», причем пользовался симпатией у игроков обеих команд. Кроме того, он ненасытно поглощал книги и фильмы о футболе и методиках тренировок. У Стива было намного больше опыта работы в топ-командах, чем у Дэвида, что и предопределило мое решение.
Через несколько лет большое впечатление на меня произвела встреча с Карлушем Кейрушем. Я искал тренера из-за рубежа, который говорил бы на нескольких языках и помог нам в работе с иностранцами. Бывший тренер сборной Шотландии Энди Роксбург порекомендовал Карлуша, который тогда тренировал сборную ЮАР.
На собеседовании Кейруш вел себя безупречно и был одет так, словно собирался под венец. По тому, как он сел, я понял, что он в самом деле хочет получить эту работу. Карлуш пристально взглянул мне в глаза, а я всегда придавал большое значение силе взгляда – это говорит об уверенности в себе.
Иначе продемонстрировал желание влиться в «МЮ» Рене Меленстен. Он тренировал в Катаре, и нам его порекомендовал экс-игрок «Тоттенхэма» и «Дерби Каунти» Дэйв Маккей.
В 2001 году Рене пришел собеседование и с ходу заявил, что лучше покажет, чем расскажет. Мы вышли на поле, где он провел урок технических навыков с юными игроками. И убедил меня нанять его».
Фергюсон делегировал полномочия не только другим тренерам, но и игрокам. Перед финалом ЛЧ-2008 он попросил Эвра сказать Пак Чжи Суну, что он не попадет даже в запас.
Два этих игрока дружили настолько, что годы спустя Эвра летал в Корею на похороны мамы Пака. А тогда родители корейского полузащитника прилетели на финал в Москву и приготовили подарок для Фергюсона (в благодарность за заботу о сыне), что делало ситуацию более щекотливой.
«Тренер признался, что это одно из самых сложных решений в его карьере, – вспоминал Эвра. – Я ответил, что и мне будет сложно объявить об этом, но Фергюсон сказал: «Знаю, но вы близки. А со мной он так уважителен и застенчив, что я с трудом его понимаю».
После предматчевой тренировки я зашел в номер Пака и сообщил о решении тренера. Он сказал: «Не беспокойся, Патрис, сосредоточься на финале и победе». Но я знал, что ему было больно. Позже он даже признался мне, что плакал.
Также перед финалом-2008 мы посмотрели в отеле фильм о требле-1999, и это стало одним из источников нашей мотивации. После победы над «Челси» все были счастливы, а очки Фергюсона запотели, и он обнимал всех подряд: наверное, даже русских солдат и их лошадей.
На фотографиях видно, что в нашей команде не улыбался только я. Думаю, потому что ранее мы проиграли «Портсмуту» в Кубке и нам не удался требл. По примеру Фергюсона я стал думать только о победах и не был счастлив, когда мы не выигрывали все что можно».
История первого английского требла: травля Бекхэма, драма Кина и возрождение Коула
Фото: Gettyimages.ru/Alex Livesey / Staff, Laurence Griffiths / Staff, Phil Cole / Staff, Julian Herbert / Staff, Chris Cole / Staff, Ben Radford / Staff, Ross Kinnaird / Staff, Clive Brunskill / Staff, David Rogers / Staff, Gary M. Prior / Staff, Dan Smith/Allsport, Ben Radford/Allsport, Shaun Botterill / Staff, Allsport, Michael Steele / Staff, Allsport UK /Allsport, Clint Hughes / Stringer, Craig Prentis / Stringer, Michael Regan / Staff
Именно поэтому он столкьо продеражлся, а Сакки и Моуриньо вылетели из элиты уже на втором поколении футболистов.Да и у Далглиша результаты были не сильно хуже в 90х чем у САФа, но тот оказался слишком зашоренным мужичком и все упустил.
А Фергюсон даже на пенсии никогда в прессе не ноет, как остальные старые маразматики и 50 летние бумеры "а вот в наше время, а вот сейчас как все плохо".
И ведь если вдуматься, то Шарп прав, в том плане, что менеджер - это гораздо больше. Это должность на которой замыкаются все решения от выбора отеля на сборах до определения стартового состава. И Фергюсон не видел в этих делах мелочей, очень показательным лично для меня было отношение САФа к персоналу : В первые годы в МЮ он не знал всех членов руководства клуба в лицо, но зато знал всех прачек с Олд Траффорда поимённо, когда у кого день рождения и как зовут их внуков, а также регулярно с ними чаёвничал.
2) продал бы.
со стареющими суперзвездами дед не церемонился, и одновременно его авторитета хватило бы чтобы вправить мозги французскому франту
Какого та пончика и самого титулованного тренера в истории футбола
Здоровья и долгих лет, сэр!!!
------------------
ахах мне сложно объяснить свою мысль, но кажется, что такие фразы лучше всего звучат именно по английски
Но мне кажется, что он просто не захотел строить новую команду. Он два последних титула взял с Руни, РВП и суповым набором.
А, ну и Нани ещё был на пике формы.
Так что Ферги и сейчас бы кошмарил АПЛ, а к нему бы продолжали идти игроки.
Ферги - глыба. Может он не Пеп в плане построения тактики, но он обыгрывал арсенал с 8 защитниками в основе, играя привычные 4-4-2)
Да и его Юнайтед с трио Руни-Тевес-Роналду - самая идеальная атака с точки зрения мощи.
Обожаю пересматривать комбек со шпорами, когда за тайм накидали 5.
Там в первом тайме должны были мяча 4 забить, а в итоге 0:2.
Такой же кайф я получал от Реала Жозе и Баварии Юпа.
А, ну и пиковый Ливерпуль Клоппа где-то рядом по удовольствию)
Но Ферги - просто эпоха.
Любители поспорить читайте мемуары Халси, он там все на стол выложил.