5 мин.

Игорь Уралев: «Ушел из «Амкара», когда в команду стали лезть милиционеры и солдаты»

296

– Один день на посту главного тренера – мало.

– Это случайно получилось. Сергей Оборин ушел из клуба, а команду надо было везти на игру в Санкт-Петербург. За столь короткое время в Перми просто бы не нашли никого. Вот и меня и назначали.

– Вы обрадовались?

– Да что вы! Отказывался. Я, говорю, не хочу быть главным. Но меня уговорили. Сказали, мол, ты просто поедешь как главный, ничего страшного. И выезд неудачный был.

– Проиграли «Зениту».

– Да, причем нам оба мяча турок Текке забил. Мы играли-то неплохо, но он нашел два момента. Могли и с другим счетом закончить. Женя Савин мог забить. Пару раз там судья неправильные решения принял. Да что я рассказываю, в Питере выиграть трудно.

– А почему вы не ушли с Сергеем Обориным? Обычно весь штаб покидает команду вслед за главным тренером.

– Так там ситуация была совершенно другой. Оборин не уходил, его вообще убирать не хотели. Увольняли его помощника Игоря Шинкаренко, а Оборин был против этого и ушел за компанию.

– И вы бы ушли за компанию.

– Я тогда подошел к Григорьевичу за советом. А он удивился, говорит, чтобы я работал и ни о чем не беспокоился. Типа, я тут вообще ни при чем. Так и остался в клубе.

– Все игроки пермского клуба, когда им называют фамилию Шинкаренко, образно говоря, теряют сознание.

– Вы знаете, я вратарей сразу оградил от влияния этого тренера. Сказал, что у нас своя методика, мы сами будем готовиться к матчам. Оборин одобрил. А у его помощника были нефутбольные методы.

– Что за нефутбольные методы?

– Я футболистов понимаю. Не знаю, зачем их так тренировали. Такое ощущение, что из них горностаев хотели сделать.

– Бегали много?

– Не то, что много. Бегали в основном в горку. Причем, это было накануне игр. У ребят травмы пошли, болячки всякие обострились. Во время матчей они еле ходили. И, главное, Оборин во всем слепо доверял Шинкаренко.

– Это удивительно, ведь бывший главный тренер «Амкара» всегда славился своей независимостью и все решения принимал сам.

– Я тоже был удивлен. Подходил к нему, пытался вывернуть на эту тему, но он сразу прекращал разговор. И вообще, что вы меня спрашиваете про Шинкаренко? Говорить о нем нет совершенно никакого желания.

– Многие, поработав главным тренером хоть час, уже не хотят становиться помощниками и грезят самостоятельной работой. Вы же спокойно вернулись работать с вратарями. И, кажется, на большее и не замахивались.

– Да, никогда не хотел быть главным. Я всю жизнь в воротах, после окончания карьеры возился с вратарями и мне интересней подготовить хороших голкиперов, чем тренировать всю команду. Я могу помочь главному – да. Дать какой-нибудь совет. Но не вести команду.

– А что вы сделали тогда, когда вас назначили? Какие шаги предприняли?

– Провел индивидуальные беседы со всеми игроками. Вызывал и объяснял, что надо успокоиться, что все худшее позади. Хотел, чтобы они настроились на игру в Санкт-Петербурге. Пару тренировок провел. Мы там ничем особым не занимались – обычное занятие. Хотя нет, стандарты отрабатывали.

– При Оборине в раздевалке «Амкара» всегда было пасмурно. Вы это изменили?

– В каком смысле пасмурно?

– Никто никогда не улыбался. Знали, что если будет улыбка – могут из состава вывести.

– Ну знаете, я думаю, что если футболист перед матчем смеется-улыбается – он дурачок какой-то. Не знаю ни одного игрока, который бы веселился перед матчем, а на поле показывал хороший футбол.

– Вас уволили сразу после игры с «Зенитом»?

– Не то, чтобы уволили. Просто приехал Рашид Рахимов, и я снова спокойно стал заниматься с вратарями. Не было назначения – не было и увольнения. Мне даже на это время зарплату не поднимали.

– Через некоторое время вы ушли из «Амкара». И, говорят, не без скандала. Что произошло?

– Очень неприятная история. В клубе появились люди, которые не должны были заниматься футболом. В команду стали лезть милиционеры и солдаты. Они разве могут управлять клубом?

– Вы о ком?

– На пост директора назначали Сергея Грушкевича. Он бывший военный. С ним у меня и началась война.

– Расскажите.

– Трудно работать с теми, кто ж… лижет. Вы меня поймите, я сейчас не могу сдерживаться в эпитетах. Но там произошла совершенно грязная история. Он писал на меня докладные, что-то постоянно говорил за спиной. Один раз я не выдержал.

– Ударили?

– Нет. Говорю, что ж ты п… такой слухи распускаешь и клевещешь на меня. Давай встретимся. Забили с ним стрелку, а он собрал все начальство. Тогда еще Рахимов приехал, хотя он в клубе уже не работал. Ну, я при всех на Грушкевича кричать стал. Мол, ходишь тут, сплетни собираешь, записки пишешь. Если есть проблема – скажи мне прямо в лицо.

– А как действующий главный тренер реагировал?

– Тогда Миодраг Божович был. Он вообще не при делах. Не понимал, что происходит. Ко мне у него никаких претензий нет, он даже мне предлагал остаться после того конфликта, мол, Сергей, никаких вопросов – работай. Но я уже оставаться не мог.

– А повод для сплетен был?

– Мне Грушкевич ставил в вину нарушение спортивного режима. Было, не спорю. Но не во время матчей, не во время тренировок и не при ребятах. То есть в свое свободное время. Он же это преподносил так, словно я постоянно пью на работе. Гад он. Думаю, что пока такие люди в клубе находятся, ничего хорошего не будет.

– Вы потом в Липецке поработали, а сейчас в Армавире. Как там в зоне «Юг»? Говорят опасно.

– В Липецке бардак был, я там не доработал до конца сезона. Ушел, когда уволили Геннадия Степушкина. А в Армавире мне нравится. Опасно? Я же сам рос в Северной Осетии, не чувствую никакой опасности. Мы тут на автобусах передвигаемся – все нормально, никаких ЧП не было.

– Какой самый экстремальный выезд на «Юге»?

– На матч с «Ангуштом», наверное. Это действительно опасно, но мы к ним во втором круге поедем. Впрочем, они играют в Прохладном, только иногда в Назрани. Не знаю, где будет матч с нами. А вообще лига сильная. Мне кажется, она сильнейшая во второй лиге.

– Рассказывают, что люди с автоматами на стадионе – в порядке вещей.

– Так это же для безопасности. Нет-нет, тут все спокойно. Не верьте тому, что пишут.