Когда мне позвонил Григорий Иванов, я был на Камчатке. Потом за 30 минут все решили
Виктор Гончаренко дал большое интервью порталу «Чемпионат.com». В данном посте та его часть, которая касается ФК «Урал»
- Команда не проигрывает 11 матчей подряд: девять побед, две ничьих, в которых победа была упущена. Расстроены, что не удалось всё выиграть?
― Мы не в том положении, чтобы расстраиваться из-за этого. Когда такая серия, говорить об этом ― грех. Мы качественно сработали.
― У всех шок от этих результатов. Команда стояла на вылет.
― Любой успех ― усилия многих людей. Мы изначально с Григорием Викторовичем обсуждали, что нам нужно приобрести трёх-четырёх игроков, а получилось девять! В конце, когда уже почти всех подписали, встал вопрос о Ранджеловиче, который был у меня на первом месте в трансферном списке. Мы несколько раз с ним общались через переводчика, и я говорю: «Григорий Викторович, ну этого надо брать!». А он мне: «Ну нет денег уже, Михалыч!». Я говорю: «Надо!», и он махнул рукой: «Ну ладно, бери».
― Неплохо!
― Да, надо ещё отметить, что все игроки заряженные. Тот же Эрик Бикфалви великолепно себя повёл. Когда он вылетел по травме, начал забивать Лёха Каштанов. Эрик потом спокойно сказал: «Тренер, я всё вижу, никаких проблем». Он абсолютно адекватно воспринял свою роль на скамейке. Игроков осенью даже настраивать не надо было, всех распирало.
― С Шалимовым общались после того, как приняли команду?
― Нет.
― А то он что-то отжигает последнее время.
― Всегда должен кто-то отжигать. Канчельскис, Шалимов, Мостовой…
― По интервью игроков после вашего прихода было ощущение, что они выдохнули после отставки Шалимова.
― Когда у команды неудачная серия, любой тренер будет для игрока плохим. Не особо интересуюсь, что было передо мной. Я начинаю с себя.
― В каком состоянии была команда после Шалимова?
― Упаднических настроений не было. Понимали, что будет сложно, но было видно, что ребята с большим воодушевлением нас приняли.
― Однако всё-таки что нужно менять, когда ты приходишь в команду, которая находится в зоне вылета?
― Психология накрывает всё: технику, тактику, физические качества. Игроков надо было убедить, что они могут, что у нас та команда, которая должна играть со всеми на равных. Чувствовалось, что с каждым днём накапливается позитивная энергия. Просто надо было влиять на команду разговорами: на разборах, на теориях, индивидуальными беседами.
― Кстати, о беседах. Аналитик «Краснодара» Малявин в интервью рассказывал, что вы очень хорошо подбираете слова, но однажды в «Краснодаре» вы начали цитировать Жванецкого про СССР и тёщу, что не все восприняли. Часто цитируете знаменитостей?
― Начну с того, что люблю читать интервью умных людей. Я очень люблю интервью Познера. Мне очень запала в душу его беседа с Татьяной Черниговской (российская учёная в области нейронауки и психолингвистики. — Прим. «Чемпионата»). Она чуть ли не единственный человек, кого он звал дважды. Я постоянно выписываю фразы из интервью, которые нравятся, это даёт мне базу. А потом из своего «чердака» их достаю, чтобы с помощью них донести свой посыл до команды. На мой взгляд ― к установке и разбору надо готовиться ровно так, как и к тренировке.
― А Жванецкого почему так любите?
― Он очень остроумный. Была история, как мы четыре года назад, когда он ещё был жив, пошли с женой в Crocus на его концерт. В общем, он уже разогрел зал, отпустил много классных шуток. А Жванецкий же любил и про секс пошутить, и про кошку свою рассказать. И вот под конец концерта он говорит: «Я однолюб, но много*б». Полный зал мужиков начинает ржать, жена на меня смотрит косо, а я не могу прекратить смеяться! Хохот стоял минуты две. Потом вышли на антракт, к нам подошла подруга жены со своим мужем. Жена начала ей рассказывать, что я смеялся громче всех. А муж подруги ещё и подсыпал: «Так это ты смеялся громче всех!». А если серьёзно, то Жванецкого надо просто хорошо понимать, у него острословие на феноменальном уровне.
― Кого ещё цитировали?
― У меня большая база. К примеру, недавно в «Урале» цитировал Джорджа Буша. Как-то его спросили: «Что изменилось с тех пор, как вы перестали быть президентом?». Ответ был гениальный: «Я стал чаще проигрывать в гольф». Ведь когда ты президент, тебе все поддаются, играют против мантии, а когда уже нет ― все хотят тебя задеть. Эммерсона эта фраза очень зацепила. Я хотел донести, что если ты играешь против «Реала» или «Зенита», то не надо играть против мантии. Надо – против майки.
― В контексте вашего возвращения в «Урал» всем интересен вопрос вашего ухода из клуба в первый раз. Как вы сами себе объясняете всю ситуацию?
― Время идёт. В жизни что-то меняется, но ты сохраняешь отношения. У меня были отличные воспоминания о Екатеринбурге, клуб поменялся, новые игроки. Это полностью чистый лист, начинаем всё с нуля, пробуем что-то делать.
― Но всех же интересует, почему вы тогда ушли.
― Мы же с тобой понимаем, что лучше иногда промолчать. Я иногда не понимаю, когда футболисты с возрастом начинают откровенничать. Есть определённые вещи, которые должны оставаться за закрытыми дверями.
― Но какой бы ни была та история, она не повлияла на ваши отношения с Ивановым?
― Нет. Мы почти сразу начали общаться после моего ухода ― спустя два-три месяца. Конфликта между нами не было.
― Вы сразу согласились вернуться? Как Иванов вас приглашал?
― Весёлая история. Я много в каких странах был из-за работы, но все друзья советовали мне съездить на Камчатку. Когда началась всем известная ситуация, когда самолёты стали летать не так, как нам всем хочется, я решил туда поехать. В августе полетели.
- И как?
― Замечательно! С друзьями в палатках жили на берегу Тихого океана. И вот мы там, и мне в какой-то из дней звонит Григорий Викторович: «Ну, давай, приезжай!». А я на Камчатке, восемь часов до Москвы. Думаю: «Блин, чего делать-то». Но Викторович через минуту разговора говорит: «Ну ладно, сейчас в Воронеже сыграем, а после этого – приезжай». Я как раз успел неделю на Камчатке отдохнуть, хотя за это время Иванов ещё несколько раз звонил, мы что-то обсуждали. Но при этом он не спрашивал, где я нахожусь. А я говорить не стал. Потом прилетел с Камчатки в Москву, переночевал – и сразу поехал в Екатеринбург.
― Сколько общались?
― Мы слишком давно друг друга знаем. Полчаса хватило, чтобы всё согласовать.
― Но вас не смущало, что команда на вылет стоит?
― Хотелось работать. Длинная пауза для тренера ― не очень хорошо. К тому же желание руководителя тебя видеть, готовность покупать игроков ― серьёзные факторы.
― Ещё одна тема, из-за которой все обсуждают «Урал» и Иванова, ― его нахождение на тренерской скамейке во время игр. Вам это не мешает?
― Хороший вопрос. Во-первых, Иванов на лавке слышит и слушает наш тренерский штаб: какие замены мы делаем, какие стандартные положения и так далее. Он не слушает людей со стороны. Бывают президенты, которых накачивают непонятные люди, после чего они после одного неудачного матча начинают валить всё на тренера. Григорий Викторович же чётко понимает, что и как мы делали в каждой игре. Ему не надо даже нас расспрашивать, потому что он видит всё своими глазами. Да, он эмоциональный человек, но ещё ни разу не было такого, чтобы я сказал ему, что так не пойдёт. Он понимает, что есть он, есть я, есть игра. Ну, может покричать на судью ― это максимум. Мне он вообще не мешает.
― Почему ему это так важно?
― Со времён мини-футбола это с ним. Любит находиться в гуще событий. Когда я сейчас пришёл в «Урал», мы с ним его нахождение на скамейке даже не обсуждали, я всё понимал.
― Вы обсуждаете тактику? Он может высказать мнение, дать совет?
― Нет. Он может спросить что-то нейтральное, но не больше. В тренировочный процесс он не влезает.
― Давайте поговорим о ваших стандартах. Некоторые думают, что они заколдованы. Особенно когда вы забили «Сочи» три абсолютно одинаковых гола. Как?
― Все секреты раскрывать не буду. Во-первых, Ранджелович отлично подаёт. Бывают моменты, когда он может сорвать мяч, но стабильность очень высокая. Плюс он может подавать разнообразно. Второй момент ― у нас большое количество футболистов, хорошо играющих головой: Газинский, Каштанов, Филипенко, Бегич, Эммерсон, Бикфалви. Конечно, соперник не может разобрать и закрыть их всех.
― Но у вас проходит один и тот же розыгрыш из раза в раз!
― Да, потому что у нас высокие игроки, которым надо просто доставить мяч. Дальше они знают, как всё разыграть.
― А почему именно Газинский всегда замыкает эту комбинацию на дальней штанге?
― Потому что он самый маленький из этой группы. Все остальные слишком высокие, а он очень подвижный. Юра знает, как оказаться в нужном месте.
― Как вы его реанимировали? После «Краснодара» казалось, что он больше не вернётся на высокий уровень.
― Его и не надо было реанимировать. Я понимал, что его футбольный путь не закончен. Более того ― мне звонили друзья из ЦСКА, спрашивали моё мнение о нём. Я сказал, что они не ошибутся, если подпишут Юру. В итоге всё совпало для «Урала» ― он был готов играть, мы были готовы его взять. Весь вопрос был в наборе формы. Мне не пришлось его убеждать. Он мне сам позвонил: «Григорий Викторович сказал, что вы в «Урале». Я отвечаю: «Да, приезжай, я тебя жду». Всё было быстро.
― Вы под каждого соперника придумываете тактические ходы. К кому было тяжелее всего готовиться в первой части сезона?
― У «Ростова» работает всё: начало атаки, прессинг, игра в длинную, быстрые атаки, все стандартные положения ― даже ауты. Поэтому они и находятся высоко. К ним очень тяжело готовиться, потому что много всего надо разбирать. Вплоть до того, как умеет правильно зацепиться и заработать пенальти Комличенко.
― Это можно назвать умением симулировать?
― Нет, это не симуляция. Это умная голова футболиста и грамотные подсказки тренера. Колыванов тоже умел зацепить себя ногой за ногу и заработать пенальти. Ничего плохого. Комличенко понимает, что будут делать защитники, и опережает их в своих действиях. Это работает и приносит результат. В общем, Карпину надо отдать должное – проделывает отличную работу.
― Над чем надо дополнительно работать «Уралу», чтобы стать лучше?
― Во-первых, за сборы надо заложить хорошую физику. Во-вторых, все должны понимать схему и её вариации. В-третьих, мы можем кого-то пригласить. Надо шлифовать то, что было: хорошую позиционную оборону. В первую очередь мы должны продолжать играть с той отдачей, которая у нас была.
― Всё-таки у вас психология на первом месте?
― Да. Можно на 99% делать всё хорошо, но этого 1% всегда будет не хватать. Даже если у тебя прекрасно подобрана тактика, а психология отсутствует – то всё, конец.
― Какие команды для вас сейчас тренерский ориентир?
― «Наполи», «Ливерпуль», «Милан», «Бавария» и «Унион Берлин».
― Чем каждая привлекает?
― У «Униона» очень интересные перестроения. «Ливерпуль» ― всё понятно, работа Клоппа – ярчайшая. Они знают, когда в длину сыграть, когда придержать, когда на контратаках сыграть, когда через центр пойти. «Наполи» ― великолепная команда. Надеюсь, они чемпионами станут, если не «Милан».
― Вы часто за сезон говорили, что «Урал» плохо судят и аномально часто ошибаются. С чем вы это связываете?
― После игры на эмоциях многое можно сказать. Если ты часто говоришь о судействе, то начинаешь терять свои тренерские нюансы. Надо уметь отделять судейство от своих ошибок. Если постоянно говорить об арбитрах, ничего хорошего не будет. Хотя понятно, что я могу вспомнить свою работу в «Краснодаре» ― если бы не такое количество ошибок судей против нас, мы могли бы быть на втором месте. В ЦСКА было то же самое, но всё равно надо уметь отстраняться.
― Просто я помню, как вы обращались к журналистам после одного из матчей с посылом, что мы не пишем о том, что против «Урала» аномально много ошибаются.
― Да, тогда была серия ошибок. С «Динамо» в Москве был вопиющий случай, когда мы со скамейки видели, что был пенальти, а его не назначили. У нас очень расширили понимание VAR: здесь пенальти, а здесь не пенальти; здесь игра рукой, а здесь не игра рукой; этим ставим, а этим смотрим.
― Уровень судейства в РПЛ стал хуже?
― Я бы так не сказал. Хотя, наверное, с учётом того, что раньше и качество игроков было выше, то и судейство, пожалуй, было на другом уровне. Для меня это не является принципиальным вопросом. Хотя да, иногда ты понимаешь, что тебя не очень хорошо судят.
― Есть яркий пример?
― Когда я был в «Кубани». Мы играли против «Анжи», судья Кузнецов тогда придумал вопиющий пенальти в наши ворота, в нашу пользу не дал. После того матча он больше не судил.
― В этой части чемпионата вы чувствовали хоть раз, что вас убивают?
― Нет.
― С какими судьями вам спокойно?
― Я иногда только в раздевалке узнаю, кто будет судить. Мне нравятся арбитры, которые дают играть. Понимаю, что игроки начинают потом от этого заводиться. Но я всегда за допуск борьбы, даже если судьи при этом ошибаются. Кукуян, Карасёв, Безбородов дают играть.
― Урунов покинул «Урал» осенью. Была информация, что причина в конфликте с вами. Что там было?
― Это не конфликт. Но Остон сам себя спалил. У нас был матч в гостях с «Сочи». Урунов был в раздевалке, разминался, все готовились к игре. Вдруг ― он взрывается, начинает бегать по всей раздевалке. Я думаю: «Что случилось?». А он всё бегает, ругается, потом подлетает ко мне и говорит: «Меня нет в протоколе на матч! Мне друзья прислали. Вот, посмотрите! Чего вы меня тогда взяли сюда?». Я ему: «Слушай, ты нормальный или нет? Все, кто в раздевалке, заявлены на игру. Ты кому веришь? Мне или другу, который тебе это прислал». Остон реально был в заявке, но в запасе, а ему друг что-то непонятное прислал. Но после такого эмоционального взрыва я понимал, что он уже не готов к матчу.
― Что было дальше?
― Сначала скажу, что у Урунова очень хорошие качества. Он быстрый, взрывной, имеет неплохой удар. Но ему надо уметь подтверждать это статистикой, потому что у него есть всё, а голов и передач нет. Я пытался ему объяснить определённые вещи несколько раз. А он хочет играть, не понимая, как он будет забивать и отдавать. Когда ты видишь, что он кипит от того, что не в составе, то понимаешь, что лучше расстаться, чтобы не мучить ни нас, ни его, ни команду.
― Вы сами ему сообщили о решении расстаться?
― Да, на следующий день после того матча с «Сочи». Я сказал Григорию Викторовичу, что, по моему мнению, его надо отправить. А он мне: «Ну считаешь ― отправляй». Мы и отправили. Остон нормально отреагировал, никаких криков и возмущений не было. Я объяснил ситуацию: «Тебе надо играть, а я тебе этого не гарантирую».
― С Газизовым не обсуждали? Его же пацан.
― Уже нет, там другое агентство. Последний раз обстоятельно обсуждали Урунова с Газизовым, когда хотели взять его в ЦСКА до того, как он ушёл в «Спартак». А Шамиль Камилович тогда как раз пришёл в «Спартак», не мог мне его отдать.
― У вас есть цель вернуться в топ-клуб РПЛ? Или у вас не осталось чувства недосказанности?
― Движение вверх-вниз для человека естественно. У меня есть цель поработать в Европе, я всегда стараюсь себя развивать. Мне 45 лет, а я уже провёл более 500 матчей. Но при этом с точки зрения тренерского возраста даже не на середине карьеры.
― Какой у вас сейчас уровень английского языка?
― Надо сказать, что раньше не было никакого. Сейчас мне его хватает, чтобы общаться с условным Ранджеловичем, понимать его и доносить до него то, что я хочу. Конечно, будь у меня такой уровень в 2017 году, я бы Жозе Моуриньо смог дать такую рекомендацию по Смолову, что Федя бы сейчас уже играл за «Манчестер Юнайтед». Будем считать, что он пострадал из-за моего плохого английского (смеётся).
― А как это вообще было?
― Перед матчем в Лиге чемпионов, когда ЦСКА играл с «МЮ», Жозе ко мне подходит и спрашивает: «Можешь про Смолова мне рассказать? Подойдёт он ко мне в команду?». Я ему в ответ что-то налепил. Жозе явно ни хрена не понял, что я ему сказал, зато понял, что я английский не знаю. Покивал мне в ответ и пошёл к себе в раздевалку
― В последнее время много разговоров о переходе в Азию. Ваши мысли?
― Мне сложно понять, как можно отказаться от гимна Лиги чемпионов. Вообще не представляю, что такое азиатский футбол. Хотя все проекты в самом начале кажутся безумными. Мы люди подневольные, но понятно, что азиатский футбол с Россией не вяжется.
― Как нашему футболу вообще жить в этой ситуации?
― Главное, чтобы все события побыстрее закончились. Потому что как я могу отделять россиян Шатова, Газинского от белорусов Филипенко и Ермаковича и от украинцев Кулакова и Эммерсона? Для меня они все люди. Я не могу их разделить. Не могу представить, что мы все можем быть врагами с украинским народом, с белорусским. Для меня это ненормально. Я же хорошо помню СССР. У меня вообще мой первый полёт на самолете был по маршруту Геленджик-Донецк-Киев. Поэтому для меня это всё не вяжется одно с другим.
― Какая у вас главная мечта?
― Главная личная со мной останется. А так больше всего хочется, чтобы ситуация в мире стала лучше, чтобы всё закончилось, потому что люди гибнут. А это самое ужасное.
