Лука Модрич. Автобиография
Перевод первой и второй главы автобиографии обладателя Золотого Мяча 2018 года.
Я стоял на трибуне, держа в руках приз лучшего игрока Чемпионата Мира 2018 года. Когда я был ребенком и еще не знал, как тяжело взобраться на вершину, я мечтал, что однажды стану лучшим в мире. И когда это случилось и трофей Лучшего Игрока оказался у меня в руках, единственное, что я чувствовал, — это опустошение. Это мог бы быть самый счастливый момент в моей карьере, но он не был таковым. Мы только что проиграли финал Кубка Мира, и, когда адреналин все еще струился по моим венам, в моей голове крутилась только одна мысль: «Все кончено». Прежде чем я покинул подиум в моей голове промелькнуло воспоминание о моем дедушке Луке. Мне было всего шесть, когда Четники убили его у его же дома. Дедушка был частью моей жизни совсем недолго, но этого было достаточно, чтобы привить мне глубокое понимание семейной любви, верности и преданности. Покидая подиум стадиона Лужники, он словно был рядом со словами: “Лука, твои волосы слишком длинные! Сейчас я приведу их в порядок!”
Беззаботные дни
Квартириц, Хорватия. Маленький дом из камня на обочине дороги, крайний перед скалистыми склонами горной гряды Велебит. Шесть с половиной километров от дома моих родителей в поселке Затон Обровацки. Этот дом был центром моего маленького мира до 1991 года, когда мы вынуждены были бежать от войны. Там жили родители моего отца: Дедушка Лука и Бабушка Джела. Мой дедушка был дорожным рабочим, который обслуживал старую государственную дорогу, cвязывающую Далматию и Лику - побережье и горы Хорватии. Моя бабушка была домохозяйкой, трудолюбивой и скромной женщиной. Дом, в котором они жили, был собственностью дорожной компании, но я знал, это дом моей бабушки и моего дедушки. Я называл его “домом свыше”.
Я никогда не видел моего второго дедушки Петара - отца моей мамы. Он умер перед тем, как я родился. Его жена, Бабушка Манда до сих пор живет в Оброваце.
Мои родители работали на швейной фабрике Трио в Оброваце, четыре километра от нашего дома. Моя мама Радока работала швеей, а папа Стипе был механиком, обслуживающим станки. Когда моя мама вернулась к работе после декретного отпуска она записала меня в детский сад в Оброваце, но мое посещение этого места длилось не долго. Однажды, возвращаясь с работы, моя мама услышала от коллеги, который также отправил своего ребенка в ясли, что один ребенок не переставал плакать в детском саду. Это был я, мама спросила коллегу, во что этот ребенок был одет, и после того, как ее опасения подтвердились, мои родители забрали меня оттуда. Они всегда думали о своих детях в первую очередь. В моем случае причина была здоровьем – я был болезненным ребенком, всегда с насморком и однажды я подхватил бронхит. У моих родителей не было выхода.
Вместо детского сада родители отправили меня в дом моего дедушки и бабушки. Я был счастлив пребывать там, но намного больше радовался такому развитию событий дедушка Лука. Я был первым его внуком после двух внучек и папа всегда говорил, что он любил меня больше всех. Дедушка Лука ни к кому не относился с такой мягкостью и нежностью. Когда ты ребенок, ты не осознаешь этого, но проводя те счастливые часы, играя и разговаривая, я ощущал его доброту и тепло. Я чувствовал добросердечные реакции на мое озорство, когда он укладывал меня на ночь, оставаясь со мной пока я не засну. Только сегодня, когда я повзрослел и многое пережил, я полностью осознал те эмоции. Возвращаясь сегодня в Квартириц, смотря на развалины сожженного маленького дома из камня я понимаю, никогда в жизни я не был настолько счастливым как тогда.
Мой отец Стипе – человек твердых и ясных убеждений. На первый взгляд он казался наивным, но в реальности был очень рассудительным. Моя мама – Радока, все ее звали Раддой, была сильной женщиной. Она была наполнена состраданием, но также умела контролировать свои эмоции. Я был их первым ребенком. 8 сентября 1985 года в 11 часов вечера у мамы начались схватки и на следующий день в 2:10 ночи я появился на свет! Мой папа не мог сдержать слез, когда впервые взял меня на руки. Позже, когда мои родные праздновали мое рождение, слез было еще больше. Мой отец был вне себя от счастья. Однако лучшая история о моем дне рождения – это история о том, как праздновала бабушка Джела. Мой папа обнаружил ее в фойе отеля, в котором она работала, перед ней стояла пара шотов, они были уже внутри. Было раннее утро, когда у нее закружилась голова и ее стошнило! Мой папа отвез ее в больницу Задара, ей пришлось поставить капельницу так как у нее было обезвоживание. Мы всегда смеемся, вспоминая ее празднование и эти последствия!
Моя мама говорит, что я был подвижным ребенком, но одновременно вежливым и добрым. Например, я обычно молчал на детских днях рождения. Или, когда взрослые играли в бочче, я любил сидеть на коленях и смотреть, как они играют, позволяя маме гладить меня по волосам. Конечно, как и каждый ребенок я с нетерпением ждал подарков, играл с другими детьми моего возраста, но я рассказываю эти истории, потому что хочу нарисовать картину того, что мне нравилось в суровых окрестностях этого маленького поселения на склонах Велебита.
Моя повседневная жизнь полностью отличалась от жизни других детей, живущих в более крупных и урбанизированных районах. Именно эти ранние годы, прожитые в суровых условиях, но полные любви и заботы, сформировали меня как личность. И я не просто продолжал бегать по холмам и оврагам, присматривая за пасущимися козами. Я не тратил все свое время, прыгая с одной скалы на другую, избегая рогатых гадюк. Я не только дергал коз за хвосты или гонялся за зайцами.
Мои родственники жили по соседству, поэтому было много детей, с которыми можно было играть и проводить время. Раньше мы играли в прятки, у нас были игрушечные машинки, мы могли свободно бегать по дороге, потому что там не было большого движения.
Но то, что, возможно, отделяло меня от других детей, как позже сказали мне мои родители, было моей большой страстью к одной конкретной игрушке, круглой формы. Мне покупали игрушечные машинки, я получал много подарков на дни рождения, но ни один из них не занимал моего внимания надолго. Только мяч! На фотографии с моего первого дня рождения я сижу на нем, и это, наверное, единственное фото, на котором я не бегаю с ним. Когда я подрос настолько, что родители разрешили мне играть на улице одному, мяч стал моим лучшим другом. Я каждый день отбивал мяч от двери гаража моего дедушки. По словам моего папы, первым признаком моего футбольного таланта было то, что я быстро обучался новым вещам, и ему нужно было только один раз показать мне, как принимать и бить по мячу, как я тут же повторять, мгновенно улучшая свои навыки.
Мой папа тоже играл в футбол за команду Рудар Обровац в низших лигах. Он был правым защитником, и те, кто видел его игру, описывали его как быстрого и энергичного игрока, который мог бегать весь матч без остановок. К сожалению, в одном из матчей он порвал крестообразную связку, и на этом его карьера закончилась. Его колено беспокоит его по сей день. Мой дедушка Лука тоже играл. Он был хорош в мини-футболе и обладал особым талантом к баскетболу. Сегодня без ложной скромности могу сказать, что я хорош в баскетболе, честно я люблю все игры с мячом. Это должно быть что-то, что я унаследовал от дедушки...
Дедушка Лука
Еще до того, как я родился, все знали, как меня будут звать. Моего отца Стипе назвали в честь его дедушки, поэтому по старой традиции я получил свое имя от дедушки Луки. Но имя, которое мне дали, имело не такое значение для того, чтобы завоевать любовь дедушки, сколько тот факт, что я был его первым внуком.
Он не просто следил за мной, пока мои родители были на работе, когда я был маленьким, он все время играл со мной. Как только я стал достаточно большим, чтобы ходить самостоятельно, он взял меня с собой, куда бы он ни пошел - будь то уборка снега, укладка сена, выгон скота на пастбище, покупка стройматериалов, проведение всевозможных ремонтных работ, а также целый ряд других дел, которые нужно было сделать по дому. Мой дедушка всегда относился ко мне как к своему помощнику. Мне нравилось, когда мы ездили в его маленьком фургончике или навещали знакомых. Я был очень взволнован, когда он брал меня на охоту на зайцев и разрешил подержать свое охотничье ружье для фото. Он разговаривал со мной, дразнил меня, учил меня различным вещам. C каждым днем, проведенным с ним, я многому учился, и просто не мог дождаться новых приключений.
Мой дедушка был высоким и красивым мужчиной, его волосы всегда были аккуратно зачесаны назад. Он излучал уверенность и внутреннее спокойствие. Сегодня мы бы назвали его настоящим крутым парнем. В детстве я его таким не видел. Но чувство безопасности рядом с ним, удовольствие проводить с ним время, постоянное любопытство к тому, что он делает, — это те чувства, которые показывают, насколько особенным он был для меня. Я просто обожал его, даже когда он демонстрировал свою власть как глава семьи говоря мне, что я должен подстричься. Моей маме нравилось, когда у меня были длинные волосы, поэтому я к ним привык. Но когда мой дедушка думал, что они стали слишком длинными, он никогда не спрашивал мою маму, не говоря уже обо мне, он просто брал ножницы и отрезал их сам. Иногда были слезы, не только мои, но и мамины - напрасно. Когда мой дедушка решал что-то делать, это было неоспоримо.
Все шло так хорошо, и казалось, что дальше будет только лучше. Однако у судьбы были другие планы.
Я не понимал, что происходит, но чувствовал, что все изменилось. Всё вокруг меня, что было таким светлым, вдруг резко стало мрачным. Мои родители больше не ездили в Обровац работать, и когда они разговаривали друг с другом, то были тихими и серьезными. Даже в доме моего дедушки я чувствовал это: атмосфера уже не была прежней, хотя он и моя бабушка, как и мои родители, старались жить как прежде. Даже это не продлилось долго.
Что мне больше всего запомнилось в тот ужасный день - тревога моего отца. Мой дедушка не пришел домой, поэтому они пошли его искать. Я не знал, что произошло, когда его привезли в наш дом. Единственное, что я чувствовал - горе. Отец обнял меня за плечо и подвел к гробу. Он сказал: «Сынок, попрощайся с дедушкой». Я не мог понять, что это последний раз, когда я вижу его. Затем родители вывели меня из комнаты — хотели отдалить от трагедии.
Похороны прошли в Оброваце. Мой отец обожал дедушку, и даже не могу представить, что он тогда чувствовал. Годы спустя он рассказал мне об ужасе, когда обнаружил безжизненное тело моего дедушки, залитое кровью. Это было на лугу, прямо у дороги, метрах в пятистах от его дома, в месте, где дедушка пас коз. Это был декабрь 1991 года, война только что разгорелась. Мой дедушка был не из тех, кто чего-то боится, но, возможно, он не совсем осознавал, насколько серьезной была ситуация. Позже бабушка Джела сказала, что ранее в тот день видела на дороге несколько армейских машин. Она спряталась в доме и заперла дверь. Утром отец, как бы предчувствуя, поспешил проверить их. Когда он узнал, что козы вернулись в дом без дедушки, он понял, что произошло что-то ужасное.
Дедушку Луку скосил пулеметный огонь. В упор. Ему было 66. Мое сердце каждый раз разрывается, когда я думаю о том, как он умирает буквально на пороге своего дома. Какие люди могут хладнокровно лишить жизни невинного старика? Это вопрос, который я задавал, себе много раз, когда мне было 10. Наша учительница в третьем классе сказала нам написать рассказ том, что оставило в нас след, что заставило нас грустить или испугаться. Мой ответ был следующим:
“Несмотря на то, что я еще маленький, я испытал много страха в своей жизни. Воспоминания событий войны и страха обстрелов — это то, что время от времени настигает меня.
Событие и чувство страха, которое я никогда не забуду, произошло четыре года назад, когда Четники убили моего деда. Все плакали, а я никак не мог понять, что моего дорогого дедушки больше нет.
Я спрашивал, можно ли вообще называть людьми тех, кто это сделал и кто заставил нас бежать из нашего дома?”
Изгнание
Несмотря на трагедию, я никогда не чувствовал ненависти в словах и поступках моего отца. Он никогда даже не намекал на месть. Оглядываясь назад, когда я немного подрос и полностью понял, что произошло во время войны, я осознал насколько достойно папа переживал свою боль. Это не только признак его доброты, но и ответственности по отношению к его детям. Все это было ужасно и трагично, но вместе с мамой отец воспитывал в нас уважение и любовь к другим людям. Он желал, чтобы мы были нормальными людьми, которые могли отличить хорошее от плохого.
После смерти дедушки мой отец понял, что пора немедленно покинуть дом и отправиться в безопасное место. Я был слишком мал, чтобы понимать, что происходит, и мои родители старались сделать нашу жизнь максимально легкой и комфортной. Мы поселились в лагере для беженцев под названием «Детская деревня» в Макарске. Нас поселили в гостинице Коловар, в маленькой комнате на первом этаже - одна кровать для отца, матери, сестры и меня. В маленьком пространстве был туалет, а в углу стоял небольшой столик, на котором находилась наша плита. Это была наша новая реальность, она могла казаться трудной, но мы очень быстро адаптировались.
Мой отец пошел в армию добровольцем и должен был уйти на фронт. Чтобы обеспечить нам лучшую жизнь, моя мама нашла работу. Ее коллега с фабрики в Оброваце открыла мастерскую по ремонту одежды и попросила ее присоединиться к ней. Я думаю, что это пошло ей на пользу - не только потому, что у нас появился какой-то доход, но и потому, что, пока она там работала, она могла отвлечься от проблем, хотя бы на время.
Возможно, это звучит странно, но я быстро привык к сиренам, бомбардировкам и бегу в укрытие. Сначала обстрелы были пугающими, но потом я чувствовал только беспокойство. Что меня пугало, так это звук снарядов, этот ужасный свист, за которым следовал взрыв, но мы даже не всегда бежали в убежище, это зависело от того, где нас ловили сирены.
В отеле было много детей моего возраста. У меня появились новые друзья и я использовал каждую возможность, чтобы играть вместе в футбол. Мы играли на бетонном поле за нашей школой, а когда мы возвращались домой, мы возобновляли игру на парковке отеля. Там был участок травы с парой деревьев. Одно дерево служило одной стойкой ворот, большой камень — другой. Мы играли допоздна. Иногда я стоял между стойками, играя вратарем, но всегда предпочитал позицию форварда или разыгрывающего. Именно тогда мой отец заметил, что я хорош в этом. Когда он возвращался с фронта, он брал меня на поле в соседнем Арбанаси и показывал, как контролировать мяч, как его обрабатывать и пасовать. Я получал большое удовольствие от этого. Игра с папой в мяч возвращала меня в те беззаботные довоенные дни.
В отличие от Затона Обровацкого и просторов вокруг нашего дома, перед отелем Коловар было много машин. Естественно, много раз мяч попадал в них. Когда мяч ударялся о металл, было очень неловко. Стекло на окружающих окнах тоже иногда разбивалось! И однажды ситуация стала немного серьезнее. Когда мяч попал в колесо одной из припаркованных машин, внезапно появился пожилой джентльмен. Красный от ярости, он взял наш мяч и проткнул его прямо у нас на глазах! А потом он сказал нам убираться. Сначала я был потрясен, но вскоре пришел в гнев. Я вернулся в нашу комнату и расплакался, потому что мы потеряли наш кожаный мяч, единственный, который у нас был. Мой отец спросил, что случилось, и когда я рассказал ему, он немедленно вышел на улицу. Он нашел человека, который проколол наш мяч, и потребовал объяснений. Он работал в отеле, и мой отец нашел его с отверткой в руке, той самой, которой он проткнул мяч.
«Во-первых, убери отвертку, а во-вторых, я не понимаю, почему ты проткнул ребенку мячик?» — твердо сказал ему мой отец.
"Мяч попал в мою машину!" — ответил мужчина.
Мой отец настаивал, что это не достаточная причина для агрессии и не способ обращения с детьми. Он потребовал, чтобы он загладил вину. Мужчина в итоге извинился - и на следующий день повел нас в магазин и купил нам новый мяч. Это был первый раз, когда я видел, как мой отец так реагировал! Конечно, я был горд, мой папа в очередной раз осчастливил меня.
Продолжение следует...
Я так могу столько книг сюда залить, что плюсы девать некуда будет. Вот только как-бы потом правообладатели не пришли.