Неделя гениев. Сегодня о Гарринче
Так получилось что в октябре родились три общепризнанных мировых футбольных гения
Со своими плюсами и минусами, своей армией поклонников и свидетелей что "вот именно они были лучшими". О Пеле давно все написано и сказано. Теперь и подсчитано, в том числе есть в этом заслуга и вашего покорного слуги. Кто-то верит в эти цифры, кто-то ставит под сомнение. Каждый решает по своему. По Диего тоже обрабатывается архив данных и наверное ближе к Новому году я дам свое видение Эль Дьего под другим ракурсом, опираясь на аутентичные тому времени источники. Будут и графики оценок от различных изданий.
Расскажу как "легко" было играть Армандо в Серии А. La Stampa насчитала 537 фолов за первые 49 матчей в Неаполе (11,16 нарушений за 90 минут)
Был ли "Наполи" колхозом, который тащили в одиночку?
И хускоред из 80-ых
Понимаю, что у кого-то это вызовет взрыв и снос шаблонов, но мое дело дать информацию. Все равно я уже понял, что в споре о сильнейшем игроке в истории 99% оппонентов упрямо скатывается в спор о любимых игроках. А любимые это не всегда сильнейшие. Это в большей степени эмоции чем рацио.
Но вернемся к Бразилии и ее кумирам. На следующей неделе исполнилось бы 89 лет Гарринче, вспомним и побалуемся лонгридом под чашку чая...
"Мы – профессионалы как клоуны. Выходим и работаем в утешение публике, которая платит деньги, для того, чтобы посмеяться, глядя на наши победы и поражения. И когда клоун работает хорошо – ему аплодируют, а когда плохо – его оскорбляют. Такова жизнь." Гарринча
Он был одним из лучших футболистов в истории игры. Гарринча получил свое прозвище в честь птички. И действительно, жизнь Манэ напоминала полет: из глубин бразильских фавел до мирового футбольного трона. С которого после триумфального ЧМ 1962 года ему даже ненадолго удалось потеснить самого Пеле. Он пережил как огромную любовь торсиды, которая обожала его, поскольку видела в нем себя – пример того, как простой человек из трущоб может стать футбольным богом. В то же время друзья, чиновники и болельщики забыли о нем, когда он уже не демонстрировал свою магическую игру… Но все чаще видел свое изображение не на первых страницах газет, а в бутылках – в которые постоянно заглядывал. Однако в лучшие годы своей карьеры он был даря миллионам бразильских бедняков счастье. За что и получил прозвище - "Радость народа". Его жизнь напоминает латиноамериканский сериал, в котором было много любви, презрения, страсти, безразличия; но, к сожалению, не было хэппи-энда. Было проклятие наследника Гарринчи-11 января 1986 года сын Манэ и Эльзы Гарринча-младший погиб в автокатастрофе в возрасте 9 лет. Ненем, найденный внебрачный сын погиб в результате несчастного случая в Португалии 20 января 1992 года в возрасте 28 лет.
Об этом я писал в материале об Эльзе Соарес.
Небезобразная Эльза. Главная любовь Гарринчи после футбола и выпивки
Остался единственный сын Манэ-Ульф Линдберг из города Умео, нагулянный им в Швеции.
В конце концов и прах из могилы Манэ исчез в 2017 году, и до сих никто не знает где он.
Он жил как мог, играл как хотел и ушел в вечность где только великие гении мирового футбола, оставив нам легенду о себе...
Чтобы глубже понять трагедию и взлет Гарринчи советую вам прочитать отменную биографию, написанную Руем Кастро
Чтобы лучше понять Манэ , нужно помнить, что он – потомок индейцев фуллио, которых истребили белые колонизаторы. И по своему складу ума действительно был настоящим представителем этого племени. Ведь никогда ничего не планировал на завтра – жил одним днем и ловил каждый миг, который ему посылала судьба. Гарринча не любил порядка и дисциплину. И когда его в чем-то ограничивали – чувствовал себя как птичка в клетке.
"Радость народа" родился 28 октября 1933 года в небольшом городе Пау-Гранди. Отец будущего футболиста работал телохранителем на фабрике "Америка Фабрил". Однако свои основные подвиги дон Амаро совершал не в борьбе с криминалом, а на амурных фронтах. Трудно сосчитать скольких мужчин он наградил рогами. Папе Гарринчи приписывают примерно 25 внебрачных детей и это не считая 9 собственных. Интересно то, что у всех своих детей на стороне Амаро был крестным отцом. На упреки, относительно того, как ему не стыдно соблазнять собственных кумушек, он философски отвечал: "Она мне кума - только от головы до пояса". Именно от папы Мане унаследовал свой невероятный сексуальный аппетит.
Мать – Мария Каролина умела колдовать, заговаривать раны, болезни и снимать порчу. Гены матери несомненно передались одному из самых ярких футбольных волшебников. Когда Маноэл родился, акушерка первой заметила, что ноги у него искривлены – левая была изогнута во внешнюю сторону, а правая параллельно во внутреннюю. Этот дефект тоже был врожденным. Конечности матери Манэ совсем не походили на ноги танцовщицы самбы, правда и не были такие кривые, как у ее сына. Если бы в детском возрасте Гарринче надели специальное ортопедическое приспособление, то ноги у него со временем выпрямились бы. Но кто хотел беспокоиться о таких мелочах в бразильской глуши? Ходит и то хорошо. Кривые конечности помогали Маноэлу на футбольных полях сбивать с толку многочисленных соперников. Физические изъяны Гарринчи на этом не заканчивались: он был косоглазым, имел деформированный позвоночник, смещенные кости таза, а левая нога была на 6 см короче, чем правая. Существует версия, что такой букет дефектов Манэ получил из-за того, что переболел полиомиелитом.
Как видим, у него были все "данные" для того, чтобы стать футболистом. Но жизнь очень причудливо тасует колоду карт, и вышло так, что Маноэл со временем стал одним из лучших игроков в истории футбола.
Амаро и его гениальный сын.
За детьми в семье Амаро никто не смотрел и не переживал из-за их отсутствия. Гарринча делал, что хотел и мог часами гулять по лесу, как-то его случайно оставили там под проливным дождем, но он выжил. (Спустя много лет о Гарринче так же забыли многие из тех, которые назывались его "друзьями"). Он был невысокого роста – значительно меньше своих сверстников. Как-то его сестра заметила: "Маленький, как гарринча!". Гарринча или правильнее гарринша – так в Бразилии называют маленькую доверчивую птичку, которая красиво поет и не может жить в неволе. Опять же символизм – Маноэл тоже не мог жить по установленным правилам, а больше любил свободу. Также существует еще несколько версий происхождения прозвища: он был хорошим охотником (здесь проявились его индейские гены) и приносил домой немало этих птиц; Маноэл мастерски имитировал щебет своих пернатых "тезок". Гарринча благодаря своим ногам получил еще несколько "ников": Чарли Чаплин футбола, Кривоногий ангел, Великий хромой. А для бразильской торсиды он всегда оставался – радостью народа.
С юных лет Манэ учился зарабатывать на хлеб и у него это хорошо получалось: он продавал птиц, рыбу и фрукты, собранные в лесу. Пау-Гранди был очень спокойным городком, в котором о преступлениях узнавали только из газет и фильмов. И никто бы здесь не закрывал дверь, если бы не комары, которые по своей кровожадности могли дать фору знаменитому уроженцу Трансильвании. И в такой идиллической обстановке на Гарринчу напал "Лев" и чуть не перегрыз ему горло. Правда обошлось, и собаку, названную в честь царя зверей, смогли оттащить.
Этот случай послужил сигналом для родителей мальчика, что пора заняться ребенком. И его попытались начать воспитывать. Но разве можно поставить в какие-то рамки отпрыска индейцев фуллио? В 1941 году его отдали в школу: первый класс он с горем пополам закончил, но писать так и не научился. В дальнейшей жизни его писательские умения ограничивались автографом. Правда, Маноэл любил читать, особенно детективы. И однажды признавался: "если бы не футбол, я бы наверняка стал детективом".
Первый мяч, которым играл Гарринча, был сделан из старого носка. Ее набили тряпками и упаковочной бумагой и зашили. Также игровые снаряды часто изготовляли из мочевого пузыря животных. Первый мяч, правда не кожаный, а резиновый подарила Манэ, на день рождения, сестра Роза. Правда, ему было совсем не обязательно иметь мяч для того, чтобы играть в футбол. Все хотели, чтобы он выступал в составе их уличной команды, поскольку его присутствие гарантировало победу. Все попытки дисциплинировать Маноэла потерпели крах: отец обязал его ходить на пастбище и заготавливать сено для лошади, он вовремя выходил из дома, однако по дороге видел ребят, которые играли в футбол и обычно не мог устоять перед таким соблазном. Со временем в жизни Гарринчи появились еще две страсти, которые стали такими же важными, как футбол: женщины и выпивка. Однажды Манэ сам захотел доказать отцу, что из него может быть какой-то толк. Он договорился с местной конфетной фабрикой о том, что будет помогать ей продавать кокосовые конфеты и печенье. Но Гарринча, который продает сладости еще и картина – с тем же успехом можно поставить кота охранять молоко. Он постоянно ел сладкое и в конце рабочего дня всегда оставался должен работодателю.
В 14-летнем возрасте Маноэл устроился на фабрику. Но из этого тоже ничего толкового не вышло – он был необычный работник. "Работник" во время рабочего дня спал в какой-то из коробок для хлопка, попивал в баре кашасу, или же развлекался с очередной пассией.
Его пришлось выгнать, ведь Гарринча подавал плохой пример другим и претендовал на неофициальный титул худшего рабочего в истории фабрики. Однако были люди, которые были недовольны тем, что выгнали такого работника. Начальник цеха сеньор Бобоко, а заодно президент футбольного клуба Пау-Гранди не мог смириться с потерей одного из самых перспективных своих игроков. Поскольку для того чтобы выступать за эту команду нужно было работать на фабрике. Руководители предприятия, как и все бразильцы, были страстными болельщиками и быстро согласились восстановить на работе Манэ. Правда, снизили его в должности и поручили Бобоко следить за тем, чтобы перспективный игрок работал, а не прогуливал и спал. Но со временем игровые качества Гарринчи заставили работодателей закрывать глаза на его "работу", заключавшуюся в регулярных посещениях царства Морфея.
После тяжелых рабочих будней Маноэл регулярно выпивал и дымил как паровоз. Еще одним из прозвищ, прилепившихся к Гарринчи было – “гений интуиции”, его он получил за свой прекрасный дриблинг. Кстати, никто из родных Манэ не увлекался футболом, только старший брат был вратарем. Однако особых успехов он не добился, о чем свидетельствует то, что его называли "Жозе-решето."
Начиная с 12-летнего возраста Гарринча начал больше времени проводить в компании мяч. Маноэл участвовал как минимум в 2-3 играх в течение дня. Первым футбольным стадионом, где можно было видеть финты Манэ был пустырь на краю берега реки. Он представлял собой площадку размерами 50 метров в длину и 30 в ширину, был в сплошных впадинах, покрыт холмиками и кое-где на нем даже можно было увидеть траву. Благодаря такому "газону" будущей "Радости народа" удалось отточить свою технику. Он научился босиком обходить многочисленные естественные препятствия этой лужайки и обводить соперника так, чтобы как можно реже спускаться вниз к реке за мячом. Уже тогда Маноэл выделялся своим удивительным мастерством: поединок получался более или менее ровным, когда команда из трех игроков, одним из которых был Гарринча, противостояла 7-8 юношам.
Как-то в Пау-Гранде посетили скауты клуба "Крузейро Ду Сул" из Петрополиса и сразу положили глаз на Манэ. За эту команду он отыграл с 1949 по 1950 годы. Утром один из первых фанатов Гарринчи – таксист Кабиньо бесплатно возил его для того, чтобы он провел матч за "Крузейро", а к вечеру – назад; нужно было успеть сыграть и в Пау-Гранди.
Достигнув призывного возраста, Манэ отправился на медосмотр, но когда врачи взглянули на это "чудо природы", то дали ему удостоверение резервиста третьей категории, что было равносильным самым отдаленным глубинам военной скамейки запасных. Правда Маноэл продолжал умело служить футбольным командам. Он окончательно перешел на правый фланг, и уже в этом амплуа стал игроком клуба "Серрано". Здесь Гарринча подписал первый контракт, зарегистрирован в местной футбольной лиге и получил символическую зарплату – 30 крузейро за игру плюс обед. Как это ни странно, но кривоногий ангел не думал об игре как источнике заработка, никогда не ездил в Рио на большие матчи и не слушал радиорепортажи, он просто любил играть в футбол.
Так, когда 16 июля 1950 происходила решающая игра ЧМ между Бразилией и Уругваем Гарринча пошел на рыбалку. Вернувшись, большой хромой увидел всех жителей родного городка, разочарованных поражением Селесао в таком состоянии, будто у них умер кто-то из родных – только покрутил пальцем у виска. Он считал, что футбол это просто игра.
Отыграв три месяца за "Серрано", ему надоели путешествия в духе хоббита: туда и обратно, и он покинул этот клуб, несмотря на немалые, как для бразильской бедноты, деньги. Маноэл вернулся в Пау-Гранди, за который играл бесплатно.
В 1950 году его едва убедили поехать на осмотр в "Васку да Гама". Такие ярмарки проводились во всех крупных клубах, и они были шансом на то, чтобы получить свой счастливый билет для многих юношей. Но конкуренция была очень высокой, лишь один из 100 получал возможность попробовать себя в команде. Когда человек, ответственный за этот отбор в состав Адмиралов, увидел, что Гарринча был в носках, то сразу дал ему отпор: "Без бутс тренироваться нельзя". Так, из-за педантизма, "Васко" потерял одного из лучших игроков в истории футбола. Позже Манэ вспоминал, что его на этом смотре талантов, к тому же, назвали уродом. Далее последовали такие же неудачные попытки закрепиться в "Сан-Кристовао" и "Флуминенсе". Со временем это надоело Гарринче, и он сконцентрировался на выступлениях за родной клуб. Кроме Манэ за Пау-Гранди выступал Арлиндо, известный под прозвищем Пушка.
О силе его удара существует такая басня: однажды, после мощного выстрела Пушки в грудь немого вратаря, у того прорезался голос.
А самым талантливым игроком коллектива считался не Манэ, а некий Ву. Благодаря успешной игре своих лидеров, команда в течение двух лет оставалась непобедимой, однако у нее был любительский статус, и поэтому скауты ведущих клубов не знали о существовании Гарринчи. Хотя слухи о каком-то кривоногом гении доходили в Рио, но чего только не придумывали в бразильской глубинке.
Однажды в один из воскресений марта 1952 года в Пау-Гранди появился тот, вероятность появления которого в этом городке была примерно такой же, как все равно что Александр Кокорин возьмет Золотой мяч в "неравной" схватке с Месси. По приглашению своего кума, сюда приехал защитник команды "Ботафого" Арати. Он обычно всячески открещивался от поездки, но не смог устоять перед дипломатическими талантами родственника. Аттракцион, которые должен был посетить футболист – праздничный обед, а после него арбитраж матча с участием местной команды. Сначала Арати едва волочил ноги по полю (видимо сказывалось предварительное угощение), однако вскоре он увидел настоящее чудо – кривоногий игрок под седьмым номером поставил на колени соперников – сделав хет-трик за полчаса матча. Арбитр сначала пытался судить игру, но после того как увидел, что делает с соперниками Манэ, начал бегать за ним и кричать: "Этот парень в 100 раз лучше всех нападающих "Ботафого". После финального свистка он протянул Маноэлу свою визитную карточку и заверил, что место Гарринчи в Рио, в составе "Одинокой звезды" и сказал, что ждет его в любое время на стадионе "Ботафого". Мане поблагодарил, пообещал, что приедет и…никуда не уехал. После всех предыдущих попыток пройти отбор в профессиональные клубы Гарринча был очень разочарован. Но не хотел слышать, как его в очередной раз будут называть калекой, а болельщики будут кричать, что ему место в цирке, а не на футбольном поле. К тому же он теперь стал семейным – в 1952 году Манэ женился на своей подруге детства – Наире. Жене было всего 16 лет. Почему молодожены так спешили с женитьбой? Причина банальна – их платоническая любовь довольно быстро перешла в более интимную фазу. А кто из них думал о какой-то контрацепции? Вскоре Наир забеременела и тут Манэ стало страшно, ведь он оказался совсем не готов брать на себя какие-либо обязанности. Гарринча спросил совета у папы, но тот хлопнул кулаком по столу и заметил: "За свои поступки нужно отвечать". Вот таким было родительское благословение. Едва наскребли денег на костюм для Маноэла, а невеста надела повседневное платье. "Свадебное путешествие" заключалось в том, что Гарринча переселился в дом тестя. Через 7 с половиной недель родилась дочь – Терезинья.
Правда оттого, что Манэ стал семейным – его образ жизни совсем не изменился. Он так же по-прежнему: иногда ходил на фабрику, где ничего не делал, а только спал; очаровывал болельщиков игрой за Пау Гранди; бегал в футбол с друзьями; ходил на охоту и рыбалку и завершал свой день походами в бар. Кроме того, он увеличивал поголовье рогатых мужчин в воинской части. Некоторые из офицеров уделяли гораздо больше внимания военной службе, чем своим женам. И этим пользовался Манэ. Вам нужна любовь? Гарринча всегда готов помочь. Для него не было красивых и некрасивых женщин. Он готов был переспать с каждой. А слава о нем, как о страстном любовнике, разлетелась по всей округе с еще большей скоростью, чем он несся по своему правому флангу. Для большей мобильности, Маноэл даже одолжил у брата жены велосипед, аргументируя это тем, что хочет прокатиться. Так он регулярно "катался" в воинскую часть и обратно.
Манэ очень сильно повезло, что страшная правда не раскрылась, ведь если бы офицеры узнали, что у них выросли рога, его бы сначала расстреляли, а уже потом взяли под арест. И кто бы тогда знал о футболисте Гарринче? И смогла бы сборная Бразилии без него выиграть два чемпионата мира по футболу?
Кроме интима, от своих любовниц Манэ получал динамит, который использовал на рыбалке. Денег ему хватало, он жил у тестя, взявшего на себя все расходы по содержанию дома. Маноэл имел много женщин и неограниченный кредит в баре. Гарринча был как в раю и не думал, что его жизнь может быть лучше. Зачем ему было ехать в "Ботафого"?
Правда, Арати не забыл о Гарринче и постоянно рассказывал о нем. Однако никто ему не верил, считая, что подобные дифирамбы являются следствием солидного испытания алкоголем, которому подвергся организм игрока "Ботафого", во время посещения Пау Гранди. Как в бразильской глубинке может играть суперфорвард с кривыми ногами и фантастическим дриблингом, и никто из специалистов его до сих пор не разглядел? Правда нашёлся один человек, поверивший Арати – Эурико Салгадо. Он поехал посмотреть на Манэ и потрясенный его мастерством убедил Гарринчу явиться на осмотр в "Одинокую звезду".
Многие теперь не вспоминают о том, что поначалу Маноэл зарекомендовал себя на тренировке молодежной команды "Ботафого". После спектакля от Манэ тренер молодежки был очень разочарован тем, что он не сможет играть за его команду, так как уже был "старым". Хотя понимал, что место Гарринчи в основе клуба. Когда на следующий день Манэ увидел тренер "Ботафого" Жентил Кардозо, то процедил сквозь зубы к одному из своих помощников: "Сюда уже приходят играть даже калеки".
Когда наставник спросил Маноэла: "Как ты, сынок, играешь в футбол?", тот простодушно ответил: "мячом". Вообще-то об этой легендарной тренировке существует столько рассказов "очевидцев", что складывается впечатление, будто на нем присутствовала половина Рио. Тренер, глядя на ноги Гарринчи, понимал, что рекомендовавшие ему этого игрока были пьяны.
Однако так и быть: решил попробовать и поставил против него самого Нилтона Сантоса – левого защитника сборной Бразилии. Но откуда мог знать Манэ, что против него играет Нилтон. Селесао не приезжала в Пау Гранди, а сам Маноэл никогда не посещал футбольных матчей в качестве зрителя. Он имел гораздо более приятные способы для того, чтобы провести свое свободное время, чем наблюдать за тем, что считал просто развлечением. Правда, Сантос тогда был не в форме. До его свадьбы оставалось 20 дней и Нилтон наслаждался в последние секунды холостяцкой свободы – посещая почти все развлекательные заведения Копакабаны. В них он развлекался в обществе прекрасных женщин, к которым всегда обладал большой слабостью. Накануне тренировки он немного переборщил с виски и его мучило ужасное похмелье.
И тут наставник поставил против него какого-нибудь кривоногого игрока, через некоторое время Сантос понял, что он находится на поле, а не дома со стаканом. То, что произошло, когда мяч достался Гарринчи со смехом вспоминали все очевидцы тренировки. Манэ просто прокинул его между ног защитника. Со временем эта легенда была раскрашена фантазией многих летописцев бразильского футбола. И в их рассказах Манэ не дал защитнику сборной Бразилии никакого шанса, постоянно оставляя его в дураках. На самом деле не раз Нилтон тоже эффектно отбирал мяч у Гарринчи и обыгрывал его. В целом между ними шла равная борьба. И как раз этот паритет был удивительным: простой, никому неизвестный, с кривыми ногами футболист играл на равных с основным защитником Селесао. После тренировки массажист упрекал Гарринчу за это.
Однако Нилтон Сантос не обиделся. Он сказал тренеру: "Этот парень – просто монстр. Если он окажется в другом клубе, то я не смогу спать спокойно. А если же будет играть за нас, то не будут спать защитники других клубов". Затем Нилтон гордился тем, что стал первым "Жоао" Гарринчи – так народ стал называть несчастных левых защитников соперника, с которыми Манэ делал все, что хотел. Этих защитников было не меньше, чем женщин в донжуанском списке Маноэла.
Руководство, не теряя ни мгновения, сразу решило подписать контракт с талантом. Для того чтобы выиграть время, владельцы клуба дали Маноэлу пустой листок, который тот сразу подмахнул. Затем в этом бланке они вписали текст и размер символической зарплаты. За это простодушие Манэ очень любил персонал клуба и часто им пользовался. Он играл за "Ботафого", получая за это смехотворные деньги. Кстати, Гарринча даже не знал футбольного лексикона: он говорил "пенати", вместо "пенальти" и "харв", вместо "хав" в слове "хавбек". Когда кто-то делал замечание Маноэлу относительно такого невежества, то клубные боссы за него заступались: "Ну и что, в футболе половина разговаривающих игроков, как и он, однако не показывают на поле и половины того, что делает Гарринча".
Журналисты тоже видели спектакль Манэ в противостоянии с Нилтоном и сразу начали восхвалять его подвиги в вечерних новостных выпусках. Правда репортер одной из газет считал, что прозвище Гарринча не подходит, ведь оно слишком женственно. К тому же у Рио была одна почтенная барышня, которую в определенных кругах называли Гарринчей. Тогда все были в восторге от успехов жеребца Гуаличо и поэтому для поднятия рейтинга издания "Диарио да Нойте" Гарринчу в статье назвало Гуаличо. Вот скан из той самой газеты.
Со временем это прозвище стало приживаться. Так в статьях посвященных конному спорту часто можно было увидеть шутки в адрес знаменитого жеребца, которые были проиллюстрированы фотографиями Гарринчи. Спортивные комментаторы Одувалдо Коци и Валдир Амарал называли его исключительно Гуаличо, а вот Луис Мендез предпочитал прозвище Гарринча. В результате, слушая разные радиорепортажи можно было подумать, что один и тот же гол, забивали разные игроки. Сам Манэ утверждал, что не хочет иметь лошадиное имя и заявлял, что ему больше нравится Гарринча. Закрыл эту дискуссию Жералдо Рамуалдо да Силва, написавший, что нет никакой проблемы в том, чтобы называться Гарринчей, ведь были в тогдашней Бразилии игроки с прозвищами: Танцующая нога, 109, Пугало.
25 июня 1953 года Манэ заключил свой первый контракт, датированный задним числом – 15 июня. Его зарплата составляла около 80 долларов в месяц и еще 27 долларов премиальных.
Переход Гарринчи был оценен в один велосипед. Так "Ботафого" заплатил те же 27 долларов первому официальному владельцу Маноэла, клубу "Серрано". Это самая маленькая сумма в истории футбола, заплаченная за игрока такого уровня. Хотя тогда в Бразилии были и смешные случаи. В составе Одинокой звезды играл голкипер Эрмелиндо, плативший за право выступать за клуб. Он был миллионером и одним из богатейших мужчин Бразилии. Правда, богач выступал за команду дублеров и мечтал о том дне, когда ему удастся заменить основного кипера Освалдо Бализу. Как-то между ними состоялся следующий диалог:
Эрмелиндо : "Моя мечта занять твое место"
Бализа : "А моя – твое".
Статус игрока "Ботафого" практически не отразился на его положении в Пау Гранди. Директор фабрики предоставил ему годовой отпуск и, если бы за этот срок у него не сложилось в Рио, Манэ сохранялось рабочее место на предприятии. На самом деле дирекция искренне желала ему удачи, но они слишком хорошо знали Гарринчу. Правда в "Ботафого" тоже закрывали глаза на похождения Маноэла…
Вот как выглядела среднестатистическая рабочая неделя Гарринчи: он играл за клуб в воскресенье, напивался до чертиков в понедельник, не приходил на тренировку во вторник, страдал от похмелья в среду, в четверг участвовал в тренировке. , в пятницу танцевал и развлекался на вечеринке, суббота уходила на восстановление, а в воскресенье он даровал радость народу на футбольном поле.
Манэ появился в Одинокой звезде в нужный момент, как раз тогда клуб искал правого форварда, поскольку Мангаратиба явно не соответствовал статусу "Ботафого". Так, когда он получал мяч, то с трибун звучало: "Мангаратиба, тебя к телефону". Таким образом, фанаты показывали, что они не хотят видеть этого форварда на поле. Дебютировал Гарринча в основе, в матче против клуба "Бонсусессо", сначала Ботафого проигрывал, но дальше Маноэл сделал хет-трик и очаровал болельщиков своей игрой. Мане с первого взгляда влюбил торсиду в свою игру.
И уже 9 августа 1953 года забил свой первый гол в официальном матче Кариоки против "Португезы". В том же матче подал угловой, завершившийся автоголом
Как вы наверное уже догадались, по Гарринче мы сейчас тоже перерабатываем бразильские архивы и узнаем подробности его голов, количество передач. Пока мы на средине пути, но как все будет найдено и посчитано-я обязательно дам на эту тему материал.
Прошу лишь об одном-не задавайте идиотских вопросов-а голевые передачи Гарринчи/Пеле/Адемира/Диди посчитаны по критериям Опты?
Вот вам примеры
05.09.1953 Кариока
Ботафого против Фламенго 3-0
В газете пишется что Манэ забил гол, добив незабитый партнером пенальти.
24.10.1953 Кариока
Ботафого против Бангу 6-0
Он сделал хет-трик, в том числе забил олимпийский гол (прямым ударом с углового)
Имели ли бразильские журналисты понятие, что через 60 лет после описываемых событий появится Опта и знали ли о ее критериях? Думаю нет.
Так же как нет и видео тех лет, но сохранилось фото. Или тоже поставим под сомнение? Гол Гарринчи в ворота Флу, фото Manchete от 28.11.1953
Иногда он несколько дней не появлялся в клубе. Тогда представители клуба выезжали в Пау-Гранди и могли его найти то ли играющим в футбол с друзьями, то ли в баре, то ли в обществе очередной пассии.
Однажды на родину Гарринчи приехал фотограф Мауриньо и нашел его на реке: Манэ вместе с друзьями жарил пойманную рыбу. Сначала разговор не клеился, у общества не было желания общаться с надоедливым папарацци. Мауриньо, который был ярым поклонником "Ботафого", хотел узнать, как относится к футболу и клубу этот чудак Гарринча. На что Маноэл ответил: "Давайте заниматься рыбой и не говорить о серьезных делах". И протянул фотографу начатую бутылку кашасы… Мауриньо сделал несколько снимков Манэ, которые и стали основой первого фотоотчета о футболисте.
С первых игр в "Ботафого", Манэ демонстрировал футбол экстра класса. Он играл, как у себя во дворе – искренне, ярко и зрелищно. Маноэл не знал против кого выступает его команда – ему было все равно, главное, что Гарринча хотел – побеждать. Иногда он спрашивал: "С кем мы играем? С "Васко"? Ну хорошо!". Футбол для него был только развлечением, он не относился к нему серьезно: как к работе или источнику заработка. Когда у него появлялись деньги, Манэ их просто спускал. Самым важным для него в игре было дарить радость народа и это у Гарринчи прекрасно получалось. Несмотря на мощную игру своего лидера, Одинокая звезда не завоевала титулов...
Всего Гарринча в дебютный год сыграл 20 игр (19 официальных) и забил в них 21 гол (19 официальных) и отдал пока 1 найденную голевую передачу «Ботафого» забил 58 голов в этих 20 играх, а Гарринча получается поучаствовал как минимум в 22, результативный вклад 38%. Неплохо для дебюта.
А свой первый титул Манэ взял уже в 1954 году. Так называемый чемпионат штатов, где Бота по очереди разобрался с "Палмейрасом" 4-3. Манэ сделал 3 голевые передачи
"Флуминенсе" 3-1, гол с пенальти
и сыграл вничью с "Интернасьоналом" 2-2, голевая на счету Гарринчи
Кстати к вопросу о том считали ли голевые в товарищеских матчах? Да, считали. За 2 недели до упомянутого турнира "Ботафого" играл с Флу и разгромил его 5-1. Гарринча вышел в перерыве и отдал 2 голевые
Все изменилось когда руководство начало вкладывать в клуб серьезные деньги: в 1956 году в команду перешли форварды - Пауло Валентим и Куарентинья, через год клуб усилился Диди, Загалло, Амарилдо и Манга.
Кто бы что ни говорил, но Гарринча играл в более звездной по именам команде чем Пеле, но "Сантос" был именно командой-звездой.
Плюс в 1957 году "Ботафого" возглавил Жоао Салданья, создавший одну из величайших команд в бразильской истории. Эти ингредиенты помогли команде выиграть чемпионат Рио. В финале с уже "любимым" Флу Манэ забил гол и выдал 4 результативных передачи на Паулиньо Валентима в историческом разгроме 6-2 (рекорд для финалов Кариоки), что позволило ему поднять над головой чемпионский кубок. А всего в 1957 году Гарринча забил 20 голов в 26 играх.
А в 1959 году «Ботафого» был самой дорогой командой в бразильском футболе. Гарринча, самый дорогой в этом созвездии , стоил 80 миллионов крузейро... целое состояние по тем временам. Гарринча и Нилтон Сантос вообще не были предметом переговоров со стороны клуба!
Президент мадридского "Реала" Сантьяго Бернабеу, получив отбой от "Сантоса" по Пеле, в 1959 предлагал Бота "жалкие" 40 миллионов крузейро, которые клуб из Рио не устроили от слова совсем.
Такая игра не могла оставаться незамеченной для тренеров сборной. И Маноэла включили в список футболистов, которые должны были поехать на чемпионат мира в Швеции. Кстати, с этой страной связана еще одна уникальная история из жизни Гарринчи. Как-то "Ботафого" находился в Швеции на очередных футбольных гастролях. В небольшом провинциальном городке, где команда остановилась на ночь, Манэ соблазнил горничную, пришедшую убрать номер. Игроков, как всегда, размещали в комнатах по двое, но сосед Мануэля отлучился за пивом, а Манэ за эти 20 минут умудрился осуществить свое привычное и приятное дело. И это – не зная ни слова на шведском. Однако он знал "язык любви", который он унаследовал от индейцев фуллио. Через несколько часов команда уехала из города, но тут Гарринче не повезло, и происходившее потом было достойно пера Шекспира. Во-первых, оказалось, что подруга Маноэла была несовершеннолетней, а во-вторых, произошло то, что часто случается с неопытными девушками, которые доверяют свою любовь таким же сверстникам, или случайным ловеласам - шведка забеременела. Если бы такое произошло в Бразилии, то никто бы не отреагировал на такой пустяк. Но в Швеции разгорелся скандал: общество одиноких матерей установило по книге регистрации имя злостного преступника и развернуло кампанию, которая имела целью поймать и наказать Гарринчу.
В Рио начали посылать многочисленные письма с требованием выдать им негодяя, но кто в канцелярии бразильского футбола будет обращать внимание на такие странные просьбы относительно внебрачных детей из далекой Европы. И все эти опусы становились баскетбольными мячиками, отправлявшимися в мусорные корзины. Вскоре у горничной родился симпатичный метис. Это было удивительное зрелище – такой смуглый ребенок среди потомков викингов в конце 1950-х годов. Такое событие лишь добавило вдохновения шведским женщинам. Однако, от их стараний был такой же результат, как и от работы трио – лебедь, рак и щука. Но тут Гарринче в очередной раз "подфартило", "Ботафого" приехал на товарищеский матч в тот же город, где когда-то Манэ совершил свой маленький грешок. Его повязали прямо у трапа самолета. Ничего не подозревающего Маноэла отправили за решетку. Птичка Гарринча оказалась в клетке. А шокированные клубные боссы бросились к местным властям за объяснениями такого странного поведения здешних стражей порядка. "И здесь мы поняли, что ему светит немалый срок", – вспоминал Жоао Салданья.
Сразу устроили судебное заседание. Когда Манэ объяснили в чем дело, он радостно засмеялся, к этому времени у него рождались только дочери и здесь сын. Наконец-то!
Затем он предложил "гениальное" решение: "Давайте, я возьму эту девочку вместе с ребенком в Рио, куплю ей там квартиру. И буду посещать несколько раз в неделю. А в другие дни буду жить со своей семьей". После таких слов Гарринчи, у Салданьи чуть не случился инфаркт. Он лишь успел крикнуть переводчику, чтобы тот не переводил судье это предложение. А то Маноэлу еще бы добавили несколько лет за полигамию. Наконец одинокие матери поняли, с кем они имеют дело, и махнули рукой на Гарринчу. А тот так и не смекнул, из-за чего к нему придираются судьи и старые мегеры. Ведь, по его мнению, ничего страшного он не совершил. Манэ сидел на скамье подсудимых и простодушно улыбался.
Давайте вернемся к событиям, предшествующим шведскому мундиалю. На более-менее регулярной основе Гарринчу стали вызывать под флаги сборной с 1957 года. Правда он был вынужден довольствоваться ролью запасного. На правом фланге бразильской атаки главным был Жоэл из "Фламенго". Манэ удивляло, что ему постоянно приходилось протирать свои штаны на скамейке запасных, ведь без него сборная демонстрировала плохие результаты. К тому же он внес огромный вклад в получение путевки в Швецию.
Так, СМИ отмечали, что решающая победа над Перу была одержана благодаря удачным действиям двух "негритос" (негритят) – Гарринчи и юного Пеле. Каждый бразилец считает себя гениальным футбольным экспертом и может назвать идеальный состав желто-зеленых. И он, конечно, никогда не будет совпадать с тем, какой выберет, "ничего не понимающий в футболе", но, к сожалению, являющийся тренером национальной сборной. Вообще-то, в то время отбор игроков в ряды Селесао отличался оригинальностью и требовал учета многих нюансов. Требовалось придерживаться процента белых и темнокожих и не забывать о представительстве в сборной местных грандов. Какое бы место ни занимал "Фламенго" в национальном чемпионате, 3-4 игрока красно-черных обязательно должны быть в составе сборной. Таково было неписаное правило бразильского футбола.
Оригинальность Манэ также влияла на то, что наставник Феола недолюбливал Гарринчу. Незадолго до мундиаля сборная проводила товарищеский поединок против "Фиорентины". Селесао одержала уверенную победу со счётом 4-0. А наш герой был прекрасен – в одном из эпизодов: самостоятельно обводит всю защиту соперника, вратаря, направляется с мячом к воротам и… замирает с ним на линии ворот. Тренер бразильцев бешено орет у края поля, а фанаты с разинутыми ртами наблюдают за Гарринчей. Защитник подбегает к Манэ, финт – защитник обыгран и Гарринча заходит пешком с мячом в ворота. А защитник, купившийся на обманное движение бразильца и потерявший ориентацию, грохнулся головой о стойку ворот. Эффект от этого трюка был таков, что итальянские трибуны и даже игроки "фиалок" начали гомерически хохотать. Он умел дарить радость народу. На следующий день итальянские папарацци восторженно писали, что Гарринча создал шедевр, достойный кисти Леонардо. А сам художник так отзывался о своем мяче: "Зрители аплодировали мне. Они понимали, что я сделал этот гол для них". Маноэл светился от счастья, как обычно, когда ему удавалось сделать что-нибудь гениальное. Лишь один человек был недоволен Манэ – тренер Феола.
После матча он назвал своего подопечного неисправимым эгоистом и недисциплинированным игроком, которому нельзя довериться в матчах мундиаля. Поскольку для Гарринчи главным в футболе есть его фокусы, а не результат. Удивительно, что наставник не мог понять, что как раз благодаря этим "фокусам" игра Манэ и была столь уникальной. Редко кто колдовал с футбольным мячом так, как делал это уроженец Пау-Гранди. Благодаря такому "неправильному" футболу Гарринчи команды, в которых играл Маноэл, всегда имели туза в рукаве. Никто ведь не мог предположить, что придет в голову потомку индейцев фуллио. Он – гений, а гения нельзя загонять в рамки. Разве существовали какие-то рамки для Рафаэля, Леонардо, Микеланджело?
Тот же Жоао Салданья сразу понял, какой талант был в его команде. Вспомните хотя бы слова, сказанные им на первой тренировке в "Ботафого": "отдайте мяч Мане и не мешайте ему, а он уже что-нибудь придумает". Маноэл ничего не понимал в тактике. А она была ему не нужна. Его вдохновение всегда подсказывало верное решение на футбольном поле. Тренеры команд-соперников анализировали игру Гарринчи и, казалось, уже знали ее назубок. Однако начинался футбольный матч и все домашние заготовки разбивались о гений Гарринчи. Против лома не было приема. Он всегда играл с азартом, страстью и улыбкой на устах. Маноэл вкладывал в футбол свою душу. Но Гарринча оставался индейцем, поэтому часто мог сделать во время игры что-то такое, что не укладывалось в голове.
Коста-Рика. Счет в матче 1:1, последние секунды поединка. Манэ получает мяч и начинает обходить всех соперников так, как горнолыжник объезжает флажки. По пути к воротам только вратарь, он замахивается и… Не бьет. Обыгрывает защитника, успевшего вернуться, снова сближается с вратарем и не бьет! Судья поглядывает на часы, а тренер едва не получает сердечный приступ. Однако Гарринче все равно – он творит на поле – снова обыгрывает всю оборону и, наконец, посылает мяч в ворота между ног кипера. Через мгновение раздается финальный свисток, наставник бежит к Манэ и показывает ему все богатство своей португальской ненормативной лексики. Немного успокоившись наставник спрашивает: "почему сразу не бил?" Манэ расплывается в улыбке: "А что? Ведь вратарь никак не хотел хоть немного расставить ноги".
Таких странностей Феола не понимал и решил засадить Манэ на скамейку. К тому же, врач-психолог Карвальяэс был против его участия в играх. Медик просил футболиста нарисовать что-нибудь и, на основании этих рисунков, делал вывод или он заслуживает места в основе. Гарринча не придавал этим "художествам" никакого значения и часто рисовал людей с очень большими головами. А еще Манэ сцепился с администратором команды Карлосом Насименто. Яблоком раздора стала шляпа, которую футболист купил в подарок своему отцу. Он не хотел ее помять и потому, неожиданно для всех, появился в аэропорту в головном уборе. Все члены бразильской делегации носили брюки, коричневый пиджак, темно-серый галстук и, конечно же, никаких шляп. Манэ увидел, как скривился Насименто, когда увидел его. Тогда он решил пошутить над администратором – то снимет шляпу, то снова наденет. И тут чиновник не выдержал:
– Почему ты в шляпе?
– Боюсь простудиться
– А почему я не боюсь простуды?
- Потому что Ваше состояние здоровья никак не повлияет на игру команды, а без меня Бразилия не досчитается нескольких голов.
Понятно, что такое красноречие не увеличивало шансы Гарринчи на место в старте. Он даже хотел махнуть рукой на все и возвратиться домой.
В первой игре в Швеции бразильцы уверенно разгромили австрийцев, а вот следующий поединок с англичанами завершился сухой ничьей. Желто-зеленые были озабочены, ведь на финише группового турнира их ждало испытание вышколенной сборной СССР. Эта игра должна была стать противостоянием класса против порядка. Селесао откровенно опасались советской команды. Кроме того, они с ужасом вспоминали проигранные решающие матчи на предыдущих мундиалях. Это напряжение вылилось в мини-бунт бразильских футболистов, заставивших тренера поставить в основу Гарринчу и Пеле. Когда Нилтон Сантос сообщил Манэ о том, что он будет играть против СССР, тот засветился от радости и ответил: "Вы знаете, что я не подведу. Это будет красивый футбол". И он не подвел.
Три первые минуты матча между Бразилией и Советским Союзом знаменитый журналист Габриэль Ано назвал "тремя самыми фантастическими минутами в истории футбола". На 15-й секунде Диди переадресовал мяч на правый фланг Гарринче, который обыграл Кузнецова, затем еще двоих – Войнова и Крижевского – и пушечным ударом потревожил стойку ворот.
Через несколько секунд Манэ снова таранит оборону и отдает пас на Пеле и – снова Яшину на помощь приходит "лучший друг вратарей".
В следующей атаке Вава забивает с паса… Гарринчи. Так начался триумфальный путь футбольного Чарли Чаплина по европейским стадионам. И он очаровывал зрителей не меньше, чем легендарное шествие гениального актера.
Несмотря на то, что Маноэл не забил ни одного гола в Швеции, трудно переоценить его значение в триумфе бразильцев. Он разрушал защитные порядки соперника и как на блюдечке отдавал ремни, после которых нападающим оставалось только подставить ногу или голову. В финале против хозяев самые важные бразильские голы – первый и второй, напоминали друг друга как однояйцовые близнецы. Манэ проходивший по флангу вырезал пас внутрь и Вава вместе с мячом влетал в ворота.
Когда прозвучал финальный свисток, зафиксировавший победу Селесао со счетом 5:2, Гарринча никак не мог понять, почему его товарищи так радуются, поскольку он думал, что финальное противостояние должно состоять из двух игр. Во время официальных речей Манэ шепнул Диди: "Какой странный чемпионат – мы ни разу не проиграли. Хотя мы и не могли проиграть". На прощальной вечеринке, устроенной ФИФА, Маноэл снова оказался в своей стихии. Он ухаживал за шведками, учил их танцевать самбу, играть на тамбурине и петь бразильские песни. Манэ еще постоянно осыпал их комплиментами и это при том, что он совсем не знал шведского языка. Однако Гарринча умел мастерски подбирать ключи к женским сердцам.
Со шведским мундиалем связана еще одна забавная история из жизни Манэ. Однажды харизматичный массажист бразильской сборной Марио Америко выманил у него транзисторный приемник, который Гарринча купил в Швеции.
"Как же ты будешь его слушать в Бразилии, ведь он говорит по-шведски?". Маноэл был рад избавиться от этой заморской штуки, чтобы никто не знал, какую неразумную покупку он совершил. Дома бразильцев встречали как настоящих героев. В их честь даже устроили карнавал. Тем не менее, все это Гарринче быстро надоело и он хотел погрузиться в атмосферу родного Пау-Гранди.
Когда приехал Манэ, в этом городке был объявлен выходной день и началось празднование. Через некоторое время Гарринча появился в баре напротив своего дома, где он неоднократно выпивал рюмку-другую. Владелец заведения с широкими объятиями подошел к герою. Однако, Манэ взял его под руку и шепнул на ухо: "дай мне список всех людей, которые пьют у тебя в долг". Получив этот черный список, Мануэль вытащил пачку долларов и заплатил за всех. Очень много бедных людей тогда приходило". к нему за деньгами и он никому не отказывал, ведь так любил дарить радость народу… Бедняки благодаря футболисту ставили на ноги детей и строили жилье… К сожалению, через некоторое время они забыли о доброте и не помогли Манэ, тогда когда он в этом так нуждался. В те дни, в избушку Гарринчи приходило немало политиков.
Европу Гарринча ставил на уши во время коммерческих турне. Так например Бота колесил в Испании в 1959 и ему предстоял матч с Атлетико. матрасники упросили "Реал" дать им на матч Пушкаша, но и великий венгр со своим дублем не помог, бразильцы были сильнее 6-4 (дубли на сету Диди, Загалло и Куарентиньи). К вопросу о том насколько серьезно европейцы относились к матчам с заокеанскими соперниками.
Следующий чемпионат мира в Чили стал настоящим бенефисом Маноэла. На том мундиале Манэ сделал то, чего никогда не делал. Он стал настоящим лидером и вожаком команды. В первую очередь благодаря его игре команда во второй раз подняла над головой Золотую Нику.
Но перед этим Гарринча помог команде выиграть Кариоку в 1961 и 1962 годах, победив оба раза «Фламенго» с одинаковым счетом: 3-0. Также был выигран турнир Рио-Сан-Паулу 1962 года, команда из Рио победила в финале "Палмейрас".
Бразильцы ехали на мундиаль в Чили в статусе главных фаворитов. Селесао прилетели в Чили в той же одежде, что и в Швецию 4 года назад. Такой зимний гардероб в жаркое лето сразу вызвал огромный интерес фотографов, зафиксировавших такой необычный прикид бразильцев. Однако горячим латиноамериканским ребятам было совсем не холодно – они так отправились на фарт, к тому же прилетели тем же самолетом и с тем же пилотом, что и на предыдущей ЧМ. Правда сначала это им не очень помогало, в игре с чехословаками травмировался Король, и многие на родине уже начали паниковать.
К тому же в последнем, решающем поединке группового турнира бразильцев ждали испанцы. Одной из главных звезд Фурии Рохи был великий Ференц Пушкаш, бежавший в Испанию, спасаясь от советских "миротворцев". Испанцы практически целый матч "возили" Бразилию, забили гол, растранжирили кучу моментов, к тому же судья не назначил 100-процентный пенальти. И тут снова сработало старое футбольное правило: "Не забиваешь ты - забивают тебе". Амарилдо, который теперь должен сделать невозможное – заменить Пеле, сравнял счет. Фурия пошла вперед – ничья для них была равноценна поражению. За 4 минуты до завершения поединка Гарринча прорвался по флангу и отдал на Амарилдо прекрасный пас, который молодой партнер конвертировал в гол.
В четвертьфинале действующих чемпионов мира ждали родоначальники футбола. Эта игра стала одной из лучших в карьере Манэ. Есть две версии такой феерии от Гарринчи. Перед матчем один из журналистов рассказал о том, что в составе британцев есть Флауэрс, который сказал, что легко исключит из игры Маноэла с его примитивными финтами, и заявил, что не воспринимает всерьез футболиста с ногами разной длины. Манэ купился и спросил:
– А откуда он меня знает? Я ведь против него не играл.
– Да он видел тебя с трибун.
– А какой он из себя?
- Высокий и белобрысый.
- Да ведь они там все такие.
Вскоре Гарринча поделился информацией об англичане с Нилтоном Сантосом и сказал, что тот не выходит у него из головы, а беда в том, что он не знает, как он выглядит. Партнер посоветовал Маноэлу расправиться со всеми англичанами, поскольку один из них обязательно будет тот самый Флауэрс. Манэ так и поступил. Родоначальники ничего не могли сделать с бразильским "штормом", разрушавшим их редуты. Благодаря Кривоногому ангелу Жоао Салданья выиграл пари у тренера англичан Уинтерботтома, который не верил в то, что после нескольких минут поединка ему придется ставить двух-трех игроков для противодействия Гарринче. За такое недоверие словам Салданьи, наставнику пришлось расплачиваться ящиком шампанского. Если вы хотите найти еще одну причину фантастического выступления Манэ на полях Бразилии, то нужно, как говорят французы: "Шерше ля фам".
Маноэл заявил, что больше не будет жить в отеле с командой, а переезжает к своей любимой. В воздухе пахло скандалом. И здесь руководство бразильской сборной сделало финт, не уступавший трюкам Гарринчи. Оно решило поселить Эльзу в одной гостинице с командой. Так сказать для поднятия настроения. Из номера Манэ постоянно доносилась канонада разнообразных звуков, и это были не только звуки самбы. Зажигательная Эльза так повлияла на него, что он после двух мячей с родоначальниками отличился дублем в воротах чилийцев и вывел свою команду в финал. Правда, в матче с чилийцами произошла одна большая беда – Гарринчу судья удалил с поля. Его все время косили противники, и он не сдержался и отомстил. Арбитр проморгал этот эпизод, однако нарушение не скрылось от глаза помощника Марино.
Селесао явно не радовала перспектива провести финальную игру без лучшего игрока того мундиаля. И был найден прекрасный ход – уругвайскому помощнику судьи дали билет в Монтевидео, а оттуда еще один в Париж и оплаченный двухнедельный тур по Европе. Взятка? Да какая взятка? Бразильцы всегда очень любили уругвайцев. На заседании, которое должно было принимать решение по судьбе Гарринчи, арбитр подтвердил, что он выгнал бразильца с подачи Марино. А так как Марино нет. Как говорил Остап Бендер: "Нет, значит не было". К тому же, на футбольных чиновников нажал президент Бразилии, который просил их принять правильное решение и этим показать свою мудрость. И показали. Футбольный Чарли Чаплин мог радовать болельщиков своей яркой игрой в финале. Сам Маноэл очень переживал эту неприятность: у него подскочила температура, он не спал несколько ночей и дымил как паровоз.
Все эти переживания сказались на Манэ и в финале он не продемонстрировал что-либо фантастическое. Однако партнеры не подвели. И лучший игрок этого турнира стал чемпионом мира. После финального свистка репортеры буквально рвали в куски бразильцев. И особенно доставалось от акул пера Манэ. И вот ему удалось вырваться из крепкого кольца папарацци и поскорее направиться в сторону раздевалки.
Тут на его пути снова стал журналист. "Скажите, что-нибудь на прощание, в мой микрофон". Маноэл улыбнулся и выдал лаконичное интервью – "Прощай микрофон".
Простой народ снова дарил бразильцу свою любовь. Так, владелец небольшого ресторанчика в центре Сантьяго после окончания финала повесил на дверях своего заведения табличку: "Бразильские посетители, друзья Гарринчи, сегодня получают чилийское вино бесплатно". Во время и после чилийского мундиаля газеты часто публиковали статьи, в которых утверждали: "Теперь лучшим игроком мира является Гарринча, а не Пеле". И это было отчасти правдой. Лучшего дриблера мира было не остановить. В довесок к 4 голам и 2 голевым передачам Манэ сделал больше всех обводок за один турнир.
Опта,которая "все посчитала" с 1966 на ЧМ считает показатель Окочи в 1994 за рекорд
Но не смешите этим бразильцев...
Вот пятерка лучших перфомансов дриблеров на ЧМ.
1) Гарринча против Мексики-62: 18 обводок
2) Гарринча против Испании-62: 16
3) Окоча с Италией-94: 15
4) Гарринча против Чехословакии-62: 14
5) Марадона против Англии-86: 12
Но Опта упрямо стоит на своем. Чтобы учесть 1962, ей нужно чтобы сохранились 100% видео всех матчей турнира
С нашими видео она соглашается,но учитывать не хочет, ссылаясь на свое требование. Давать здесь отдельными видео все 62 обводки Манэ-вы скроллить устанете.
Манэ был в зените своей карьеры. Однако он опасно приблизился к солнцу...
После мундиаля 1962 года Гарринча феерически сыграл в финале чемпионата Рио против "Фламенго". "Ботафого" победил со счетом 3:0, Манэ сделал дубль. А торсида в течение всего матча выкрикивала имя своего кумира. После этого спектакля от Чарли Чаплина футбола одна из газет опубликовала шарж: 11 игроков Одинокой звезды и у всех было одно и то же лицо – улыбающаяся физиономия Гарринчи.
Развею небольшой миф, что Гарринча на пике был лучше Пеле. Только лишь тогда когда Пеле был травмирован, на ЧМ в Чили. Эдсон вернулся и через год на турнире Рио-Сан-Паулу выдал гениальные 14+7 в 8 матчах, став чемпионом, лучшим бомбардиром и ассистентом турнира. Вообще до пикового Пеле Манэ никогда не дотягивал, но так у них и позиции на поле были разные.
Еще одна статистика и минус миф про то,что Пеле во многом сделал его партнер с правого фланга сборной-Гарринча лишь трижды за 50 матчей ассистировал на гол Пеле.
Казалось, теперь ничто не сможет сбросить Маноэла с футбольного трона, но… Клубные врачи во время осмотра обнаружили некоторые проблемы с коленом Манэ. Они собрали консилиум и пришли к выводу, что это артроз. Гарринча конечно не понимал, что означает это слово, однако, учитывая самочувствие, не мог играть в футбол. Да и эскулапы настаивали на отпуске – три месяца воздерживаться от контактов с мячом. Если не послушать, это может быть точкой в карьере,
Однако "Ботафого" как раз ждало европейское турне, которое должно существенно пополнить клубную кассу.
6 матчей во Франции и Италии должны были принести по 15 тысяч долларов каждый. Разумеется, такие деньги европейцы были готовы заплатить в первую очередь за то, чтобы увидеть игру нового короля футбола. Когда Маноэл пришел к президенту "Ботафого" и попросил не брать его в эту поездку, то конечно же получил отказ. "Об этом не может быть речи. Если ты не поедешь, то я разорву контракт. И ты как главный виновник потери такого куша – вынужден будешь покрыть все эти расходы". Потом Гарринчу долго убеждали: "Манэ, почему такой грустный? Нога это не большая проблема. У кого из хороших футболистов не болят ноги? Приедешь, мы тебя положим в клинику. Вызовем лучших специалистов".
И он поехал. Поэтому, что не мог сказать нет – ему сделали предложение, от которого он не мог отказаться. Тогда профессиональные игроки находились в полной зависимости от руководства. Иногда из-за его самодурства в бразильском футболе происходили случаи, которые были не менее дикими, чем обезьяны, которых так много в этой латиноамериканской стране.
Достаточно показательна такая история. В конце 40-х годов ХХ века игроки "Ботафого" находились на сборе перед игрой. Жена футболиста Авилы в то же время с тяжелой болезнью лежала в больнице. Она была на грани жизни и смерти. В субботу после обеда должна была состояться ответственная игра. Около 11-ти позвонил телефон. Игрокам было запрещено подходить к телефону. Тем более в день матчей. Звонили из больницы. Администратор клуба, поднявший трубку, заявил, что сегодня Авила не сможет приехать в больницу. Тогда старшая медсестра – монахиня начала настаивать на том, что он должен сегодня срочно приехать к жене, ведь ей стало гораздо хуже. Однако руководство оставалось невозмутимым. Почему беспокоить игрока такими "глупостями" накануне ответственного матча? Только после окончания поединка Авиле сообщили, что ему следует поехать к жене.
Когда футболист прибыл в госпиталь, медсестра выбежала ему навстречу и выкрикнула:
– У сеньора нет сердца? Вам не жалко собственную жену? Я звонила утром, а вы только сейчас появились!
Растерянный от такого давления медсестры Авила спросил: - В чем собственное дело? У меня был матч. И мне только сейчас сообщили, что она меня зовет. Как только я узнал это, взял такси и примчался сюда.
- Теперь уже поздно, - сказала медсестра - ваша жена умерла в три дня. Вы можете увидеть ее тело в часовне. И зарыдав, добавила, – Бедняжка постоянно звала Вас, сеньор!...
Авила, шокированный таким известием, потерял сознание. Он пришел в себя только поздно вечером. С пылающим взглядом и пустотой внутри футболист отправился на базу, где надеялся застать руководство. Однако они понимали, какой гость может посетить их. Но предусмотрительно спрятались по своим норам. Взяв в руки лом, он разбил все, что смог. Не осталось ни одного окна, двери, предмета мебели, который не попал бы под его горячую руку. Даже кухня и туалет были разрушены. Это был разгром, достойный того, который устроила Маргарита в квартире критика Латунского. Затем он снова взял такси и поехал на поиски тех людей из руководства, адреса которых были ему известны. И прогнозируемо никого из них не застал дома…
Вернемся к Гарринче. В европейском турне накануне игр ему делали обезболивающие уколы. Манэ на 2 часа забывал о том, что у него болит нога. Когда действие препаратов заканчивалось, Гарринча чувствовал дикую боль. Он не мог самостоятельно передвигаться. Часто его носили на руках от автобуса до отеля. И в таком состоянии его заставляли играть в футбол…
Он с нетерпением ждал матча, ведь понимал, что на время не будет испытывать боли и сможет заниматься любимым делом. Манэ на высоком уровне провел турне и зрители были в восторге от его игры. После возвращения домой клуб продемонстрировал свою "заботу" Манэ и предоставил ему отпуск, но было уже поздно. Нога еще больше болела, началось лечение. И выяснилось, что это был не артроз, а разрыв мениска. "Ботафого" опять же показал, насколько для них был "важным" Маноэл. Клуб не приложил никаких усилий, чтобы найти деньги и хорошего врача для хирургического вмешательства. Лишь благодаря финансовой поддержке друга Манэ – банкира Магальяэса, была проведена операция.
Через месяц Манэ смог тренироваться, а вскоре в футболке Одинокой звезды вышел на футбольное поле, чтобы снова радовать торсиду. Несмотря на лишний вес, он довольно неплохо отыграл первый тайм, но в перерыве почувствовал боль в колене. Тренер решил заменить Гарринчу. Разочарованный Маноэл после игры даже не зашел в раздевалку, а сразу уехал со стадиона. Вечером он зазвонил массажисту и попросил его срочно приехать. Он пообещал, что будет завтра. Нога продолжала болеть, так что Гарринча не мог спать. Ему снова пришлось забыть о футболе, а клуб к тому же существенно урезал зарплату. Многочисленные процедуры над коленом игрока лишили его обычной гибкости. Он плохо чувствовал мяч и не мог его вести на обычной скорости. Теперь Гарринче уже не удавалось неожиданно для соперников "взрываться"
Седьмой номер "Ботафого" и близко не демонстрировал того уровня игры, который позволил ему ворваться в когорту самых ярких футболистов мира. Руководство косо смотрело на него, считая, что он потерял скорость из-за того, что бережет прооперированную ногу. Как-то после одного из европейских турне Гарринча с грустью заявил: "После поездки они заплатили мне столько денег, сколько стоил один банан. Сказали, что я плохо играл и больше не заслужил". Он начал думать о том, чтобы покинуть "Ботафого". С лица Гарринчи постепенно исчезла его фирменная голливудская улыбка, с которой он пленял на футбольных полях. Свои разочарования он все чаще топил на дне бутылок. Боссы Одинокой звезды тоже думали, если бы избавиться от Гарринчи, который был уже не тем.
Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Однако это было сложной задачей,
Тогда на футболиста натравили акул пера, начавших кампанию по дискредитации Манэ. Его обвиняли во всех смертных грехах и вообще он якобы стал причиной всех бед "Ботафого". Так в прессе можно было прочесть: Гарринча без разрешения клуба согласился на операцию; хотя у него было выдающееся футбольное прошлое, но далеко на старом багаже не уедешь; он стареет и больше не соответствует уровню современного футбола; Маноэл уже чужд этому празднику жизни. Его очень часто начали выпускать на замену за несколько минут до окончания поединка, а потом еще и говорили: что-то ты не в форме. Такое пренебрежительное отношение очень нервничало Манэ. Он перестал ходить на тренировки, набрал лишний вес. И вполне логично, что их союз с Одинокой звездой вскоре распался. Их пути разошлись – как в море корабли.
В 1966 году "Коринтианс" выложил за Манэ немалую сумму – 200 миллионов крузейро (около 100 тысяч долларов). Сан-Паулу встретил Гарринчу фейерверком, а тысячи болельщиков приехали на вокзал, чтобы встретить своего кумира. В гостиницу он ехал под аккомпанемент песенок с бесхитростным рефреном: "Оле, оле, оле Манэ лучше, чем Пеле". Маноэл снова поверил в себя. Он надеялся, что сможет продлить свой триумфальный полет. Однако это были иллюзии. Клуб заплатил за него такие деньги, потому что надеялся увидеть в его исполнении игру того уровня, который он показывал в Швеции и Чили. И никто не считался с тем, что у него 7 килограммов лишнего веса, да и постоянные семейные проблемы преследовали его. У Гарринчи ничего не получалось, а торсида довольно быстро сменила хвалебные песенки в его честь в свист. Но руководство не забывало ему напоминать: "Что-то ты сегодня не в ударе. За тебя заплачены большие деньги, а ты их не отрабатываешь».
Довольно быстро у Маноэла лопнуло терпение и он просто покинул клуб и уехал в Рио, заявив, что ноги его больше не будет в "Коринтиансе". Клуб, конечно, обратился в соответствующие органы, и футболиста за нарушение контракта дисквалифицировали на два года и запретили участвовать в любых официальных матчах. Так Маноэл остался у разбитого корыта – он ведь ничего не умел в жизни, кроме игры в футбол (за исключением подбора ключей к сердцам многочисленных сеньорит и сеньор).
Для Гарринчи начались новые и очень трудные времена. Свободолюбивая птичка оказалась в клетке. Он неделями сидел наедине с собой. Под кроватью лежало много бутылок из-под кашасы. К тому же Манэ теперь начал налегать на виски, который он полюбил после злосчастного для бразильцев чемпионата мира в Англии. Он понимал, что больше уже не сможет как когда-то увлекать торсиду своим мастерством, самостоятельно выигрывать матчи и больше никто не будет скандировать его имя. Маноэл все глубже погружался на дно бутылки.
Теперь Гарринча понял, что остался без друзей, без помощи, без денег. Появились инспекторы, требовавшие с него какие-то налоги, а он и слова такого не знал. К тому же в католической Бразилии Маноэлу не могли простить то, что он покинул семью и сошелся с Эльзой Соарес. Хотя если бы не она, то трагический полет Гарринчи, пожалуй, закончился гораздо быстрее. Это была единственная женщина, которую он по-настоящему любил, а она отвечала ему взаимностью. Эльза всегда делала все, что могла для того, чтобы помочь неприспособленному к цивилизованной жизни Манэ.
Газеты все чаще смешивали с грязью бывшего идола Бразилии. О содержании этих статей можно догадаться по их заголовкам: "Прощай, Гарринча!", "Драма героя!", "Гарринча – печаль народа!", "Горький конец". Однако вскоре произошло хуже всего – о нем просто забыли. И это о футболисте, которого называли лучшим игроком мира. Ему нужно было зарабатывать на жизнь, ведь он не хотел оставаться альфонсом при Эльзе. Надо было платить алименты на дочерей. Маноэл задолжал и его чуть не упекли за решетку как должника. Помог тот же банкир, который заплатил нужную сумму и не дал птичке Гарринче оказаться в клетке в прямом смысле слова.
Манэ попробовал зарабатывать на жизнь. Конечно, играя футбол, ведь он мог участвовать в товарищеских матчах. Он решил выступать за разные провинциальные клубы, ведь с 12 килограммами лишнего веса ему было бы трудно получить предложение сыграть несколько игр за какой-нибудь приличный клуб. Так двукратный чемпион мира начал кочевать по командам, названия которых даже историкам бразильского футбола ничего не скажут.
Даже во время выступления за такие коллективы он гораздо чаще слышал от болельщиков свист, чем аплодисменты. Он пытался продать свои таланты за границу. Однако в Колумбии, где собрался целый футбольный театр для того, чтобы насладиться гениальной игрой Манэ, требовательная публика увидела, что теперь актер совсем не тот.
За что и забрасывала его яйцами и помидорами. Гарринча снова махнул рукой на все. А неудачные зарубежные гастроли дали повод газетам вспомнить о Манэ. Главной темой теперь стали его отношения с Эльзой, даже писали, что он поссорился с ней и ушел из дома. А одна из газет додумалась до того, что написала сенсационную новость: "Гарринча и Эльза покончили жизнь самоубийством". Для опровержения этой чепухи Манэ пришлось несколько часов позировать фотографам и давать интервью в духе Марка Твена: "Слухи о моей смерти несколько преувеличены".
В 1968 году Бразилия жила ожиданием "матча века", приуроченного к десятилетию победы Селесао в Швеции. В этом поединке желто-зеленые должны были сыграть против сборной мира. Кому-то пришла идея посвятить эту игру Гарринче. Однако это же Бразилия…
Решили, что с Манэ хватит и матча по скромнее, ну, например, Бразилия против ФРГ, или лучше против Уругвая, все-таки Восточная республика ближе и получится дешевле. Однако для чего сильно тратиться — будь то игра между сборными Рио и Сан-Паулу, или лучше между ветеранами этих городов. Так грандиозная идея лопнула, как мыльный пузырь. На "матче века" было много людей, которые ходили на футбол по большим праздникам, но все они занимали высокие должности. А Гарринчу "забыли" пригласить на эту игру...
Несмотря ни на что Маноэл не сдался и начал тренироваться и делал это как никогда в жизни. Трудная работа доставляла ему удовольствие – он хотел доказать, что может вернуться тот Гарринча, который когда-то был лучшим футболистом мира.
Благодаря такому каторжному труду и усилиям Эльзы, как никто знавшей диеты, Гарринче удалось сбросить ДВЕНАДЦАТЬ килограммов лишнего веса за 3,5 месяца. Манэ снова был в форме. Тогда "Фламенго" решил дать ему шанс и подписал контакт с форвардом.
30 ноября 1968 года в Рио было настоящее безумие. Казалось, что все население ближайших городов решило в столицу штата. Не хватало поездов, которые вместили бы столь большую массу людей, которая не хотела пропустить одно из главных событий футбольного сезона. Фанаты шли в направлении Мараканы, автомобильные пробки растянулись на многие километры. Причина такого ажиотажа была простой – возвращение Гарринчи. Когда Манэ появился из подтрибунного помещения, на трибунах начался настоящий карнавал под аккомпанемент многочисленных петард, а на ветру качалось огромное полотнище "Гарринча – радость народа. Бразилия поздравляет тебя!"
А когда Кривоногий ангел получил мяч и привычным финтом сшил соперника в дураках то стадион взорвался таким восторгом, что казалось его фундамент не выдержит такой бразильской страсти. На протяжении всего поединка Маракана скандировала имя Гарринчи. После игры радостный Манэ плакал и говорил, что он никогда не был так счастлив как в этот день, ни в Швеции, ни в Чили, ведь ему удалось доказать, что его футбол еще жив. на трибунах начался настоящий карнавал под аккомпанемент многочисленных петард, а на ветру качалось огромное полотнище "Гарринча – радость народа. Бразилия поздравляет тебя!"
Затем веселая толпа унесла своего кумира вокруг стадиона. Простые люди всегда любили Манэ, ведь он даровал им то, чего почти не было в их жизни – радость. К сожалению, это был лишь кратковременный положительный эпизод в падении футбольной Звезды по имени Гарринча. Вскоре Гарринча снова осел на скамейке запасных. Он очень тяжело это переживал. Ему снова подрезали крылья. Маноэл больше не пытался пробиться в топ-клубы, а играл там, куда его брали. А после матчей взял себе за привычку ходить с новыми товарищами в ближайший бар. Вдобавок ко всему в 1969 году произошло одно событие, которое еще больше отразилось на моральном состоянии Гарринчи. Будучи под хмельком, он вместе с семьей возвращался на своем Форде из Пау-Гранди и врезался в грузовик. От этого удара скончалась его теща Розалия.
Манэ еще раз избежал знакомства с тюрьмой благодаря тому, что Эльза и другие родственники погибшей решили не возбуждать уголовное дело. Правда, Манэ находился в депрессии и даже пытался покончить жизнь самоубийством, вдыхая угарный газ.
Для того чтобы отвлечься от неприятных воспоминаний и спастись от бразильских папарацци, Эльза решила увезти свою любовь в Европу. Ей удалось устроить Гарринчу на хорошо оплачиваемую работу – представителя Института кофе на бразильской торгово-промышленной выставке в Милане.
Имя Манэ притягивало к себе словно магнит. Все-таки итальянские тиффози прекрасно помнили чудеса, которые когда-то демонстрировал на поле Маноэл. Они подходили к нему, обменивались несколькими словами, просили автограф и говорили о футболе. Эльза не могла насладиться – ее муж был снова в центре внимания. К сожалению такая идиллия длилась недолго: во время одного из самых важных показов, когда публики было особенно много, а фотоаппараты и телекамеры не выпускали своих "прицелов" из бразильского салона, один из журналистов решил поинтересоваться у Гарринчи достоинствами бразильского кофе. Лучше бы он этого не делал, поскольку получил такой ответ:
- Это неплохой кофе, однако я не являюсь поклонником этого напитка. Я предпочитаю кашасу.
Понятно, что после такого "пиара" кофе карьера Манэ на поприще рекламы была завершена.
Все-таки у Маноэла остались друзья, которые 18 декабря 1973 помогли организовать прощальный матч Гарринчи. В этом поединке сборная Бразилии обыграла сборную ФИФА.
Гарринча стоял в одном ряду с Карлосом Алберто Торресом, Пеле, Пьяццей, Брито, Клодоалдо, Пауло Сезаром Лимой, Жаирзиньо, Эвералдо, Ривелино и Феликсом. Последний раз...
На игру пришло более 130 тысяч фанатов, а вся выручка досталась Манэ. Это были очень большие деньги, но как настоящий индеец он никогда не мог разумно распорядиться деньгами. И вскоре снова сидел на финансовой мели. Свой следующий день рождения Гарринча встретил вдвоем с Эльзой. В тот день его никто не поздравил и не позвонил по телефону. Он грустно ходил по двору и вдруг ему на глаза попал мяч. Манэ взял его в руки и сказал: "Ты - мой единственный верный друг".
В июле 1976 года родился сын – Гарринчинья. Эльза вспоминает, что когда Манэ появился в роддоме, то был опухшим от постоянных запоев. Она поставила ему условие: "Или сын, семья и конец выпивке, или…". Однако он перебил ее: "Нет у меня сил, чтобы бросить пить. Я не могу одновременно любить сына и кашасу".
Через год Эльза пришла в полицию с просьбой привлечь мужчину к уголовной ответственности. Ее лицо было синим от страшных побоев, а из носа текла кровь. Так Манэ "поздравил" супругу с 15-летием их супружеской жизни. После такого "подарка" ангельское терпение Эльзы закончилось и она покинула своего Кривоногого ангела. Теперь у Гарринчи уже не было жены, которая всегда была готова помочь ему. Он несколько раз пытался ее вернуть, однако из этого ничего не вышло. Расставание с Эльзой ускорило трагический финал жизни Маноэла.
В 45 лет он выглядел на все 70, к тому же очень разжирел. Манэ постоянно пил и вскоре потерял способность самостоятельно двигаться и принимать какие-то осознанные решения. Вскоре Гарринча познакомился с красивой двадцатилетней мулаткой Вандерлеей, ставшей его последней женой. Однако Манэ был ей безразличен. И даже хуже – пресса писала о том, что она подсадила его на иглу, а ее родственники часто избивали Гарринчу, который находился в состоянии прострации.
Как-то о нем вспомнила знаменитая школа самбы – Мангейра – и пригласила поучаствовать в дежурном дефиле. К сожалению тогда Маноэл уже практически не ходил. Его пришлось усадить в колесницу, которую везли по карнавальной улице. Гарринча сидел на ней и болтал ногами и не понимал, где он есть, и был традиционно пьян. После завершения выступления беспомощного Манэ положили на траву, а друзья долго искали таксиста, который согласился бы везти это тело. Один водитель наконец согласился, узнав, что "это" и есть знаменитая "Радость народа".
20 января 1983 года он умер в муках белой горячки. Его подобрали уже мертвым у одного из баров и отвезли в морг при церкви. Никто не опознал некогда кумира всей страны и Гарринчу готовились похоронить в тот же день как безвестного бродягу. Спасли мальчишки, помогавшие переносить тела из церкви в морг. "Это же Гарринча"!!!-закричали они. Да?- удивились сотрудники. Ну так бегите к руководству "Ботафого". Приехавшие через пару часов руководили Одинокой звезды констатировали что да, перед ними лежал великий кумир их торсиды и всей Бразилии. Но времени оставалось мало, от Манэ уже начинало веять запахом смерти. Моментально договорились о похоронах и меньше чем через сутки тело Манэ было предано земле.
И тут все вспомнили о нем, в печати начали появляться хвалебные некрологи, а журнал "Башня" вышел с обложкой, где впервые в истории Бразилии были только ноги. Это были самые известные кривые ноги страны. Маноэлу устроили помпезное захоронение. Так часто случается – когда человека забывают при жизни, то пытаются сделать ему пышные похороны. А простая торсида хотела отдать последние почести своему идолу – около 300 тысяч человек провожали Манэ в последний путь. Наплыв народа был таким что даже из соседнего Сан-Паулу многие друзья по сборной не смогли попасть в Рио, пробки были километровые.
Певец Аньяльдо Тимотео и Нилтон Сантос
Последнее прижизненное интервью и фото Манэ, сделанное в июле 1981 года аргентинским журналистом Карлосом Бикичем для журнала ESPN,но опубликованное лишь в ноябре 2012 года
Так закончился трагический жизненный путь Гарринчи, полет которого был очень коротким, но достаточным для того, чтобы занять свое место на футбольном Олимпе. А на его надгробии можно прочесть слова, показывающие то, что несмотря на все свои титулы, Манэ удалось добиться другого гораздо более важного – его по-настоящему любили болельщики от Риу-Гранде-Сул до Амазонии.
После его смерти известный поэт Карлос Драммонд де Андраде так охарактеризовал Гарринчу
"Если есть футбольный Бог, то этот Бог, прежде всего, ироничен и любит фарс, и Гарринча был одним из его посланников, отвечающих за веселье всех и каждого на стадионах. Но, поскольку он также жестокий Бог, он отнял у ослепительного Гарринчи способность воспринимать свое состояние как божественного посланника. Это был бедный маленький смертный, который помог целой стране сублимировать все ее горести. Хуже всего то, что эта грусть возвращается, а другого Гарринчи у нас нет. Нужен новый, тот, который подарит мечту».
