Ловчев рассказал, как перенес инфаркт не заметив его: «Я написал завещание!»
Экс-защитник «Спартака» и сборной СССР Евгений Ловчев завершил карьеру в далеком 1984 году. Тем не менее ветеран советского футбола до сих пор остается на виду: ведет ютуб-канал, выступает на ТВ и регулярно дает комментарии СМИ. А несколько лет назад Ловчев еще и регулярно играл в футбол.
В таком активном темпе жизни бывший футболист однажды даже не заметил инфаркта. Вспоминаем, как это было.
В конце 2000-х Евгений Ловчев тренировал мини-футбольный «Спартак». В 2008 году он помог столичному клубу вернуться в Суперлигу, а во время межсезонья услышал тревожную новость.
Дело было на сборах в Кисловодске. Ловчев вдруг решил пройти медосмотр вместе с командой, о чем затем наверняка не пожалел.
«Команда проходила обследование — дай-ка, думаю схожу с ребятами. После ЭКГ врач говорит: «Серафимыч, кардиолог просил заглянуть». Тот с порога: «Когда у вас инфаркт был?» — «Вы что?! Не было!» — «Смотрите, какой у вас рубец на сердце…», — вспоминал Ловчев.
Когда врач перечислил симптомы, тренер вдруг вспомнил о недавней поездке в Уренгой и понял, в чем дело.
«Мой близкий друг — Рим Сулейманов. Пусть и не напрямую, но финансировал нас. На его роскошном самолете летали. Как-то отправились в Норильск, это час от Уренгоя. Гиблое место!
Можно лететь туда — а посадят в Нижневартовске. Маешься там сутки. Так мы стали поступать хитро: за два дня выдвигались в Уренгой, где сидели и ждали: открыли в Норильске аэропорт? Нет? Однажды вечером пошел играть в футбол. Зал незадолго до этого красили. Что-то меня повело — я думал, от краски… Неважненько стало. А было минус пятьдесят! Постоял у окошка — вроде отпустило. На следующий день прилетаем в Норильск, две игры подряд. Чувствую себя хреново — в дубленке сидел в зале, на пресс-конференцию в ней ходил!», — говорил Ловчев.
Вскоре бывший футболист «Спартака» уже проходил обследование в Москве. В столице Ловчеву поставили такой диагноз, что он даже написал завещание.
«Врачи выходят: «Вам надо срочно делать шунтирование! Один сосуд, который ведет кровь к сердцу, закупорен на 90 процентов, другой на 80, а еще два — на 70. В любой момент может случиться неприятность.
Для меня шунтирование — это лежит бледный Ельцин, а какой-то американец вытаскивает с того света. На самом-то деле — все иначе! Я тогда не понимал: оперировать сердце — это нормально! Даже написал завещание», — признавался Ловчев.
Евгения Серафимовича оперировали в Германии. Немецкие врачи так оперативно справились со своей работой, что Ловчев буквально ничего не заметил.
«Едва взглянули на мои бумаги: «Завтра на операцию!» Укол сделали в палате, я пошел в туалет и отключился. Просыпаюсь, надо мной склоняется бабушка-немка из Казахстана. Шепчу: «Когда операция-то?». «Вчера была, родной…». Шесть часов сердце было отключено. Взяли вену — пустили кровь в обход сосудиков.
Профессор, который оперировал меня, входит в мировую тройку. К нему в клинику ночью вертолетами больных доставляют. Болеет за «Байер», а на стене спартаковская майка висит. Какой-то друг Горбачева у него оперировался — ну и подарил», — вспоминал Ловчев.
«Сегодня чувствую себя нормально. Особых проблем нет. Профессор сказал: «20 лет проживешь». Прошло двенадцать. Сволочь, мало дал.», — недавно шутил Ловчев.
