Наши в Африке. Виктор Бондаренко.Часть 2

Российский тренер Виктор Бондаренко — о работе в Мозамбике во время гражданской войны, пандемии в ЮАР и жизни в Африке.

— У вас есть медаль за боевые заслуги. За что вы ее получили?

— Меня вообще представляли к ордену. Я же в Мозамбике потом еще сборную тренировал. Мы так хорошо играли, всех обыгрывали дома, и футбол невероятно сплотил страну. На матчах сборной собирались и действующее правительство страны, и лидеры оппозиции. То есть люди воевали друг с другом, а на трибунах сидели рядом, и народ это видел. В стране оценили мои заслуги как тренера национальной команды и по сплочению народа, и созданию мира. Наше военное руководство в Мозамбике и посол направили запрос на орден, но в Москве посчитали, что это слишком, и дали медаль «За боевые заслуги».

— Вам доводилось брать в руки оружие?

— Конечно, я же был военным. Бывали неприятные моменты, когда едешь играть на Кубок в какую-нибудь глушь и не знаешь, что тебя ждет. Рядом всегда охрана, но всё равно неприятно. Были попытки нападения на команду, чтобы внести рознь. Приходилось иногда отбиваться. Тогда активно шла война.

— Приходилось применять оружие?

— Да, это была просто необходимость. У всех наших военных тогда были свои задачи. Чекисты, особисты разъясняли нам, как себя вести и что делать в разных ситуациях. Я тогда уже активно общался с местными, они во всем помогали. Иногда мне даже выговор делали за то, что я на улицу выходил, когда в стране было особое положение. Но я был с командой, не мог ее бросить. Иногда вызывали меня, ругали, но результаты всё нивелировали.

Один раз мы поехали в провинцию — в 70 км от столицы, и на нас было совершено нападение. Это была провокация со стороны оппозиции. Нас обстреляли военные, а мы постреляли в них. Удалось отбиться, они ушли в джунгли.

— Вы стреляли по людям?

— В чаще трудно увидеть, но, вроде, ни в кого не попадал. В той ситуации не было другого выхода — нужно было дать отпор. А там уже вступали профессионалы, которые отвечали за охрану команды.

— Ваши сны про змей реализовались наяву?

— Мозамбик — самая змеиная страна. У нас даже у сборной была кличка «Мамба» в честь самой опасной змеи. От ее укуса человек умирает за 20 минут. На нашу виллу пробралась однажды змея, хотя садовник за этим и следил пристально. Один раз ко мне в бассейн попала. Когда увидел, страшно испугался. Позвал садовника, он ее выловил и убил.

— Потом вы переехали работать в ЮАР. Там было намного спокойнее после Мозамбика?

— Это небо и земля. Мозамбик — прекрасная курортная страна, но она еще не на таком высоком уровне. Когда после приезжаешь в ЮАР, такое ощущение, будто оказываешься в Америке. Условия для футбола вообще сумасшедшие. В каждой школе великолепный английский газон. Я такого удовольствия от работы нигде не получал. Ну, и результаты были отличные, я в то время выиграл Суперкубок Африки — это аналог Суперкубка УЕФА. Просто об этом никто особо не говорил. Здесь всё другое, на десять порядков выше, чем в Мозамбике или Анголе.

— Потому вы и выбрали эту страну для проживания?

— Это получилось как-то само собой. Для меня важно, что люди здесь меня помнят и уважают. Я был важной фигурой здесь. Это помогает жить.

— Какую роль вы в свое время сыграли в переходе Мэттью Бута в «Ростов»?

— Он играл в моей команде «Мамелоди Сандаунз». Мне позвонил тогдашний владелец клуба Иван Саввиди и попросил помочь игроками. Я связался с Сережей Балахниным, который тогда тренировал команду, и мы оговорили позиции. Порекомендовал им Бута и еще нескольких ребят. Так и началось сотрудничество. Они купили этих игроков, которые впоследствии помогли им не вылететь из чемпионата. Потом мне сказали большое спасибо.

— Ожидали, что Бут станет таким культовым футболистом в России?

— Я просто знал, что Мэттью поможет в трудный момент. Он молодец, не подвел меня и оправдал ожидания. Его очень любили и в Ростове, и в Самаре, когда он потом перешел в «Крылья Советов». Мы с ним периодически общаемся в ЮАР, встречаемся за чашечкой кофе, вспоминаем Россию. В РПЛ было много качественных футболистов из Южной Африки. Помимо Мэттью, это и Макбет Сибайя, и Джейкоб Лекхето. За них не было стыдно.

— Насколько серьезным ударом стала для вас смерть Лекхето в 2008 году (по неподтвержденной информации, игрок умер в 34 года от СПИДа)?

— Ой, я даже сначала не поверил в это (вздыхает). Этого не может быть. Я первый, кто рекомендовал его Юрию Семину в «Локомотив». Лекхето был настоящим примером для всех юаровцев, как можно уехать за рубеж и стать человеком с большой буквы. Зарплаты футболистов в России и ЮАР тогда — две большие разницы. Мы с ним встречались здесь, уже после его возвращения, бегали вместе, много говорили о Москве. А потом случилась эта беда.

— Почему сейчас в России нет футболистов из ЮАР?

— Думаю, раньше здесь был уровень футбола повыше. Очень талантливые ребята. Было великолепное поколение футболистов. Ждем новое. В регби же у ЮАР тоже был спад, а сейчас они вновь стали чемпионами мира. В спорте это нормально.

— Еще три года назад вы рекомендовали клубам РПЛ камерунского форварда Кристиана Бассогога. Главный тренер «Локомотива» Юрий Семин до сих пор хочет его заполучить. Что вы разглядели в этом игроке?

— Я смотрю все Кубки Африки. И он оставил яркое впечатление в 2017 году. Он соответствует уровню Юрия Павловича и помог бы ему в «Локомотиве».

— Бассогог когда-нибудь доедет до России?

— Не знаю, непонятно, что и как будет. В той стороне много шума. А так, когда у меня есть кого порекомендовать, я обязательно сообщаю Юрию Павловичу или Валерию Филатову (член совета директоров «Локомотива». — «Известия») по старой дружбе.

— Вы успели поработать еще и в Анголе. Что вас заманило туда?

— Местные клубы давно мне хотели предложить работу, еще со времен сборной Мозамбика. А у меня была мечта победить в африканской Лиге чемпионов. Я пошел работать в «Примейру ди Агошту», и мы хорошо выступали в ЛЧ в 2009 году. Но потом нас отравили в Судане, и мы не смогли выйти в решающую стадию.

— Как это возможно?

— Вот так. Выиграли первый матч у себя дома 3:1, и нам нужно было не проиграть на выезде в два мяча. Прилетели в Судан играть против «Аль Халил». Для них футбол — это манна небесная, кроме этого у них ничего нет, и они для этого сделали всё возможное. Я ожидал провокаций и запретил команде пить сок в отеле, а сам выпил, разбавляя водой. У меня рука отнялась левая, а тренер вратарей и журналист загремели в госпиталь. Футболисты всё видели, и это не могло на них не сказаться. Кроме того, нас еще и судья душил. Для него это был последний матч в профессиональной карьере, и он нас просто убил. Потом я узнал, что ему за такую «работу» заплатили $100 тыс.

Карьера в России

— В 2003–2004 годах вы работали в московском «Динамо». Почему этот этап оказался таким коротким?

— Про «Динамо» не очень хотелось бы говорить, потому что для меня это был неудачный этап в карьере. Я обычно везде приношу успех, но здесь не получилось. В «Динамо» я не комплектовал команду, не проводил сборы, но постарался дать максимум в тот промежуток, когда возглавлял клуб. Если бы мне дали команду с самого начала, всё было бы совсем по-другому.

— Все вспоминают, что вы проводили тренировки с мегафоном. Почему прибегли к такому методу?

— Я привык так работать. В Африке тренировал с мегафоном. Некоторые специалисты тоже это практиковали. Тот же Герман Зонин у нас так работал. Я это вспомнил и принял в свой арсенал в Африке. Местных футболистов нужно было постоянно поддергивать, подсказывать во время тренировок. А поле большое, и голоса не всегда хватало. Это давало мне хорошие результаты. В России игроки тоже привыкли.

— «СКА Ростов» для вас родной клуб. Вы знаете, кто сейчас владеет им?

— Конечно, знаю — Баста (музыкант Василий Вакуленко. — «Известия»). Я этому очень рад и надеюсь на возрождение команды. И будет две команды в городе. Тем более стадион такой прекрасный построили. Хотя в связи с этим коронавирусом многое может застопориться.

— Баста к вам не обращался за консультациями?

— Нет, мы пока не знакомы. Но я открыт для общения, всегда готов помочь.

Bспользованны материалы сайта iz.ru