«Качество безумия. Жизнь Марсело Бьелсы»: Роза Прерий
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: АМЕРИКА
ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ЕВРОПА
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: ЙОРКШИР
***
Посвящение
Моему брату Крису
Эпиграф
«В эксцентриках больше широты. Они всегда честны и имеют свое собственное качество безумия. В конечном счете, они будут святыми»
Актриса Маргарет Резерфорд рассказывает о своем двоюродном брате Тони Бенне
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: АМЕРИКА
Роза Прерий
Если Буэнос-Айрес — это сердце аргентинского футбола, то Росарио — его душа. Как и в случае северо-востока Англии, слава Росарио заключается не в завоеванных трофеях, а в людях, которых произвел город, и в той страсти, которую дают командам болельщики. Развитие города опиралось не на уголь, сталь и судостроение, а на обширные прерии аргентинских пампасов. Росарио торговал пшеницей, скотом и лошадьми. А потом пришел футбол.
Город и две его главные команды, «Ньюэллс Олд Бойз» и «Росарио Сентраль», развивали собственных футболистов, потому что, в отличие от великих клубов Буэнос-Айреса — «Боки Хуниорс», «Индепендьенте» и «Ривер Плейта» — они не могли позволить себе их купить. Росарио стал известен в Аргентине как «Колыбель футбола».
Рубен Гаджоли, бизнесмен из Росарио, представляющий интересы Лионеля Месси, когда тот переехал из «Ньюэллс» в «Барселону» в тринадцать лет, сказал: «Там все не так, как в Испании, где несовершеннолетний игрок может иметь собственную машину, получать зарплату и хорошо жить. В Росарио у этих ребят ничего нет, поэтому, когда они выходят на поле, они отдают свои жизни, чтобы выиграть. У них есть та сущность, чтобы стать великими игроками. И это не только в городе Росарио. Это же также касается и его окрестностей. Многие из величайших игроков «Ньюэллс» — Хорхе Вальдано, Маурисио Почеттино и Габриэль Батистута — приехали с городских окраин. Они происходят из знаменитого Потреро. Того, чего в Европе практически не существует. Потреро — это место, где дети играют на улицах на участках открытой, неровной земли. Именно там и рождаются эти молодые футболисты.»
Еще до Месси, до Таты Мартино и Марсело Бьелсы, до Марио Кемпеса, Анхеля Ди Марии и Сесара Луиса Менотти Росарио претендовал на славу как место, где впервые был поднят флаг Аргентины. Это было в 1812 году, и человеком, который поднял его на излучине реки Парана, был генерал Мануэль Бельграно. В то время еще не существовало страны под названием Аргентина, только обширная провинция Испанской империи под названием Вице-королевство Рио-де-ла-Плата. Она состояла из территорий, которые сейчас являются центральной Аргентиной, Уругваем, Парагваем, северным Чили и южным Перу. Ее основными источниками богатства были серебряные рудники и тысячи голов скота, которые ежегодно вывозились через порт Буэнос-Айреса. Однако к тому времени, когда в 1805 году испанский флот под командованием своих французских союзников был вдребезги разбит при Трафальгаре, серебро начало иссякать, в то время как британский контроль над морями означал, что скот оставался на том же месте, где и был.
Затем, в 1806-07 годах, начались странные отношения любви и ненависти между Великобританией и Аргентиной, когда британские войска попытались захватить контроль над провинцией. Их встречали всем, что попадалось под руку жителям Буэнос-Айреса: мушкетами, кипятком и маслом, выплескиваемыми из окон верхних этажей, артиллерией, управляемой регулярными войсками. На британцев нападали африканские рабы, креолы — те, кто всю жизнь прожил в Южной Америке. Это действие аргентинцы называют просто «Обороной». В августе 1807 Красные мундиры сдались. По возвращении в Англию их командир, генерал-лейтенант Джон Уайтлок, был отдан под трибунал и уволен, главным образом за поражение от непрофесиональной армии. Около 1200 британских солдат, дезертиров или военнопленных, остались, чтобы помочь построить новую Аргентину.
Тот факт, что жители Буэнос-Айреса сами разбили англичан и что испанский губернатор Рафаэль де Собремонте бежал с казной города, умудрившись тогда же ее и потерять, порвал последние связи с Мадридом. 27 февраля 1812 года Бельграно развернул бело-голубой флаг Аргентины в Росарио. Четыре года спустя Аргентина стала независимым государством.
Росарио стал процветающим центром больших пшеничных и скотоводческих поясов страны. К 1926 году почти половина населения города была иммигрантами, многие из Лигурии с северо-запада Италии. По словам Хуана Альвареса, росарино (прим.пер.: уроженец Росарио), ставшим генеральным прокурором страны в 1935 году, Росарио отличался от Санта-Фе или Буэнос-Айреса тем, что не был основан испанцами. Это был, по его словам, «город, обязанный всем только самому себе», и это был город с радикальной политикой. Здесь родился Че Гевара. И в качестве своего спорта он выбрал регби.
Прадед Марсело Бьелсы был плотником из Эсперансы, сельскохозяйственного городка, расположенного примерно в ста шестидесяти километрах к северу от Росарио. Он послал своего сына Рафаэля в Буэнос-Айрес учиться на мастера-мебельщика. Рафаэля же больше интересовали книги и юриспруденция, и он поступил в Университет Буэнос-Айреса. В январе 1918 года Рафаэль Бьелса получил докторскую степень по юриспруденции. Его диссертация звучит удивительно современно — исследование несчастных случаев на работе и того, как они подпадали под действие закона. Три года спустя Рафаэль уже был в Росарио в качестве генерального секретаря городского совета. Он работал в Министерстве юстиции, стал президентом Ассоциации адвокатов Росарио, преподавал литературу в школе коммерции.
К 1949 году, когда ему было 60 лет, Рафаэль Бьелса был одним из ведущих юристов Южной Америки. Он был деканом Университета Литораль в Санта-Фе, профессором юридического факультета Университета Буэнос-Айреса, почетным профессором Сорбонны в Париже. В его большом доме в Росарио, рядом с Парком Независимости, располагалась библиотека, содержащая более 3000 книг. Он отказался от должности в Верховном суде Аргентины, поскольку не был убежден в независимости тех, кто разделит с ним место судьи.
В это время Аргентина радикально менялась. Это было время Хуана и Эвы Перон, чья программа радикальных реформ в пользу аргентинского рабочего класса, обернутая националистической позой, привлекала как левых, так и правых. Росарио был городом ярых перонистов. В феврале 1946 года Хуан и Эва вели предвыборную кампанию. Когда они прибыли на железнодорожную станцию города после шестичасовой поездки из Буэнос-Айреса, их окружила толпа. На центральной площади, где рои саранчи давили на ночное небо, а люди взбирались на банановые деревья или пальмы, чтобы лучше видеть, впервые прозвучал крик, который должен был преследовать аргентинскую политику на протяжении многих поколений. «Эвита».
Идеология Перонов не имела времени для интеллектуалов ни слева, ни справа. Бернардо Усай, первый аргентинский ученый, получивший Нобелевскую премию, был отстранен от должности. Хорхе Луиса Борхеса, возможно, величайшего писателя страны, но политического консерватора, попросили оставить свою должность в скромной библиотеке, где он работал и писал. Ему предложили новую должность инспектора по птицеводству и кроликам на рынке Буэнос-Айреса. Бьелса был вынужден покинуть свой пост декана Университета Литораль. Он пережил диктатуру Перона и начал составлять кодекс законов провинций Санта-Фе и Мендоса. В его честь были названы здания и улицы: одна — в его родном городе Эсперанса, другая — в рабочем районе Росарио. Есть еще одна в Буэнос-Айресе, рядом с кладбищем Чакарита, где находится могила Леопольдо Галтьери, преследовавшего внука и тезку Рафаэля Бьелсы, и могила Александра Уотсона Хаттона, уроженца Глазго, который в 1893 году основал Аргентинскую Футбольную Ассоциацию.
Отец Марсело Бьелсы, которого также звали Рафаэль, прозванный «Эль Турко» (турок), тоже был адвокатом, хотя, как рассказывает журналист и комментатор Роман Юхт в своем исследовании о Бьелсе , La Vida por el fútbol (прим.пер.: с исп. Жизнь для футбола), он был менее целеустремленной личностью:
Эль Турко всегда был богемным человеком и унаследовал профессию своего отца, хотя в политическом отношении склонялся больше вправо. Он любил автомобили и признался, что хотел бы стать инженером-механиком. Он работал в кабинете своего отца, хотя его клиенты не были такого же положения, это были гораздо более простые случаи. Для него закон был скорее работой, чем призванием. Каждый день в полдень он отправлялся в баскский бар Лаурак Бат в центре Росарио, чтобы выпить с друзьями. Обычно его выводили из бара дети, которым надоело ждать его в машине, и им приходилось напоминать, что их ждет семейный обед. Он слушал много музыки, и друзья Марсело, приходящие в дом на улице Митре, вспоминали Фрэнка Синатру в качестве постоянного саундтрека.
Семейные обеды, на которые дети Бьелсы тащили своего отца из Лаурак Бата, стоили того, чтобы подождать. Их мать, Лидия, была превосходным поваром. Она также была учительницей истории, и обе ее страсти будут составлять центральную часть жизни Марсело. Когда в середине 1990–х он был в Мексике, руководя клубом «Атлас» из Гвадалахары, его помощник Эрнесто Урреа вспоминал: «Он так много читал, что, по-моему, знал о мексиканской культуре больше, чем я. А еще я никогда не видел, чтобы кто-то так много ел. Он любил антохито [мексиканскую уличную еду], которую продавали на углах улочек. Когда мы ходили в рестораны, он заказывал каждое блюдо из меню, чтобы попробовать его на вкус.» Когда Марсело был тренером сборной Чили, его любимым рестораном была Ла Синьория, скромное итальянское заведение в Сантьяго, где он заказывал ла торта дель нонно — шоколадный торт с грушами, обжаренными в меду.
Лидия Кальдера дала своим детям нечто более фундаментальное, чем вкус к хорошей еде. Она происходила из гораздо более рабочего класса, чем ее муж, и место, где жили семейство Бьелса на улице Митре, граничило с рабочим районом. Лидия легко общалась с людьми по обе стороны железной дороги, и хотя ее дети учились в университете, становились политиками, архитекторами, руководили футбольными командами, писали романы и проектировали отели, они не были снобами. Одним из главных достоинств Марсело Бьелсы — несмотря на то, что он происходил из богатой, интеллектуальной семьи, у него сложились прочные отношения не только с футболистами рабочего класса, но и с такими, как Карлос Тевес, чье происхождение было совершенно нищенским.
Марсело был средним из троих детей, каждый из которых достигнет вершины в своей избранной карьере. Через год, в 2003 году, Рафаэль станет министром иностранных дел Аргентины, Марсело будет управлять футбольной сборной страны, а самая молодая, Мария Эухения, известный архитектор, станет заместителем губернатора провинции Санта-Фе, в которую входил их родной город Росарио. Именно Рафаэль, родившийся в феврале 1953 года, самым непосредственным образом пошел по пути своего деда. В 1970-е годы, когда он был министром финансов Великобритании, Денис Хили, член парламента от Восточного Лидса, любил говорить, что он политик из глубинки, что у него есть интересы за пределами Вестминстерского дворца. Хобби Рафаэля Бьелсы включали в себя юриспруденцию, политику и поэзию. Несмотря на унижение, которому подвергся его дед от рук Хуана Перона, Рафаэль и его сестра Мария Эухения стали сторонниками левой националистической версии перонизма, противостоящей как военной хунте, так и социализму. Он будет писать романы и исторические романы, а также попытается договориться о восстановлении прямого авиасообщения между Буэнос-Айресом и Фолклендскими островами с министром иностранных дел Великобритании Джеком Стро.
В молодости Рафаэль увлекся радикальной политикой. В сентябре 1969 года, когда ему было шестнадцать лет, 30 тысяч демонстрантов во главе с 4 тысячами студентами, протестующими против военной диктатуры Хуана Карлоса Онгании, захватили контроль над центром Росарио. К середине дня правительство контролировало всего шесть кварталов города, сосредоточившись на радиостанции, здании суда, штабе армии и полиции. В девять часов вечера начался разгон демонстрации, возглавляемый вторым армейским корпусом. Погибли десятки человек. Леопольдо Галтьери, которому лишь предстояло стать печально известным для всех Бьелса, взял на себя ведущую роль в этом насилии. Некоторое спокойствие было восстановлено.
Мария Эухения Бьелса родилась в 1958 году, через три года после Марсело и через пять лет после Рафаэля. Как и всем детям Бьелсы, ей вдалбливали ценность образования. «В моем доме было правило, что ты должен быть студентом университета», - вспоминала она в 2004 году. «Мой отец хотел, чтобы я стала бухгалтером, потому что я этим смогу зарабатывать много денег. Моя мама просто хотела, чтобы я стала студенткой университета.» Но ее страстью была архитектура. Она училась, затем читала лекции по этому предмету в Университете Росарио и, как и Рафаэль, была вовлечена в политику перонизма, процветающей после падения хунты. В то время как он стал министром иностранных дел, она была заместителем губернатора провинции Санта-Фе, а в 2019 году после победы кандидата в президенты от перонистов Альберто Фернандеса она снова вернулась на передовую в политике, помогая контролировать создание Министерства жилищного строительства, которое она возглавляла. Именно через Марию Эухению Марсело познакомился со своей женой Лаурой Бракаленти, коллегой-архитектором, от которой у него родились две дочери: Инес, 1989 года рождения, и через три года — Мерседес.
Марсело был средним ребенком и родился в июле 1955 года. У него будет много интересов, но только одна страсть, которая останется с ним на всю жизнь: футбол. Его отношение к Школе Номер Три, начальной школе на улице Энтре Риос, в одном из районов среднего класса Росарио, будет таким же, как когда он наблюдал за играми «Ньюэллс Олд Бойз» или на Эстадио Монументаль в Буэнос-Айресе. Если его команда была недостаточно хороша, он злился. Обман любого рода приводил его в ярость. В La Vida por el fútbol Роман Юхт писал:
Футбол был его религией, и месса проходила каждые выходные. Каждую пятницу вечером молодой Марсело начинал свой ритуал. Он как одержимый готовил свой комплект, доставая футболку, гетры и шорты и начищая бутсы. Рано утром в субботу, около восьми часов, он отправлялся к своему соседу Уго Витантонио, который жил в нескольких метрах от него. Они выходили на улицу и ждали, когда соберется команда. Все они были мальчиками из района среднего класса. В течение недели их будет разделять школьная жизнь. Одни, как Бьелса, ходили в обычную школу, другие — в школу Хуана Мансо. По субботам их объединяла страсть к спорту. Они направлялись в Парк Независимости или к церкви Корасон-де-Мария, рядом с которой было футбольное поле. Другой вариант состоял в том, чтобы пойти на стадион типичного клуба низшего дивизиона «Сентраль Кордова», и использовать их тренировочные поля, которые не были востребованы первой командой. Мальчики чувствовали себя профессионалами и играли, чтобы стать героями игры. Их команда называлась «Голубая Звезда».
В основном Марсело играл в защите, хотя желание победить заставляло его подниматься в центр поля или даже в атаку. Тогда его называли не «Эль Локо», а «Эль Кабесон», что переводится как «Большая голова».
Педро Витантонио был «тренером» «Голубой звезды». Однажды, когда они играли на импровизированном поле в парке, к ним подошел полицейский, для того, чтобы расследовать жалобу по поводу порчи дерева. Педро взял на себя ответственность, и полицейский начал его уводить. Внезапно обоих мужчин окружили одиннадцатилетние и двенадцатилетние мальчики, требующие, чтобы Педро освободили. Затем Марсело бросился на землю, схватил полицейского за лодыжки и тащился за ним, требуя, чтобы его тренера отпустили.
Были и другие столкновения с законом, связанные с футболом. Когда полицейский пришел с жалобой на разбитое окно, юный Бьелса крикнул ему, чтобы он подождал, пока он не подаст угловой. Этого было достаточно, чтобы его отвезли в отделение и держали там, пока за ним не приехал отец. Но даже тогда Марсело не ушел, пока ему не вернули его мяч. Обе эти истории, по-видимому, указывают на то, что в 1960-х годах в Росарио было либо очень мало преступлений, либо ужасно много полицейских.
К 1966 году, когда Аргентина сомнительным образом была побеждена сборной Англии в четвертьфинале Чемпионата мира и Альф Рэмси обозвал их «животными», Марсело переходил в среднюю школу в то время, когда о футболе говорили с неистовой страстью. Когда Антонио Раттина, удаленный с Уэмбли за несогласие с арбитром, десять минут не уходил с поля и сидел на красной ковровой дорожке, расстеленной для королевы, реакция в Аргентине была свирепой. К команде относились как к героям и объявляли «моральными победителями Чемпионата мира». Выходя из самолета, Раттин, которому после ухода из футбола предстояло стать правым политиком, был завернут в национальный флаг. Газета Кроника писала, что «По духу Англия по-прежнему остается пиратом, который разграбил Карибское море и отнял у нас Фолкленды». Английский посол сэр Майкл Крессвелл в британском посольстве Буэнос-Айреса, был помещен под вооруженную охрану для своей собственной безопасности.
Школа, в которую ходил Бьелса, Святое Сердце, была основана в 1900 году и считалась одной из самых престижных в Росарио. Его элегантный белый фасад с колоннадой и статуей Девы Марии на крыше находился в нескольких минутах ходьбы от особняка его деда. «Он не любил одеваться по утрам», - вспоминал Рафаэль Бьелса. «Он спал в пиджаке и брюках. Говорили, что он сумасшедший, но в его поведении не было ничего необычного.»
В нескольких минутах ходьбы от его дома было еще кое-что: Колосо дель Парк, домашний стадион «Ньюэллс Олд Бойз». Его дядя, Панчо Парола, ввел Марсело в клуб, создав связь, которая никогда не будет разорвана. На протяжении всей своей жизни он снова и снова возвращался к своему опыту в «Ньюэллс» в качестве болельщика, игрока и тренера, как пример того, как в футбол необходимо играть и буквально жить им.
У «Ньюэллс», как и у большинства в Аргентине, были английские корни. Исаак Ньюэлл приехал в Росарио из Кента будучи подростком в 1869 году и позже основал Англиканский Коммерческий Колледж Аргентины, школу, чей герб был красно-черным. В ноябре 1903 года сын Исаака, Клаудио, основал футбольную команду, которую он назвал в честь своего отца, «Ньюэллс Олд Бойз» (прим.пер.: что в переводе «Старички Ньюэлла»). Они сохранили школьные цвета. В 1939 году «Ньюэллс» и его главный соперник «Росарио Сентраль» вступили в Аргентинскую Футбольную Лигу на свой первый сезон. Как и «Ньюэллс», «Росарио Сентраль» был образован англичанами, в данном случае группой рабочих Центрально-Аргентинской Железной дороги.
Клуб был немного старше, чем «Ньюэллс», основанный в 1889 году. Происхождение их сине-желтого комплекта формы также является английским, основанным на цветах, которые носил «Лидс Юнайтед» до 1961 года, когда Дон Реви решил, что полностью белый комплект мадридского «Реала» пойдет им лучше.
Прозвища клубов относятся к 1920м годам, когда — и никто не уверен по поводу точной даты — больница для прокаженных попросила два клуба сыграть в благотворительной игре. «Ньюэллс» принял приглашение; «Росарио» отказался. С тех пор «Ньюэллс» стал известен как «Лос Лепросос» (Прокаженные), а «Росарио» как — «Лас Канальяс» (Негодяи). Болельщики «Ньюэллс» иногда рассказывают историю о том, что Че Гевара, поддерживающий «Росарио Сентраль», работал в колонии для прокаженных в качестве акта покаяния. Как и многие истории, это правда, но не совсем. Во время своего турне по Южной Америке на 500-кубовом Нортоне — путешествии, которое позже будет отражено в фильме «Дневники мотоциклиста» — Гевара и его друг Альберто Гранада останавливались в нескольких колониях прокаженных, но только потому, что Гранада работал с прокаженными в Аргентине, и это был лучший способ заработать на еду и деньги, которые помогли им продолжить их путешествие. Заглаживание вины по поводу «Росарио Сентраль» не имело к этому никакого отношения.
Чтобы оценить глубину соперничества «Ньюэллс»–«Росарио Сентраль», стоит вспомнить интервью, которое отец Бьелсы дал Эль Графико в 1998 году, когда Марсело выиграл свой третий чемпионский титул в Аргентине. «Я никогда не видел, как Марсело играл, и никогда не видел, как он тренировал», - сказал Эль Турко. «Дело не в том, что я не люблю футбол, а в том, что я болельщик «Сентраль», а также в том, что я предпочитаю другой вид футбола, основанный на меньшем количестве опеки и прессинга. Мы говорим об этом каждый раз, когда он приходит домой. У него есть своя точка зрения, и он говорит мне, что должен тренировать свои команды, чтобы побеждать».
Когда Марсело Бьелса рос, аргентинский футбол был разделен на два чемпионата. Метрополитано оспаривался в течение первой половины сезона, в то время как вторая половина была посвящена Кампеонато Насьональ. «Росарио» был чуть более удачливой командой. Они выиграли Насьональ в 1971 году и еще раз в 1973 году. «Ньюэллс» за свою историю ничего не выигрывал, а затем в июне 1974 года они вышли на последний матч сезона Метрополитано лидируя в таблице. Матч проходил на стадионе «Росарио Сентраль», Хиганте де Арройито. «Сентраль» нужна была победа, чтобы завоевать титул; «Ньюэллс» мог сделать это и при ничьей. Оставалось двадцать одна минута матча, а «Сентраль» вел в два гола. Они не удержались, и на восемьдесят первой минуте Марио Санабриа, который позже работал с Бьелсой в Мексике, сравнял счет, и этот благодаря этому голу завоевал для «Ньюэллс» их первый крупный трофей. К тому времени Бьелсе было почти девятнадцать, и он уже шесть лет играл в молодежных командах «Ньюэллс». Он пробился в первую команду лишь на короткое время в 1976 году, когда аргентинская политика была близка к полному краху. Правительство, возглавляемое второй женой Хуана Перона, Исабель, подвергалось нападкам террористов как слева, так и справа. Коммунистические партизаны Монтонерос прикрепили к новому эсминцу Сантисима Тринидад диверсионную мину и взорвали днище его корпуса. Попытка Партизан Народно-революционной Армии взять штурмом арсенал в Монте-Чинголо близ Буэнос-Айреса была отбита атаками с боевых вертолетов. Инфляция достигла 700%. Песо девальвировался дважды. Газеты открыто призывали армию вмешаться, и 23 марта начальник Генерального штаба генерал Хорхе Видела начал свой переворот. Исабель Перон была арестована, и армия двинулась вперед.
На фоне всего этого Марсело Бьелса пытался построить футбольную карьеру.
***
Присоединяйтесь к моему телеграм-каналу
