Робби Фаулер. Моя футбольная жизнь: 3. Тренировочные дни
***
***
Первый год обучения пролетел незаметно. К тому времени я уже учился в средней школе Ньюджент в Эдж Хилле и сразу после школы ездил на двух автобусах тренироваться в ЛФК, а потом еще на двух автобусах домой. Я не очень хорошо знал его на тот момент, но все разговоры среди стажеров были о местном парне, Стиве Макманамане, который сделал шаг вверх в основную команду. Стив Хейвэй сменил Мэла Кука на посту главы отдела развития молодежи и «Ливерпуль» начал обсуждать с папой еще одно 12-месячную сделку. Как бы мне ни хотелось продлить соглашение, папа хотел сохранить неформальные отношения, пока я еще учусь в школе. Он никогда такого не говорил, но, возможно, он все еще лелеял мечты о том, что за мной придет «Эвертон». Скорее всего, он просто присматривал за мной, как всегда.
Тем летом 1987 года мы с Гранти получили письмо, в котором нас приглашали приехать в Ноттингем на просмотр в сборную Англии для школьников. Это должна была быть неделя тренировок, игры пять-на-пять и полными составами. Из 100 или около того, кто был приглашен, в конечном счете был выбран основной костяк из 25 человек. Затем эти ребята отправятся в Лиллешолл, недавно открытый Центр передового опыта Футбольной Ассоциации, недалеко от Телфорда. Теоретически, эта команда молодых игроков будет держаться вместе на протяжении всех возрастных групп, расти и набирать силу как команда, пока в конечном итоге, они не станут основой главной сборной Англии на долгие годы. Перед просмотром я получил письмо от Стива Хейвея следующего содержания:
Дорогой Робби,
Короткая записка с пожеланиями тебе всего наилучшего на просмотре в сборной Англии на следующей неделе. Весь персонал здесь очень гордится тобой и желает тебе всего хорошего. Если тебе понадобится какой-нибудь «комплект формы», который твои родители не смогут тебе предоставить, просто позвони мне.
Робби, я обещал, что мы не будем приставать к тебе и мы этого не делаем. Было здорово увидеть тебя во вторник. Это место — открытая дверь для тебя во время школьных каникул. Когда вернешься с просмотра, приходи к нам. Возможно, ты хотел бы посмотреть, как тренируется первая команда или, еще лучше, потренироваться с нами в течение нескольких утренних часов — выбирай сам!
Увидимся, когда ты вернешься. Всего наилучшего,
Стив
Нас с Гранти посадили на поезд до Ноттингема и на другом конце нас встретил представитель ФА. Тренировочный лагерь должен был быть очень веселым, но я с самого начала нашел его пугающим.
Есть две версии меня. Большую часть времени я общителен и, полагаю, довольно громкий и задорный, когда нахожусь в своей зоне комфорта, рядом с людьми, которых я знаю. Но я также могу быть довольно застенчивым и не показать себя с лучшей стороны в те ранние моменты, когда впервые встречаюсь с новыми людьми. Мы вышли на тренировочные поля и, не знаю, просто все пошло не так, как я привык. На этих площадках все игроки казались по-настоящему большими и все они были действительно чертовски блестящими, тоже! На мой взгляд, все они были не хуже меня, а многие даже лучше. До этого момента я никогда не сомневался в себе, но внезапно почувствовал, что мне не хватает уверенности в себе и по прошествии недели я просто не мог освободиться от этой мысли. Может быть, это из-за того, что я впервые уехал из дома, может быть, потому, что я все еще был очень уязвленный, но ничего не вышло. Меня не удивило, что меня не пригласили в Лиллешолл, но я был шокирован тем, что они не выбрали Тони Гранта. Я думал, что он там хорошо поработал, но ни одному из нас не кивнули в знак одобрения. Это был первый раз, когда я почувствовал отказ или разочарование, будучи молодым футболистом и во время обратного путешествия на поезде в Ливерпуль я был погружен в сомнения о себе. До этого момента я просто воспринимал это как должное, что я хорошо продвинулся по пути, который приведет меня к тому, что я стану успешным профессиональным футболистом. Теперь мне говорили, что я еще не совсем готов. А что, если они правы? Что бы я делал, если бы не смог стать игроком? У меня реально не было никакого запасного плана!
Лучший способ справиться с неприятием — направить его в позитивную силу. «Я им покажу!» — это одна из величайших форм человеческой мотивации и после того, как первоначальное разочарование немного поутихло, это грубое желание доказать, что ФА ошибается — вот что взбодрило меня и толкнуло вперед. Я принял предложение Стива Хейвея, провел остаток летних каникул в Мелвуде и постепенно обрел уверенность в себе. К тому времени, когда остальные школьники вернулись к тренировкам, я уже снова летал. Мне действительно помогло, что я любил тренировки и искренне любил приезжать в Мелвуд и все, что с этим связано. Учебная программа в ЛФК всегда была больше технической, чем тактической — на самом деле, я не помню, чтобы играл в «правильную» игру там, пока мне не исполнилось 14 или 15 лет. Это все были небольшие упражнения на поле (иногда просто на углу небольшого поля), пас и продвижение, контроль, техника, чтобы убедиться, что в какой бы позиции ты ни находился, тебе было удобно работать с мячом — в основном, те же самые упражнения, которые я делал с моим отцом с тех пор, как я научился ходить.
Если посмотреть на серьезные футбольные Академии сейчас, то там будет по крайней мере два тренера-специалиста на каждую позицию, на каждом уровне и возрастной группе. Но когда я начинал тренироваться с Дэйвом Шенноном и Хьюи Маколи, а потом со Стивом Хайвэем, они все время были с тобой, делая небольшие упражнения, повороты, переходы, различные способы использования стандартных положений, угловых, штрафных ударов — настоящие основы элитного футбола. Независимо от того, какой особый аспект игры мы рассматривали, фокус всегда был на 100 процентов на технической стороне. Таким образом, в то время как ФА и сборная Англии, возможно, хотели бы иметь более крупных, более физически одаренных игроков в Лиллешолле и акцент там был сделан на атлетизме, я не помню, чтобы когда-либо делал что-то такое в «Ливерпуле», что не было основано на мастерстве, опыте и технике. Мы работали на самых маленьких, самых ограниченных пространствах и пытались использовать скорость мысли, физическую скорость, мастерство и изобретательность, чтобы освободиться и выкроить возможность для удара.
Коробка со сладостями представляла собой адаптируемую мини-площадку, окруженную деревянными стенами (некоторые из них были помечены кругами, A, B, C и т. д.). В течение одного упражнения ты можешь отбить мяч об одну стенку, повернуться и «отпасовать» его к следующей стенке, а затем твой тренер будет кричать: «C!» и ты должен попытаться повернуться и ударить мячом по этому кругу. Все, чему ты учился в тренировочной коробке или на поле пять-на-пять, было тем, что ты перенимал в большую игру. Идея состоит в том, что ты учишься видеть меньшую картину как часть большей картины, но, опять же, это основы игры в одно касание, два касания, проход и движение. Ты учишься всему — вращаться, отрываться от игрока, бить с нелепых углов и точно целиться в нужное место, потому что миниатюрные ворота настолько узки, что вратарь выглядит огромным. То, что я люблю забивать голы не должно было стать для кого-то громом среди ясного неба, но больше всего на свете мне нравилось запускать мяч в нижний угол. Забивая гол в верхний угол со стороны выглядит просто блестяще — и у меня тоже была своя доля подобных забитых мячей — но ты наполовину даешь шанс вратарю, если твой удар пройдет выше. Большинство вратарей — правши, поэтому, если ты попытаешься пустить мяч низко и достаточно сильный в левый от них угол, то им почти невозможно будет сложиться, не говоря уже о том, чтобы вытянуть мяч из угла.
ГОЛ!!!
Когда тренировки проходили в Центре Вернона Сангстера, то все было внутри помещения. Очевидно, там не было боковой линии в традиционном смысле, поэтому мы задействовали стены во многие наши упражнения. Хьюи или Дэйв обозначали угол поля, 3 на 3 метра или 4,5 на 4,5 и основная идея заключалась в том, что, используя только одно касание, ты должен был выйти из угла, туда и обратно, просто играя в одно касание или используя стены. Если не было очевидный возможности дать пас, то ты должен был использовать свое воображение, пропустить мяч между ног противника, что угодно — но ты не мог стоять на месте. Это было далеко не легко, но те короткие, острые промежутки — это то, что в конечном итоге сделало тебя игроком и мне это нравилось. И мы много играли в матчей по пять человек с каждой стороны. Любой, кто следит за футболом, знает, что, возвращаясь ко временам Билла Шенкли, игры пять-на-пять — это огромная часть философии «Ливерпуля». Я не думаю, что матчи пять-на-пять так широко используются в современной игре, но это то, что я определенно включу в свой собственный режим тренировок и обучения, когда сделаю свой большой шаг в тренерской карьере.
Для меня основные составляющие быстрой игры в одно касание матчей в составе по пять человек — это идеальная для изучения основ игры платформа для молодого игрока; как мост из молодежного футбола в профессиональную игру. Если принимать во внимание свое периферическое зрение в игре пять на пять, то оно очень узкое и твои возможности всегда довольно ограничены. И только от тебя зависит поиск дальнейшего решения ситуации. Но если перенять эти основные принципы на большое поле, где твое периферийное зрение шире и с при игре с 11 футболистами у тебя, очевидно, уже больше возможностей для развития событий.
Я не говорю, что это обязательно дается легче, но после монотонности и повторения подобных практики и тренировок это начинает становиться твоей второй природой и ты делаешь все быстрее, инстинктивно и намного более бесстрастно — одно и два касания, отдать и открыться, маленькие повороты вокруг углового флажка, быстрый взгляд через плечо, чтобы увидеть, где кто находится. Даже такие основы, как набег на вратаря, когда кто-то ударил по воротам, просто на случай, если голкипер выпустит мяч. Вот что делает тебя игроком — эти быстрые, инстинктивные розыгрыши в коротких, острых пространствах. И это было основное путешествие для меня, от воскресной лиги до ливерпульских школьников, до Центра передового опыта ЛФК, странная прогрессия от игр 20-на-20, до 11-на-11 и до 5-на-5.
Все это, конечно, предшествует высокоорганизованному миру академического футбола, который мы видим сегодня, где большинство топ-клубов имеют представительные составы и команды в возрасте от 8 лет вплоть до 21 года, обученные следовать философии этого клуба и бренду футбола с самого начала. В те дни, когда я работал в Центре передового опыта в ЛФК не было команд возраста до 13 или до 14 лет, поэтому мой основной выход для соревновательного футбола был с Гранти и Деле Адеболой с ливерпульскими школьниками. Нашим главным тренером был Боб Линч, которым я так восхищался и уважал, что называл его только «мистер Линч». Даже когда он пришел посмотреть на мой дебют в сборной Англии, я заметил его во время разминки, подбежал и сказал: «Спасибо, что пришли, Мистер Линч!»
За исключением одного или двух игроков, в основном, школьная команда оставалась вместе вплоть до команды до 16 лет. Эта команда до 16 лет была блестящей, оптимальной смесью жесткой, надежной обороны с творческой полузащитой и смертельной атакой. Но уже не в первый раз мы с Гранти испытали разочарование, когда «Шеффилд» обыграл нас со счетом 1:0, с ужасным, с рикошета авто-голом в переигранном финале Кубка английских школ на Энфилде. Тем не менее, эта команда была большим подспорьем для меня, как эмоционально, так и практически, в то время, когда я начал сомневаться в своих собственных способностях. Дух товарищества, победы, забитые и почти забитые , наряду с проницательным тактическим анализом Мистера Линча и абсолютной уверенностью, которую он давал тебе, отправляя в бой, были главным фактором моего развития в течение печально известного трудного периода.
Этот возраст, около 14 или 15 лет, имеет решающее значение в жизни молодого футболиста. В подростковом возрасте тебя так много отвлекает и выводит из равновесия. Снова и снова ты видишь, что лучшие молодые игроки, с которыми ты рос, начинают отсеиваться примерно в этом возрасте.
Со мной такого не приключилось; у меня был отличный набор товарищей, которые понимали, как много значит для меня мой футбол. Даже в субботние вечера, когда большинство подростков занимаются тем, чем обычно и занимается большинство подростков, мои приятели оставались рядом со мной, зная, что мне рано вставать на тренировку или на матч. И в тех странных случаях, когда они действительно сбивали меня с пути истинного (Я всегда была наивным парнем с широкими глазами, как вы можете себе представить), мой отец и остальные члены моей семьи напоминали мне, где находятся мои приоритеты. Вдобавок ко всей этой поддержке со стороны семьи и друзей, я действительно верю, что тот короткий отрезок с ливерпульскими школьниками был именно тем, что мне было нужно в то самое время. Я почувствовал, каково это — снова быть частью команды, каково это — попасть в финал. И я почувствовал, каково это — выбежать на прекрасное поле перед большой толпой на Энфилде.
Мне должно было исполниться 14 лет в апреле 1989 года, а это означало, что «Ливерпулю» пора было начать принимать решение о том, кому из просматриваемых мальчишек этого года будут предложены условия Младшего школьника. Твой путь к первому полному контракту в качестве профессионального футболиста обычно будет состоять из года или двух на условиях Младшего школьника, а затем, как только ты закончишь школу, год или два на условиях СОМ — Схемы обучения молодежи, которая заменила традиционную систему Ученичества для выпускников школ в 80-х годах — до подписания полных профессиональных контрактов. В этих базовых рамках есть место и для переговоров.
Стив Макманаман был еще одним фанатом синих, но одной из ключевых вещей, которые привели его в «Ливерпуль», была готовность клуба смотреть на будущее в более долгосрочной перспективе. Макка был маленьким и тощим и складывалось ощущение, что ему понадобится больше времени, чтобы развиваться и расти. ЛФК был готов предложить гарантию трехлетнего контракта («Эвертон» предлагал только однолетнее соглашение) и я надеялся, что клуб предложит мне что-то подобное.
Я знал, что у меня все в порядке. Стив Хейвэй начал говорить в общих словах о трудностях и ловушках профессионального футболиста. Кое-кто из закулисных людей вроде Тома Сондерса начал приходить, чтобы как следует рассмотреть меня. Том был прекрасным человеком, директором клуба, который пользовался большим уважением среди правящих кругов в ЛФК, но также он был известен и любим всеми в клубе. Газета Liverpool Echo называло его «Том Сондерс — крутой евро-шпион», но его роль в «Ливерпуле» выходила далеко за рамки просмотра команды соперника перед большими Европейскими играми. Том был скаутом, доверенным лицом, дипломатом и задолго до того, как это стало обычным для клубов, он был послом ЛФК, путешествуя по всему миру, представляя клуб — и вот он начал приходить, чтобы посмотреть, как я играю.
Однажды морозной февральской ночью 1989 года, стоя на автобусной остановке после тренировки, я предчувствовал, что моя мечта может вот-вот сбыться. Это был один из тех вечеров, когда так холодно, что можно видеть свое дыхание в ночном воздухе. Я сгорбился, размахивая руками, чтобы не замерзнуть, как пингвин и молился о том, чтобы поскорее пришел автобус. В следующий момент подъезжает Кенни Далглиш на своем большом Мерседесе. Очевидно, к тому времени он уже был тренером, а также, вероятно, величайшим игроком, когда-либо надевавшим футболку «Ливерпуля» и вот он подъезжает к моей автобусной остановке, опуская стекло своего мерса.
И говорит: «Прыгай в машину! Я еду в твою сторону.» Ну да, думаю я, ты же живешь в Саутпорте, а я в Токстете, это не совсем в одну сторону, Кенни! Но, конечно, во-первых, я слишком уважал его — на самом деле, я, вероятно, слишком боялся его — чтобы сказать ему что-нибудь в ответ. Кроме того, какая-то часть меня понимала, что он не уделил бы мне столько времени, если бы не знал, что «Ливерпуль» заинтересован в подписании контракта со мной. А еще большая часть просто хотела прокатиться на его суперкаре. Последним фактором было то, что я отчаянно хотел выбраться из этого гребаного ледяного холода! Итак, я прыгнул внутрь, косноязычный и с широко раскрытыми глазами на все эти кнопки и огоньки на приборной панели мерса — мягкий кожаный рычаг переключения передач, запах роскоши. Если это то, что можно получить, будучи хорошим футболистом, клянусь Богом, я хотел этого!
Мне удалось пробормотать что-то невнятное и указать дорогу в Ливерпуль-8, а Кенни продолжал разговор о том, как он ходил на тренировки в «Селтике», когда был ребенком и о том, что тяжелая работа лежит в основе всего хорошего в жизни. Когда мы свернули налево у Риальто, я улыбнулся про себя при мысли о том, как эта легенда ФК «Ливерпуль» подъезжает к нашему дому в большой шикарной машине и я выхожу из нее, изображая из себя Большую Шишку. Если бы я только мог попросить Кенни посигналить, когда он ехал по нашей улице, клянусь, у меня не было бы никаких проблем с этим — я хотел, чтобы все видели, как меня высаживает Король Кенни. Само собой разумеется, как и положено по закону подлости, было так холодно, что на улице никого не было.
Кенни Далглиш высадил меня, а все соседние дома были наглухо закрыты! Даже мой отец его не видел.
Через несколько недель после моего 14-летия, в дом моего отца пришло письмо. Открывая его очень медленно, он сделал из этого значительное событие, сказав мне, что это просто еще один красный счет по задолженности. Я склонился над его плечом и хотя в те дни на бланке название ФУТБОЛЬНОГО КЛУБА ЛИВЕРПУЛЬ было отпечатано огромными заглавными буквами, все, на чем я мог сфокусировать взгляд — это маленький логотип Candy под ним — спонсорская надпись на футболке «Ливерпуля», которую носили Иан Раш и Джон Барнс и наша последняя машина для забивания голов, Джон Олдридж. Больше всего на свете мне хотелось надеть эту футболку с этим логотипом. Папа держал письмо подальше от меня, разыгрывая момент так долго, как только мог. В конце концов, он прочитал его вслух:
Дорогой Мистер Фаулер,
Как мы уже предлагали вам в течение некоторого времени, мы были впечатлены выступлением Робби и время пришло, когда мы хотели бы, чтобы Робби подписал контракт с клубом в качестве Младшего школьника...
Вот оно что! Остальное мне уже было не важно — я шел по улице, безо всякой уверенности, куда иду и кому скажу, только эта большая, безумная ухмылка на моем лице, когда сообщение начало доходить до меня. Я уже начал свой путь, я собираюсь стать профессиональным футболистом!
