Что чувствуешь, когда в дебютном матче за сборную дважды забиваешь бразильцам? История Колина Грейнджера
Оригинал: Колин Грейнджер для The Blizzard
По дороге на «Уэмбли» Колина Грейнджера трясло от волнения. К моменту, когда он уходил с поля, он уже целиком был его частью.
К сборной Англии я присоединился в понедельник, 4 мая 1956 года, в местечке Ланкастер-гейт. За пять дней до матча я казался себе маленьким для всего этого и таким же незначительным, каким я был, когда впервые вышел за «Шеффилд Юнайтед» как профессиональный футболист. Я только восстановился после травмы, из-за которой пропустил субботний матч с «Вулверхэмптоном», а нагрузка новой среды пребывания сделала мои ноги совершенно желеобразными.
Когда я представился в штаб-квартире Футбольной Ассоциации Англии, сотрудница ресепшн сообщила:
«Ах, да, мистер Грейнджер, вы будете проживать в комнате с мистером Мэтьюзом».
«Мистер Мэтьюз?», – мой удивленный голос уже набирал обороты.
«Да, все верно».
«Но это невозможно!»
«Извините, мистер Грейнджер, все уже решено. А что именно вас беспокоит?»
«Стэнли Мэтьюз – звезда, один из величайших игроков в мире. Я не должен делить комнату со Стэнли Мэтьюзом».
Мне жаль, что я не потрудился что-то узнать о заселении. «Мистером Мэтьюзом», с которым я буду жить в одной комнате, оказался Рег Мэтьюз, вратарь «Ковентри Сити» из третьего дивизиона, что стало огромным для меня облегчением. Другой Мэтьюз – легендарный Стэнли, который был моим идолом, никогда ни с кем из игроков не делил комнату. Он был слишком знаменит и слишком талантлив, чтобы быть «одним из» парней.
Игроками, которым я впервые представился, были парни из «Манчестер Юнайтед»: Томми Тейлор, Роджер Берн и Дункан Эдвардс. Они сидели вместе, и у каждого была улыбка, которая могла возникнуть лишь благодаря уверенности от их нового статуса чемпионов Англии. У меня такой уверенности не было. Здесь я был не в своей тарелке.
«Привет. Я Колин Грейнджер из «Шеффилд Юнайтед».
Конечно, я видел их и раньше, во время поездки в Белфаст на прошлой неделе, но мне не хотелось рассчитывать на то, что они меня запомнили. В местных маштабах я был достаточно известен: в Шеффилде и в Барнсли, но я все еще не был значимой национальной фигурой.
«Проходите и присоединяйтесь к нам, Колин», – хрипло произнес Эдвардс, с сильным акцентом, который можно услышать в промышленных районах Англии, как называли их мои бабушка и дедушка.
Главным тренером сборной Англии тогда был Уолтер Уинтерботтом, чья репутация была сродни директора средней школы. Но на самом деле он был совсем не таким. Уолтер был спокойным, очень вежливым, никогда ни на кого не кричал и всегда безумно хотел привить нам чувство командного духа. Тренировались мы на «Хайбери», домашней арене «Арсенала», но все, что мы делали, это бегали по полю. Когда мы обедали, я заметил, что Стэнли Мэтьюза нигде не было. «Он ест отдельно от всех», – сообщили мне.
Мэтьюз только что вернулся в команду после небольшого перерыва. Джон Атье, забивной нападающий из «Бристоль Сити», тоже присоединился к нам. Я был удивлен, обнаружив, что Нэт Лофтхаус и Билл Перри, отличнейшие игроки, были не в заявке. А Том Финни вообще исключен из-за травмы.
На следующий день, когда у нас появилось свободное время, Дункан Эдвардс предложил прогуляться в Уэст-Энд. Мы шли через Гайд-парк и делились историями о своем прошлом. Ему было интересно узнать, что Грейнджерс и Холидейз родом из Дадли, Стаффордшир, города, где он родился в 1936 году. Мы говорили о Джо Мерсере, который был не только главным тренером в «Шеффилд Юнайтед». Это человек, который будучи тренером сборной школьников Англии, в 1952 году рекомендовал Эдвардса «Манчестер Юнайтед». В противном случае Эдвардс бы подписал контракт с «Вулверхэмптоном» или «Астон Виллой».
Прогуливаясь по Лондону, мы с Эдвардсом наслаждались тем, что нас тогда никто не знал. Мы были как туристы, что с широко раскрытыми глазами осматривали все достопримечательности. Мы даже ходили по магазинам. Заглянуть в магазин нижнего белья было идеей Эдвардса. «Подарок для леди», – сказал он c настоящим детским восторогом, выбирая откровенные трусики. Речь шла о Молли Лич, с которой он был помолвлен. Я же был чуть более скован, выбирая что-то подобное (и менее рискованное), чтобы по приезду в Хаверкрофт подарить своей Дорин. Нам потребовалось немало проворства, чтобы незаметно от других игроков пронести эти подарки в номер отеля.
Эдвардс был одним большим противоречием. На людях он был совсем стеснительным и зажатым, и это будучи крайне распологающей к себе личностью в жизни. Например, в то время, как большинство из нас следовали формальностям и называли Уолтера Уинтерботтома «мистером Уинтерботтомом», Эдвардс всегда звал его просто «Уолтером» – на том самом кантри-акценте, который мы все обожали имитировать. Подобная неформальность в отношении Уинтерботтома вряд ли бы кому-то сошла с рук, но больше в не поля и не было такой обаятельной личности, каким был Эдвардс. И хотя мне было тогда всего 22 года, с Эдвардсом я чувствовал себя старше.
Поскольку мои отношения с Эдвардсом быстро переросли в дружбу, я сразу начал чувствовать себя частью английской сборной. В день матча я проснулся в отличном расположении духа. Я открыл газеты: «Стэн вернулся: Он снова нужен Англии», – гласил один заголовок. «Колин Грейнджер обыгрывает брата Джека в первом семейном матче», – кричал другой.
Очевидно, что «самым быстрым футболистом в Англии» был я. В 22 года я был быстрее, чем три года назад, когда пробегал 100 ярдов (91,4 метра*) за 10,4 секунды. Журналисты писали, что в «Шеффилд Юнайтед» я теперь зарабатывал «хорошие деньги» – 20 фунтов стерлингов. А также, что моя скорость и прямой стиль игры помогут отыскать пробелы в «плотной защите сборной Бразилии». Казалось, что все новости, что я читал, были написаны специально для меня. Но когда пришло время садиться в автобус до «Уэмбли», мои нервы начали сдавать. Игроки в автобусе, зрители, идущие к стадиону, и прочие посторонние звуки превратилось для меня в сплошную ошеломляющую атаку.
Волнуясь и дрожа, единственное, о чем я думал в тот момент – это о членах моей семьи, которые приехали на матч, чтобы стать частью огромной 100-тысячной толпы. О чем они думали? Получили ли они билеты? Не подведу ли я их? Действительно ли я соответствую тому, чтобы играть на международном уровне?
В раздевалке оказалось, что я переодеваюсь рядом со Стэнли Мэтьюзом. Похоже на то, что Уолтер Уинтерботтом специально сделал это, чтобы немного успокоить мои нервы. «Ты все еще нервничаешь перед большими матчами, Стэнли?», – спросил я его, как из любопытства, так и необходимости заполнить неловкое молчание.
«Нервничаю ли я? Я так же нервничаю, как и ты, Колин».
А потом он что-то отпил с одной из новых бутылочек «Babycham». Я не спрашивал его, что это было, но его так трясло, что часть жидкости пролилась на пол. Он был почти на 20 лет старше меня и являлся профессиональным футболистом еще задолго до моего рождения. Это был мой кумир. Он был выше того, чтобы делить комнату и обеденный стол с другими парнями. И все же, когда в тот знаменательный день руки Мэтьюза во всю дрожали, я понял, что в раздевалке «Уэмбли» было что-то удивительно эгалитарное. Что-то, что здесь делало нас всех такими равными.
Уолтер Винтерботтом дал нам отчет о бразильцах: они были великолепны с мячом и превосходны в техническом отношении, но когда мяч у нас, то они не очень хорошо перекрывают зоны. Наш план был прост: не дать им завладеть мячом, и тогда у них ничего не выйдет. В то время Бразилия никогда не выигрывала Чемпионат мира, и хотя у них была особая аура, это не была аура непобедимой команды. Вначале мне показалось, что они боятся нас больше, чем мы их. Первое, что я заметил: у бразильцев была обувь, похожая на тапочки из тонкой кожи. И хотя наша обувь модернизировалась еще 10 лет назад, она до сих пор была тяжелой и громоздкой.
Томми Тейлор забил, и Англия на три минуты получила преимущество. Этого было нам достаточно, чтобы понять, что у бразильцев есть трудности при обороне. Все оказалось проще, чем я ожидал, и эта уверенность поглотила меня, затмив все тяготящие меня перед матчем опасения. Когда за два часа до этого мы прибыли на «Уэмбли», мне казалось, что в моих жилах течет цемент, а сейчас – что там ракетное топливо.
На пятой минуте Стэнли Мэттьюс получает мяч возле углового, затем, под аплодисменты стадиона, пробросывает его между ног Кантейро, чтобы отдать пас на правого защитника сборной Англии Джеффа Холла. Проход Холла, и тот находит Тейлора, который 1 в 1 обыгрывает Павана. Мяч проходит вдоль ворот от Джонни Хейнса, и я, замыкая дальнюю штангу, оказываюсь в идеальном положении, чтобы внешней частью стопы прошить ворота с четырех метров.
Для первой игры за сборную все шло замечательно: пять минут, мое первое касание, а я уже вписал свое имя в список бомбардиров Англии.
Бразилия ответила, дважды забив в начале второго тайма, забили Паулинью и Диди. Затем, как раз по прошествии часа игры, Джон Атье не реализовал пенальти. На 65-й минуте Томми Тейлор восстановил наше преимущество, а еще через две минуты уже Роджер Берн не забил с пенальти. Матч набрал обороты: Бразилия шла вперед, чтобы сравнять счет, но оставляла разрывы в полузащите и задней линии.
Билли Райт в защите и Дункан Эдвардс были также превосходны в полузащите, как и Стэнли Мэтьюз на правом фланге. Меня всегда впечатляло, как грамотно Райт выбирал время для прыжка: это позволяло ему опережать более высоких игроков. На 83-й минуте я подхватил мяч в центре поля, отдал пас на Джонни Хейнса и устремился вперед. Хейнс играет шире и пасует мяч Стэнли Мэтьюзу, который легко справился с попыткой отбора Нилтона Сантоса, а я продолжил свой ускоряться в левую сторону штрафной. Кросс Мэтьюза на дальнюю штангу был точен и отлично выверен, вынудив бразильского голкипера Гилмара выйти с ворот. Я бросился в штрафную, и выпрыгнул так высоко, как только мог, встретившись с мячом за долю секунды до того, как к нему добрался Гилмар. Крики и шум толпы подтвердили, что мой удар головой вошел в сетку, дам нам лидерство – счет 4:2.
Даже в самых смелых мечтах я и мечтать не мог о таком дебюте. Это была прекрасная победа для лучшей в тот день команды. Победа, которую вряд ли кто-то забудет. После неудачных матчей против Венгрии в 1953-м и 1954 годах и разочарованием на Чемпионате мира 1954 года в Швейцарии, сборная Англии восстановила былые горизонты.
Позже я узнал, почему Стэнли Мэтьюз был настолько взволнован: бразильские журналисты писали, что он не чета Нилтону Сантосу. Но по ходу матча произошло совсем обратное. Даже в свои 41, Мэттьюз был игроком мирового класса. Что бы ни было в той бутылке «Babycham», это определенно ему помогло.
После игры, в автобусе мы ехали с Роджером Берном, и когда башни-близнецы «Уэмбли» исчезли далеко позади, он повернулся ко мне и сказал: «Колин, посмотри на это. Просто посмотри на это. Сыграв однажды на «Уэмбли», вы можете покорить здесь любые высоты».
Один матч, два гола. Неожиданно, начав эту неделю с ощущения какой-то никчемности, я уже чувствовал себя частью сборной. Частью Англии. 50 фунтов за матч добавляли этому какое-то нереальное ощущение. Совершенно точно одно: я бы и сам заплатил эти 50 фунтов, чтобы сыграть за Англию.
