«Возможно, я перетянул в ЦСКА гайки весной». В гостях у Гончаренко
Главный тренер ЦСКА – о прогрессе Чалова, супе Кононова и реальном Чернобыле.
Минск тщательно готовится к приёму Европейских игр: обновляется, чистится, украшается. Нет сомнений, что престижный мультиспортивный форум с точки зрения организации пройдёт идеально. У нас в столице Беларуси был другой интерес – в лице главного тренера ЦСКА. «Хотите пообщаться – приезжайте в гости», — предложил Виктор Гончаренко после заключительного матча РПЛ. Мы и поехали.
♦
— Скажи вам кто год назад, что ЦСКА финиширует четвёртым в РПЛ – обрадовались бы?
— Мы посчитали бы это хорошим результатом. Разумеется, после того, что случилось на «Сантьяго Бернабеу», все захотели большего.
— Но?
— Могу повторить всё то, что сказал на пресс-конференции после «Крыльев». Зимой, перед сезоном, у нас была командная встреча, и, наверное, мы взвалили на себя непосильную ношу. Она нас сильно закрепостила. Заявляя, что теперь «будем биться за первое место» и «должны стать чемпионами», мы приняли дополнительную ответственность, с которой в полной мере не справились. Все решения в атаке и обороне принимались сквозь призму ответственности – перед собой, перед людьми за данные обещания. Самое главное, что мне не удалось своевременно рассмотреть ситуацию и раскрепостить команду, чтобы она показывала тот футбол, на который способна. Только за два последних тура нам удалось наконец сбросить психологические оковы – может быть, поэтому в них и выиграли.
— Зимой у вас было чувство опасности?
— Оно всегда должно сопровождать команду и тренера. Но, возможно, нам действительно не хватило объективной самооценки. Мы без единого поражения прошли всю предсезонку: два матча закончили вничью, остальные выиграли. Мы могли контролировать ритм игры, могли добавить, стали достаточно вариативной командой. Не было ничего, что вызывало бы тревогу. Форма игроков, их ответственность, отношение к тренировкам и спаррингам – всё указывало на то, что мы должны во всеоружии подойти к первому после паузы матчу – против «Арсенала». Думали, что и в чемпионате будем продолжать так же играть и добиваться побед – и тут попали под холодный душ в Грозном. Возможно, мы, тренеры, плохо подвели команду к игре. Может, повлияла адаптация к России после Испании или перелёт. Победа над «Рубином» вроде бы вернула на правильный путь, но этого чувства опасности нам и в дальнейшем не хватало.
— После первой, впечатляющей части сезона вы обмолвились, что не стоит ждать успехов от команды на постоянной основе. Значит, все-таки предчувствовали проблемы?
— Надо исходить из простой статистики. Средний возраст команд, которые добиваются результата в истории футбола, становятся чемпионами мира, составляет 29 лет. Можем посмотреть ЦСКА предыдущего года – это была достаточно опытная, сбалансированная, сыгранная команда, которая контролировала ритм игры и чётко знала, когда нужно прибавить, а когда – сдержать себя. Сейчас мы получаем такой же «Зенит», такой же «Локомотив» и достаточно сыгранный «Краснодар», понявший и принявший требования Мусаева. А наша команда – самая молодая в лиге. Футболисты должны набить какое-то количество шишек, чтобы приобрести опыт и в дальнейшем побеждать более стабильно. Сейчас понимаю, что рано или поздно дефицит опыта должен был сказаться на результатах. Хотя в душе мы надеялись, что и дальше всё пойдёт так, как осенью, как с «Реалом».
— Будь у вас возможность отмотать время на полгода назад – что изменили бы?
— Нужно было чётче определиться со схемой игры и стартовым составом. Причины, почему этого не произошло – на поверхности. Васина ждали уже 10 января. Ничто не предвещало беды с Дзагоевым. Плюс Эрнандес хорошо прошёл подготовительный период, а потом сломался. Три позиции вылетели сразу – это сказалось на командных действиях. И, повторюсь, мне как тренеру следовало раскрепостить команду. Тогда показали бы более качественную игру.
— Перед стартом чемпионата руководство обозначало вам конкретную цель на сезон?
— Мне трудно представить, чтобы приходил, условно говоря, Медведев в «Зените», Федун в «спартаке» и говорили: «Ребята, наша задача – стать чемпионами!»… Хотя нет, «спартак» всё время что-то объявляет (улыбается). Но по мне, в большом клубе само собой разумеется играть каждый матч на победу и стремиться стать чемпионом. Сама атмосфера, уклад жизни, быта команды подразумевают, что ты должен быть только наверху, по-другому никак.
— Даже в той ситуации, в которой ЦСКА оказался летом?
— Поначалу действительно было тяжело. Я хорошо помню свои чувства, когда проиграли «Копенгагену», по всем статьям. Мы просто не понимали, от чего оттолкнуться. Я честно предупреждал Бабаева: август будет очень тяжёлым, поскольку придётся в боевых условиях обкатывать многочисленных новичков.
— Весной, после того, как ЦСКА снова стал терять очки, вы что-то меняли в коммуникации с футболистами?
— Всё уменьшили – продолжительность теоретических занятий, установок. Я умышленно минимизировал общение с командой – за исключением индивидуальных бесед. Когда коллектив попадает в такую ситуацию, футболисты иной раз просто отключаются от обилия информации, начинают сомневаться в себе. Может быть, надо было «отпустить» команду еще больше. Сейчас отдаю себе отчёт, что на каком-то этапе случился перегруз информацией с моей стороны. Возможно, где-то перетянул гайки.
— Момент самого глубокого опустошения в эти полгода – матч с «Уфой»?
— Когда ты 87 минут держишь матч под контролем, а в итоге набираешь одно очко – это всегда очень тяжело перенести. Как показала практика, мы пришли в себя только за два тура до финиша. После «Уфы» сильно упали, пошли скачки.
— Некоторые перестановки по ходу игр, обратные замены порождали ощущение растерянности на скамейке. Было такое?
— На мой взгляд, тренер должен рисковать. Если ты не рискуешь ничем, на самом деле ты рискуешь всем. Наверное, и в следующем сезоне будут подобные решения. Чего точно не будет – это бездействия. Тренер для того и существует, чтобы влиять на команду и игру. Если добиваешься результата, все решения – правильные, если нет – провальные. Так было, есть и будет.
Понимаю, что для Жоры Щенникова, заслуженного футболиста, обратная замена – это стресс. Но тренер должен принимать рисковые решения. Жоре я всё объяснил, и он прекрасно меня понял. Хотя представляю, какие эмоции у него бушевали внутри. Когда меня в своё время обратно заменили, чувство было такое, будто в меня плюнули, притом не один раз.
— Кстати, почему он так же резко перестал забивать, как и начал?
— Жора – опытный футболист, принёс массу пользы ЦСКА, но на протяжении этого неудачного периода долго мучился с аллергией, поэтому у него и произошёл спад. Кашель на протяжении полутора месяцев не позволял Щенникову тренироваться и играть в полную силу. Такое обострение у него впервые.
♦
— С «Крыльями» был лучший матч весны?
— Легко атаковали, счёт 6:0, день рождения президента…
— У тренера дочь родилась…
— Да. Приятно, что количество болельщиков у нас выросло в этом сезоне. Люди приходят в предвкушении: что же сегодня нам эта команда преподнесёт? Что будет – Эверест или Марианская впадина? Поэтому и интересно ЦСКА смотреть – с нами не скучно.
— Какие ещё фрагменты второй части сезона доставили удовольствие?
— В чём заключается нестабильность? Мы даже отдельно взятый матч можем играть по-разному. Первый тайм против «Крыльев» — 1:0, второй – 5:0. По ходу одной игры демонстрируем принципиально разный уровень: то взорвались, то пропали. Такие ситуации случались в каждом матче.
— В том числе со «спартаком»?
— Да-да. Где-то тебя наказывают, где-то не наказывают, где-то ты кого-то можешь поймать. Это тоже показатель молодости команды.
— «Краснодар» так и сделал — наплевал на собственную философию, зато наказал ЦСКА на контригре.
— «Тоттенхэм» тоже не планировал пропускать на первой минуте от «Ливерпуля». Такие вещи сложно планировать. Мне, например, не совсем понятно, что такое «план Б». У меня его нет. Моя задача – дать команде как можно больше вариантов «плана А». В том числе он подразумевает пропущенный мяч – к этому тоже нужно быть готовым и планомерно идти вперёд. Нельзя допускать, чтобы гол выбивал из колеи.
— Что случилось с обороной ЦСКА после зимней паузы? Даже опытные люди порой допускали такие ляпы, что болельщики хватались за головы.
— Есть количество созданных моментов, статистика xG, которую вы так любите. Ожидание забитого или пропущенного мяча. Согласно ней, мы должны были чуть больше пропустить осенью и чуть меньше — весной. Возьмите, опять-таки, матч с «Уфой»: у них ударов в створ ворот до 87-й минуты не было, а закончили 2:2. И всё равно ЦСКА пропустил меньше всех – наравне с «Краснодаром» и «Ростовом». Другое дело, что меньше забивали во второй части сезона, чем стоило бы. Двух мячей за матч, наверное, всё-таки маловато, чтобы быть вверху. Эта цифра должна приближаться к трём. Значит, нужно создавать больше моментов.
— Частая ротация в защите была целенаправленным творческим поиском или реакцией на грубые коллективные и индивидуальные ошибки?
— Не могу сказать, что у меня определение состава – это реакция на ошибки предыдущего матча. Нет. Просто сложилась ситуация: Щенников болеет, Васин только выздоровел, Дивеев – недавно пришёл. В итоге перед каждой новой игрой мы вынуждены были искать оптимальные сочетания. Отсутствие чёткого стартового состава – это, повторюсь, не очень хорошо.
♦
— Вы ждали большего прогресса от армейской молодёжи в эти полгода?
— Для того чтобы молодой футболист прогрессировал, с ним рядом должен находиться опытный партнёр. Нельзя поднять на новый уровень одновременно трёх юниоров. Для того чтобы вырос Чалов, с ним должен быть Эрнандес. Для того чтобы прогрессировал Обляков, с ним должен быть Дзагоев. Из всех линий у нас только вратарская не нуждается в усилении и лишь оборона укомплектована опытными мастерами – тут и Набабкин, и Щенников, и Магнуссон, проделавший путь в «Бристоле» и «Ювентусе». Это была наиболее сбалансированная линия, хотя и пропускала весной больше обычного. Облякову, Ахметову, Чалову сложно подниматься самостоятельно, своей молодёжной компанией – важно присутствие рядом зрелых одноклубников.
— Обляков и Ахметов неплохо смотрелись в созидании, но в разрушении не всегда всё было позитивно.
— Да, крен Облякова и Ахметова в сторону наступления существует, но за их спиной стоят три центральных защитника, не два. Они должны выше поднимать оборонительную линию, чаще покидать свои позиции, чтобы атаковать соперника в момент приёма. В таком случае и Обляков с Ахметовым в оборонительной фазе смотрелись бы по-другому.
— Разделяете мнение, что современному ЦСКА остро не хватает матёрого опорника а-ля Вернблум?
— Мы предпринимали усилия, чтобы оставить Понтуса. Такой человек всегда нужен в любом коллективе. Он придаёт совсем другой градус игре, тренировке. Понимает, когда команда может упасть, и способен зажечь её своими действиями. Такого игрока у нас не нашлось, нечего скрывать. Бийол и Бистрович – тоже молодые пацаны. Они пока не были готовы к той роли, которая была у Вернблума. После ухода многолетнего костяка, наверное, так и должно было быть. Могли набрать на их места таких же 30-летних, но пошли другим путём. Можно сказать, что стали заложниками того, что в ЦСКА длительное время был костяк, и это работало. Понятно, что из-за ограниченных возможностей мы вытаскивали всё, что было, у наших мастодонтов, а молодые взвалить этот груз еще объективно не в состоянии.
— Переводом Бийола в атаку пытались вылепить из него второго Вернблума?
— Яке не хватает быстроты работы с мячом в центре поля – того, что есть у Ахметова, Облякова, Бистровича. Если это к нему придёт, на что мы очень надеемся, его можно будет вернуть обратно в полузащиту. У Бийола есть ценное качество – он одинаково полезно действует на стандартных положениях как в атаке, так и в обороне. А поскольку начинал он играть в нападении, у него хорошее завершение: «Рубину» забил правой ногой, «Крыльям» — левой, «Динамо» — головой. Если он столько забил, может, его нападающим и сохранить? Он играл в атаке, у него правильное понимание – в этом они с Понтусом схожи. Тот ведь тоже начинал карьеру форвардом. Вы можете подумать, что я ищу второго Вернблума. Почему нет, если человек может так играть и способен подсобить, когда нужно соперника дожимать в концовке. А иногда Яка полезнее в центре поля.
— Не читали высказываний Натхо, что он не прочь вернуться в ЦСКА?
— Ни от чего нельзя зарекаться. Натхо, как и Понтус, мог бы придать нам стройности. Ведь что такое молодость? Обляков и Ахметов думают в атакующем ключе, а Натхо понимает, что иногда надо мяч придержать, чтобы назад не бежать. Это оценка опытного футболиста.
♦
— Когда Дивеев в первом же спарринге за ЦСКА, против «Уфы», ни разу не ошибся в передачах, многие изумились. Но не вы?
— У меня другая оценка. Ментально это очень сильный футболист. Ему неважно, против кого играть и какую передачу делать – короткую, длинную, левой ногой, правой. Можно делать и 100% точных передач назад, а у Дивеева правильный пас, причём как «щекой», так и подъёмом.
— Тогда почему такой молодец не играл в «Уфе»?
— Вы знаете, что у меня дружеские отношения с Шамилем Газизовым. Когда мы начали общаться по поводу Дивеева, Камилыч спросил: «Он у тебя будет играть?». Я ответил: «Как бы парадоксально это ни звучало, в ЦСКА у него больше шансов, чем в «Уфе». Мы понимали, что костяк у нас молодой, одним футболистом больше, одним меньше – нет принципиальной разницы. А у них другая ситуация – борьба за выживание. Она более изнурительная. Я это на себе прочувствовал, когда с той же «Уфой» попал в зону турбулентности. Внизу гораздо сложнее, чем вверху. Если у нас команда была зажатая, то там – неуверенная. Когда катишься вниз, получаешь фантастическую неуверенность.
— Хотя бы раз возникали сомнения в целесообразности его полноценного выкупа?
— Вопрос не стоял так: «Давай Дивеева, а там как получится». Шёл мониторинг кандидатов, собирались отзывы людей, которым я доверяю. Всё указывало на то, что это тот игрок, который нужен ЦСКА. Первые тренировки Игоря у нас только подтвердили это впечатление.
— Видите в нём лидера команды на долгосрочную перспективу?
— Безусловно. Своей игрой, действиями он уже заслужил место в стартовом составе. Уверен, что этот футболист вдолгую поможет ЦСКА.
♦
— Ждать от ЦСКА прорыва в реализации стандартов?
— У нас есть стабильно подающий игрок – Ваня Обляков, и есть понимание, что этот компонент игры глобально нужно улучшить. При этом есть не только стандарт, но и атака вторым темпом, которая тоже играет немаловажную роль в современном футболе. Её тоже следует усовершенствовать, и мы постараемся это сделать.
— При чужих стандартах ЦСКА тоже допускал серьёзные ошибки.
— Стандартные положения – это концентрация и коммуникация. В современных условиях розыгрыши могут сильно меняться от игры к игре. И здесь вопрос, как ты адаптируешься к этому. Сколько соперников в комбинации участвует – пять, шесть или больше, как в случае с «Уфой», когда на подачу пришёл даже Беленов. Если Вася Березуцкий, Игнашевич и Понтус умели сканировать то, что происходит вокруг, то у менее опытных защитников преобладает «туннельное» зрение, когда видят только мяч и соперника перед собой.
— Как вообще возможна ситуация, когда чуть ли не семь человек держат одного, в то время как на дальнюю штангу выбегают четверо свободных соперников? Мы снова про «Уфу».
— На дальней штанге может быть сколько угодно игроков, если ты выносишь первый мяч. А если происходит касание, ситуацией в большей степени управляет соперник. Нам нужно было лучше сыграть первый мяч. Это то, о чём мы уже говорили: есть стандарт в чистом виде, а есть ситуация второго мяча или касания, после которого тот может пойти в любом направлении. Естественно, это не отменяет вопросов к футболистам, играющим персонально. Тот же Бистрович мог лучше держать позицию. Но, повторюсь, есть вопрос концентрации, коммуникации и первого мяча.
♦
— Три лучших игрока сезона по версии Виктора Гончаренко?
— Чалов, Дзюба, Акинфеев.
— Больше не боитесь перехвалить Чалова?
— Нет. Если его фамилия мне пришла в голову сразу, значит, он действительно провёл хороший сезон.
— Бердыев вообще назвал Чалова самым умным игроком лиги.
— Меня это не удивило. У Курбана Бекиевича всегда очень трезвая оценка. Мне понравилось, как он сказал про Понтуса: «Он не делает того, что не умеет». Абсолютно верное замечание. Человек его опыта имеет право на такие заявления.
— Ждали от Чалова такого прогресса в прошлом сезоне?
— Почему нет? Федя – яркий пример целеустремлённого человека. Он любит тренироваться, работать над собой для того, чтобы быть лучше в каждом эпизоде. Чалов заслужил то, что имеет, своим отношением к делу. Не забывайте, что он уже третий сезон в первой команде. С ним легко: Федя отлично усваивает информацию, которую ему даёшь.
— Не перетянули вы гайки, воспитывая Чалова скамейкой запасных пару лет назад?
— Нет. Если бы у меня была такая возможность, несколько игр Чалов начал бы на скамейке.
— Даже сейчас?!
— Да. Тогда он по-другому начинает воспринимать игру. Когда в прошлом году проиграли «Динамо» 1:2, он вышел, забил, и у него пошла серия. Ему иногда нужно посмотреть футбол со стороны. В этом случае он выходит и сразу улучшает игру.
— Чалов дозрел для переезда в Европу?
— Смотря куда. Это вполне нормальное и правильное желание в любом возрасте. Совсем неправильно не думать об этом после 20 лет. Если будет гарантия игрового времени – возможно, стоит попробовать. Но большие клубы таких гарантий не дают. Если такой заинтересованности нет, моя рекомендация – не уезжать пока. Рановато.
— Один на один советы такого рода ему давали?
— Феде надо давать информацию дозированно. С ним нужно вести беседы, но обязательно делать скидку на то, что Чалов и самоанализом, самобичеванием много занимается. Если ты усиливаешь его сомнения или вбрасываешь дополнительную информацию, с которой он не может справиться – это не идёт на пользу. Он и сам на себя сильно давит, а ведь у него ещё есть брат-футболист, родители, которые дают советы, агент. Это с Бекао можно говорить бесконечно, с Влашичем, Сигурдссоном, а с Чаловым следует быть осторожным в словах и помнить: у него компьютер в голове.
♦
— О чём вы бесконечно разговариваете, например, с Сигурдссоном?
— Обо всём в комплексе – это и тактические нюансы, и вопросы коммуникации с остальной командой, взаимодействия на поле. Есть много тем, требующих каждодневного обсуждения. У Арнора достаточно своеобразное видение футбола, его нужно понять. Я часто спрашиваю у него: «Почему ты в этой ситуации так поступил, а не так?». Сигурдссону важно не только со мной найти общий язык, через переводчика, но и с партнёрами. В моём представлении Арнор – этот тот материал, с которым надо постоянно работать, чтобы его улучшать. У него большой потенциал, но ему нужно понимать, над чем работать. Кому-то достаточно просто дать играть так, как умеет. Это не про Сигурдссона. Его следует направлять.
— Можно пример?
— Есть несколько простых примеров: что мы делаем, Арнор, когда подаём угловой? Что делаем, когда защищаемся при угловом? Как действуем при полуфланговых подачах? При потерях? Тут у нас ещё большой фронт работы.
— Недорабатывает?
— Нет, он по-своему видит ситуацию. Хотя иногда это работает в плюс. Когда Магнуссон забил «Крыльям», Сигурдссон действовал не совсем так, как договаривались.
— С кем из множества новичков легче всего было найти общий язык?
— А я не могу сказать, что с кем-то вообще были сложности.
— Даже в сознание Нисимуры проникли без труда?
— Здесь более понятная ситуация. Такума – как хорошая японская машина. Такой мини-Марио. Он любит работать, заранее приходит до тренировки, остаётся после. Если Нисимура не попадает в состав, его отношение к тренеру и команде не меняется. Он мыслит так: если выйду на три минуты, значит, это будут три минуты всей жизни. Такума хорошо понимает атаку и оборону, стандартные положения. С ним в этом плане даже легче, чем с Арнором. Поначалу только, когда были трудности перевода, он не совсем хорошо понимал структуру атаки и принципы взаимодействия в ней. Потом всё стало на свои места. Нисимура профессионально работает, никогда не показывает недовольства и всеми силами пытается понять, чего хочет тренер.
— Чем легионер Нисимура лучше своего Жамалетдинова?
— У каждого футболиста свой характер. Нисимура пришёл с желанием играть, тогда как у Жамалетдинова выработалась уверенность, что ему не дают играть. Это две разные ситуации и два разных ментально футболиста.
— Одновременно с вами в состав ЦСКА два года назад влилась большая группа воспитанников клуба. Не огорчает, что из всей бригады остались, по сути, лишь Чалов да травмированный Кучаев?
— А какая команда выдаёт из года в год поток молодых футболистов? Ни «Барселона», ни «Манчестер Юнайтед» этого не делают. Невозможно каждый год получать из дубля Чалова, Головина, Кучаева. Тем не менее у нас есть Тикнизян, Жиронкин. Подтянутся ещё ребята – их тоже постараемся вывести на более высокий уровень.
— Кто-то из уходивших в аренду начнёт межсезонье в ЦСКА?
— Нет, планируем начать подготовку той же обоймой, которой и заканчивали чемпионат. Это нормально, когда футболист хочет играть. Ну так пробуйте пока там, где объективно можете это делать.
— Эрнандес – главное разочарование в сезоне?
— Почему разочарование? Абель очень хотел помочь команде – организм не позволил дать больше.
— ЦСКА с ним расстаётся?
— Да.
♦
— Еще одного новичка ЦСКА Влашича называли чуть ли не лучшим футболистом РПЛ. Что с ним случилось весной? Эмоциональное выгорание?
— Влашич — очень амбициозный игрок. Не сомневаюсь, что он искренне хотел помочь команде. Он любит проявлять себя в каждой игре, в каждом отдельно взятом эпизоде, но не забывайте: Никола такой же, как и Чалов, по возрасту. Плюс он пришёл к нам без игровой практики. По физическим данным, по уму он достаточно зрелый игрок, но всё равно ещё очень молод. Этот груз ответственности, ожиданий тоже на каком-то этапе его придавил.
— Влашича надо подстёгивать?
— Никола из тех людей, которых надо постоянно подбадривать, говорить, что он и вполнакала горит ярко. Тогда Влашич проявляет свои лучшие качества. Его нельзя ни в коем случае критиковать.
— Бекао, наоборот, нуждается в постоянных пендалях?
— Всегда. Всегда. Он и сам этого не стесняется и принимает критику, хотя парень ершистый.
— Кого ещё в ЦСКА надо подстёгивать, как Бекао?
— Набабкина. Если не подстёгивать, это не идёт ему в плюс. Надо знать, кому следует делать замечания в прессе, кому – наедине, кому – при команде. Все люди разные.
♦
— Вопрос про другого бразильца ЦСКА. За семь лет Фернандеса в России мы ни разу не видели его таким разъярённым, как после «Оренбурга». Ожидали от него такой вспышки гнева?
— Судейство в целом не должно отвлекать от анализа игры. Но в моём понимании не может быть такого, что против одной команды регулярно ошибаются, а против другой – нет. По пяти первым командам пропорция ошибок за и против должна быть плюс-минус равная. Мне не хочется в эту тему углубляться, но Лапочкин что, не знал, кто такой Марио Фернандес? Все прекрасно знают его. Или возьмите удаление Бикфалви в матче «Урал» — Тула. Мне непонятно решение Карасёва. Я не понимаю, для чего VAR, если арбитр совершает ошибку. Мы не говорим о предвзятости – констатируем явную ошибку. Я не увидел в действиях Бикфалви умысла, достойного красной карточки.
— Вернёмся к Марио.
— Марио был просто опустошён. Он даже на тренировке, нарушив правила, сразу тянет две руки, чтобы поднять своего партнёра. То же самое в отношении соперника. Об этом кто-то не знает? Любого болельщика, судью спросите. Он голову подставляет, чтобы противнику не сделать больно, а ему дают две карточки… Я готов принять ситуацию, если против соперников будут совершаться такие же ошибки. Судьи – не роботы, и они тоже могут принимать неверные решения. Но когда против одной команды ошибаются, а против другой – нет, это меняет ситуацию.
— У Марио ещё остался энтузиазм для выступлений в России?
— Есть. Не думаю, что Марио что-то может сбить с пути. Он любит тренироваться, играть, ему всё нравится в ЦСКА, в Москве. Каким он был, таким остался. Не вижу причин думать по-другому.
— Что игрока такого уровня ещё держит в РПЛ и ЦСКА без Лиги чемпионов?
— Лучше у него спросить. Это вопрос внутренней мотивации – как каждый год поддерживать себя на хорошем уровне и приносить пользу команде. В конце концов существует контракт, где оговорены обязанности футболиста. Марио – яркий пример профессионального отношения к делу.
— Гипотетическая потеря Фернандеса для нынешнего ЦСКА фатальна?
— А что значит потеря? Почему мы должны в таком ключе разговаривать?
— Если ЦСКА придётся затыкать дыру в бюджете в связи с непопаданием в Лигу чемпионов, Марио станет первым кандидатом на продажу – ввиду высокой цены и спроса.
— Мне не очень нравятся такие размышления в «песочнице». Какой смысл об этом говорить? Продавая Мусу, Думбия, Головина, мы же находили им замену, верно? Хотя, наверное, Марио наиболее сложно будет заменить. Все эти игроки были профессионалами, но Марио в этом плане просто образец. Своим примером показывает товарищам, что нужно делать. Поэтому даже рассуждать на эту тему не хочется. Но понятно, что в карьере каждого футболиста есть три неизбежные вещи – это подписание контракта, работа по нему и уход. Рано или поздно это у всех случается. Чем дольше ты находишься в команде, тем вероятность ухода выше. А что касается финансовых вопросов, то у нас работа в этом плане правильно построена. Финансы – это не моё, и в то же время финансисты не советуют мне, что делать.
— Марио как-то реагировал на трансферную шумиху вокруг себя?
— Он сказал: «Я понимаю, что это слухи, которые кто-то распространяет. Мне это не совсем интересно».
♦
— А вам было интересно, что писали весной про ЦСКА – журналисты, эксперты, болельщики?
— Для меня наиболее важно то, что обсуждаем внутри тренерского штаба – что получается, что нет. Каждый должен заниматься своим делом. Если у нас неудачная игра, вы должны об этом писать, говорить, по-своему анализировать. Мне, например, очень нравится общаться с вашим коллегой Антоном Михашенком – у него интересное видение игры. Он приезжал к нам на базу, смотрел тренировки. Это нормально. Я спокойно отношусь к любой аналитике, критике, даже к слухам про Марио. Это ваша работа. Моё дело – тренировать.
— Часто, читая журналистскую аналитику, ловите себя на мысли: «Боже, какая чушь»?
— Где-то внутренне можешь улыбаться, где-то соглашаться: «А он в чём-то прав». Но когда я читаю разбор действий Облякова и Ахметова в защите, то, мягко говоря, удивляюсь. Каким образом действуют центральные защитники, где наши нападающие, позволяющие первому пасу соперника легко проходить в нашу оборону – на это никто не обращает внимание. Есть масса факторов, характеризующих структуру обороны. Это не только Обляков и Ахметов в чистом виде. Количество перехватов, отборов и фолов у Ивана с Ильзатом даже улучшилось за этот промежуток времени. Почему я с Сигурдссоном столько общаюсь – потому что с него начинается первая линия обороны. Если она не работает, не факт, что мы потом остановим атаку соперника. У нас даже Влашич стал получать удовольствие от оборонительных действий. Моя задача – не только Облякова с Ахметовым научить обороняться, а сделать так, чтобы лучше оборонялись и нападающие, и центральные защитники.
— Согласитесь, что Ахметов весной померк на фоне самого себя осеннего.
— Человек сидел в бухгалтерии, находился вне футбола – всё равно, что после травмы вернулся. Когда Васин выздоровел, я понимал, что он может провести две-три игры на эмоциях, что в принципе и произошло. А потом – раз – и увидели не того Васина, который нам нужен был в матче с «Ахматом». Когда много пропускаешь, первое время играешь на эмоциях, пока не начинается естественное снижение. После этого важно опять подняться. Ахметов был лучше осенью, чем весной, и при этом нельзя сказать, что в его менталитете что-то изменилось. Ильзат так же хорошо себя готовил и пытался помочь команде, как и прежде. От взлётов и падений никто не застрахован. Он и сам понимает, в чём должен прибавить, и мы мониторим физическое состояние игроков, чтобы помочь им следующий сезон провести сильнее.
— Локальные ошибки у вас как главного тренера по ходу игр были?
— Осенью мне казалось, что достаточно хорошо изучил всех футболистов. Оказалось – нет. Ряд неудач помог взглянуть на игроков другими глазами. Теперь я лучше представляю себе уровень футболистов и знаю, как они поведут себя в той или иной ситуации, что будут делать, если нужно выкарабкиваться из непростого положения. Пришло понимание, на кого следует опираться, когда проигрываем по ходу матча.
— Вы уверены, что полученная информация позволит команде сделать заметный шаг вперёд в новом сезоне?
— Конечно. Это раз. Два – все теперь представляют себе уровень и специфику Премьер-Лиги. В России многие играют от обороны – к этому тоже нужно быть готовым, чтобы стать лучше в следующем сезоне.
♦
— У вас сейчас нет ощущения дежавю – снова неопределённость, в каком виде застанете команду после отпуска?
— Почему?
— Дзагоев, Влашич, Бекао, Абель…
— Ну, это не столь глобальная неопределённость. Почти не сомневаюсь, что Дзагоев будет с нами. По Влашичу и Бекао, думаю, в ближайшую неделю-две получим информацию. Это в любом случае не 11-12 человек на сборе, как год назад (смеётся). Будем ждать возвращения ребят из сборных, кому-то больше дадим отпуск, кому-то меньше.
— Верите во вторую молодость Дзагоева?
— По крайней мере, то, что делает сейчас Дзагоев, мне очень нравится.
— А что он делает?
— Он решительно настроен восстановиться и помочь команде. Мы с ним на связи. Алан рассказывает и показывает, что делает. Мне очень хочется, чтобы он вышел на свой уровень. Его эмоций и позитива ЦСКА не хватает в играх и тренировках. Если раньше Дзагоев мог привезти из отпуска лишний вес, то сейчас максимально профессионально относится к себе.
— Он нам рассказывал: когда Набабкин встретил его после операции, глазам не поверил: «Алан, где твоя задница?».
— Один раз Алан приехал после травмы с такой, простите, ряхой, что сам понял: перебор. У него столько болячек было, что мы уже со счёта сбились. А после «крестов» Дзага действительно сильно похудел.
— О малийском тинейджере Н’Диайе говорили как об африканской жемчужинке, но что-то она не спешит сверкать. В чём проблема?
— Болезнь роста. Первый шаг в новой команде всегда достаточно прост – поскольку делается на эмоциях. Второй и последующие предполагают долгую, кропотливую работу. Плюс Ндиайе выбивают из колеи постоянные отлучки в сборную. Из-за этого он пропустил весь подготовительный сбор в Испании. Сейчас опять уехал – теперь на чемпионат мира U-20. Для молодого футболиста это не очень хорошо, поэтому пробуем разговаривать с его тренерами, агентами, чтобы он по максимуму оставался в клубе.
♦
— Сколько приобретений ждать в ближайший регистрационный период?
— Зависит от того, останутся ли Влашич с Бекао. Если вдобавок к ним придут один-два человека, это будет очень хорошее подспорье. А возможно, что и одного качественного приобретения хватит. Ситуация не критическая.
— Поставим вопрос иначе: сколько сильных новичков вам нужно для полного счастья?
— Блюдечко с голубой каёмочкой (улыбается)? Сколько там Куравлёв сразу выпалил в «Золотом телёнке», чтобы Остап ему отстегнул? По максимуму хотелось бы двух игроков ещё. У нас сейчас в кои-то веки на тренировке было больше 20 футболистов – 21, а моментами даже 22. Для ЦСКА это очень хорошая цифра. Вопрос в качестве. Если кто-то придёт, то эти люди должны быть сильнее тех, кто есть.
— После второго-третьего мест в РПЛ, Лиги чемпионов у вас как у тренера-максималиста не возникает ощущения топтания на месте? В чём сейчас ваша мотивация?
— Мы приобрели нужный фундамент, чтобы подняться в следующем сезоне. Конечно, большому клубу лучше не иметь арендованных футболистов, чтобы не возникало такой неопределённости, как с Влашичем и Бекао, но на эту ситуацию я повлиять не могу. А от непопадания в Лигу чемпионов не застрахован никто – даже «Милан» или «Манчестер Юнайтед».
— Пример коллеги и доброго товарища Слуцкого вас мотивирует?
— Об этом можно задумываться, если не видишь плодов своей работы, не чувствуешь роста команды. Сейчас у меня нет оснований для этого. Считаю, что я себя в ЦСКА не исчерпал. Тот фундамент, который есть, отношение ребят и настроения руководства позволяют думать, что в следующем году мы должны выступить лучше. Разумеется, важно понимать, с кем начнём сезон.
— В период работы в БАТЭ у вас действительно была возможность уехать в Германию?
— А что такое возможность уехать? Когда тебе звонит, допустим, Шамиль Газизов и предлагает встретиться, это значит – клуб в тебе заинтересован. Когда звонят Бабаев с Гинером – это предложение. Всё остальное – несерьёзно. Таких вариантов можно нафантазировать сколько угодно. Были звонки такого рода: я друг этого, могу переговорить с тем. Это в вашем понимании приглашение?
— Про Германию не мы придумали – ваш близкий друг и бывший работодатель Анатолий Капский при жизни рассказывал. С его слов, вы тогда не оставили БАТЭ только из-за его болезни.
— Зная, в каком положении находится Капский, я даже не рассматривал никаких предложений. К нему наверняка обращались, а он, импульсивный человек, видимо, воспринимал предложение поговорить как попытку сманить у него тренера.
♦
— В Москве вам комфортно? Ваш город?
— Чем мне нравятся Минск и Москва, так это своими ритмами. Помните, когда Бендер в «Двенадцати стульях» принёс в редакцию свою поэму, он не понимал, почему вокруг все бегут. Потом сам побежал и на ходу начал всучивать кому-то рукопись. У меня такая же ситуация. Приезжая в Москву, я сразу же включаюсь в этот темп. Из самолёта вышел – и моментально окунулся в другую атмосферу. Возвращаешься в Минск – переключаешься в более спокойный режим. Мне по душе, что здесь моя активность снижается, а там – возрастает. В обеих столицах уже всё отлажено до мелочей. В Москве сын в школу ходит, дочка родилась, но главное – там любимая работа.
— Мужчины, как правило, мечтают о сыне. Какие чувства испытываете после рождения дочери?
— Когда второй ребёнок, о таких вещах задумываешься в меньшей степени. Тем более у них такая разница в возрасте – 11 лет. На первый взгляд, родили поздновато, хотя по европейским меркам 40-41 год – не столь критичный возраст, как мы его раньше воспринимали. Для нас это долгожданное и желанное событие. Жене, конечно, теперь ещё сложнее в связи с моими разъездами, но, когда кто-то рядом кричит, пищит, нуждается в заботе – это приятно. Каждый в понятие семья вкладывает что-то своё, а для меня полноценная семья подразумевает двух детей и больше. Если бог даёт одного, и одному надо радоваться, но двое – полная семья и большое счастье. А сын, кстати, вон – за соседним столиком сидит, кушает.
— С рождением дочери свободного времени у вас убавилось?
— Заботы о малышке в основном легли на жену – в моём распорядке мало что поменялось. Работа с личной жизнью не должны пересекаться. Сколько хочу, столько и провожу времени с детьми. Но если нужно работать – работаю без ограничений. Хотя Кристина и родилась 23 мая, за несколько дней до последнего тура чемпионата, разрываться между семьёй и командой мне не пришлось.
— В Минске ощущаете себя популярным или здесь людям нет дела до футбола, до ЦСКА?
— Конечно, есть масса знакомых, которые болеют, переживают. Но в Минске у меня свой круг движения – район, ресторан, заправка, — за пределы которого нечасто выхожу. Я не пойду в центр – лучше тут пройдусь или на велосипеде прокачусь.
♦
— Как вам финал ЛЧ? Как профессионал что-то новое для себя открыли?
— Для того чтобы разглядеть что-то новое, нужно несколько раз пересмотреть игру. Сразу выхватить нюансы – сложно. Но вообще мне интересно наблюдать за командами Клоппа со времён «Боруссии». Вспомните, какое место Дортмунд занял в группе при яркой атакующей игре в первый сезон Клоппа? По-моему, четвёртое. Немец сделал выводы: нельзя всё время играть в атаку и безостановочно прессинговать соперника. «Боруссия», а потом и «Ливерпуль» перестали настаивать на тотальном контроле мяча и стали действовать более гибко. Клопп приобрёл бесценный опыт в 1/8, 1/4, 1/2 финала и сам по этому поводу шутил: мол, готов уже выпустить пособие, как играть в полуфинале. Этот опыт и помог ему в итоге взять Лигу чемпионов.
— Вы, кажется, давно симпатизируете Клоппу?
— На протяжении длительного времени – да. Но и путь «Тоттенхэма» не может не вызывать уважения. В какой-то мере он похож на ЦСКА – громких трансферов тоже нет. Какая ещё большая команда может позволить себе два «окна» никого не покупать? «Тоттенхэм» — может. Мне как тренеру импонирует умение Почеттино ставить высокую линию обороны и перестраивать схемы. Остановить «Сити», который выиграл всё – это достойно восхищения. При этом работа Клоппа многие годы вызывает только положительные эмоции.
— В том числе его манера вести себя.
— Не думаю, что Клопп играет на публику – он естественный. Мне довелось когда-то с ним пообщаться, буквально пять минут, и Юрген мне показался совершенно таким же, как перед камерами. Читая его интервью, всегда смеюсь – такая там концентрация юмора в каждой фразе. Вместе с тем Клопп бывает и искренне грустным. Он умеет преподать свои чувства в такой красивой обёртке, что люди невольно проникаются его радостью или, напротив, сожалением – как в случае ухода Гётце из «Боруссии». Из свежего запала в душу фраза: «Ты не можешь не любить «Барселону», потому что даже 1682 голу она радуется так, как первому». И вот это ещё: «Мы играем завтра, потом в субботу, в среду и опять в субботу и только после этого получим первый выходной за 385 дней». Такое только Клопп может выдать. Такая непосредственность не может не вызывать симпатию. Да и наблюдать за ним — тоже кайф. Помните фотку, где он ревёт на резервного судью? Так рот раскрыл, что кажется, заглотит беднягу.
— Вы, находясь на тренерской скамейке, задумываетесь над тем, как выглядите со стороны? Пытаетесь себя сдерживать?
— Поведение на бровке сложно контролировать. Анализируя знаменитый спич в адрес Мусы, я понимал, что первые 9 рядов легко могли разобрать слова. Но я остаюсь при мнении: всё, что считаешь нужным выплёскивать в сторону трибун, поля – надо выплёскивать.
— Супруга никогда не просила: «Витя, держи себя в руках»?
— Нет-нет. Маргарита смотрит трансляции, на стадионе садится за тренерской лавкой. Но такого, чтобы она меня критиковала, не бывает. Наоборот, советует не держать эмоции в себе.
♦
— Вы с первых дней работы в России производили впечатление очень основательного, серьёзного, несмотря на молодость, человека. Был момент в жизни, когда резко повзрослели?
— Когда в 16 лет теряешь отца, получаешь большую жизненную школу. Сразу приходит осознание: всё, ты сам себе теперь предоставлен. Второй этап взросления – это интернат, в моём случае училище олимпийского резерва. Мне самому за всё приходилось сражаться — это закаляет.
— Сейчас все обсуждают фильм «Чернобыль». Смотрели?
— Зачем мне смотреть, если я сам там был (усмехается)?
— Сверить собственные воспоминания с художественной реконструкцией событий.
— Пока не смотрел, но видел много отзывов, рекламы. Думаю, быль была более чёрной, чем кино. Отец на ликвидации последствий аварии получил самую серьёзную степень облучения. Матери платили пенсию по 18-й статье до тех пор, пока мы с сестрой не стали совершеннолетними. Я хорошо помню то радиоактивное облако, понимаю, куда отец ездил, хотя он, возможно, этого в полной мере не осознавал. Возвращался, а потом на подушке пятна крови оставались… В одной части Хойников, в сторону Речицы, живут люди, а на другой, ближе к границе, начинается зона отчуждения. Я был там – высокая трава, волки воют. На Припяти рыбачил.
— Эту рыбу можно употреблять в пищу?
— А она никогда не была заражённой – рыба спускается по течению из чистой зоны. Сколько ни проверяли, дозиметр ничего не показывал. Там всё локально. Есть места с запредельным фоном, а есть абсолютно безопасные.
— Вам 10 лет, рванул Чернобыль. Самое сильное воспоминание того времени?
— Парады – в честь Октябрьской революции, Первого мая. Как люди доставали и разворачивали красные флаги. Уже во время демонстрации по рядам шёл шёпот: что-то произошло. Это ощущение тревоги хорошо помню.
— Население не оповещали об аварии на ЧАЭС.
— Информация передавалсь по «сарафанному радио». Если реактор рванул 26 апреля, получается, к 1 мая пять дней прошло. Как в «Городке» шутили: во времена нашего детства были хорошие фильмы и индийские. То же самое с телевизионными каналами – их было два: БТ и Первый. Всё. Понятно, что сверху поступил приказ не распространяться об аварии.
— Сколько после этого прожили в Хойниках?
— В 1994 году только уехал в Минск учиться – выходит, восемь лет. Союз можно критиковать, но есть за что и похвалить. С ним связаны светлые детские воспоминания. Первое время после аварии меня как ребёнка-чернобыльца на лето вывозили в пионерские лагеря – в Дондюшаны (это нынешняя Молдова), в Витебск. В то время как другие дети приезжали и уезжали, мы оставались там без пересменки все три месяца. Плюс в Хойниках многое делалось для того, чтобы сохранить здоровье людей: песчаные площадки асфальтировались, дороги вымывались специальным раствором. Вся эта история помогла мне иначе взглянуть на жизнь, оказала влияние на формирование характера.
— Насколько соответствует действительности легенда о том, как вы ходили из Мозыря в Хойники 60 километров пешком?
— Это не легенда. Тёма, — подзывает Гончаренко сына из-за соседнего столика. – Иди, послушай поучительную историю. Я её, кстати, очень люблю. На дворе май 1994-го, выпускной класс в школе. Передо мной стоит выбор – ехать к тренеру Пышнику в РУОР или к Юревичу в МПКЦ. Юревич тогда сколотил приличную команду – они первыми минское «Динамо» с пьедестала сбросили. Для него деревенский парень, приехавший на просмотр, не играл никакой роли. Анатолий Иванович считал футболистов профессионалами и полагал, что со своими проблемами они должны справляться самостоятельно. При том, что Союз только-только рухнул, в Беларуси кризис. В Хойниках из-за отсутствия топлива даже рейсовые автобусы не ходили. На игру МПКЦ меня привёз на машине брат Юревича. После матча Иваныч подошёл: «Давай, Витя, заканчивай школу и приезжай. Сам доберёшься домой?». Я киваю, а внутри паника: «Как доберусь?!».
— Как выкручивались?
— Брат Юревича подбросил до перекрёстка Мозырь – Хойники. Если от Мозыря до дома 60 км, то от этой развилки – «всего» 54. Стою на остановке, воскресный вечер. Общественного транспорта нет. Машин мимо штук пять проехало – бабушка с дедушкой на «Запорожце», пара грузовых… Один мужик сжалился, подобрал. Километров 15 я проехал с ним, 25 – пробежал, а остаток пути прошёл пешком. Стартанул в районе половины седьмого – без 20 три пришёл. Представьте, ночь, темно, лес, и я в светлых джинсах чешу. Последний участок – кладбище перед Хойниками, где отец похоронен. Длинное – людей тогда умирало больше, чем рождалось. И вот это расстояние я на одном дыхании пролетел. Прихожу домой, открываю дверь, мама спрашивает: «Нормально доехал?». – «Да, нормально». А у самого колено заклинило – не сгибается. Я уже молчу про мозоли.
— Жесть.
— Наутро приятели подкалывали: после поездки в такую знаменитую команду с нами даже тренироваться не хочешь. А я реально не мог ни ускориться, ни ударить по мячу. Недели две потратил на восстановление. Но если бы открутить время назад, я хотел бы ещё раз этот путь пройти.
— На тренировках у Юревича умирали?
— Я к Анатолию Ивановичу с огромным уважением отношусь – много футболистов вырастил. Но были в его программе и совершенно чудные упражнения – например, прыжки на тумбу. Доктор докладывает Юревичу: такой-то плюсневую сломал. Ответ был гениальный: «Ну и … с ним. Давай другого». Подпишусь под словами Кононова: в Юревиче сколько хорошего, столько и странного, пропорция – 50 на 50.
♦
— Как вы делили съёмную квартиру с Кононовым?
— Президент Капский с тренером Пунтусом решили, что БАТЭ необходимы опытные футболисты. Олег пришёл действующим игроком, одно время тренировался с травмой ахилла и честно пытался помочь команде. Пунтус подошёл к нам с Жевновым: «У вас же найдётся в квартире место ещё для одного человека?». Конечно, найдётся, какие вопросы. Олег и подселился к нам.
— Нормально уживались?
— Абсолютно. Нам с Юрой по 20 лет было, хотелось всё успеть – девочки, дискотеки. А Олег намного старше, уже взрослый, степенный мужчина. Супчик варил. Для нас это было хорошее подспорье. Так и жили втроём в съёмной двушке, пока как-то раз утром Кононов не объявил: «Заканчиваю с футболом. Сейчас пойду и скажу Пунтусу и Капскому, что больше не могу и не хочу играть. Нет здоровья».
— Сейчас отношения с Кононовым сохранились?
— Когда он работал в Украине, с улыбкой вспоминали этот эпизод жизни. Сейчас плотного общения нет: специально не созваниваемся, игры не обсуждаем. По сути, только на матчах перекидываемся парой фраз. Но если где-нибудь встретимся, не сомневаюсь, тепло поговорим.
— Вы ведь тоже неожиданно для многих объявили о завершении игровой карьеры.
— Хорошо помню этот момент. На сборе в Тирасполе ещё, кажется, приземлиться на поле после стыка не успел, а в мозгу уже щёлкнуло: «Всё, финиш». Врачи подбежали, тренер Криушенко подошёл. И я ему: «Николаич, я больше не буду играть в футбол».
— Удивился?
— А вы как думаете? Футболисту 24 года, а он о завершении карьеры твердит. Естественно, глаза у Криушенко округлились: «Ты подумай, позже скажешь». Вечером зашёл с бутылкой коньяка: «Выпей, прежде чем принять решение». Я махнул рюмочку, но мнения не изменил. Он Капскому набрал: «Гончаренко больше не хочет играть в футбол». — Отчего такая категоричность? — Когда на одном колене четыре операции сделали, а тут ещё и второе вылетает, понимаешь: восстановиться-то ты, может, и восстановишься, но выше второго-третьего дивизиона уже вряд ли поднимешься. Почему я Васина хорошо понимаю – сам был таким мини-Васиным. Поэтому решение у меня быстро созрело.
— Читали, как, уже работая в ЦСКА, вы сами себя оштрафовали. Так бывает?
— Я же не знал, что при переводе телефона в беззвучный режим «Вайбер» всё равно может звонить. И вроде бы тихо играл, но Набабкин расслышал: «Михалыч, а вы не знаете, у кого это телефон звонил?». — «Да у меня, Наба, не волнуйся, не заржавеет».
— Не заржавело?
— Обижаете. Сводил команду в ресторан. После этого случая сам не беру мобильный на теорию и команде запрещаю.
— Других часто приходится штрафовать?
— Нет, не люблю это делать. Есть серьёзные проступки, за которые могу отправить даже во вторую команду, но, если игрок неосознанно совершил ошибку – стараюсь войти в его положение. Мне в этом плане близка мораль Клоппа, который говорит: «Я люблю давать людям и второй, и третий шанс».
— Вас правда раздражают треснутые экраны телефона у подопечных?
— В жизни ничего не должно быть битого. Когда сын разбил зеркало на новом скутере, я открутил его и выбросил в мусорник. Увидел у Дзагоева покоцанный телефон – высказал ему: «Алан, ну ты можешь стекло поменять?». Это не суеверия – скорее склонность к порядку. Во всём.
БЛИЦ
— Какое блюдо готовы есть семь дней в неделю?
— Лазанью.
— Что вам не нравится в профессии тренера?
— Всё нравится.
— Чего вы боитесь?
— Осуждения.
— Главный предмет гордости у вас дома?
— Семья.
— Лучший танцор ЦСКА?
— Давайте назовём Набабкина.
— Главное человеческое качество для тренера?
— Их несколько: последовательность, коммуникация, требовательность и понятливость.
— Последний фильм, от которого не могли оторваться?
— Я очень люблю фильмы смотреть с женой, один не выделю.
— Когда последний раз плакали?
— Был близок к этому, когда умер Капский. Но организм отреагировал на шок по-своему.
— Чего хотели бы попробовать из того, что никогда не делали?
— Есть одна намёточка, но она пока супернеадекватная, чтобы о ней говорить вслух.
— Что взяли бы с собой на необитаемый остров?
— А чего там делать? Мне нравится размеренная жизнь в Минске и интенсивная в Москве.
— Что будете делать, когда выйдете на пенсию?
— Есть московская жизнь, есть минская, а есть европейская: все гуляют, улыбаются друг другу, пьют кофе, катаются на велосипедах. Это очень хорошая составляющая, хотя мы себя с ней тяжело соотносим.
— О чём последний раз мечтали?
— О, на то она и мечта, чтобы оставаться мечтой.
