«Щитки остались в наследство от Березуцкого. Только Вася об этом не знает…»
Константин Кучаев ответил на вопросы болельщиков. Откровенно и с юмором.
Это интервью – плод коллективного творчества группы авторов, в большинстве своём даже не знакомых друг с другом лично, в лучшем случае виртуально. На предложение в «Твиттере» пообщаться заочно с Константином Кучаевым откликнулось столько болельщиков ЦСКА, что мне оставалось только систематизировать и задать игроку присланные вопросы, сделав необходимые уточнения по ходу дела. Получилось бодро.
— Каким было ваше рязанское детство?— Суровым (улыбается). В общаге я был чуть не младшим, общался с ребятами года на четыре старше. Они-то уже считали себя взрослыми, как бывает в подростковом возрасте. Выпивали, покуривали. Ну и я с ними болтался.
— Что собой представляло общежитие?— Пять этажей, на каждом сплошняком идут комнаты, штук 40. Один туалет на этаж. Душ вообще один на общежитие. Папа работал водителем, мама – по медицинской части. Пока родители не купили квартиру, ютились втроём, если не ошибаюсь, на 18 квадратных метрах.
— Почему «в Рязани грибы с глазами, их едят, а они глядят?» Валерий Минько требует ответа. — Не знаю, откуда пословица пошла, но прижилась. На окраине Рязани есть комплекс «В тридевятом царстве»: гостиница, банные срубы, ресторан русской кухни. Там и стоят памятники грибам с глазами.
Если бы не футбол, кем стал бы?— Вообще не задумывался. Жил по принципу «как сложится, так и сложится». Я и в футбол-то попал во многом потому, что был суперэнергичным. Эту энергию нужно было куда-то девать, вот родители и пристраивали куду-то постоянно: то музыка, то плавание, пока не остановились на футболе.
— Чалов тоже в «музыкалку» ходил.— Мы и по срокам примерно в одно время музыкой занимались.
— На чём играли?— На фортепиано.
— Пальцы помнят?— По нотам что-то сыграю, по памяти – вряд ли.
— Ваш первый тренер с возмущением вспоминал просмотр в «Локомотиве».— Я, малой, вообще не понимал, куда едем, зачем. Тогда у меня и мысли не было стать футболистом – просто играл, потому что нравилось. Тренер сказал: «Поедем на просмотр» — ну поехали. Да и просмотром это назвать сложно: поиграли три на три без вратарей в манеже, пробежали 15 или 30 метров на скорость – всё. Никого не отобрали.
— Расстроились?— Вообще без разницы было, возьмут или нет. Я понятия не имел о существовании детских школ, академий, знать не знал, как в большой футбол попадают. Даже по телеку не смотрел – только играл.
— В Рязани были условия для этого?— Как во всех городах – не Москва и не Питер (усмехается). Тренировались на земляном поле какого-то училища. Ставили пеньки вместо ворот и гоняли в футбол. Ничего специально не отрабатывали, не оттачивали – как такового тренировочного процесса не было. Зимой переходили на поле «Рязани-ВДВ» — это типа местного ЦСКА. Поле стоило денег, поэтому ставили ворота на беговые дорожки и на них играли.
— Когда в жизни начался организованный футбол?— В «Мастер-Сатурне». Нас человек шесть приехало на просмотр. Долго отбирали, только через год зачислили. И вот там я уже понял, как люди тренируются. В Егорьевске, уже шестиклассником, узнал, что такое тактика, техника.
— Тяжело было одному?— Первое время – очень. Я же раньше никуда от родителей не отходил, один не жил, а тут попал в интернат за 120 км от дома, все и всё незнакомое. Я в детстве тяжело сходился с незнакомыми людьми, и для меня это был двойной стресс. После первой недели умолял родителей: «Заберите отсюда, не хочу здесь жить». Мама с папой убедили: «Попробуй, может, понравится». Через месяц кое-как освоился. Пять дней проводил в интернате, а на выходные забирали домой.
— Футболисты более старших поколений впроголодь жили даже в столичных спортшколах. В Егорьевске было иначе?— То же самое! Я сам по себе прихотлив в еде: если её внешний вид не нравится – пробовать не стану, даже если все говорят: «Вкусно». Из интернатской пищи не мог есть примерно ничего. Мама оставляла денег – 500 или 1000 рублей на неделю – на них и жил. Покупал газировки, чипсы – всё подряд, лишь бы наесться. Первое время одними «дошираками» питался.
— И тренеры равнодушно на это смотрели?— Естественно, были против. Один любил тайком приехать, проверить, кто чем вечером занимается. К дверям на цыпочках подходил, подслушивал. У нас человек стоял на стрёме, пока остальные «доширак» заваривали. Как только в коридоре раздавались шаги, мигом выдёргивали чайник из розетки и разбегались по кроватям.
— Бывший армеец Заболотный рассказывал, как в юности сбегал из интерната погулять. В Егорьевске было куда выбраться?— Даже кинотеатра не было. К тому же училище было огорожено бетонной стеной, везде камеры, кое-где колючая проволока. Нас постоянно пересчитывали – сбежать практически невозможно. Как в тюрьме (смеётся). У меня мыслей удрать не было, но, если бы они даже появились, незаметно уйти и прийти вряд ли получилось бы. Когда в конце недели воспитатели выводили в «Макдоналдс» — это был такой праздник! Все считали дни до выходных, чтобы наконец-то отъесться. С 14 лет начали выпускать за территорию без присмотра.
— Как подружились с Чаловым?— Меня из «Мастер-Сатурна» вызвали в юношескую сборную Галактионова. Не думал, что такое возможно – был уверен, что туда только из московских команд берут. Формально я уже перешёл в ЦСКА, но ни одной тренировки в столице ещё не провёл. Мне скинули номер Феди, сказали: всё покажет. С родителями я раз пять в Москву приезжал, всегда на машине, а в одиночку – никогда. Как метро устроено, не представлял. А Федя – москвич, всё знает. Помог приезжему, показал больницу. Так постепенно и сдружились: в сборной вместе жили, а потом и в ЦСКА начали вдвоём селиться.
— Кто из легионеров ЦСКА больше всех впечатлял?— Меня Марио до сих пор впечатляет, хотя уже не легионер. Какими бы тяжёлыми ни были тренировки, получается что-то, не получается, выиграли/проиграли двусторонку – Марио всегда улыбается! Супертрудолюбивый футболист, суперпрофессионал и человек с большой буквы.
— Что было самым сложным в процессе длительной реабилитации после травмы крестообразной связки?— Наравне с физической я получил травму психологическую. Самый трудный период – сразу после операции, когда приходится восстанавливать всю механику. Первые недели сложно было просто повернуться, ночами не спал от боли.
— Впервые с вами такая неприятность?— Вообще первая травма в жизни! А я ещё и операций побаиваюсь…
— Но всё прошло благополучно?— Зря себя накручивал – операцию перенёс легче, чем ожидал.
— Какие были эмоции после долгожданного выхода на поле?— Первой тренировки с мячом ждал даже сильнее, чем матча. В игре, конечно, эмоции тоже были запредельные. Хотелось как можно больше времени провести на поле, хотя умом понимал, что нельзя резко начинать – нужно постепенно набирать обороты. Да и конкуренция сейчас высокая – выбор у тренеров широкий. Понятно, что не наигрался и не натренировался – хочется большего.
— Какими вам видятся перспективы в команде в связи с жесточайшей конкуренцией?— Тренеру решать, кого ставить, кого – нет. Со своей стороны стараюсь тренироваться на полную и быстрее восстановить форму. А конкуренция – она только на пользу идёт. Все выкладываются, стараются показать себя на сборах. При этом мы все друг друга поддерживаем и только радуемся, если кто-то хорошо сыграет.
— Второй по популярности вопрос: зачем покрасились?— Я ещё с прошлого года думал немного чудануть, попробовать что-то новое. Никогда ничего такого не делал, поэтому решиться на этот шаг было тяжело. Потом боялся в команду возвращаться – думал, затравят. На первых порах так и было – теперь привыкли.
— Как друзья, родители на радикальную смену имиджа отреагировали?— Я покрасился в Москве, а перед приездом в Рязань по телефону маму предупредил, чтобы не падала с порога в обморок. Она сказала: «Ничего, вроде неплохо смотрится».
— А парни в команде?— Прикалывались: «Сумасшедший?», «Поседел, что ли?».
— Девушка спрашивает, чем так понравился Тай, что третий раз туда отдыхать ездили?— Я всего два раза в жизни за границей отдыхал, а в Таиланде — вообще впервые.
— Кто ещё в компанию входил?— Я, Федя и ещё трое-четверо знакомых по дублю, которые сейчас в других командах.
— Аналитики transfermarkt зафиксировали вас уже на семи позициях – трех в центре и четырёх – на флангах. Ничего не напутали?— Чем больше позиций освоишь, тем лучше, тем более разносторонним исполнителем будешь. В центре вообще без разницы, где играть – правее, левее. На краях тяжелее – справа мне вообще непривычно.
— Самая неожиданная позиция, на которую ставили?— Центр защиты. Меня туда и маленьким иногда отправляли, и на сборах ЦСКА, когда больше некого было. Прошлой зимой на тайм вышел, но даже толком не прочувствовал, что это такое – мы всё время атаковали.
— Где комфортнее всего? Вариант «на которой тренер скажет» просят исключить.— Большую часть своей недолгой карьеры играю в центре, так что ответ очевиден.
— Какой топ-игрок по позиции и умениям ближе всех к вашему идеалу?— Месси бессмысленно называть – его все считают идеальным футболистом. У меня Иньеста был примером для подражания, причём во всём – в стиле игры, линии поведения, общении со СМИ.
— В одном из видео Good Max засветил у вас щитки одного из братьев Березуцких. Наследство от Василия?— Ага, только Вася об этом, наверное, не знает (улыбается). Мне неудобно играть в больших щитках, а маленькие несколько раз терял. За Васиными щитками администраторы следят внимательно – я и решил ими воспользоваться. Ему-то они больше не нужны.
— На связи с игроками, временно или окончательно покинувшими ЦСКА?— С Рябоконём и Станиславлевичем до сих пор хорошо общаемся. Один сейчас во второй лиге, второй – в Болгарии. Главное, что ребята остаются в футболе. Если им усердно заниматься – всё придёт.
— Есть возможность смотреть матчи Головина за «Монако»?— Постоянно смотрим, если его игры не накладываются на наши тренировки, матчи. Об успехах Саши знаем, общаемся, следим.
— В планах на будущее есть переход в европейский клуб?— Мне кажется, у всех есть мечта поиграть в европейской топ-команде, но сейчас мне хочется быстрее восстановиться, закрепиться в составе и помочь ЦСКА завоевать трофеи.
— Многие на малой родине, в Рязани, вспомнили о Косте Кучаеве после гола «МЮ»?— Первый раз в жизни получил столько сообщений на телефон! Даже не догадывался, что у некоторых людей есть мой номер. Ответить на все чисто физически не смог. А вообще я уже забыл о том голе. Не хочу ему памятник ставить: было и было, ничего сверхъественного.
— Футболисты ЦСКА общаются с одноклубниками из других дисциплин?— Вообще не смотрю другие виды спорта. Не нравится. Понимаю, что нельзя зацикливаться на одном футболе и нужно отвлекаться, но я лучше в компьютерную игру сыграю, почитаю или сериал посмотрю.
— С Чаловым в «игрушки» рубитесь?— С Федей, Сашей Головиным, Чириком, Никитой Черновым – нас целая банда собирается. Создаём своё «пати» и одной командой заходим в игру, разговариваем. Среди нас нет киберспортсменов, все плюс-минус на одном уровне. Игры помогают отвлечься, пообщаться, посмеяться.
— Понравилось сниматься в новогоднем ролике с Набабкиным?— Ну, так… Я просто не очень люблю сниматься. Стесняюсь и не считаю себя человеком, которого камера любит. Так что ответ – скорее нет, чем да. Получилось забавно, но избавиться от внутреннего напряжения было трудновато.
— Зато у Кирилла раскрепощённости на несколько человек хватит.— Наба по таким пустякам вообще не парится. У него хорошее чувство юмора.
— Кто шутки придумывал?— Съёмочная группа. У меня бы точно не хватило фантазии придумать шутки, чтобы они относились к нашей команде и были смешными. Я не знал реплик Набы – во время съёмки впервые услышал – а свои предварительно зачитал, чтобы не накосячить.
— Сколько дублей понадобилось?— Два, и только потому, что снимали с двух камер.
— По дороге на второй сбор вы читали Дэна Брауна. Понравилось?— Мне его друг посоветовал, с которым в «Мастер-Сатурне» играли. Он более активный чтец, чем я. По его наводке уже вторую вещь Дэна Брауна читаю. «Код Да Винчи» закончил, «Ангелы и демоны» дочитываю, страниц 10-15 осталось. Самое смешное, что на первом сборе вообще не читал. Смотрел на эту большую книгу и никак не решался начать. Думал, заброшу на половине – потом придётся заново перечитывать. Только на втором сборе созрел. Понравилось.
— Вы вообще производите впечатление серьёзного молодого человека.— Наверное, это камера на меня так влияет – не могу же я перед ней подкалывать незнакомого человека (улыбается). В жизни, с близкими людьми я вообще несерьёзный.
— Часто узнают на улицах?— Бывает, но не могу сказать, что прямо прохода не дают.
— Любимый район в Москве уже есть?— Район нашего стадиона, как ни банально прозвучит.Рядом с ареной есть торговый центр, парк, где можно погулять, подышать воздухом. Тихо, спокойно.
— Говорят, что в жизни нужно попробовать всё. Есть вещи, которые вы никогда не попробуете?— Наркотики, наверное. А попробовать хотел бы что-то экстремальное. С парашютом я уже прыгал…
— Стоп-стоп. Боязнь операций и прыжки с парашютом – как это сочетается?— Да я и летать-то не очень люблю (улыбается). А тут взлетали с поля, самолёт типа кукурузника. Зато когда прыгнул – не сам, естественно, с инструктором, – не хотел, чтобы полёт заканчивался. Ощущения могу передать двумя словами: очень круто!
