Несчастье в Москве (о Дерби, но не о последнем)
Цитирую фрагмент из "Летописи советского футбола" Акселя Вартаняна... с небольшими примечаниями...
"... Несчастье в Москве
27 октября (прим. - 1940 года) армейцев подстерегла большая беда... Цитата из дневника Юрия Олеши: «Вчера был на футбольном матче на стадионе «Динамо». Играли «Спартак» и ЦДКА…
Примерно на десятой минуте, в то время, когда у ворот «Спартака» произошла свалка, вдруг Федотов отделился от общей кучи игроков у самых ворот и стал отходить к лицевой линии , уже по виду не участвуя в игре.
Он шел согнувшись, видимо, страдая, и держал левой рукой правую руку у плеча, и эта рука, видимо, поврежденная, висела неестественно прямо по направлению к земле и выделялась на всей его фигуре этой неестественной для согнутой фигуры прямизной.
Федотов вывихнул руку (Прим.: в краткой заметке на эту тему Михаила Ромма сказано более определенно: «Откликаясь на передачу слева, Федотов рванул к мячу. Кто-то из защитников схватил его за руку. Сила инерции была велика, и рука выскочила из сустава».).
Игра не остановилась. Федотов вышел за лицевую линию, его окружили сразу устремившиеся к нему люди, среди которых был врач с повязкой и с чемоданом. Федотов, который, как это видно было, сдерживал себя, чтобы внешне не выразить страдания, сел на скамью и, когда к нему кто-то из окружавших нагнулся, он приткнулся головой к этому человеку. Так ему было больно…
Все время продолжалась игра, и сама по себе продолжалась сцена у лицевых ворот, где на скамейке, окруженной людьми, сидел знаменитый игрок, над которым склонился проделывающий какие-то манипуляции врач. Потом Федотова, который шел так же согнувшись, как он уходил с поля, и так же поддерживая у плеча прямо висящую руку, повели вдоль северных трибун…
Обычно, когда игрок покидает поле, этот путь освещается в направлении подземного хода, находящегося в восточном углу поля, откуда обычно выбегают перед началом матча футболисты. Но Федотов что-то сказал тому, кто его вел, и они свернули с середины пути к главному выходу, откуда входит на трибуны публика. Может быть, ему, как вызывающему обычно у зрителей интерес славы и победы, не хотелось, чтобы его видели и наблюдали за ним в то время, когда он находится в положении, которое могло вызвать не тот интерес, а другой, связанный с тем, что он страдает. Ему, видимо, не хотелось, чтобы на него глядели».
