Создавая себя. Роберт Грин
Первой командой, за которую я выступал, были «Уокинг Бойз». Мне было тогда около 6–7 лет, и ее возглавляли мой отец и его друг. Мы привыкли проводить матчи утром по воскресеньям на Вест Байфлит Рэк, что находится вблизи Кобхэма, кстати. У нас была хорошая команда, там играло много талантливых ребят, и мы многие годы побеждали в чемпионате.
Мы долгое время играли вместе, до 12-летнего возраста. Затем я перебрался в «Норвич», пара ребят ушли в «Вест Хэм». Мне нравилось. Быть частью хорошей команды в детском возрасте – это здорово. Я играл в воротах, и люди говорили, что для меня было бы лучше играть в составе худшей команды, но я бы предпочел выступать за хорошую команду, игры которой что-то значат, нежели участвовать в матчах, в которых ты проигрываешь 0:10.
Играя под руководством моего отца, нужно было выступать должным образом. Он со своим приятелем хорошо руководил командой. Характер игры подразумевал, что мы должны играть определенным образом, а не просто проводить время на поле. Они получали удовольствие, строя команду, которая должна была воплощать их игровые идеи.
Я все еще общаюсь с некоторыми из тех ребят; пытаюсь как-то с ними развязаться 33 года спустя, но не могу от них избавиться! Мы стали друзьями на всю жизнь.
Помню, в те дни я больше всего работал над исполнением ударов от ворот. Мы привыкли делать это на поле для регби, потому что оно было единственным, где были прожекторы, и я привык стоять там и выносить мяч, целясь в ворота для регби. Это был единственный момент, когда можно было попрактиковаться в этом, потому что никто бы никогда не захотел идти в парк за мячом после твоих ударов. Сейчас все изменилось, а тогда все привыкли ждать на границе штрафной площади ошибки при исполнении свободного удара.
Мне было около 9–10 лет, когда я начал выступать на региональном уровне в качестве несовершеннолетнего игрока. Я понимал, что конкурирую с лучшими игроками, которые были на год старше меня. Когда моего отца спросили, когда я принял решение стать голкипером, он ответил,что мне тогда было 8 лет. Очевидно, у него был острый глаз.
Как-то в пасхальные выходные я играл с «Уокинг Бойз» на турнире в Норфолке, который назывался Кубок Канареек. Мы обыграли «Рейнджерс», а затем в финале победили «Шеффилд Уэнсдей», будучи «клубом выходного дня». «Норвич» привык отправлять на такие турниры своих скаутов, чтобы те набирали мальчишек и приводили в клуб на коллективный просмотр. В тот самый момент они сказали, что хотели бы меня пригласить в клуб и видят меня будущим голкипером «Норвича». Тогда-то меня и осенило, что, вероятно, я в большом порядке.
Я был очень взволнован, но это было тяжело. Мне нужно было добраться на поезде до Лондона, встречаться с ребятами из западной части страны и с южного Лондона на Ватерлоо, добраться до Ливерпуль Стрит, отправляться в субботу в Норвич.В воскресенье мы должны были где-то проводить свой матч, а затем снова возвращались на поезд. Для 12 лет это было чересчур затратное путешествие, с домашней работой в поездах и тому подобными моментами. Выходные пропадали, и ты осознавал, какую жертву приходится приносить в столь раннем возрасте.
У «Норвича» огромная скаутская сеть. От Южного Уэльса до Западной Англии, откуда пришли игроки вроде Крэйга Беллами, Даррена Иди и Джейми Кьютона, а также и до Лондона, где были игроки вроде Аде Акинбайи и меня. Теперь это глобальная система, но тогда, 25 лет назад, это было новаторским подходом. Поскольку у них не хватало игроков в Норфолке, они иначе к этому относились, они поняли, что нужно прикладывать время и силы.
В 14 лет меня отобрали в национальную школу в Лиллешалле. Были отобраны 16 лучших мальчишек. Но я не прошел медицинское обследование из-за серьезной травмы спины и стрессового перелома. Я выбыл на два года из-за этого, и «Норвич» взял все расходы на себя.
Я никогда особо на задумывался о травме. Я сильно вырос психически за то время, что отсутствовал. Когда я вернулся, «Норвич» не был уверен, насколько я буду физически готов, поэтому мне сказали оставаться в школе. Я обучался, насколько меня хватало, поэтому проводил три дня в школе и три дня в Норидже.
Тем не менее, я быстро отстал в школе. Приехал мой отец и сказал, что это чересчур, и поинтересовался, что мы должны делать. В «Норвиче» сказали, что предложили бы мне профессиональный контракт, поскольку мне исполнилось 17 лет. Мы пошли в школу, и там блестяще отреагировали, сказав, что их задача – обеспечивать будущее, и в итоге я его получил.
У «Норвича» в то время были серьезные финансовые проблемы. В составе было минимальное количество человек. Через полгода после возвращения в строй после травмы я ездил с основной командой и играл за резервную и молодежную команды.
Происходила масса событий. Мы стояли в задней части автобуса и готовили ужин для игроков первой команды, а затем выходили и играли следующим утром за резервную команду, а после возвращались в школу – это было сумасшествие. Я даже не водил машину, поэтому перемещался с места на место на велосипеде, пытаясь все это успеть.
Я все чаще сталкивался с основной командой, и это привело к моему дебюту в 1999 году в знаковом дерби с «Ипсвичем».
Энди Маршалл получил красную карточку неделей ранее, и других голкиперов не было. Помню, как на тренировке за день до игры все мы делали упражнение в большом круге, и я совершил ошибку. Один из партнеров по команде повернулся ко мне и сказал: «Если ты допустишь ошибку завтра, я тебя убью». Это было меньше, чем за 24 часа до моего дебюта! Это демонстрирует, как сильно изменился футбол.
Это, вероятно, была одна из самых скучных безголевых ничьих в дерби за все время. Было дождливо. Ничего не происходило. Думаю, я сломал нос нашему капитану, когда пошел на мяч. Но во всем остальном это была бессобытийная игра.
Но вы можете представить, что это была за ситуация? Это был тест. Это была своего рода попытка показать товар лицом, когда футбол не был на пике популярности. На «Норвич» в среднем ходило 12–13 тысяч человек каждую неделю, а затем внезапно стало приходить 20 тысяч. Это была огромная разница.
Помню, как после матча я был психологически истощен. Я просто пошел домой и лег спать. Мои родители принимали телефонные звонки с поздравлениями, а сами просто отвечали: «Роб лежит в постели, в полной отключке». Это было в пять часов вечера в воскресенье! Но было здорово сыграть в том матче.
