6 мин.

Великая противоестественность

11

Перерыв в футболе. Игроки наслаждаются расслабоном, их жены и дети – редким пребыванием пап дома. Тренерские штабы получили передышку для срочного латания дыр и исправления ставших очевидными ошибок в подготовке. В проигрыше – лишь болельщики, лишенные любимого наркотика на целый месяц и могущие только обсуждать слухи о переходах игроков да пережевывать уже случившиеся события.

Почему орды взрослых и вменяемых во всех прочих, кроме футбола, отношениях индивидов тратят столько нравственных сил и времени на эту, одну из многих, игру. Конечно, победа любимой команды приносит удовлетворение, возвышающееся до уровня эйфории, чувство сопричастности великому делу, даже если лично ты ничего, кроме сопереживания, в него не внес. Такие же эмоции, впрочем, вызывает победа любимой команды или спортсмена в любом другом виде, но именно футбол вызывает самую массовую и сильную реакцию – его во всем мире смотрит и за результаты переживает подавляющее большинство тех, кто, вообще, спортом интересуется. В чем тут дело?

Думается, одним из факторов является демократизм футбола. Да, в баскетбол играют и «маленькие», но самый крошечный из обычных нынешних защитников – под 190, а как может быть иначе, если «ворота» подвешены на высоте 305 см, и, если не можешь до них допрыгнуть, ты в этой игре бессилен. Вот и в хоккее, потихоньку выводятся столь любимые мной головастые затейники, как правило, не отличавшиеся гвардейскими статями, как Харламов – слишком велик риск, что просто раздавят. А вот в футболе простому болельщику, даже с не самой атлетической фигурой, легче себя идентифицировать с игроками, потому что, как ни в одном командном виде спорта, здесь могут играть и двухметровые, и миниатюрные, и легкие, и тяжеловесы, и скоростные, и не очень. Хорошо, конечно, когда всего в меру, но именно в футболе существует наибольшая возможность нахождения своего особого стиля, основанного на каком-то необычном свойстве. Вагнер по нынешним временам – просто маленького роста, но, как и его предшественники, успешно борется с намного его превосходящими по антропометрии соперниками.

Однако второе коренное отличие футбола от других игр куда существеннее и состоит в его антифизиологичности и осознании человеком этого факта. Плод довольно корявой эволюции – человек, происходя последовательно от четвероногих и четвероруких, дошел в своем развитии до состояния двуногого и двурукого. Прямостояние и необходимость бегать по саванне, а не прыгать с ветки на ветку, сделали верхние и нижние конечности, а, главное, управление ими, такими разными. И роль рук в жизни человека несравнимо важнее. В коре головного мозга существует так называемый «гомункулус Пенфилда» - как бы рисунок человеческого тела, и чем важнее орган, тем больше он у этого «человечка, нарисованного в мозге» - у него огромные глаза, уши, кисть руки огромная, а крупней всего – большой палец… А вот ноги у «гомункулуса» – маленькие, задачи у них простые, стандартные и ума большого для управления не требуют – бег, ходьба – отличаются только темпом, и для хватания они не годятся. Рука – это важнейшее завоевание эволюции высших обезьян, к которым мы имеем честь принадлежать, а одним из всего трех врожденных рефлексов человека является брахиация – хватание. Хватать – это естественно и заложено глубоко в основе человеческой физиологии.

Все спортивные игры, кроме футбола, так или иначе, сводятся к тому, что именно руками надо запустить в цель мяч или что-то похожее. Проблема в том, что ручонки уж больно цепкие и загребущие, и отнять то, чем играют, без применения большой физической силы невозможно, а это сильно снижает интерес развлечения. Поэтому-то и придумывают разные условности и ограничения: в волейболе мяч нельзя задерживать, а количество ударов в розыгрыше ограничено тремя, в баскетболе требуется постоянно стучать мячом об пол, ограничено время на атаку, и мишень – самая маленькая из всех игр. В теннисе и бадминтоне играют одной рукой, а в хоккее – длинной палкой с небольшой рабочей поверхностью. Все это – только для того, чтобы не дать прочно зацапать мячик в руки, откуда его потом не выцарапаешь… Гандбол, в котором мячик разрешается таскать в руках, практически сколько вздумается, никогда не будет так популярен, как футбол…

Футбол – это единственная игра, которая почти не позволяет (а на первых порах – вообще не позволяла) хватать мяч руками, то есть поступать с ним наиболее естественным для человека образом. Основные действия приходится совершать ногами, которые, как уже говорилось, у «гомункулуса» в мозгу маленькие и предназначены для выполнения повторяющихся унифицированных действий, о которых и задумываться-то не надо. Дополнительная сложность состоит в том, что люди, в равной степени владеющие обеими ногами, столь же редки, как амбидекстеры (одинаково владеющие обеими руками), но игра в футбол во многих случаях требует именно равноправного участия обеих конечностей в тонком процессе контроля мяча (естественно, в движении). И добро бы надо было управляться с мячом «живой» ногой, так ведь она еще и обута в достаточно твердую бутсу такой формы, что не очень-то угадаешь, куда мяч полетит. Рассказывают, что были до войны игроки, которые заказывали бутсы с квадратными носами для увеличения точности сильного удара с носка. Впрочем, возможности человека необозримы – есть феномены, которые умудряются ногами рисовать, вот что-то в этом роде приходится делать футболистам конечностями, у которых подвижность и количество степеней свободы столь уступает руке.

Футбол - это немножечко цирк, мы же ходим смотреть, как держат акробаты невероятные балансы и перелетают под куполом с трапеции на трапецию, выжимая из тела то, чего оно, в принципе, делать не должно. Игры, в которые играют руками, не вызывают такого удивления и восхищения – мы же рефлекторно сами во время игры хватаем воображаемый мяч и бросаем или бьем, и это – естественное движение человеческого организма. Но футбол – это немножечко больше, чем цирк. Существует хрестоматийная байка о том, что в московскую команду мастеров тренер привел циркового жонглера – показать своим орлам, что можно делать с мячом. И циркач пошел чеканить всеми местами, ловить на шею, фиксировать сгибом ступни… пока кто-то из игроков не подошел и не подтолкнул его, разом похерив все красоты. Футбол – это и не совсем цирк, где в конце трюка тебя ждут руки страхующего, а на поле – выставленная коса соперника. Поэтому-то, когда Вагнер проделывает свои фокусы – это куда круче, чем, если хитрый маленький клоун одурачивает шпрехшталмейстера и целую толпу здоровенных униформистов… Даже те, кто никогда сам не играл в футбол, подсознательно, всем организмом двуногой обезьяны чувствуют, как это необыкновенно трудно, противно человеческой натуре, и поэтому восхищаются необычной способностью.

И еще одна противоестественность – человеку не свойственно задумываться надолго, и вот вечно спешащая Америка родила игры, где нет долгих фраз, нет необходимости анализировать смысл комбинаций и, вообще, перегружать мозг. Их любимое зрелище – бейсбол: все долго переминаются, плюют, жуют, потом зафигачивают мячик и опять жуют, иногда, правда, все срываются и куда-то бегут, но недолго и недалеко, а потом опять долго жуют, плюются и разговаривают… Неторопливая Европа подарила миру самое интеллектуальное из всех спортивных зрелищ, где непрерывный эпизод может длиться по многу минут подряд, к чему располагает и самое большое игровое пространство и способность настоящих мастеров не разорвать смысл происходящего. За что мы его и любим.