Что нам делать с этой Хорватией?
Немного праздничной трезвости, друзья.
Сделали испанцев. Красота, восторг и наслаждение. Голова Дзюбы, рука Пике, нога Игоря. Да!!! И тут встаёт вопрос. Как у классика: «Что нам делать с этой Хорватией?» С одной стороны, играть с ними в закрытую, как с поборниками сангрии и хамона, не выйдет – гонор не даст. Отделаться от мысли, мол, «я от испанца ушёл, от тебя, хорват, и подавно уйду» – вот ну никак не получится. Не выключаются подобные сопоставления, нет в человеческой психологии такого тумблера. Оседают в подсознании, и всё тут. Саламыч может тысячу раз говорить, что это четвертьфинал, что хорват не слабее испанца, а только злее и настырнее, что впереди матч жизни... может задушевно, может и более эффективно – с ядрёным словцом и сотрясая кулаками – всё равно; подленькая мыслишка, что нам теперь всё по плечу, не денется никуда.
Ладно, хорошо. Осознание собственной силы – штука тоже небесполезная. В том случае, если мы готовы играть с ними «на убой», как в первом матче с саудами. Но готовы ли? Тогда, в матче открытия, Саламыч хорошо придушил гонор: после серии порожних товарняков пацаны сами не знали, чего от себя ждать. Они просто бежали и били. Не выиграем? Ну а чего, в этом году и так ни у кого не выигрывали. Не можем значит. Неча на зеркало пенять, коль нога крива. А сейчас? Возможна ли трезвая ярость у новоявленных укротителей андалузского быка? Ярость – да; трезвая – ой ли? Бежать оголтело и крушить в перхоть югославскую оборону... Можно попробовать, но там ведь тоже ребята не лаптем пршут нарезают. Игроков их уровня у нас нет (ещё вопрос, а были ли у испанцев свои Модричи/Ракитичи под стать аутентичным?!). В конце концов у них тоже матч жизни, полуфинал на кону, близость мечты...
Всё это, разумеется, не значит, что мы обречены. Есть вера в силу русского духа. Есть надежда, что тренеры снова придумают особый русский стиль, что жерло сочинского вулкана разожжёт силу гнева, пламя страсти и... уверенность в победе. Есть, конечно! Есть любовь, наконец! Беззаветная и безусловная. И в ребятах, и в нас к ним. На неё, голубушку, и уповаем.
Дай-то Бог!
