Буффон ушел. самое время вспомнить как его подписал Ювентус , о дебюте в серии А и сборной Италии
Парма тоже меня хотела. Я прошел просмотр в конце мая. Спортивный директор сомневался, но тренер Эрмес Фульгони (В сезоне 2007/2008 он работал в штабе Фиккаденти в Реджине) настаивал: Мы должны заполучить его любой ценой". Позже, когда мне было уже 16, он сказал: "В 20 ты будешь основным в Серии А". А я ответил: "А что мне делать еще четыре года?". В Серии А я в итоге оказался раньше, чем в 20. Терпение не назовешь моей сильной стороной. Я попал в первую команду Пармы летом 1994-го года. Мне было 16 лет, и я поехал на сборы, потому что Лука Буччи, основной вратарь, участвовал в чемпионате мира и позже возвращался из отпуска. Сборы проходили в Фолгарии.
В 1995-м я уже был членом первой команды на постоянной основе. Мы отправились в тур по США и Канаде. Скала просил меня об одном, а я делал все в точности наоборот.
Мы поселились в отеле, около которого было поле для гольфа. "Я прошу вас, не катайтесь на электрокарах", — сказал тренер. Кто был первым, вскочившим за руль? Конечно я. Прежде чем выйти из автобуса около Ниагарского водопада Скала сказал: "Не ешьте сладости". Кто тут же купил мороженое, огромное, как факел Статуи Свободы? Снова я
Меня штрафовали на миллионы. Меня, который зарабатывал 200 тысяч лир в месяц. А я смеялся и говорил бухгалтеру: "Запишите все на мой счет".
Я был таким. Иногда поговорить с игроками приходил Стефано Танци, сын владельца клуба. Все вежливо обращались к нему на "вы".
А я хлопал по плечу: "Сте, привет, как ты?". Он был чуть старше меня, интеллигентный парень. "Я сказал отцу, что ты самый приятный в команде". К взрослому я всегда обращался на "вы", меня так учил отец. Но Стефано был почти моим одногодкой, и то, что он входил в руководство, не имело значения.
В последнем матче тура мы побеждали 5:0. В воротах стоял Джованни Галли. До конца игры оставалось десять минут. Танци сказал Скале: "Дайте пареньку сыграть".
На поле вышли все, я один оставался на скамейке. Единственный, кто ни разу не сыграл за все турне.
Скала повернулся ко мне: "Разминайся".
Я посмотрел на него с привычно наплевательским выражением лица. "Пока я буду разминаться, матч уже закончится".
"Выпустите его, — снова закричал тренеру Танци. Я, измотанный двумя месяцами сборов, пропустил два гола и был очень плох. Если мы матч продолжался еще десять минут, думаю, соперник сравнял бы счет.
Если бы в тот день, когда я уходил с поля, мне сказали, что через четыре-пять месяцев я дебютирую в Серии А, я бы не просто не поверил в это, но еще и назвал бы сумасшедшим того, кто несет такую чушь. Я чувствовал, что сыграю с Миланом. Я надеялся на это, хотя никто, кроме меня, не верил. Всю неделю перед матчем я творил чудеса на тренировках. Работал самоотверженно, серьезно, не ошибался. А в воскресенье утром Скала сказал мне, что я выйду в основе.
Мои одноклубники, конечно, немного переживали. И то, что я уснул в автобусе, не успокоило их.Но я думаю, что именно мой характер помог мне добиться успеха. Я хотел жить жизнью тинейджера до последнего. Если бы я и сейчас так себя вел, то, конечно, был бы никем, это стало бы моей ахиллесовой пятой. Но тогда моя несознательность только помогла. Помню, моя мама тоже так думала. Как-то на стадионе один из болельщиков закричал, что ей должно быть стыдно за своего сына. А она ответила: "Ему всего 18 лет". Фанат не успокоился: "Да, но он зарабатывает миллиарды!". А мама заткнула его: "Ну и что? Мозги у него все равно 18-летнего".
В раздевалке стадиона Тардини я спокойно переодевался, но в какой-то момент волнение все-таки меня настигло. Помогли "Криппоне", Массимо Крипа, и Алессандро Мелли, два золотых парня, такие же веселые, как и я. Или такие же незрелые, как и я? Возможно.
"Джиджи, все в порядке?".
В принципе, да. Я очень хотел, чтобы обо мне узнали. Я ждал свистка арбитра, чтобы показать, на что способен. Я мечтал, что люди будут показывать на меня: "Это Буффон".
В принципе, да. Я очень хотел, чтобы обо мне узнали. Я ждал свистка арбитра, чтобы показать, на что способен. Я мечтал, что люди будут показывать на меня: "Это Буффон".
Соперники, игроки Милана, были очень вежливы. Паоло Мальдини изучал меня пару секунд, а потом пожелал удачи. Пануччи вел себя очень приветливо, но больше всех меня поразил Себа Росси, их вратарь. Все говорили, что он вечно насупленный, но Росси подбодрил меня, сказал, что поддерживает.
Я шел к воротам, чувствуя недоверие людей. Мой путь сопровождался робкими аплодисментами. Я же совсем не робел. Сделал четыре или пять потрясающих сейвов. В каких-то моментах немного повезло, но везение тоже нужно заслужить. Матч закончился 0:0, и я больше не был мальчишкой. До зимнего перерыва сыграл семь матчей, и первыми тремя соперниками были Милан, Юве и Наполи (в Неаполе). Задача для настоящего храбреца, но мне никогда не нравились простые пути. От Юве я пропустил первый гол в Серии А, забил Чиро Феррара. Такова история моего дебюта. Дебюта, который я никогда не забуду, но который так и не запечатлели альманахи. На официальных фото того матча меня нет. Это загадка, которой нужно посвящать программы по телевидению. Но решение, на самом деле, очень просто. Я привык играть за Примаверу, а молодежные команды не фотографируются перед матчами.
Дебют в сборной.
В 19 я сыграл за сборную. Я был готов к этому, но в тот вечер, когда мне сказали, что момент настал, я в первый и последний раз в жизни, предпочел бы остаться в запасе. И никто бы не заставил меня выйти на поле.
Надеюсь, он сможет играть.
Об этом я думаю, когда, сквозь падающий снег, наблюдаю за разговором врача, массажистов и моих партнеров по сборной, которые стопились вокруг лежащего на земле игрока. На бывшем стадионе имени Ленина стоит жуткий холод. Для итальянских журналистов в пресс-ложе поставили временную крышу. Я видел их вверху, все кутались в плащи. Им тоже было не очень комфортно.
Россия – Италия, 29-е октября 1997-го года,первый матч плей-офф за выход на чемпионат мира во Франции. Я попал в сборную осенью 1996-го. Снова из-за травмы – на этот раз не повезло Анджело Перуцци. Я с командой U-21 тоже был в Молдове, пришлось остаться, потому что меня вызвали во взрослую сборную. Тренером был Арриго Сакки. Так я встретился с ним впервые.
С января 1997-го меня начали стабильно вызывать. Первым номером был Перуцци, его дублером Пальюка, третьим вратарем я. Но Перуцци часто получал травмы. В Москве были только Пальюка и я.
И, черт возьми, на земле лежит именно Пальюка. Как же холодно! Я всегда рад играть, но в этот раз я смотрю на происходящее и надеюсь, что его столкновение с Канчельскисом, россиянином из Фиорентины, не приведет к последствиям. Прежде всего, для него. Но и для меня тоже. Худших условий для дебюта не придумаешь: важный матч, ужасная погода. Ну и одно дело – впервые сыграть за Парму, и совсем другое – выйти на поле в составе сборной.
"Готовься", – говорит мне Чезаре Мальдини, принявший команду после ухода Сакки.
"Да брось ты", – отвечаю я ему про себя. И не двигаюсь с места.
Мне показалось, что прошла вечность, но на самом деле – всего минута с того момента, как врач показал, что Пальюку нужно менять. Мальдини оборачивается и видит, что я по-прежнему сижу на скамейке, под одеялом.
"Ты готовишься или нет?".
"Мистер, я уже готов". На этот раз я отвечаю не только мысленно и вступаю в игру, в шортах и футболке с коротким рукавом. (Я никогда не играл в штанах, даже при минусовой температуре. Но, признаюсь, сейчас я уже не выделываюсь. Если идет ливень, как в Шотландии в 2007-м, я надеваю водонепроницаемый K-way под форму). Итак, я в игре. Слегка робею. Но Костакурта быстро заверяет меня, что все в порядке. К тому же, в защите, передо мной, мой верный Канна. "Спокойно, Джиджи", – шепчет мне Фабио. – "Как обычно". Чтобы успокоить меня, он забил первый гол, который я пропустил в сборной. Автогол Каннаваро. Но, даже несмотря на то, что весь второй тайм я провел на обледеневших ногах, считая секунды до конца матча, дебют удался, я был надежен. Хотя так задубел, что толком не мог вынести мяч за пределы штрафной. Россияне это заметили и пытались перехватить его, но все закончилось хорошо. 1:1 (1:0 в Неаполе) – Италия на чемпионате мира. В общем, о Москве у меня есть и хорошие воспоминания.
Дебют в Ювентусе.
Почему я согласился перейти в Ювентус? Ювентус был профессиональным выбором, а не зовом сердца. Сейчас профессионал и человек, которые испытывает особые эмоции, надевая форму бьянконери, – это одна и та же личность. Но тогда все было иначе. Моя индивидуальность еще не сформировалась окончательно.
На протяжении полутора лет я читал в газетах и слышал, что меня хочет Ювентус. Но летом 2001-го в моде была Рома. Они выиграли скудетто с Фабио Капелло, у них была отличная команда, и Волки не собирались останавливаться на достигнутом. Я и был в шаге от того, чтобы перейти в Рому. Сильвано с моим отцом были дома у президента Сенси. Переговоры были почти завершены. Почти, потому что речь шла о серьезных цифрах – как для Пармы, так и для меня. Отчасти поэтому джаллоросси и решили в итоге сделать ставку на Ивана Пелиццоли.
Затем оживилась Барселона. Они предложили 110 миллиардов, невероятную сумму. Сильвано рванул в Каталонию. Мне эта идея очень нравилась. Моей семье – меньше.
Именно тогда Мартине позвонил Моджи: "Какого черта ты мотаешься по Европе? Приезжай завтра ко мне в офис, я жду". Сильвано приехал с моим отцом, как обычно. Присутствовал также Андреа Аньелли, который хотел знать, согласен ли я на переход.
"Парень доволен?", – спросил он.
Мой отец заверил его. А я, в Бангкоке, увидел этот заголовок и понял, что сомневаюсь. Десятилетний период моей жизни обрывался парой строчек на листке, присланном по международному факсу.
Я не был уверен. Я бы никогда не ушел из Пармы. Там я был символом, но знал, что, если останусь, то у моей спортивной карьеры будет потолок, я ограничу себя. Я доверился Сильвано и отцу, глубоко вдохнул и шагнул в будущее.
Моя жизнь менялась. Пуповина, казавшаяся невероятно прочной, порвалась. Мне было интересно и, в то же время, страшно. Я не знал, как меня примут, когда я вернусь в Италию. Какие отношения у меня будут с тифози.
Я прилетел в Рим и увидел в аэропорту радостную толпу: десятки людей хотели меня обнять.
"Гранде Джиджи, ты теперь с нами!".
Болельщики Ювентуса везде, их много. Я растерялся, ведь не привык к такой поддержке, в любом городе мира, от Турина до Дортмунда, от Лондона до Канберры.
Перед презентацией я прошел боевое крещение с Лучано Моджи. Я признался ему, что мне немного страшно, я боюсь нового. И сразу понял, что в Ювентусе все совсем по-другому, не так, как раньше.
"Я хочу 77-й номер, как в Парме...".
С Моджи у нас сразу наладились хорошие отношения. Иногда он ругал нас, но всегда оставался очень корректным. Пару раз мы с ним спорили, но никогда не ссорились. Моджи умеет решать ситуации, он – очень ироничный человек, хорошо разряжает обстановку.
"Исключено. Это Ювентус, так что давай без странностей".
В современном мире трудно будет найти такого человека , с таким преданным сердцем к клубу и стране. Жаль что Буффон был в шаге от титула чемпиона европы и победилтеля лиги чемпионов
