Время «Карпат»

   Стадион «Украина» во Львове, на высоком холме, окаймленный зеленью парка, знавал не­мало яркого футбола. Когда-то назывался он «Дружбой», и, становясь местом паломниче­ства в часы матчей, каждый миг взрывался канонадой восторженного многоголосья. Гул этого форума, раскатисто разносившийся над кровлями древнего города, над шпилями со­боров, над крепостными башнями, летевший навстречу солнцу и облакам, подхватывали на Волыни, в Подолье и у порожистой Тисы, бегущей на равнины Венгрии. Практически все взрослое население края болело за львовскую команду «Карпаты», а во всеукраинском масштабе ее слава уступала лишь добытой киевским «Динамо».

   Единение народа вокруг «Карпат» не было формой того сепаратизма, о котором так любят рассуждать иные идео­логи, готовые преподносить футбольные победы как основной в прежние времена леги­тимный способ показать кукиш «имперской» Москве. Пожалуй, наоборот: конкуренция внутри республики, где в 60-70-е годы футбол испытывал невероятный подъем, оказыва­лась для львовских гладиаторов мяча самой принципиальной. На «Дружбе» пик посещае­мости датируется 27 июня 1971 года, когда «Карпаты», впервые отворившие перед собой дверь высшей лиги, принимали будущих чемпионов СССР киевлян. Тотальное зритель­ское нашествие захватило этим днем стадионный козырек, осветительные мачты и даже те ветви парковых деревьев, откуда открывался хоть какой-то обзор поля. И страж киевских ворот Рудаков, по прозвищу Шнур, кому грядущей осенью суждено было гениально усто­ять в Севилье под ураганным натиском сборной Испании, отступил «у гострiй боротьбi»: фаворитов из «Динамо» повергли со счетом 3:1. Эйфория от успеха Анатолия Рыбака, с левой ноги коронно вогнавшего над «стенкой» свой второй мяч в цель, взвила над одним из секторов «Дружбы» огромный транспарант. На нем вместо перечеркнутого Киiва перед словосочетанием «столиця Украiни» значилось - Львiв… 

   Магнетизм игры долго не отпус­кал по домам болельщиков после очередного матча: они допоздна обсуждали все перипе­тии, толпясь на площади Мицкевича и в сквере у Оперного театра, где по традиции город собирается на вече. Прошло не так много лет, и закипели там уже другие страсти, далекие от спорта, а над митинговой лавой взметнулись воинственные лозунги. Поднятая нацио­нальным самосознанием волна, прокатившись по отведенному ей руслу, в момент и без разбора смыла на земле Галиции символы советского периода. Но тот из них, что олице­творен «Карпатами», заведомо не мог быть сброшен с корабля истории. Как не могут уйти из памяти образы тех героев – «хлопцiв-чудотворцiв», которые в августе 1969-го привезли хрустальный Кубок Союза во Львов, чем стяжали своему городу, вероятно, куда большую славу, нежели это сделали все его современные политики.

Не только – «Вандея»           

   На тропу клубных турниров Европы львовяне вернулись через 23 года после своего боевого крещения со «Стяуа» в далеком семидесятом, вновь став участниками кубка обладателей кубков. Тогда жребий выбрал «Карпатам» в соперники на предварительном этапе ирландский «Шелбурн», к слову, годом ранее битый в Лиге чемпионов другим посланником независимой Украины – «Таврией» (Симферополь). Несмотря на сей печальный опыт, делегаты страны кельтов, чьи имена абсолютно ничего не говорили широкой аудитории, в канун первого поединка во Львове бросались кичливыми заявлениями о том, что их по видимости ожидает легкий вояж. К своей чести, львовские игроки у себя дома сумели щелкнуть по высоко задранным носам ирландцев, одержав минимальную победу. Однако в следующую стадию евротурнира «Карпаты» по сумме двух матчей пройти не смогли, как и почти четверть века тому назад. 

   Тренер Казимеж Гурский, приведший сборную Польши к третьему месту на чемпионате мира 1974 года - уроженец Львова 

   Стереотип восприятия, сложившийся после распада СССР, выносил на задворки и украинский футбол, и команду Львова. Ореол «Карпат» основательно померк. Но ведь существовал период, когда львовские клубы котировались где-то рядом с грандами из Центральной и Восточной Европы. Корни этой игры на территории между реками Збруч и Сан уходят в глубокий исторический пласт. Первые футбольные матчи во Львове состоялись во времена австро-венгерского владычества, когда город носил название Лемберг. А в чемпионате довоенной Польши административный центр Восточной Галиции представляли целые четыре команды, одна из которых – «Погонь» - в 20-30-х годах четырежды выигрывала национальное первенство и еще трижды была вице-чемпионом. Здесь появился на свет известный всему миру Казимеж Гурский – непревзойденный в польском футболе тренер, начавший свой путь с амплуа форварда местных «РКС» и «Динамо». На перрон под аркой-перекрытием львовского железнодорожного вокзала высаживались десанты лучших клубов Праги, Будапешта и Вены, перед коими в ту пору трепетала вся остальная футбольная Европа. Львовяне, впрочем, нередко брали верх над грозными соперниками, в том числе на их стадионах.

   Окраинное положение в составе различных государств, постоянное чувство военной опасности, извечная борьба за самобытность, выковали тот особый дух, который вел игроков, словно солдат на поле битвы. Одновременно футбол, как выразились бы ученые мужи, выполнял функцию гаранта социальной стабильности. Нелишне вспомнить, что регион еще несколько лет после того, как в перестрелке с частями НКВД погиб на окраине Львова командир соединения повстанцев генерал Тарас Чупринка, продолжал оставаться чрезвычайно неспокойным – вплоть до середины 50-х. На этом фоне оживший интерес к действу на зеленых полях с белой разметкой выглядел признаком возрастания толерантности к власти Кремля. А визиты своеобычных львовских команд в Горький или Ярославль смягчали в умах тамошней публики имидж запада Украины как некой «Вандеи», где всечасно таят камень за спиной. Всякий же, кому доводилось лучше познакомиться со Львовом, не мог для себя не отметить, что народонаселение там, в своем большинстве нутром не воспринявшее устоев принесенного на штыках социализма, тем не менее, к России и русским сохранило далеко неоднозначное отношение. Показательно, что футбольный коллектив Прикарпатского военного округа – СКА, который учредили взамен профсоюзного «Спартака», в свое время пользовался горячей любовью, хотя в нем выступало много заезжих игроков-однодневок, а его тренерами в основном были москвичи.

 "Сельмаш" - предшественник "зеленых львов" 

    Этот клуб продолжил традицию армейского футбола: его институт во Львове до войны воплощала собой «Легия». Но в результате того, как по воле чиновников возник симбиоз СКА «Карпаты», трансформированный в филиал московских армейцев, численность зрителей на его домашних поединках таяла от сезона к сезону, пока не истончилась до смехотворного показателя – 300 человек. Аббревиатура, приданная к имени «профспiлковой» команды, сделала ту подновленную ячейку мастеров мяча для города чуждой, пусть поначалу она выбивалась в триумвират лидеров первой лиги СССР, и в ней блистали, такие коренные выдвиженцы, как Юрчишин, Кухлевский, Татарчук, Тищенко и Гамалий. Однако роль «конкурирующей фирмы» СКА в деле возмужания «Карпат» 60-х была колоссальной. Среди тех, из кого компоновался постепенно ставший на Львовщине самым популярным ансамбль, немало выходцев из «воинской шинели»; это, прежде всего – Басалик, Валионта, Грещак и Данильчук. Отцом-основателем клуба считается директор завода «Львовсельмаш» Калиниченко, на предприятии которого и родилась та команда, быстро пошедшая в гору. Летопись официальных встреч «Карпаты» ведут с игры дома против гомельского «Локомотива» 21 апреля 1963-го, когда их реестр забитых мячей открыл единственным победным голом на 26-й минуте нападающий Анатолий Крощенко – выпускник дубля «Динамо» (Киев). А четыре месяца спустя – 18 августа, болельщики впервые заполнили чашу нового стадиона «Дружба», которому была предначертана поистине слава западноукраинской «Мараканы».

Как умыкнули Геннадия Лихачева

   Едва ли найдется другой пример, когда приглашенный в «Карпаты» полевой игрок, так быстро встроился бы в схему и ритмику этой команды. Он одинаково продуктивно действовал и в полузащите и в атаке, обладал сумасшедшим стартовым рывком, а его доблесть всадить мяч в сетку с мощью выстрела орудия «Большая Берта» нашла отражение в поэтической строке – «Як ударив з гарматним прицiлом по воротах чужих Лихачов…» На львовский баланс он внес около 60 голов. Из них по-настоящему бессмертен тот, что был забит в финале Кубка страны, когда соперник вел в счете, а до окончания основного времени оставалось менее получаса. Вот здесь Лихачев после флангового паса Броварского и врезал наискось от края штрафной, и тем самым обрек ростовского вратаря Кудасова на красивый, однако бесплодный бросок за мячом, угодившим под корень дальней штанги. И – наступил перелом: ростовчане сникли, а львовян уже было не сдержать.

   В том эпизоде, достойном внимания скульптора ваяющего барельефы, главными фигурами стали два уроженца Саратова - два воспитанника клуба «Сокол». О судьбе Льва Кудасова - чуть позже. Лишь подчеркнем: если голкипер успел вдоволь поиграть за команду своей юности, прежде чем начать круг скитаний, то форвард пролетал мимо ее «основы». Особенно он был хорош на бровке, но там-то Саратов давно располагал полным комплектом, тем более – в лице технаря Виктора Чернышкова, который учинял над украинскими соперниками подлинную голевую экзекуцию все три сезона дебатов с ними «Сокола» во 2-й группе класса «А». Правда, многие футбольные артели с Украины, сетки которых нагружал тот саратовский бомбардир, вскоре поднялись наверх, ну а «Сокол», отметившись прорывом в полуфинал Кубка СССР 1967 года, затем упал во вторую лигу, где, вероятно, барахтался бы по сей день, не случись на шестой части суши «тектонических» превращений. Но – ближе к теме: 7 мая 1967-го второй год подряд «Сокол» победил «Карпаты» во Львове с тем же счетом 1:0, причем автором нокаутирующего удара, как и в прошлый раз, явился Чернышков. Сотворил он все как по нотам: остановил подачу одним касанием, а другим пробил из-под Кульчицкого метров с восьми - столь резко, что вратарь Турпак не успел даже вскинуть руку, хотя все равно это не принесло бы пользы, поскольку мяч вонзился в самую «девятку». Да, после ухабов саратовской поляны играть на идеальном газоне львовской «Дружбы» для волжан было сущим удовольствием, что в свою очередь продемонстрировали их дубль и «катавший» за него Лихачев – в отличие от Чернышкова еще безвестный, но также приглянувшийся руководству «Карпат».

 Волжанин Лихачев стал звездой украинского футбола

   Следующим утром футболисты из Саратова, проведя, как обычно, легкую зарядку, не спеша возвращались к себе в гостиницу. Неподалеку от нее, прижавшись к тротуару, по которому шли игроки, стоял газик с брезентовым верхом, а рядом с автомобилем переминались с ноги на ногу трое крепких парней. Внезапно те окликнули Чернышкова и Лихачева, поманив пальцем. Не видя подвоха, спортсмены шагнули к машине. Через секунду оба «сокола» оказались вколочены вовнутрь ее, точно бильярдные шары в лузу. Чернышков успел крикнуть партнеру по команде, своему тезке Папаеву: «Витька!», чтобы тот обернулся, как дверца защелкнулась, и газик, рванув с места, принялся петлять по брусчатым улицам, запутывая след. Похитители молчали, игнорируя расспросы. Когда же на максимальной скорости авто выехал за городскую черту, и по обочинам шоссе замелькали поросшие пихтой холмы, пленники уже почти не сомневались: их намерены завезти куда-нибудь подальше в лесную глушь, чтобы там расправиться. Наконец, свернув на проселок, автомобиль затормозил у строения, похожего, как вспоминают очевидцы, на «малину» Горбатого из фильма «Место встречи изменить нельзя», игрокам было сказано вылезать, и Чернышков шепнул товарищу: «Ну, Генка, «делаем ноги»! Ты в одну сторону, я – в другую; кому больше повезет?!» Услышав это, похитители рассмеялись с таким непритворным миролюбием, что у футболистов моментально отлегло от сердца.

   Пройдя в помещение, «соколы» увидели стол с закусками, а вокруг него – людей солидного обличия. Те поднесли невольным гостям водки, но спортсмены пить отказались. Тогда и было пояснено: львовский клуб, чрезвычайно заинтересованный в их услугах, предлагает написать заявления о переходе. Саратовцев отвезли на завод объединения «Электрон», выпускавший цветные телевизоры престижной марки, кои составляли в те годы атрибут жизни лишь крупных начальников или очень богатых граждан. Директор предприятия Степан Петровский - в течение долгих лет фактический хозяин «Карпат», устроил весьма радушный прием, а Чернышкова, как своего безусловного фаворита, лично отвел на склад, где хранилась партия телевизоров прямо с конвейера: «Вот, Витя, выбирай себе любой!…» Далее шефом за согласие перейти в его команду гарантировались ключи от трехкомнатной, меблированной квартиры в центре Львова. Директор сообщил, что на имя футболиста и его супруги уже заготовлена ведомость по зарплате с такого-то числа. Жест не мог не подкупать - не то, что в «Соколе», чьи рекруты подолгу обивали пороги, дабы получить обещанное, но в результате часто оставались с дыркой от бублика. Чернышков, однако, после той беседы с Петровским дал обратный ход. Ему было тогда уже 28, он считался ветераном и чувствовал, что в «Карпатах», набиравших силу, может не войти в струю.

   Львовская команда в Саратове. На дальнем плане в белой форме - Виктор Чернышков

   Кроме того, этот умелец футбола, пронося через всю карьеру пафос клубного патриотизма, отвергал даже зазывы из Москвы. Правда, потом, сойдя с арены и осознав, что родной Саратов ничуть не воздал ему сторицей за все тяжкие труды, Виктор горько жалел о тех отказах, особенно – об утраченном шансе выступить за «Карпаты». Этим шансом сполна воспользовался Геннадий Лихачев. Нисколько не обидевшись на бесцеремонное умыкание майским утром, он, заключив с «Карпатами» брак по расчету, дебютировал в них 2 июня 1967 года - на «Дружбе», в матче с «Таврией» (5:0), в футболке под 11-м номером. И служил там целые десять лет, обретя нимб народного кумира и доказав, что перед истинным искусством отступают все предрассудки, которые делят людей по национальности на «своих» и «чужих». 

Ахиллесова пята

   Обычно украинские команды не испытывают проблем с вратарями. Но у «Карпат» это звено издавна считалось уязвимым. Лишь Александр Ракитский тут составил явное исключение. Как и Лихачев, россиянин Ракитский легко адаптировался в "Карпатах". Город его боготворил, наделяя славой самого классного голкипера союзной «вышки». За львовскую команду он провел четыре сезона – с 1974-го по 1977-й. Этого времени ему хватило, чтобы по числу матчей (82) в чемпионатах стать рекордсменом среди тех, кто защищал тогда в элитном ранге ворота «западенцiв». Спокойный, грамотный в руководстве партнерами, четкий на выходах, Ракитский добился наилучшего коэффициента надежности по сравнению с другими хранителями карпатской сетки, пропуская в среднем за игру чуть более одного мяча. При нем львовяне крайне редко уступали с крупным счетом. Ранее в московских «Динамо» и «Торпедо» он пребывал на вторых ролях – за спинами великого Льва Яшина и замечательного Виктора Банникова. «Карпаты» уготовили ему и венец карьеры, и «лебединую песню». Травма спины, перешедшая в хронический недуг, вынудила его распроститься со Львовом и вернуться на родину в Москву, где он доигрывал во второй лиге. И только недавно имя Александра Ракитского как тренера вратарей московского «Локомотива» снова всплыло из небытия.

   Двоим из той когорты «часовых» на долю выпало более ста матчей в обойме «Карпат» - младшему из братьев Швойницких Алексею и представителю команды до Эрнеста Юста Евгению Власенко. Во львовских воротах Швойницкий стал гегемоном вскоре после ухода Ракитского, когда было ему всего 21-22 года, но, быстро себя растратив - во многом, из-за влечения к алкоголю, кончил свой футбольный поход в непрезентабельных коллективах Луцка и Полтавы. Не оставили сколько-нибудь заметного следа в «Карпатах» голкиперы Исупов, Балясников, Сывак, Двуреченский, Ковач, Майороши, Страшненко, Тростенюк. Ненадолго там задержались Виктор Турпак и Михаил Лупол. В сопоставлении с перечисленными персоналиями интересен Габор (Гавриил) Вайда – уроженец Ужгорода, венгр с польской фамилией. Кстати, любопытное обстоятельство: у поляков игроки этого амплуа чуть ли не через одного – гении, тогда как среди венгров, кроме Дьюлы Грошича, не припомнить выдающихся стражей ворот. В повседневной жизни своей неизменной учтивостью подтверждая то, что мадьярский язык содержит форм вежливости больше, чем любой другой европейский, Вайда на поле брани резко менял личину, при этом нещадно орал на защитников, из-за чего прилип к нему ярлык «мандражиста».

   Габор Вайда крутился в штрафной площади как белка в колесе

   Перекочевавший в «Карпаты» из ленинградского «Зенита», он признавал, что степень его выучки отстает от общего класса львовской команды. Тем не менее, в отдельных матчах удавались ему чудеса с фантастическими по эквилибристике бросками-полетами, добавлявшими сочных красок орнаменту игры западных украинцев. Находясь в «Зените», Вайда получал вызовы в олимпийскую сборную. Однажды судьба его там свела с армейцами из Ростова Зинченко и Проскуриным – как раз накануне их полемики в финале Кубка СССР-69. Посмеиваясь, он вспоминал о том, как сказал тогда ростовчанам: «А ведь «Карпаты» вас обыграют!» Форварды СКА в ответ завелись: «Да мы за Кубок им ноги откусим!» Но оракулом все-таки оказался Габор Вайда.

  Ватага Миклоша и Юста 

   Эпохальное десятилетие «Карпат» началось в 1968 году, когда на их тренерский мостик взошел Эрнест Юст, сменивший там Евгения Лемешко. Этот же сезон знаменовался первым крупным успехом команды – победой в подгруппе при отменной разнице мячей (+46), за которую львовяне удостоились приза киевского журнала «Старт».

   Юста не отнесешь к лику светил первой величины. Но ему перепадало счастье дважды становиться лауреатом Кубка Союза – как полузащитнику «Динамо» (Киев) в 1954-м, и как предводителю «карпатских стрелков» - единственной команды в его биографии тренера. До своего назначения к штурвалу «старшего» он, буквально со дня основания клуба, работал в "Карпатах" ассистентом. Происходивший от одной из наиболее плодовитых ветвей древа футбола Украины, воспитанник ужгородского «Спартака» Юст как нельзя лучше способствовал созреванию у львовян игры полностью отвечавшей традициям региона – игры жесткой, маневренной, остроатакующей, техничной. У себя на столе Эрнест Эрвинович держал пачку будапештских журналов Labdarugas и тщательно штудировал их, следя за всеми веяниями моды «короля спорта». Говорят, в общении с игроками Юст был ненавязчив, относился к ним как отец, имея обыкновение верить в каждого из них до геркулесовых столпов, в чем видится параллель, например, с английским «коучем» Бобби Робсоном. Образ Юста тесно переплелся с образом другого «венгерского набоба» – Карла Миклоша. Последний стоял вне тренировочного процесса - он был прекрасным снабженцем, располагавшим колоссальными связями, и занимал пост начальника команды.

   Творец "карпатского чуда" Эрнест Юст (1927 - 1992) 

   По сложившейся практике, эта должность часто – в руках «серых кардиналов» без каких-либо весомых заслуг перед футболом. Миклош, однако, слыл человеком большого сердца, и притом, ему было чем гордиться как мастеру ведущей во Львове в предвоенные годы «Украины». В «Карпатах» он прослужил до 1972-го. В пору его и Юста двоевластия команда представляла собой крепко спаянную, по тогдашним понятиям хорошо обеспеченную материально компанию единомышленников. Поскольку старший тренер склонности к экспериментам не питал, а подбор исполнителей его полностью устраивал, то несколько лет кряду боевой состав, насчитывавший не более 13-14 единиц, и сама тактика львовян почти не претерпевали изменений. Стилевые особенности во многом определялись Яношем Габовдой, закарпатским земляком Юста, пришедшим в 1968 году в центр нападения. Этот рослый, сильный брюнет, подкрашивая игру темпераментом мадьяра, действовал в штрафной площади соперника с лоском британца – замыкая прострелы, борясь за верховые мячи, сбрасывая их «на блюдечке» партнерам. На подаче угловых, когда закрученный мяч летел, будто из катапульты и как по желобу, Габовда, протаранивая грудью Атланта оборонительный заслон, сообщая «снаряду» еще большее ускорение, просто «разрывал» завершающими ударами сетку под аккомпанемент вулканического рева трибун.

   Однажды в 70-м ему удался поистине феноменальный гол - с 26-28 метров головой под крестовину ворот краснодарской «Кубани». По количеству снайперских вистов Габовду превзошел в «Карпатах» лишь Владимир Данилюк, фактурой, внешностью и манерой, подкараулив кикс, забивать с «пятачка», напоминавший Герда Мюллера. Но скорострельность была заметно выше у Габовды, который «нащелкал» 68 мячей во львовской команде за четыре чемпионата, тогда как его сотоварищ кропал 89 «карпатских» голов аж в течение тринадцати первенств. Правда, венгерский «гонвед» в отличие от Данилюка основную часть таких попаданий произвел на пути к высшей лиге. Вообще, к подвигам в чужих окопах тянулись, разумеется, помимо вратарей, все из отряда Юста. Ну а Федор Чорба (его фамилия – Csorba - в переводе с языка мадьяр означает «щербатый» или «ущерб», что дает любителям каламбура простор для фантазии) - ставший зятем главного тренера – с позиции крайнего защитника, сподобился шестнадцать раз нанести в чемпионатах голевой урон врагу.

    В нижнем ряду - Роман Покора и Янош Габовда (справа). Один из редких сохранившихся снимков закарпатского мастера игры головой   

   Мгновенно преодолевая середину поля зигзагами передач в одно касание, ватага обрушивалась на соперника. При выполнении штрафных Лев Броварский на пару с Лихачевым демонстрировали хитроумную заготовку – один обхватывал мяч ногами и подпрыгивал вместе с ним, а другой свистяще бил над заградительным барьером с полулета. Фирменный же вензель "Карпат", - реактивные забеги по флангам, – Лихачева слева и Грещака справа, с последующим пасом в центр на Габовду. Этот стереотипный прием, если все трое были в порядке, отмыкал «каттеначио» любой конструкции. Богдан Грещак, «проглатывавший» 30-метровую дистанцию за 3,7 секунды, конкурируя в олимпийской сборной Союза на своем «перегоне» с «электричкой» из Еревана, славным Левоном Иштояном, «выгружал» голы западным немцам в Нюрнберге и на «Раздане» французам. Наверняка его участие сделало бы победу в финале Кубка СССР еще более убедительной. Но на тот матч Грещак выйти не смог из-за рецидива полученной им еще в составе ЦСКА травмы, которая называется «надрыв пахового кольца» и плохо поддается лечению.

   Однако покинул он футбол в 29 лет по другой причине. Был он капитаном команды, и однажды, когда та «пасла задних» в таблице, его вызвали на приватную беседу ко второму секретарю обкома Анатолию Падолке. Вспыльчивый Грещак, отметя все нормы дипломатии, ляпнул: «Да гоните вы этих жидов!» Чтобы понять, в чей огород камень, особой сообразительности не требовалось. «Карпаты» водил на битвы тогда Валентин Бубукин, триумфатор Кубка Европы-60, известный человеческой порядочностью и демократизмом. Но его, как ранее Анатолия Полосина, истеблишмент Львова воспринял в штыки, а тут еще – сплошные срывы команды, раздраженность коими естественно для местного менталитета нашла в виде громоотвода «пятую графу» нового старшего тренера. Но Грещак, допустивший столь откровенное, противоречащее советской морали высказывание перед партаппаратчиком, недооценил коварства Падолки. Ренегата замариновали на скамье запасных и, осознав ситуацию, он счел за благо подать «по собственному желанию». В том же 29-летнем возрасте и 1973 году повесил бутсы на гвоздь Габор Вайда, ушедший затем работать в пищевую промышленность. Стажировку среди грандов всесоюзного футбола «Карпатам» тогда удалось продлить лишь в силу нашумевшего нововведения с посленичейными пенальти, которые стали для львовян панацеей. Эдуарду Козинкевичу, испытанному в донецком «Шахтере» и в шести матчах за национальную сборную, молодому, дерзкому, предназначался «белый конь» вожака нападения. Форвард, однако, перебирая с индивидуальной игрой, все не мог подстроиться к темпу львовских атак. Ведь любой талант обретает истинную ценность только в определенной нише, которую он высвечивает с недосягаемой для других тождественных величин яркостью.

   Богдан Грещак подает угловой

   Вот и те «Карпаты» были командой одного тренера. Его имя вместе с именем Миклоша оставалось на знамени команды при всех альтернативных сменщиках. Весть же об уходе оттуда Эрнеста Юста в феврале 1972-го прозвучала как внезапный раскат грома. По этому поводу руководство объединения «Электрон» созвало команду на собрание, где, впрочем, один Геннадий Лихачев высказался в защиту тренера, которому львовский футбол обязан всеми в новой истории масштабными успехами. Есть мнение, что футбольный ренессанс в Западной Украине, если рассматривать опыт в советскую эпоху через призму стародавних достижений, так и не наступил. Но уж слишком разнились между собой та и эта среда обитания. «Карпаты» в год своего дебюта на уровне союзной «вышки» осилили 10-е итоговое место, опередив прошлогоднего чемпиона ЦСКА, набрав количество очков равное с московским «Торпедо», завершившем гонку на седьмой строке. Некоторые из партийных бонз тем не менее взялись метать стрелы ядовитой критики в тренера, больно ранив его самолюбие, что послужило тогда причиной добровольной отставки Юста. В пылу непомерных амбиций они расценили этот результат почти как провал. Будто бы противники, с кем на зеленых полях отважно дрались галичане, не располагали, как минимум, таким же игровым ресурсом, а сам Львов не значился небольшим городом на периферии гигантской державы. Будто бы не витали над ристалищами «Карпат» призывы отдельных лиц генералитета федерации в Москве, требовавшие от судей давить «этих бандеровцев», хотя за львовян выступал неизменно весь интернационал, включая литовца Жукаускаса и грузина Бачиашвили. Кстати, в Тбилиси, публика особенно симпатизировала гостям из Львова, пусть «западенцi» там зачастую терпели форменный разгром. 

Хрустальная «Говерла»

   В ноябре 68-го на «пульке» в Сочи в числе четырех претендентов львовяне оспаривали единственную путевку в сообщество сильнейших. Лидер «Уралмаш» опережал «Карпаты» на очко: свидание этих команд в заключительном туре обретало статут финала, где украинцев устраивала только победа, а россиянам хватало ничьей. Эмоции закипали через край и, пожалуй, тогда первый раз на пленуме футбола громогласно прозвучало «антибандеровское» воззвание – из уст Виктора Марьенко, тренера свердловчан. Его рать железных дровосеков сгибалась под властью искрометной игры парней в зеленых майках, удерживая спасительные 1:1, принимая удары в перекладину и штанги ворот. А незадолго до того, как арбитр из Таллинна Евгений Хярмс просигнализировал об окончании встречи, Габовда, подрубленный в штрафной уральцев, растянулся во весь рост гренадера. Пенальти?! Нет – судья выразительно развел руками, и «Карпатам» пришлось скорректировать смелые планы, суть коих выразилась в полушутливом экспромте поэта: «Торiк в вищу лiгу хлопцi не попали… Поможи iм, пане-боже, щоб хоч кубок взяли!». 

   Лопнувший блицкриг-68 для львовской команды возымел последствия скорее позитивного свойства, избавив ее от необходимости в очередной кампании распылять усилия на два равновеликих фронта. В зоне, где были собраны 22 украинские футбольные бригады и выполнялся просев на участие в турнире 1-й группы класса «А», который стартовал в следующем 1970 году, игроки Юста наряду с «Днепром» (Днепропетровск) выглядели фаворитами и до поры до времени решали локальную задачу не перенапрягаясь. Помыслы Броварского и Поточняка, Габовды и Лихачева, обратились на покорение кубковой вершины.

   На трибуне "Дружбы"

   Первый же раунд на пути к ней выдался непростым: «Карпаты» лишь в повторной схватке уложили на ковер в Жданове местный «Азовец». Затем отметились победами над одесскими СКА и «Черноморцем», преодолели барьер ереванского «Арарата» (в дополнительное время), воронежского «Труда», а на стадии полуфинала отомстили «Судостроителю» (Николаев) за пощечину в матче открытия упомянутого выше смотра на сочинском берегу. Прежде чем повести дуэль с львовянами воскресным днем 17 августа 1969 года, армейцы Ростова проделали в этом розыгрыше не менее богатый коллизиями маршрут. Они еще не утратили почерк с оригинальными завитками техники, скоростных комбинаций, хотя их экипаж «звезд» образца-66 фактически полностью сменился (за исключением Алексея Еськова и Валерия Синау – А.Т.). Под руководством героев вышеуказанного «серебряного» сезона – Геннадия Матвеева и Олега Копаева, ростовчане смогли стать в текущем чемпионате только двенадцатыми. Но для «Карпат», чьи молодые по своему большинству «ополченцы» испытывали в канун того момента истины откровенную дрожь в коленях, класс представителя главного эшелона советского футбола поначалу был тайной и на то рандеву они ехали с настроением просто не ударить лицом в грязь. Перед матчем обе команды расселились в гостинице «Россия» по соседству с Красной площадью. Следом за ними в столицу двинулись многочисленные их сторонники: в организованном порядке - специальными туристскими поездами, и самостоятельно. «Когда вышли на поле в Лужниках и увидели, что творится на трибунах, навернулись слезы на глаза», - вспоминает Лев Броварский. Торсида Ростова вывесила приметный лозунг «Зачерпнем хрустальным Кубком воды из Дона», водрузила на скамье здоровенный муляж деда Щукаря в фуражке с красным околышем, рубахе-косоворотке и казачьих шароварах с лампасами. Львовская же затянула слаженным хором – «Знову буйно квiтне черемшина…» Это был важный психологический нюанс: прилив патриотизма, рожденный песней, которую на Украине почитают народным гимном, в те волнительные мгновения, когда завязывалась фабула спектакля, помог футболистам «Карпат», впервые оказавшимся в фокусе всеобщего внимания, на виду многомиллионной, прильнувшей к телеэкранам страны.

 Journalist Alexander Tikhovod writes in Vremya Karpat (Time of the Carpathians): It was an important psychological nuance: the influx of patriotism, borne out by a song many considered the national anthem in Ukraine, helped the Karpaty players in those tense moments when they became the focus of national attention—in full view of the millions of viewers around the country glued to their television sets. UKRAINIAN WILL, CARPATHIAN PRIDE AND THE SUMMER OF ’69

   Анонс моего очерка в клубной газете "Карпат", август 2004 года 

   Несмотря на различное с львовянами положение в градации, СКА (Ростов) не имел над соперником изначального преимущества ни в одной линии, кроме последнего рубежа обороны. Правда, и Виктор Турпак - немногословный в жизни, смелый в игре, коей он отдавал всего себя - защищая в том поединке ворота украинцев, по сути ни в чем не уступал маститому коллеге из «рамки» напротив. Тандем ростовских канониров – атакующего диспетчера Анатолия Зинченко и Владимира Проскурина, бороздившего рейдами левый фланг нападения, навис черной тучей над «пограничной полосой» команды Львова, которая лихорадочно отражала натиск. План армейцев состоял в том, чтобы забив быстрый гол, сбросить темп и, запутав карпатскую братию в тенетах позиционной игры, без лишнего риска довести матч до победы. На 20-й минуте этот замысел подтвердился успехом Зинченко. Получив пас в штрафной от Бориса Серостанова, форвард нанес удар такой силы, что Турпаку осталось взглядом сопроводить мяч в нижнем углу – 0:1.

   Донской город возликовал, предвкушая выгодное развитие сюжета. Маховик ростовчан ожидаемо сбавил ход, но текло время, а затишье не сменилось новым взрывом армейских массированных атак. Бытует суждение, что Зинченко – впоследствии бомбардир ленинградских «Зенита» и «Динамо», футболист, кого первым в СССР откомандируют легионером в «Рапид» из Вены – и Проскурин, ставший нетленным талисманом воронежского «Труда» - слишком быстро тогда сожгли порох, отыграв дальнейшую фазу матча на троечку. А «Карпаты» вдруг осознали со всей остротой, что именно сегодня в пределах досягаемости «ота золотая рибинка, котра ловиться раз у життi», и этот шанс для них уже никогда не повториться. Они словно бы ощутили за собой весь древний Львов с его обезлюдевшими улицами, парками, ресторанами, ибо все жители, затаив дыхание и молясь на своих любимцев, наблюдали за битвой в Лужниках. 

   Приметы указывали: одержать верх должны были армейцы Ростова – не только как старшие по чину. Согласно выкладкам футбольного астролога Константина Есенина, лавры судились тому, кто на предыдущих этапах кубковой дистанции повергал москвичей. Соперники «Карпат» сие условие даже перевыполнили, устранив с дороги «Динамо» и одноклубников из ЦСКА. Далее – будущий победитель финала, как правило, выходил на этот матч в форме обычной для себя расцветки. Если ростовчане надели традиционные для себя красные майки, то львовяне играли в запасных - белых. Предвестием победы также виделось то, что Лев Кудасов, занявший перед началом встречи северные ворота, уберег их до перерыва: украинцам надо было отыгрываться, а статистика Есенина свидетельствовала – забивать в южные труднее. Наконец, в двадцати состоявшихся ранее финалах Кубка трофеем завладевали открывшие счет команды, лишь в семи случаях выпадало наоборот. Но в карпатских футболистах была заложена доблесть прыгнуть выше головы, мобилизоваться до предела, когда это необходимо. 

   Второй слева - Лев Кудасов

…Голкипер СКА нес вахту с переломом пальца на ноге, однако в целом был безукоризнен. Его величали ни больше ни меньше – Лев номер два, имея в виду фенотипическое родство с Яшиным. Сей титулованный тезка Кудасова прочил того своим наследником в московское «Динамо» - после решающей схватки за Кубок-67, в которой Лев-младший – тогда столичный армеец, пропустив от команды Яшина три безответных мяча, тем не менее содеял неизгладимый эффект игрой. Но Кудасова затребовали в Ростов, и с теми мастерами он еще дважды на расстояние вытянутой руки приближался к заветному сосуду из хрусталя. Попытка же 1971-го сломала ему всю жизнь. Эпизод за 22 секунды до истечения основного времени финального матча СКА – «Спартак» (Москва) стал изустным как иллюстрация трагично неизбежных в футболе афронтов. Ростовчане вели 2:1, и здесь Геннадий Логофет, очутившийся на правом фланге атаки, рискнул пробить с нулевого угла. Назвать ударом отчаяния эту акцию трудно – все скорее выглядело предсмертным вздохом тонущего, уже покорного судьбе «Спартака». Мяч летел на высоте чуть ниже колена и Кудасов готовился его спокойно забрать, но вдруг сферический снаряд вопреки законам баллистики резко отклонился влево, а вратарь уже сделал шаг в противоположную сторону. Перекладываясь обратно, голкипер неловко коснулся его ладонью - создалось впечатление, будто он сам себе закинул в ближний угол очень легкий мяч.

   Этот гол снился Кудасову и спустя много лет, превратившись в неотступный кошмар. А тогда, увидев мяч в сетке, страж ворот едва не лишился сознания: все вмиг поплыло перед глазами – трибуны, поле, игроки. Через «не могу» дотянул овертайм, а придя в раздевалку и упав на лежак ничком, рыдал как безумный. Его утешали, но все напрасно. Он чувствовал - для него это равносильно гражданской казни. Вскоре Льва с формулировкой «нарушение режима» вывели из олимпийской сборной, где тот шел первым номером. К нему привязалось не слишком благозвучное прозвище «Лоскут», ибо сам он, рассказывая о собственных похождениях, бросал дежурную фразу – «Надрались в лоскуты». Это «надраться», а проще говоря – заглянуть в бутылку, стало системой. Завершающий отрезок его спортивной планиды был в «Ростсельмаше», по терминологии адептов армейского клуба - в «сельпо». Типом народного темперамента, «крутизной», Ростов напоминал Кудасову отчий край на Волге и голкипер не испытывал ностальгии по дому, пока не наступил час бесповоротного расставания с футболом. Тогда-то его неудержимо повлекло к истоку, он возвратился, но, как выяснилось – на пепелище, поскольку имя футбольной знаменитости ничего ровным счетом в Саратове не значит, и уделом оказались там забвение и неустроенность. Последние годы объездивший полсвета вратарь-легенда провел под крышей у сожительницы в одном из мрачных саратовских микрорайонов – около аэропорта. Умер он в конце июня 1998-го, через пять дней после своего 55-летнего юбилея, как говорили – «захлебнувшись красненьким».

   Всего из участников матча, события которого здесь описаны, до сегодняшнего дня помимо Кудасова у СКА не дожил Еськов, а у «Карпат» отошли в мир иной Булгаков, Габовда и Турпак (этот мартиролог приведен по состоянию на 2004 год, когда впервые был опубликован предлагаемый вниманию очерк). Во втором тайме львовяне упорно толкали мяч к воротам соперника, пока Лихачев не восстановил равновесие. А далее свершилось то чудо, которое вывело «Карпаты» из разряда многообещающего новичка в круг избранных. Интервал с 62-й по 66-ю минуту этого матча поставил ситуацию в нем с ног на голову, обозначив курс к возрастанию числа сенсаций, на тот период еще довольно редких в советском футболе. Не успело улечься всеобщее волнение в связи с первым ответным голом львовян, как последовал новый навес на штрафную СКА – в сектор, где маячил Янош Габовда, неутомимо боровшийся за «верхний этаж» и превзошедший персонального опекуна Антоневича. Перебодав того очередной раз, карпатский «столб» отпасовал мяч в ноги Владимира Булгакова, забытого ростовчанами у отметки пенальти. Партнер ударил без раздумья, в темп и с такой мощью, что реакция Кудасову не помогла – 2:1!

 Мяч контролирует защитник Иван Герег   

 Голы, легшие дуплетом, не вязались внешне с теми затратами, которые понес в этой игре победитель. Позже станет ясно, каких нечеловеческих усилий потребовал взлет свечой от западных украинцев, сколько всего было ими выплеснуто за те четыре минуты. После «Лужников» на львовскую команду в чемпионате навалятся опустошенность и депрессия, и в итоге достанется ей лишь 6-е место, согласно регламенту, не дающее право на повышение в табели о рангах, однако для обладателя Кубка СССР будет сделано исключение. 

   У армейцев еще было достаточно времени, чтобы исправить положение. Заменив Трембача на Головко, они таким образом довели свое количество номинальных форвардов на поле до четырех. Температура противостояния опять подскочила вверх, и Турпак, спасая ворота, с немалым риском влезал в самую гущу, где головы сшибались друг с другом, а мелькание ног в остроносых бутсах напоминало взмахи заточенных клинков. Но в целом этот матч запечатлелся как корректный и несложный для судейства. Есть в нем, однако, пятнышко, слегка затемняющее блеск хрустальной «Говерлы» футбольного Львова, и вместе с тем этот эпизод – как пример вечной повторяемости событий и противоречивости личностной роли в них. В начале главы упомянут таллиннский рефери Хярмс, чей отказ назначить в пользу «Карпат» вопиющий пенальти на переходном турнире 68-го в Сочи расстроил свидание тех с высшей лигой. Теперь же тот арбитр вернул «должок» - на последних оборотах стрелки табло, когда Проскурин из глубины прорвался к штрафной и его удар достиг-таки цели, эстонец, судивший на линии, «зажег» вне игры. Армейцы, чью эйфорию по поводу спасения матча столь безжалостно оборвал Хярмс, тщетно убеждали главного судью Карло Круашвили признать то, что их правый крайний О. Попов находился в пассивном офсайде и далеко от эпицентра действия.

   Есть победа! Кубок СССР в руках Игоря Кульчицкого

   Еще не однажды ростовский СКА и «Карпаты» потягаются между собой в таких партиях чемпионата и Кубка, где поражение смерти подобно, и фортуна будет чаще гостить в донском стане. Но отплатить сопернику сполна тот долг 1969 года ростовчанам уже никогда не удастся.

   Председатель федерации футбола Валентин Гранаткин вручил победителям дорогую добычу с фигуркой игрока на серебряной крышке. Капитан «Карпат» Игорь Кульчицкий передал ее Виктору Турпаку, а затем, встав перед западной, почти сплошь заполненной львовскими болельщиками, гремевшей овациями трибуной, развел руки так, словно хотел обнять всех верных поклонников. Объявленный лучшим в этом финале, Кульчицкий – футболист с фамилией профессора - «пан Игор», наделенный способностями артиста-лицедея (знаменитый призыв кумиру – «Не дайся, Куля!») – король «сухого листа», «карпатский» талисман и свадебный генерал, который, случалось, покорял планку первого бомбардира команды за сезон, забивая все свои мячи с пенальти. Когда ветерана настигла тяжелая болезнь, всем миром во Львове помогли найти связи и средства, чтобы сделать ему операцию в Германии. Выздоровев, Кульчицкий лично руководил строительством мемориала игрокам, подарившим ту всеобъемлющую радость городу, подобных которой Львов за свою многострадальную историю знал немного. Команду в день ее тогдашнего возвращения встречали как моряков Колумба после открытия Америки, а поздравительные телеграммы ей сыпались со всех уголков планеты, где живут украинские диаспоры (несмотря на то, что эта спортивная веха по иронии судьбы совпала с политической – 30-летием присоединения Западной Украины к Советской).

   Вероятно, это единичный факт, когда лауреаты Кубка СССР удостоились того, чтобы имена их были высечены в граните, словно имена героев освободительной войны. Но поскольку тот матч «Карпаты» провели, не осуществив ни одной замены, то и фамилий, не считая Миклоша и Юста, на мемориальной доске у стадиона «Украина» было выбито одиннадцать – Турпак, Сыров, Герег, Поточняк, Данильчук, Булгаков, Броварский, Данилюк, Габовда, Кульчицкий, Лихачев. В названный реестр не попали Богдан Грещак, Роман Покора, чьи пушечные дальние удары ввергали вратарей в холодную испарину, Юрий Басалик и Михаил Сарабин – столпы, на ком также держался «свод» образца-1969. Это обстоятельство вызывает немалую обиду тех из них, кто здравствует ныне. Ибо вряд ли только одиннадцать футболистов, перечисленных выше, смогли бы образовать львовский уникум – коллектив из второго подразделения футбола Советского Союза, который завоевал Кубок страны и затем взошел на арену европейского официального турнира. 

Урок «Стяуа»

   Этот единственный у «Карпат» почетный трофей оставался в их распоряжении до апреля 1970-го, когда в открывающем же матче следующего розыгрыша этого приза они сложили полномочия действующего обладателя, уступив 0:1 «Жальгирису» (Вильнюс) на его плацдарме. Еще одно драматичное испытание стремительно надвигалось на команду «зеленых львов». Правда, в футбольных верхах СССР не существовало единого мнения о целесообразности ее допуска из второстепенной по значению внутренней лиги к пеклу Кубка кубков, где иные соперники принадлежали к ложе VIP по числу регалий. Но в конце концов скептики сняли возражения, тем более, что львовский стадион «Дружба» и его напоминавшее бильярдный стол поле отвечали стандартам УЕФА.

   Опыт контактов с зарубежными командами у футболистов «Карпат» по состоянию на 1970 год ограничивался тремя десятками товарищеских матчей. В их большинстве партнерами по спаррингу выступали неприметные клубы из Польши или Венгрии, которые львовянами побеждались обычно без особого труда. Поздней осенью 69-го они, гастролируя вдоль северного побережья Франции от Бреста до Дюнкерка, соревнуясь с любителями, а также с малоизвестными либо выпавшими в расход профи, «на одной ноге» выиграли все четыре встречи.

   Бразильская команда "Палмейрас" в 1969 году

   Звучной прелюдией «карпатских» смотрин в международном престижном турнире было посещение Львова «Пальмейрасом» из Сан-Паулу, состоявшееся перед самым поднятием занавеса чемпионата мира в Мексике, где мастерство выверялось по бразильскому эталону. Ранее «паулисты» вели представления в Грузии, выдав ничью с «Торпедо» (Кутаиси) и крупно обыграв тбилисских динамовцев. Хотя «Пальмейрас», прилетевший во Львов в день матча в семь утра, по сути, выставил резервную обойму, там фигурировали Адемир да Гийа и Дуду – участники финала Кубка Либертадорес, куда команда попадала в 1968-м. Так или иначе, но билеты на «самбу» бразильцев растаяли в кассах словно весенние снега. Обделенная толпа в несколько тысяч человек, повалив затворившиеся железные ворота стадиона - высотой почти в четыре метра, хлынула на без того переполненные трибуны. Под несмолкаемую поддержку Габовда в начале второго тайма привычно - с воздуха, забил «раритетный» гол и Львов, ошалевший от счастья, устроил гулянье на всю майскую ночь.

   Итак, перст судьбы свел в противоборствующую пару галичан и обладателя Кубка Румынии, который на момент жеребьевки еще не был выявлен. Им стал бухарестский «Стяуа». К тому времени этот клуб армии восемь раз выигрывал чемпионат страны и десятикратно - национальный Кубок (начиная с 1949 года – А.Т.). Однако в чистилище европейских состязаний он отсеивался постоянно на первых этапах – тому «Стяуа» до своего блистательного варианта середины и конца 80-х было еще очень далеко. 

   «Батальоном» румынского «воинства» тогда управлял твердой рукой Стефан Ковач, вскоре сменивший Ринуса Михелса в «Аяксе» (Амстердам) и увенчавший голландцев диадемой трехкратного покорителя Кубка Чемпионов. Клуб не выделялся как в иные годы подавляющим представительством в главной сборной. Туда в 70-м из «Стяуа» делегировали троих – правого защитника Людовика Сэтмэряну, «чистильщика» Бужора Хэлмэджяну и форварда Георге Тэтару. Последний из них, к слову, имел репутацию «золотого мальчика» и якобы после «Мундиаля», где румыны хоть и не вышли из группы с Бразилией и Англией, но смотрелись прилично, его уговаривал остаться в Мексике один из тамошних футбольных меценатов. Прими Тэтару подобное решение, юридических препятствий формально не возникло бы: в стране диктатуры Чаушеску (чья семья патронировала команду «Стяуа» - А.Т.), как и в некоторых других государствах социалистического лагеря, футбол уже был тесно интегрирован в мировой рынок, а миграция в зарубежные клубы, предпринимаемая вполне легально, лишь прикрывалась формулировкой – «для обмена опытом». Экипировку румынам поставляли западные фирмы, тогда как «Карпаты» довольствовались обмундированием, изготовленным на фабрике в соседних Черновцах.

   Впрочем, для игроков из Румынии, где исключительной роскошью в то время считались и домашние телефоны, Львов обрел значение товарного Клондайка. Гостеприимные хозяева отворили перед футболистами «Стяуа» двери складов, и там-то каждый из них мог себе купить за бесценок любое количество ширпотреба - в том числе остродефицитные фотоаппараты, фотоувеличители, швейные машины, - да еще подсобили привезти все это на вокзал и загрузить в вагоны поезда отходящего на Бухарест. «Карпаты» же, нанося ответный визит, не встретили теплого приема. «Это был единственный случай, когда за границей к нам отнеслись с пренебрежением, - рассказал Богдан Грещак, - после матча покормили в «рыгаловке» с пьяными: сдвинули два стола, притащили бурду. И никто не подошел, чтобы проводить…»

   Обстановка накануне премьеры во Львове 1/16 финала Кубка Кубков складывалась нервозная. Те, кто пользовался правом въезда на базу команды в Брюховичах – от чинов из Киева и первого секретаря обкома Виктора Добрика до работников комсомола – звонили во все колокола, не скупясь на обещания и агитируя «Карпаты» в грядущем поединке сложить головы на алтарь Отечества, но добиться победы. Особенная доза идеологической накачки («Не уронить чести советского спорта!») обрушилась на партийных – Броварского, Вайду, Герега. По воспоминанию Грещака, этот заряд от «патриотической системы» лично его так сдавил, что выйдя на поле он себя почувствовал словно запрограммированный: «Не было свободы, эластичности, рывка, злости. Просто – горел: «Хочу, хочу!». Мяч принимаю, кажется – съем его, а остановить не могу!»

   Ажиотаж, нараставший с приближением «часа икс» подобно волне цунами в гавани, создал тихим солнечным утром 16 сентября 1970 года невообразимые автомобильные потоки на всех ведущих во Львов направлениях. Движение городского транспорта в радиусе полутора километров от Центрального стадиона оказалось парализовано: в проулках, дворах - стояли плотно сомкнутые ряды легковушек, автобусов, среди которых замечались и с номерами Польши, Чехословакии, Венгрии, Румынии. Заявок на билеты поступило свыше 150 тысяч, а само спортсооружение располагало не более чем 50-ю тысячами посадочных мест. Его чаша была заполнена до отказа еще за два часа до стартового свистка легендарного арбитра, директора театра в Будапеште Иштвана Жолта. Памятуя о том, как в стремлении увидеть бразильцев безбилетники штурмом взяли «Дружбу», милиция «окопалась» у ее стен словно австро-венгерская армия в крепости Перемышль. И огромное людское море, колышась вокруг неприступного стадиона, по склонам паркового холма и у его подножья, вторило интонациям рокочущего кратера трибун. 

 

   В построении перед матчем футболисты «Карпат» в шеренге суеверно распределялись строго по росту: ее с одного края замыкали миниатюрные Грещак с Лихачевым, а с другого – Вайда и Габовда. Сигнал же к началу их домашней схватки напоминал тот миг в римском Колизее, когда поднималась решетка и на арену выбегали, ощерив зубы, голодные львы, которые с быстротой молнии набрасывались на противников. При этом хозяева нередко за первые же 18-20 минут предопределяли исход борьбы в свою пользу. 

   Соперники друг для друга были как «темные лошадки», и румыны, еще не втянувшись в свой сезон, избрали режим выжидания, давая понять, что нулевая ничья приемлема. Однако вскоре прояснилось, что классический аргумент украинцев – действия в нагнетательном ключе с маневрами по флангам - единственный их определяющий козырь против «Стяуа». Лишь  от ворот Сучу откатили валы ожесточенных атак, и - немедленно выявился перевес гостей из Бухареста в индивидуальной технике, позволявший непринужденно контролировать ситуацию. Мягкость работы с мячом, распасовок, дополняла отменная заряженность на единоборства – игроки «Карпат» подвергались экспансивным наскокам уже в момент приема передачи, тогда как сами они, скованные инструкцией «не нанести травму», остерегались платить той же монетой. Кроме того, румынская команда плавно варьировала темп, перемежая баюкающие мотивы с взрывными и легко выходя из обороны. 

   Арбитр Иштван Жолт

   На 12-й минуте Наом и Тэтару внезапно провели контратаку с выводом на завершающий удар Думитру. Тот бил от полусферы, будто лазерным лучом наведя «снаряд» в левую «девятку». Но то были счастливые для Вайды ворота под табло: голкипер всегда выбирал их, если «Карпатам» предоставлялась подобная возможность. Словно оттолкнувшись от сетки батута, львовский «ловила» в невероятном по акробатике прыжке дотянулся до мяча, посланного со «сверхзвуковой» скоростью, и перевел его на корнер. Здесь и сам бесстрастный Жолт не справился с восхищением: подойдя к Вайде, он коротко и ободряюще сказал ему: «Nagyszeru!», что можно интерпретировать так – «Браво!» Кстати, венгры сражались и по ту сторону баррикады: это были трансильванские мадьяры Сотмари и Вег, чьи перекроенные на румынский лад фамилии звучат как Сэтмэряну и Вигу, оба – крайние защитники. «Футбол-Хоккей» опубликовал на титульной странице номера с отчетом об игре снимок, где запечатлена выразительная композиция – Грещак неистово рвется по бровке, упираясь локтем в подбородок Вигу; опекун же с перекошенным от усердия лицом повис на карпатском нападающем, приклеившись к нему точно спрут всеми щупальцами. 

   В перерыве Юст особых корректив не внес, лишь попросил еще больше нарастить давление на редут «Стяуа». Позже его оппонент Ковач заявит, что с такой интенсивностью ни одна команда мира не выдержала бы наступать весь матч. Лучшее взаимодействие у «Карпат» наметилось на левом крыле по оси Данильчук – Кульчицкий – Лихачев. Но в целом хозяева продолжали лупить кулаками в пустоту, почти не напрягая голкипера «темно-вишневых». Немереное число передач извел диспетчер Броварский. А капитан Габовда, затертый как в торосах долговязыми беками румын, был заменен Данилюком, кто умело работая на чистых мячах, мог умчаться в результативный прорыв. Однако в условиях компактной обороны «Стяуа» карта Данилюка выглядела заведомо битой, да и появление этого форварда произошло, когда атакующий запал «Карпат» иссяк. В конце концов силы львовян съедал очень сложный календарь внутреннего чемпионата, сопряженный с многочасовыми перелетами, сменой временных и климатических поясов.

   На фоне легконогих гостей украинцы с погасшими очами доигрывали поединок. И за две минуты до отбоя их постиг казус, что называется – на ровном месте. Вайда плохо ввел мяч с земли. Овладевший им румынский защитник тут же соорудил длинный пас на ход Тэтару, который рывком оторвался от «конвоира» Остапа Савки. Его должен был «накрыть» Ростислав Поточняк. Но метра за три до соперника карпатский либеро нежданно-негаданно подвернул стопу и упал. Вайда, рванувшись на перехват, уже начал стелиться в ноги нападающему; драгоценных секунд не хватило - Тэтару ловко протолкнул мяч под телом голкипера и с 14-и метров тот закатился в сетку почти по центру. В оставшееся время львовяне едва не пропустили второй гол – после прострела в штрафную с фланга.

   Георге Тэтару обеспечил выигрыш "Стяуа" во Львове

   Разочарование публики было громадным. Теперь многие не сомневались, что ответный матч для дебютантов - туристский круиз, и что «Стяуа» у себя без труда забьет им две или три «сухие» банки. Получилось же несколько иначе. 

…В промежутке той европейской страды ватага Миклоша & Юста отправилась на очередные разборки первенства СССР – в Среднюю Азию, где в силу известного комплекса причин футбольные вояжеры чувствуют себя как на раскаленной сковороде. Впрочем, на контрасте с командой из вотчины мятежных даков, и непосредственный конкурент Львова за лидерство в группе – алма-атинский «Кайрат», воспринялся без особого пиетета. С ним «зеленые» даровали красивую боевую ничью. А Вайда в приливе абсолютной уверенности в себе осмелился раз выловить мяч пижонски – одной рукой уведя его из-под чужого носа. Не терпевший подобных вольностей старший тренер, невзирая на присущую венграм национальную корпоративность, в наказание отстранил своего любимца от игры в Бухаресте. И это была, пожалуй, роковая ошибка. Второй вратарь Михаил Лупол отличался тенденцией к полноте: если Вайда имел вес 79, то его ровесник-дублер при том же росте 184, тянул на добрые девяносто килограммов и смотрелся в игре несколько заторможенным. По слухам, когда он, завязав со спортом, устроился рубщиком мяса на рынке где-то в Донбассе, его корпуленция достигла размера, принятого в японской борьбе сумо – ветерану чуть не доводилось выламывать дверцу личного автомобиля, дабы протиснуться вовнутрь. А тогда, сразу после бухарестского матча львовян со «Стяуа», преданный анафеме Лупол исчез насовсем из клуба и из города. И до товарищей по команде от него больше уж не долетело ни строчки письма, ни телефонного звонка.

…Антураж стадиона «Республика» в столице Румынии, наводненного зрителями на две трети, показался несколько неприютным для «Карпат», успевших привыкнуть к аншлагам на своих выступлениях, и не только домашних. Но вдали от суетного официоза (в этой поездке футболистов сопровождал будущий глава МЧС Украины Василий Дурдинец – А.Т.), не отягощенные гнетом велений, они блеснули так, что румыны не видели просвета, а озабоченный Сэтмэряну шепнул Вайде в перерыве: «Сегодня вы нас одолеете!» Его – хладнокровного охранника, разоружавшего не одного аса-бомбардира, затаскал до упада Лихачев, которого Стефан Ковач по собственному признанию охотно сделал бы настоящей европейской «звездой». Опыт фиаско на «Дружбе», остерегая от тесного контакта с защитой румын, диктовал чаще «поливать» из-за штрафной. Первым откликнулся на этот посыл Кульчицкий, чей удар в оправе замысловатого броска Сучу взъерошил сетку под перекрестьем штанг. Правда, хозяева живо опомнились, и уже в свою очередь обыгравший Лихачева Сэтмэряну, пройдя через полполя, навесил мяч к отметке пенальти, откуда его скинули на Думитру – 1:1. Но еще через шесть минут в результате нового левостороннего спурта Геннадия, отправил в борт «Стяуа» вторую «торпеду» Габовда. И думалось, что их запас у гостей далеко не исчерпан в этом поединке на встречных курсах, где легко и свободно сплетались комбинации - изысканно-красивые точно гуцульский узор.

   Впрочем, скоро и со всей очевидностью прояснилось: «Карпатам», несмотря на пойманный кураж, перспектива прорваться дальше явно не светит – из-за арбитража бригады во главе с Меннингом (ГДР), который словно был в пику грамотного и честного судейства Жолта во Львове. Спустя каких-нибудь три минуты после успеха Габовды счет вновь уравнялся: Штефанеску, набегая на мяч вблизи чужих ворот, завалил при этом центрального защитника Валерия Сырова и, падая сам по инерции, проутюжил «всем прикладом» по траве, подобно танку, спрыгнувшему с уступа. К яростным протестам львовян рефери, указавший на «точку», естественно, остался глух - Тэтару хладнокровно исполнил приговор – 2:2. 

   Репортаж об ответном матче в Бухаресте

   Эксцесс же сгубивший Лупола в «Карпатах» произошел в середине второго тайма. Украинцы по-прежнему вели энергичную осаду румын, тонко используя все промахи их игры, пусть отмашки арбитра на линии отнимали у дружины из Галиции верные моменты. Посреди вылазок Лихачева с компанией, удар хозяев откуда-то «из-за горизонта» больше походил на элементарную проверку вратаря. Достоверных сведений о том голе не сохранилось на «полке мемуаров» и в кинохронике. По некоторым воспоминаниям голкипер, встав на колено, ждал, когда «дохлый» мяч сам прикатится к нему в руки, но «сфера» вероломно застряла в скрытой под травой луже после ночной грозы и невесть откуда налетевший ястребом Штефанеску «проткнул» мяч в сетку мимо оцепенелого ее хранителя. Возможность победы с тем уплыла бесповоротно, однако ничью «Карпаты» успели спасти – когда на судейском хронометре таяли добавленные секунды Лихачев подал угловой, мяч перемахнул через массовку, а у дальней штанги Грещак с носка беспрепятственно вонзил его в мишень. Для телезрителей в Советском Союзе тот эпизод волей жесткого графика вещания остался «за кадром», однако в контексте незадавшегося у нас международного сезона 1970 года, услышанный в новостях результат матча всех приятно в общем-то удивил.

   Странствие бухарестского «Стяуа» в Кубке Кубков прервалось уже в 1/8 финала - румыны были немилосердно одернуты «Эйндховеном» - 0:4 в Голландии и 0:3 дома. Ну а «Карпаты», узнавшие себе подлинную цену, охваченные здоровой эйфорией, дистанцию заключительных туров первенства СССР прошли семимильными шагами - забив на том отрезке 25 мячей, пропустив только 2, утвердив себя в амфитрионе «малого» чемпионата страны, а Яноша Габовду в звании его главной «стреляющей бутсы».

«Вы все - на одно лицо!…»

   Рассказ о футбольной команде немыслим без вкраплений всевозможных курьезов, называемых французами в обиходе – tour de force. О двух таких занятных происшествиях поведал Габор Вайда.

…6 октября 1972 года «Карпаты» выступали в Тбилиси. Где-то в конце первого тайма у основного голкипера львовян от неудачного падения на спину защемился поясничный нерв. Боль была столь пронзительной, что вратарь ощутил себя беспомощным инвалидом. Его сменил в «рамке» невысокого роста Александр Швойницкий, а Вайда покинул строй до финиша чемпионата. Пытаясь унять травматический радикулит, он выполнял все предписания врачей, но выздоровления не наступало. Все же его по настоянию Валентина Бубукина взяли в поездку на дружественную Кубу, и в аэропорту Шереметьево под руки вели по трапу до кресла в салоне самолета. 

   «Карпаты» посещали «остров свободы» во второй раз - путь туда был надежно проторен спортивными делегациями социалистических держав Европы. Хотя футбол в трактовке подданных Фиделя Кастро не впечатлял даже на фоне карликов-соседей в Карибском бассейне. Более или менее конкурентоспособными были только кубинские сборные – национальная и молодежная. Как и двумя годами ранее, обе они встретились с «зелеными львами». 

   Визит на Кубу. В центре старший тренер "Карпат" Валентин Бубукин

…Со стадиона в Гаване открывалась панорама окрестностей. Возлежа на шелковистой траве пригорка, любуясь видом лазурного моря и силуэтами кораблей на рейде, обдуваемый тропическим бризом Вайда поначалу не внял обращенному к нему зову Бубукина. Тем временем с поля товарищи уводили Швойницкого - с ним приключилась почти такая же драма как с Маслаченко в Коста-Рике: соперник засадил шипами бутсы вратарю по голове и, вследствие моментально разросшейся гематомы, та стала напоминать формой огурец. Но Вайда отказывался верить: ему – со «скрипом» передвигавшему ноги от ломоты в пояснице, несмотря на опасность осложнения болезни, тренер велит в этой никчемной игре идти на боевое дежурство! Бубукин отреагировал на сию заминку, постучав себя пальцем по лысине – дескать, мне что ли становиться? Ради пущей вескости прибавил: «Трусишь?» Для гордого венгра это было уже чересчур; Вайда занял свою позицию на вытоптанном клочке. Тут же метров с 16-и кубинец послал ему «презент» - пока голкипер складывался под удар, мяч из-за его спины успели кинуть на центр, а счет увеличился до 3:1 в пользу островитян. По трибунам пробежал смешок - зрители совсем не ожидали в облике советского вратаря наблюдать несуразного деревянного Буратино. В досаде и гневе тот резко выпрямился, но вдруг почувствовал - ноющая боль в спине чудесным образом стихает, будто от новокаиновой блокады. Феномен такого внезапного исцеления, немало удививший медиков, позволил Вайде проявить всю удаль в остальных трех матчах турне и полностью себя реабилитировать в глазах местных «инчас».

…Перед завершающей встречей хозяева пригласили футбольных полпредов Львова в ресторан под открытым небом, втайне надеясь, что обильные яства, вкупе с программой развлечений, которая включала диковинный для «аскетов» из Восточной Европы стриптиз, возымев расслабляющий эффект, позволят обыграть «Карпаты». Бубукин, отлучившись, наказал всем возвращаться в гостиницу к полуночи. Однако его ослушались и под шелест пальм, звук прибоя, завороженные прелестью пышных форм танцовщиц-мулаток, просидели там до шести утра. К удивлению организаторов матчевую партию гости повели в хорошем тонусе, забив быстрый гол. Поняв, что без его подмоги доморощенной команде никак не обойтись, рефери-кубинец принялся изгонять их одного за другим. Дошло до анекдота: сознавая, чем грозит ему рядовой фол, Савка спрятался за Ярослава Кикотя, а незадачливый арбитр, потеряв ориентировку, взметнул красную карточку над головой оторопевшего Поточняка. На недоуменные расспросы после матча он с простодушием «латиноса», для кого и янки, и украинцы одинаково – «гринго», ответил: «Да все вы – на одно лицо!»… Вдобавок судейского произвола над Гаваной разразилась гроза с пыльной бурей и молнией, разрывавшей небосвод пополам. И Бубукин, проследовав твердым шагом на поле, потребовал прекратить игру.

Смолкающая «трембита»

   Юст вернулся к лоциям большого футбола в сентябре 1974-го, а до того в течение двух с половиной лет вкушал скудный хлеб педагога в спортивной школе. Команде нужен был мессия, и с вверенной ему этой ролью тренер блестяще справился, охранив «Карпаты» от падения в «каньон» аутсайдера, куда все три предыдущих сезона те упорно сползали. Черту под текущим чемпионатом вмиг посвежевшие игрой львовяне подвели на 11-й строке таблицы. А год спустя амплитуда их достижений опять резко взлетела, и эта пора быстротечного успеха стала для «хищников» Юста последним «звездным часом».

   В 1975-м, осененном победами киевского «Динамо», которое во всей красе демонстрируя новомодный тотальный футбол, оккупировало в европейском рейтинге пункт наравне с корифеями, среди советских команд особенно близко к предъявленному киевлянами образцу игры, по мнению иных авторитетных знатоков, находились именно «Карпаты». К слову, для них «дерби» с республиканским сюзереном, в основном, складывались удачно, хотя, понятно, там было несколько полюбовных результатов. Средний возраст у «Карпат» приблизился тогда к отметке 27-28 лет, и во всеоружии накопленного опыта они действовали тактически намного гибче, нежели во времена первого пришествия Юста в команду, где старый костяк сохранился. Поздний Лихачев переквалифицировался в диспетчера, нападение же в сезоне-75 опиралось на плечи Данилюка и Романа Хижака, почтивших присутствием клан снайперов лиги. Хижак стал открытием – талантливый, однако капризный, нестабильный футболист, кого не раз отчисляли – обладатель X-образных ног и уникального дриблинга, которым он «раздевал» на одном квадратном метре знаменитого защитника из Тбилиси Реваза Дзодзуашвили. Усердие воздалось львовянам впервые достигнутым за период выступления в элите положительным сальдо голов и регистрацией в круге шести сильнейших клубов страны.

   Роман Хижак атакует ворота донецкого "Шахтера", защищаемые Вячеславом Чановым 

   На следующий год, как известно, по воле реформаторов состоялось два чемпионата Союза – весенний и осенний. И в обоих «Карпаты» были готовы разбогатеть на комплект медалей, но по разнице мячей уступали «бронзовому» тбилисскому «Динамо». Финиш второго этапа вовсе обернулся страшным разочарованием, погрузившим город в траур. Перед финальным туром, на стадионе в Петровском парке столицы, поляна которого уже напоминала каток, львовский отряд, благодаря пенальти в исполнении Чорбы, пожал ничью с ЦСКА. Досрочным победителем «осени»-76 стали автозаводцы Москвы, «Карпаты» же вскочили на второе место. Через четыре дня – 10 ноября, принимали на «Дружбе» ленинградский «Зенит». Нелетная погода задержала львовян во Внуково, и руководство решило всем возвращаться домой поездом. Прикатив туда аккурат накануне игры, команда окунулась в атмосферу заблаговременных патетичных реляций. Была даже отчеканена серия значков с надписью «Карпати – срiбнi призери». Ох, «не кажи гоп…» - гласит украинская поговорка. Тем более, что «Зенит» являлся всегда трудным экзаменатором галичан.

   Корреспондент «Советского спорта» Юлиан Кордияк изобразил ключевой эпизод одного из тех матчей довольно красочно: «На 26-й минуте Кох пробил сильно и хитро с углового. Мяч, описав замысловатую параболу, уже удалялся от ворот. Вайда сместился от дальней штанги вперед. Вдруг, словно управляемый по радио, мяч круто изменил направление и влетел в дальний верхний угол» (упомянем, что голкипер львовян играл с не вылеченным сотрясением мозга и, вероятно, его не столько околпачил каверзный маршрут футбольного «спутника», сколько ему помешало недомогание – А.Т.). Все же на рандеву в тот окутанный мглой ноябрьского тумана вечер «зеленые» вышли в полной уверенности, что пакт заключен с гостями, и осталось преспокойно положить в карман желанные очки вместе с визой в Кубок УЕФА. При определенном раскладе хозяев удовлетворила бы ничья. Но «Зенит» нежданно-негаданно принялся рвать и метать. Все бы ничего, не выдай оборона фортель: мяч уходил на «свободный», когда Иван Герег – с вечно перепуганными глазами – отбросил его в центр штрафной прямо на ногу Мельникова, и ленинградец «расстрелял» Ракитского. Пока потенциальные медалисты переживали транс, в сетку к ним также залетела «бабочка» от Маркина… Выяснилось, что бакшиш сопернику где-то припоздал. Григорий Шульгин – правая рука директора объединения «Электрон», говорят, спешно взял под контроль отдачу тех денег в антракте, однако ряд футболистов «Зенита», кому за этот успех светило заработать «мастера спорта», неожиданно воспротивился подкупу (может быть, просто мало предлагали?…). Во втором тайме Чорба не забил Олейнику дежурный «пеналь», а за пять минут до окончания матча Редкоус третьим «сухим» голом довершил крушение надежд.

   Так была по существу дописана сага о «Карпатах», равных коим не создали на Львовщине по сей день. Наступило отчуждение с ветвью политической власти города и области, индифферентность которой в известной мере обусловила то фиаско с «Зенитом» - словно при Брусиловском прорыве, когда в решающий миг сражения по вине тылового начальства вдруг обнаружилась острая нехватка снарядов. И в 1977-м опустившиеся на предпоследнее место «Карпаты» разлучились с высшей лигой. Правда, в тот же год, львовские новобранцы сборной юниоров Андрей Баль и Григорий Батич снискали мировое «золото» в Тунисе, что виделось знаком приближения новой светлой полосы в жизни их родного клуба. Еще через год, уставший от передряг Юст, чей давний личный антагонизм с директором «Электрона» Петровским углублялся, уже навсегда подал в отставку, передав бразды правления командой Иштвану Секечу, при ком он хотел было задержаться вторым тренером, но вскоре передумал.

   Команда тем не менее быстро совладала с недугом смены поколений, вновь собрав под свои хоругви представителей одного игрового течения. Тогда на футбольном небосводе вовсю разгорелась звезда Степана Юрчишина – дивного форварда с литой статью, напоминавшего ею Геракла. Его удары были как у Зевса-громовержца, при этом он умел на манер киевлянина Серебрянникова подрезать, закручивать мячи над «стенкой». В 1979-м он установил нерушимый рекорд первой лиги СССР, забив 42 гола в таком же количестве матчей! Нападающего привлекли в сборную Союза, не дожидаясь его миграции в более сильный клуб, «Карпаты» финишировали флагманом колонны, имея отрыв от шедшей следом «Кубани» (Краснодар) в 8 очков, а к ногам Юрчишина пала россыпь лестных посулов, прежде всего – от Валерия Лобановского, грезившего тандемом львовского «орудия» с Блохиным. Понятно, что «западенцi» проявили кровную заинтересованность удержать его у себя. Сделка форварда с великодержавным ЦСКА была дезавуирована спекуляцией на родственных и национальных чувствах: в одном интервью футболист рассказал о том, как его мать, которую специально привезли на встречу с ним в Москве, сказала: «Якщо ти тут лишишся, ти менi бiльше не син!». Но вот намеченный его переезд в Киев инициировал серьезную тяжбу и, как знать: вероятно именно та – главный детонатор взрыва, обрушившего конструкцию команды 1980 года, почти на треть сформированной из участников разных сборных СССР. На кону стояла призовая 24-я «Волга».

   Предполагалось, что в свете возвращения «Карпат» в элиту, автомашина будет вручена в знак признания заслуг патриарху Льву Броварскому, чье реестровое число игр (412) и поныне возвышается Монбланом над показателями одноклубников. Однако на тот день с учетом сложившихся обстоятельств 32-летний Броварский, вполне очевидно, рассматривался руководством уже не иначе, как мавр, сделавший свое дело, кому предписано скорее уйти на покой. И эта злополучная «Волга» стала аргументом на чаше весов при торге из-за молодого Юрчишина – автомобиль достался ему как плата за отказ покидать львовское гнездовье. Само собой, эта «компенсация» выглядела ничтожной по сравнению с теми возможностями, что распахнулись бы перед игроком, сумей он устоять перед прессингом - в первую очередь со стороны Секеча, которого Юрчишин почитал как непререкаемого авторитета. По свершенному впоследствии признанию, ему самому застил глаза некий ложный патриотизм, а посему легко довелось пренебречь тем единственным билетом на «поезд счастья». Но в итоге уже в 23 года карьера Юрчишина приняла нисходящую линию. Перестав много забивать из-за отсутствия должного стимула в «Карпатах», плюс - нелепой травмы, он потерял свое лицо, а сама команда вскоре оказалась отброшенной обратно в тень и провинциальную безвестность, осужденную на сплошные поражения.

   Случилось так, что остальные «сборники» львовян – Суслопаров, Родин, Саулевич, Баль, Думанский и Батич, на законном чувстве ревностной обиды таким показом феноменальности ровесника-бомбардира образовали оппозицию старшему тренеру. А когда были провалены первые матчи открывшегося чемпионата, в плохом смысле самолюбивый Секеч принялся гасить огонь бензином и в поисках крайнего «перевел стрелку» на Броварского, обвинив его в мстительном подстрекательстве и саботаже. Сам тренерский штаб «Карпат» разделился на два враждующих лагеря. В кулуарах витал слух о грядущей замене Секеча полководцем блистательной «Кубани»-79 Виктором Корольковым, но караван продолжал двигаться с прежним вожаком, все больше утрачивая собранность. Попал под репрессию защитник Олег Родин, перед кем во Львове специально закрыли шлагбаум к московской Олимпиаде. Увенчала всю эту вакханалию вдрызг неудачная игра со старым неприятелем – ростовским СКА, где украинцам, дабы удержаться за кромку высшей лиги, хватило бы ничьей. Закулисные переговоры с армейцами на тему сдачи, однако, не принесли результата, и львовская команда была уже навсегда вычеркнута из списка гвардии советского футбола.

   Здесь мы подобрались к самой печальной и смутной странице хроники карпатской команды. Есть несколько версий причин ее «аутодафе» на девятнадцатом году. Самая простая из них лежит на поверхности: после сезона-1981, когда «Карпаты» среди 24-х парламентариев лиги первой не поднялись выше одиннадцатой ступени, разгневанные функционеры, воспринявшие это как доказательство неспособности своих вольнонаемных игроков достичь прежнего уровня, что называется – рубанули сплеча. Согласно официального коммюнике, слияние местных армейской и профсоюзной команд было произведено в интересах усиления последней. У искушенного же наблюдателя сомнений не возникло: сочетание на вывеске прилагательного «Карпаты» и существительного СКА – политическая мимикрия, означающая полный переход авангарда львовского футбола под юрисдикцию военного ведомства. С позиции утилитарно-экономической этот шаг представлялся обоснованным: «Электрону» стало тяжело в одиночку поддерживать такую сложную структуру как ведущий в регионе футбольный клуб, а отношения хозрасчета в спорте тогда еще не сложились в СССР…

   Лев Филатов писал: «Практическая сила команды в футболе не равнозначна той подъемной силе, которая позволяет ей взмывать на большую высоту». «Карпаты», в лучших вариантах эквивалентные по составу, организации игры, например, двукратному серебряному призеру в 70-х «Шахтеру» из Донецка (так и напрашивается стилевая параллель Габовда - Старухин), не могли претендовать на столь же масштабную роль во всесоюзных турнирах. Главный их обкомовский покровитель Василий Дурдинец обеспечивал дополнительно «инъекции» от колхозов-миллионеров, однако на фоне тех благ, коими пользовались коллеги по мячу из Восточной Украины с ее гигантскими заводами и шахтами, эти общие вливания были недостаточны. Главная часть материального стимулирования игроков команд мастеров, как известно, в те годы формировалась из «конвертов» - доплат. В том же Донецке они достигали 500-600 и более рублей, тогда как, допустим, у Богдана Грещака по его откровению эта сумма не превышала 80 «карбованцiв» (за победу на Кубке СССР львовские футболисты получили по тысяче – А.Т.). Вообще, категория «удельного веса» команды определяется многими факторами, которые исключать друг друга не должны – тем более в условиях системы, где почти все закольцовано на культе первого секретаря или губернатора.

   Эдуард Козинкевич "разрывает" фланг обороны олимпийской сборной Голландии, 1971 год 

   Виктор Добрик, чье пребывание у кормила власти на Львовщине совпало с тем «карпатским крещендо», как утверждают его современники, не слишком заботился проблемами спорта, не придавал им важнейшего политико-социального значения, появляясь лишь на особо разрекламированных матчах. Многое сделав для города и области, будучи земляком и непосредственным ставленником Брежнева, он мог предотвратить инквизицию самой молодой в СССР команды мастеров по футболу, но предпочел смотреть на эти события сквозь пальцы и даже, согласно информированным источникам, в частной беседе с командующим Прикарпатским ВО генералом Беликовым открыто поддержал названную идею. Вместе с тем, правдоподобна версия о том, что желание ликвидировать клуб "Карпаты" возникло не во Львове или на республиканском верху, а в кругах, близких к Олимпу КГБ и партийной верхушке. Этот замысел непосредственно связывается с нараставшими на западе Украины центробежными тенденциями и с тем, что многолюдье домашних игр львовян по некоторым сведениям использовалось как нива агитационной работы сепаратистов. Опричники же в погонах беспощадно перегнули палку в духе неписаного правила – «когда в Москве ногти стригут, в Киеве руки рубят», тем самым только убыстрив раскручивание той грозившей бедой спирали, ибо общественность восприняла фактическую ликвидацию народной команды как прямой акт национального удушения. Василий Щербей, Виктор Копыл, Юрий Дубровный, Игорь Мосора и Григорий Батич, отказавшись выступать за «гибрид», немедленно перебрались в кишиневский «Нистру». Вскоре стало ясно: общей цели у нового образования при его бесконечной текучке кадров нет и не может быть, а деятельность детско-юношеских футбольных школ города с их неисчерпаемым ресурсом самородных талантов отныне обращена в никуда… 

Львовская «трембита» умолкла. Время «Карпат» завершилось. 

In memoriam

   Александр Ткаченко – автор книги «Футболь», сказал, что игрок – фантом, который «пролетает в футболке с номером над стадионом и исчезает где-то навсегда». И порой о вчерашнем кумире забывают настолько быстро и накрепко, что даже его смерть остается в сущности незамеченной. Так произошло с «идолом» Яношем Габовдой. Сняв бутсы, он вернулся к родителям в село Ключарки под Мукачево. Там устроился на мебельный комбинат. Человек, потрясавший публику градом голов, купавшийся в лучах славы и любви, теперь добывал свой хлеб поистине тяжким способом – одетый в резиновый костюм, он особой теркой счищал кору со стволов дуба или граба, орошаемых струями ледяной воды. Его уход из жизни в 45 лет фатален: Габовда незадолго до кончины расстался с семьей, и на этом свете, вероятно, его уже ничто не держало. Была ранняя весна; в цехе, где работал бывший бомбардир «Карпат» гуляли жуткие сквозняки. Изветшавшая резина его костюма зияла прорехами. Разгоряченный трудом Габовда простудился, слег с двухсторонним воспалением легких, и борьбы с болезнью могучий организм футболиста не вынес.

   В еще более раннем возрасте сошел в могилу Юрий Басалик – приметный форвард 60-х. Того, занимавшего пост начальника спортклуба «Карпаты», обнаружили мертвым в собственном рабочем кабинете на другой день после оргии с кем-то из посетителей. Басалик страдал гипертонией, пить ему было категорически нельзя. Он же нарушил запрет. Итог – кровоизлияние в мозг.

   Один из героев кубкового финала-69 вратарь Виктор Турпак умер в реанимационном отделении львовской больницы, не перенеся ампутации ноги, которую, как у Льва Яшина, поразила закупорка сосудов, а затем гангрена. Жертвой трагической случайности стал Эдуард Козинкевич, отравившийся насмерть вместе со своей секретаршей выхлопными газами в гараже, ворота коего оказались наглухо заблокированы снаружи. Пал от руки наемного убийцы Роман Гирнык – нападающий при Юсте, президент «Карпат» в середине 90-х, совладелец казино и магазинов. Киллер подстерег его, когда тот въезжал во двор своего дома. Молва гласит: первая пуля отскочила от бронированного стекла лимузина Гирныка, и хозяин – отважный сверх меры, опустив ту защитную преграду и высунувшись наружу, выкрикнул дерзкий эпитет, но стрелявший, не оценив такой смелости, следующей пулей наповал сразил бизнесмена.

   Лев Броварский

   При невыясненных обстоятельствах погиб Роман Хижак, вставший на скользкую дорожку связи с криминалом – по отдельным сведениям, его во время квартирной кражи зарубили топором на месте преступления. Опочили Карл Миклош - в преклонных летах, и - еще не старыми – Владимир Булгаков и, в 1992 году - Эрнест Юст, который до конца дней прожил в городе Печ в южной Венгрии. Нет уже Виктора Асланяна, Александра Григорьева, Виктора Иванюка, Константина Крючкова, Михаила Сарабина, Алексея Сывака, Юрия Юзефовича - «карпатских» шестидесятников. В мартирологе клуба помянем еще таких «могикан», как Владимир Валионта, Виктор Евлентьев, Юрий Пидпалюк, Владимир Фурсов, Алексей Швойницкий, Тарас Шулятицкий, Василий Щербей. Все они были обычными земными людьми, но – творившими на радость миллионам почитателей прекрасной игры искусство на зеленых полях. И потому – вечная им память! 

 ***

   «Где-то не хватало нам класса, где-то – везения. Однако было не отнять сплоченности: команда жила единой семьей, - говорит Лев Броварский, - Разумеется, между нами случались и ссоры, и драки. Но вступая в игру, мы превращались в монолит, постоянно чувствуя локоть товарища, готовые положить головы друг за друга. Приезжие футболисты «Карпат» прикипали к Львову всей душой, уже не мысля себя вне нашего города и коллектива. И город платил взаимной приязнью: нам прощали даже поражения при переполненных родных трибунах – народ видел: на поле мы - инсургенты на баррикадах». К слову, большинство некогда призванных под «карпатский» стяг уроженцев иных широт пустили корни на земле Галиции, где они процветают доселе, а, к примеру, Геннадий Лихачев сумел вырасти в директора коммерческой фирмы с немалым уставным капиталом, имеющей контакты в США и Венгрии. Благополучно сложилась дальнейшая судьба и самого Броварского, который стал респектабельным тренером и педагогом. Ему посчастливилось, работая рука об руку с Валерием Непомнящим в Камеруне, муштровать сборные молодежи и кадетов этой африканской страны, и быть одним из первых воспитателей ныне покойного Марка-Вивьена Фоэ. Он водил возрожденные «Карпаты» на третий в их истории официальный европейский смотр.

   На сей раз в 1/64 финала Кубка УЕФА-1999/2000: украинцы противостояли шведскому «Хельсингборгу», между прочим, выбившему через год из Лиги Чемпионов грозный «Интер» (Милан). Результат – 1:1 в Швеции, такой же - во Львове; пропустив гол за две минуты до конца основного отрезка, хозяева успели отыграться, но в серии пенальти у них опростоволосились Гецко и Евтушок, и - опять команда сорвалась с подножки поезда в неизведанное. Накануне этих матчей в «Карпатах» вспыхнул старый как мир конфликт из-за невыплаты премиальных. Команду субсидировала железная дорога, и тогда во львовский легион футбола влилась группа заметных на Украине футболистов; кроме двух упомянутых, это – Ковалец, Лучкевич, Мизин, Микитин, Паляныца, Полунин, Шаран и гвинеец Соума. Вместе с ними и под тренерским главенством Мирона Маркевича, «западенцi» взяли бронзовые медали сезона-1997/98, а год спустя, повторили успех шестилетней давности в национальном Кубке, выйдя в финал.

   Но даже такой когорте не удалось выдвинуть клуб на самые передовые рубежи внутренних турниров. Форсированная комплектация его состава напомнила бег впереди паровоза, ибо запал и возможности спонсоров быстро иссякали, что стало очевидным в момент продления контрактов тех «звезд». Однако та локальная осечка не врезалась ядовитым шипом в сердце болельщика – он увидел: классный футбол, без коего нельзя воссоздать в полной мере облик Львова, вернулся в их город словно рассвет после полярной ночи. И – снова из паноптикума выплывал ностальгический образ того залитого солнцем августовского дня, отдаленного от нас уже на целые 35 лет, когда посланники Галичины подняли точно боевое знамя драгоценную амфору, а вожатый львовского трамвая, изменив свой привычный маршрут, повез отца кого-то из тех героев как на такси, и никто этому не удивился. И – слышался голос, устремленный в завтра:

Затих вулкан, та клекiт чути –

Вже капiтан «Карпат» майбутнiх

Крокує до нових вершин.

Пройдуть поразки i тривоги,

 На змiну прийдуть перемоги,

I ватра знову запалає,

Футбольний чардаш заспiває

Команда хлопцiв з-пiд Карпат!

Львов (август 1990, октябрь 1994) - Саратов (июль 2003 - февраль 2004) 

Comments

[wmisharin misharin]

Информационно - интересно. Текст, пожалуй, чересчур перегружен "красивостями". ПисАть желательно проще.