Зобнин: «В «Спартаке» говорят: «Как тебя сдерживать, когда начнешь рваться на поле?»
Полузащитник «Спартака» Роман Зобнин в интервью корреспонденту «Матч ТВ» Александру Муйжнеку — о том, как восстанавливается от травмы, почему не поехал на матч за Суперкубок и сколько думал над предложением «Зенита».
— Где смотрели матч за Суперкубок России?
— Дома, физиотерапевт не разрешил идти на футбол. Сказал: «Лучше не надо, надо соблюдать меры безопасности». Тем более, у меня выходной был, единственный на неделе. На этой, кстати, тоже один, когда команда в Уфу полетит. А в выходной колену надо отдыхать. Зато на дерби с «Динамо» поеду!
— Вам звонили из раздевалки?
— Это была уже ночь, а мне вставать нужно было на тренировку в семь утра. Так что, как матч кончился, я сразу уснул. В субботу встретились с ребятами, поздравил и меня поздравили. Дали медаль, сфотографировался с кубком.
— Что для «Спартака» значит суперкубок?
— Точно не товарищеский трофей, самый настоящий. Еще один у «Спартака». Рад за ребят, все заслужили. В прошлом сезоне мы выложились, и вот итог: два кубка из трех «Спартак» взял.
В самом матче с «Локомотивом», по-моему, у нас все получалось. Игра «Спартака» мне понравилась. Было много моментов, когда-то забить должны были. Главное, что в основное время не пропустили, а там дожали.
— Кроме вашего отсутствия в «Спартаке» что-то изменилось после победы в прошлом сезоне?
— Мое мнение: с последней официальной игры в прошлом сезоне ничего не поменялось. Так же бьемся друг за друга, вырываем победы. Все лучшее «Спартак» сохранил. Какая тактика, по-моему, вообще не имеет значения. Каждый футболист просто должен знать свои функции на поле — в «Спартаке» все именно так.
— Все обсуждают новую форму «Спартака». Как вам?
— Мне нравится. Когда с «Локомотивом» играли, выглядела очень красиво. Не было ощущение, что чего-то не хватает или чего-то слишком много. Вообще стараюсь не обращать внимания на форму. Массимо правильно сказал: важна не форма, а то, что под ней.
***
— Как сейчас ваше колено?
— Дает о себе знать. Еще мало времени прошло, чтобы все ушло. Утром встаю, и нужен час, чтобы расходиться. С каждым днем все становится лучше, но после тренировок дискомфорт остается, приходится лед держать. Мне говорят, это нормально, так и должно быть.
Как прямо сейчас выглядит колено Романа Зобнина. Фото для «Матч ТВ»
— Из чего состоит ваш день?
— Две тренировки на базе. Первая — в 10 утра, до 13:30 где-то. В два часа обед (там, кстати, больше мяса и меньше углеводов, чем раньше). В четыре — вторая тренировка. Только вечером выхожу на поле. С мячом там работаю только левой ногой.
— У вас ведь в 16 лет уже была такая травма?
— Мениск на левом колене, два месяца не тренировался. После этого набирал форму год, тогда это давалось тяжело. Все навыки возвращать было тяжело, в первую очередь — работу с мячом. Сейчас я опасаюсь в первую очередь за это: входить в игровой тонус придется быстро. Знаю, что нужно справиться: впереди — чемпионат мира.
— Восстановление идет с опережением графика, как писали?
— Это в клинике так было, сейчас — не знаю. Сам постоянно спрашиваю у Диего (Мантовани, тренер по реабилитации «Спартака» — «Матч ТВ») и Серхио (Габриэль де Сан Мартин, физиотерапевт «Спартака», ранее работал в сборной России — «Матч ТВ») о сроках восстановления, но они не говорят. В Риме больше информации получал от реабилитологов, а в «Спартаке» на вещи смотрят реальнее. Говорят просто: «Все зависит от того, как будет чувствовать себя колено. Будет готово — начнешь играть». Придет в норму через полгода — значит, через полгода и вернусь к полноценным тренировкам, через два месяца — значит, через два.
— Это возможно?
— Меня готовят к тому, что это все-таки слишком рано. Диего говорит: «Через два месяца ты мне скажешь: «Давай, я уже готов работать в общей группе». Не знаю, как тебя и сдерживать!» Я же всегда полностью выкладываюсь на тренировках, и без разницы, восстановление это или подготовка к матчу. Так что уже сейчас постоянно прошу: «Диего, давай что-нибудь новое, еще какое-то упражнение. С мячом, может быть? Или по дорожке пробежимся?»
— Мантовани останавливает?
— Он человек опытный, профессионал, знает, как лучше. Просто футбол — это как наркотик. Вот смотришь ребята играют, все эти эмоции, болельщики… Понимаешь, что у тебя колено, но тебя прямо тянет к ним. Раньше начать, позже закончить, делать все быстрее — что угодно, лишь бы поскорее вернуться. После любого матча, какой ни посмотрю, настроение на нуле. Все играют, а ты не можешь.
— Вы и перед Суперкубком говорили реабилитологам: «Ну все, 14-го числа готовьте меня, хотя бы на 20 минут выйду».
— И с Виталием Леонтьевичем [Мутко] так шутили на награждении. Говорю: «14-го в заявке буду». Он: «Ну ты не торопись». — «Ладно, 20-го с «Динамо» тогда точно!» С Федуном так же пошутил, кстати.
— Чем занимаетесь на тренировках?
— На утренней — закачиваю мышцу на тренажерах и разрабатываю колено. Да, с легким весом, но на всех тренажерах для ног занимаюсь, какие только бывают. Кроме того, дыхалку надо развивать, готовить сердце, легкие — я же два месяца ничего не делал. Например, в бассейне тебя держит трос, 30 секунд плывешь на месте, 30 минут пауза.
В итоге — мини-сбор такой, чтобы не просто колено восстановить, а выйти на игру и не умереть. Сами упражнения сейчас гораздо тяжелее, чем обычно.
— И, наверное, монотонные?
— Конечно: тяжелые, нудные, одно и то же каждый день. Не каждому футболисту такое пожелаешь. Многие жалуются, что приходится много бегать на сборах. Могу всем сказать: лучше набирать физику на сборах, мучиться, чем заниматься таким восстановлением, как я. Ничего ужаснее, чем первые недели после операции вроде моей, нет.
***
— Какими были эти недели?
— Весь день после операции, 13 июня, пролежал в кровати без движения. Ни помыться, ни в туалет сходить — жена за мной ухаживала, подносила буквально, кормила. Две недели потом я жил один, и это не сравнить с тем временем, что Рамина была рядом. Близкий человек всегда поддержит, а когда ты один, элементарно кроссовок и носки не можешь надеть. Колено же не разгибается. Не говорю уж про то, чтобы в аптеку сходить за какими-то таблетками или продукты — это только Рамина.
— Уже через сутки вы пошли в зал?
— Да, 14-го. Мне сняли дренажи с колена — все это без какой-то анестезии, вживую выдергивали шнуры, которым выкачивали кровь. Подходит реабилитолог: «Вставай». Я узнавал, как в этой клинике все устроено, и мне говорили: уже на второй день тебя поднимают и ведут заниматься. Но колено все равно жутко болело, и все приходилось делать через боль.
Первые три-четыре тренировки мне становилось плохо: наступала слабость, тошнило. Лежа нужно было просто напрягать мышцу, которой после операции в принципе нет. Ее и сейчас-то особенно нет, хотя я уже накачиваю. Но первая неделя — наверное, самая страшная в моей жизни. Наверное, только сильнее буду, раз через это прошел.
Расписание тренировок Романа Зобнина на эту неделю. Фото для «Матч ТВ»
— После нее боль отпустила?
— Полегче стало, но боли сохранялись. Уже сел на велосипед, старался крутить. Сейчас на велосипеде уже могу сколько угодно проехать!
— Врач привел вам мне в пример футболиста с похожей травмой, которого он оперировал. Не запомнили, кто это?
— Из Казахстана, фамилии не знаю. Суть в том, что от операции в этой клинике до выхода на поле в среднем у футболистов проходит три месяца. Не у этого игрока конкретно, а у всех. В первую очередь — благодаря профессору Мариани, он делает просто ювелирную работу на операциях. Все считают Мариани лучшим хирургом именно по коленям. Реально много спортсменов проходит там реабилитацию.
— Ни с кем не познакомились?
— Итальянский мне пока дается тяжеловато! Да и некогда было знакомиться-то — целый день пропадал в зале.
***
— 5 июня, Венгрия — Россия, 30-я минута. Почему все вышло именно так?
— Мяч попал в ногу, она поехала, а нога осталась — газон не выдержал. Но винить тут ни поле, ни нагрузки в «Спартаке» — виноват в первую очередь я сам. Люди весь сезон играют в Лиге чемпионов и как-то обходятся без травм. В футболе травмы, как у меня, и происходят на ровном месте. Нужно ставить ногу правильно, чтобы избегать такого.
— Сразу после травмы — шок?
— Лежал и вообще не мог пошевелиться. Любое движение влево-вправо — жуткая боль. Положили на носилки, отнесли в раздевалку, лег там. Пришел Серхио, начал двигать колено — а шок, видимо, отпустил, я пришел в себя и почувствовал: вроде как колено в порядке. Спрашиваю: «Ну как?» — «Хорошо, тебе ведь не больно?» — «Да не особо. Это кресты?» — «Не похоже. Боковая связка, скорее всего». Окей, встал, мне предложили костыли, но я и без них спокойно ходил. А люди после такого обычно вообще не могут наступать на травмированную ногу, я узнавал. А я принял душ, приложил лед. Через час после травмы и пошел обратно на скамейку и только тогда попросил костыли — боль вернулась.
— Когда услышали хруст, поняли, что все плохо?
— Скорее когда взял костыли. Сказал про хруст ребятам в перерыве, они сразу все и поняли. Черчесов пришел, обнял. Весь персонал, все игроки поддержали. Дима Тарасов сразу сказал: «Я через это проходил, тем более два раза. Будут какие-то вопросы — задавай». Узнавал в первую очередь о восстановлении в итальянской клинике, как там все проходит.
— Когда возвращались в Москву, колено ныло?
— Да нет, не скажу так. Оно было зафиксировано, в повязке, если наступал — да, болело. Но в самолете я лежал на трех сидениях, и нога даже не опухла. Прилетели в пять-шесть утра, поехали на МРТ. Сказал: как будут результаты, сразу присылайте. Дождался их только в обед на следующий день. Приехал в гостиницу, где сборная расселилась. С игроками не пересеклись: то ли на обеде были, то ли на командном мероприятии. Встретились с доктором, с Черчесовым, с Ромащенко.
— Как поддержали?
— Рассказали о своих ситуациях с коленями. Запомнил слова Черчесова: он тоже получал такую травму, восстановился, и уже через которое время стал чемпионом. Намекнул, что я тоже буду играть на высоком уровне, как только вернусь.
Юрьевич (Ромащенко) из-за колен и закончил, восемь или девять операций перенес, и из-за них в 25 лет остался без работы. Правда, это было давно: тогда, если получал «кресты», 90 процентов, что с футболом ты закончил. Ромащенко поддержал: у меня намного лучше, и отчаиваться смысла нет.
— Врачи сборной назвали диагноз?
— Не подтвердили, что это разрыв. Просто что это повреждение крестообразных связок, больше ничего. Серхио объяснил: на МРТ было плохо видно, якобы связка была порвана только на 50 процентов, и какой-то просвет еще остался. Надо было лететь в Рим, и уже там скажут, что у меня.
— Сказали?
— МРТ там вообще не делал. Прилетел в обед, заселился, а уже вечером меня забрали на операцию. Сдал анализы, сделал тесты, врач осмотрел. Как только начал сгибать-разгибать, понял: порвано все, и операция точно нужна.
— Из-за травмы на вас находило отчаяние?
— Первые два-три дня после травмы. Назову это растерянностью — я просто не знал, что делать. Даже возникали мысли: буду ли вообще играть? Много примеров, когда после таких травм не возвращались. К счастью, меня все поддержали. Честно сказал, не ожидал, что столько народу скажут теплые слова. Это помогает в восстановлении, заряжает.
— Что особенно запало в душу?
— Спартаковские болельщики сделали видео, достаточно длинное. Просто до слез. Серьезно, лежал, смотрел и чуть не плакал. Глушаков, Комбаров и Кутепов тоже записали обращение, женская сборная, даже из банка ребята, с которыми мы знакомы!
***
— С каким чувством смотрели матчи сборной на Кубке конфедераций?
— Больше как болельщик, сильно переживал. Хотел быть вместе с командой, конечно, хотел им помочь. Очень понравилось, как выглядела сборная. Да, вылетели, проиграли Мексике с Португалией, но были не хуже ни тех, ни других. Сколько было моментов с Мексикой? Только забивать оставалось. Фрагментами переигрывали мексиканцев и португальцев, они были нам по силам. Но бывает такое в футболе: иногда тупо не везет.
Разговаривал с нашими сборниками из «Спартака», они рассказали: ребята бились друг за друга. Да и со стороны это было видно. Равнодушия точно никакого не было. Так что выделю всю команду в целом, они молодцы.
/
— Чем запомнились сборы в Австрии?
— Они сильно отличались от того, что я видел в премьер-лиге. Все тренировки — очень интенсивные. Ощущалось, что готовимся к серьезному турниру, что это другой уровень. Черчесов прививал нам скорость. Нам говорили все делать быстрее, в одно касание — везде, в любом упражнении. Если сравнивать с тем, что было до Черчесова, то теперь больше занимаемся тактикой от обороны.
— Самедов сказал, что на Акинфеева всегда можно положиться. Ошибка в матче с Мексикой этого не изменила?
— Игорь — настоящий капитан. Наверное, он дольше всех из игроков в сборной. Всегда поддерживает, не только защитников, но и команду в целом. Просто вратари — такие люди, которым вообще нельзя ошибаться. Нападающий может, полузащитник, даже защитник, но если вратарь что-то сделал не так — сразу гол. Но и с Буффоном такое случается, ничего страшного.
Вспомните, сколько Акинфеев спасал команду — точно раз в пять больше, чем ошибался. Мне сразу приходит в голову дерби: мы 2:1 выиграли, но Игорь один мертвых мяч из пустых ворот вытащил. А с Португалией сколько он выручил? Знаете, люди, которые сидят на замене, вообще не ошибаются.
— Атмосфера в сборной была позитивной?
— Рабочая, ничего плохого сказать не могу. Наоборот, с каждым днем сплачивались, обстановка все лучше становилась. Все общались друг с другом, без конфликтов.
— У Дзюбы с Черчесовым конфликта тоже не было?
— Я тренировался и не следил за разговорами. Как я видел, все было в порядке. Не скажу, что они прямо дружили, но отношения были нормальные.
— Вы расценили жест Кокорина и Дзюбы в инстаграме как намек на Черчесова?
— Кто-то может посчитать это намеком, но я так точно не думаю. Что этот жест значит, не знаю. Мы же видели, Халк так праздновал гол и другие.
***
— Через два дня после травмы «Спартак» продлил с вами контракт. Как шли переговоры?
— Они уже давно начались, после «Зенита». Рассчитывал летом подписать, так и вышло. Просто совпало с травмой, она ничего не форсировала. Что «Спартак» обещал, то и выполнил.
— Вами действительно интересовался «Зенит»?
— Даже не рассматривал переход в «Зенит». Не видел смысла в этом никакого. Грубо говоря, передо мной уже лежал контракт от «Спартака», мне звонит агент: «Есть предложение от «Зенита». Я даже сумму не узнал, сразу ответил: «Нет, подписываем со «Спартаком».
— Агент сказал, что «Зенит» предложил зарплату больше, чем в «Спартаке»?
— Да, сказал. Меня это вообще не заинтересовало.
— Варианты в Европе были?
— Разговоры всегда шли, агенты рассказывали об этом. Интерес был из Италии и Германии, конкретнее я даже не знаю — ничего официального. «Спартак» уже уверенно шел первым и стал им, Лига чемпионов, потом чемпионат мира — мне отъезд был не интересен.
— Главная тема вокруг «Спартака» — трансферы, которых пока нет. Команде нужно усиление?
— Вопрос не мне, а руководителям клуба. Не знаю, считает ли тренер сейчас резерв достаточным, возможно, хотят больше подпускать молодежь. Наверное, скамейка должна быть большой: играть предстоит на три фронта. В прошлом году такого режима у нас не было, будет непросто. Тем более — Лига чемпионов. К ней нужно быть готовым.
— Когда последний раз общались с Каррерой?
— Сегодня, спросил, как дела. Постоянно узнает у меня и Диего, как идет реабилитация. Общение непрерывное. По сути я в команде, просто занимаюсь в зале. А так расписание.
— «Спартак» только что стал чемпионом. О чем еще мечтать?
— Прозвучит банально, но побеждать в каждом матче. Как бы сложно это ни было, выйти из группы в Лиге чемпионов. Ну и да, снова бороться за чемпионство. У нас прекрасный тренер, персонал, игроки, руководитель, лучшие болельщики в России. Что еще нужно?
