#2. «Без глупостей». Джоуи Бартон. Глава первая, часть первая
Глава первая.
ВИЗИТ.
Героиновый наркоман в углу тихо ждет, когда закончится очередной приступ. Впавшие глаза, желтоватая кожа, покрытая липким потом. Он постоянно вытирает лицо грубыми бумажными полотенцами, взятыми из туалета в приемной. Его вид завораживает - он стойко держится из последних сил, потому что пришел навестить своего друга. Как и я.
Молодая женщина сидит в шести футах от меня, сжимая пачку детских салфеток. Её лицо - бледная маска с отпечатком постоянной усталости и постоянного несварения, вызванного дешевой едой на вынос. Её малыш, рассеянно играющий с пластиковой игрушкой, в честь особого случая одет в рубашку-поло, просторные штанишки и новенькие найковские кроссовки.
Я вернулся в знакомое место, в тюрьму, чтобы на самом деле понять: кем я был? Кем я стал? Кем я хочу быть? Те, кто находится по другую сторону сканеров безопасности, - не обязательно жертвы. Заключенные, которые носят оранжевые робы и видят полные надежды глаза детей, приезжающих к ним на день рождения.
Застоявшийся воздух и суровые условия. Запах разложения и принуждения. Болезненные воспоминания. Мозг услужливо напоминает об угрозах из прошлого, из другой тюрьмы: «Ты сдохнешь, Бартон. Получишь заточку в бок и будешь кормить червей».
Это тюрьма Престона: реликвия викторианских времен, рассчитанная на 750 человек, которая постоянно переполнена. Ощущение, что это бюджетная больница, внезапно оказавшаяся в промзоне. Мы проходим через ворота вход, увенчанные знаком, который гласит: «Исправление и борьба с правонарушителями уменьшают преступность в нашем обществе».
Даже будучи посетителями, здесь мы ограничены своих правах. Нет ключей, символов обладания. Никаких кошельков, с их фотографиями и признаками индивидуальности. Никаких книг - страницы могут быть пропитаны галлюциногенами. Никакой жевательной резинки или железнодорожных билетов, или любых других предметов, которые могут вызвать подозрения.
Все, кроме пригоршни мелочи - чтобы купить заключенным конфет и безалкогольных напитков - остается под замком, ожидая нашего возвращения в нормальный мир. Каждому из нас присваивают личный номер и флуоресцентный браслет для идентификации, который можно будет снять только за пределами тюрьмы.
Существует странный компромисс между людьми, которые находятся взаперти, и теми, кто по собственному желанию может уйти в любое время. Одни отчаянно стараются выставить жизнь в ограниченных условиях в лучшем свете, а вторые сознательно принижают привлекательность внешнего мира.
Все прикидываются. Это слишком похоже на бред, чтобы быть правдой. Это чувство фальшивой уверенности, когда ты знаешь, что кто-то лжет, но продолжаешь кивать и соглашаться - просто чтобы подбодрить его.
Я знаю, о чем вы думаете. Я был за решеткой. Я головорез, неандерталец, пятно на теле общества. Я вернулся туда на свое заслуженное место, к отбросам и наркотикам. Я - Человек, Который Опозорил Великую Игру - Футбол.
Хорошая попытка. Я не восприимчив к оскорблениям, потому что из них составлен саундтрек к моей жизни. Мое прошлое кричит на меня из полузабытых заголовков, перемывающих кости блогов и злобных твитов, так что я стал избирательным. Чтобы вы понимали, мои слабости так же важны, как и мои сильные стороны.
Это был долгий и тернистый путь, но я, наконец, могу принять себя таким, какой есть. Я не могу гордиться собой. Хорошие люди дали мне время и место, чтобы понять, почему мне так сложно контролировать свое поведение. Один из них всё ещё здесь - отбывает семь с половиной лет за непредумышленное убийство.
Энди Тейлор, Таггер, как мы его звали в детстве - мой самый близкий друг. Мы выросли вместе в соседних районах, хотя он считался богатеньким сынком, потому что жил в собственном доме, а не в обычной двухэтажке. Когда он получил степень социологии в Соединенных Штатах, он начал успешную карьеру в качестве футбольного агента.
Теперь он вынужден жить с тем фактом, что его участие в драке в центре Ливерпуля ранним утром пятницы, 19 декабря 2014 года, привело к гибели другого человека. Невозможно было доказать, кто нанес смертельный удар, но бывший полицейский Нил Дойл, совсем недавно женившийся, в тот день не вернулся домой.
Эндрю Тэйлор (слева) и Нил Дойл
Было бы куда логичнее, если бы на его месте оказался я. Он был самым умным из всех нас. Я был более склонен к насилию. Во мне было столько свирепости, столько гнева... Иногда я вел себя, будто псих. Я столько раз оказывался в подобных драках, что смотрю на него и думаю: «Черт подери, мне повезло, как же мне повезло».
Я был способен на очень серьезные вещи. Пытался разобраться во всем этом много раз, понять, что же я творю. Без этой опасной энергии, вероятно, я бы не оказался здесь, чтобы рассказать свою историю. Я бы работал на стройке, или, с той же вероятностью, уже лежал бы в могиле. Моя импульсивность - величайший дар, который я получил, но в то же время это самая разрушительная сила, которую только можно вообразить.
Я делал плохие вещи, но никого не убивал. Я побеждал и проигрывал в драках примерно одинаковое количество раз, но, по счастливой случайности, никогда не причинил никому серьезного вреда, не считая ссадин и синяков. Мы все думаем, что плохие вещи обойдут нас стороной, но в любой момент ситуация может выйти из-под контроля и обернуться против вас. Меня пугает, насколько хрупкой может быть жизнь
Чувствую ли я себя виноватым, когда через пару часов начинаю собираться, а Таггер поднимается со своего пластикового стула, вмонтированного в бетон, для прощальных объятий? На самом деле, нет. Я никогда не думал, что он попадет в тюрьму. Никто не думал. Я забочусь о нем, так как он один из немногих, к кому я могу обратиться за советом, но у него есть свой собственный путь.
Эта фраза слишком приторна и сентиментальна, словно телешоу, которые показывают в субботу вечером. Но я говорю о том, что реальность нужно принимать такой, какая она есть. Как бы нам не было жаль нашего друга, другая семья потеряла своего любимого человека. По законам общества за это следует неизбежная расплата. Некоторые говорят, что такой долг никогда не будет оплачен.
Таггер не похож на обычного заключенного; Он настроен доказать, что может быть хорошим человеком, что станет только сильнее, пройдя через невзгоды. Он заслужил доверие властей и работает на стойке регистрации, готовя заключенных к судебным слушаниям. Он встречает новичков, выдает им одежду для тюремной одежды и рассказывает им о порядках тюремной жизни.
Тюрьма - ужасное место. Здесь в избытке людей, которые изуродуют ваше лицо за косяк ценой в двадцать фунтов - универсальную валюту для местных. Таггер - «слушатель», наставник, добрый самаритянин. У него есть собственная одноместная камера, в которой он может консультировать тех, кто был травмирован, умственно или физически.
Он предотвратил несколько самоубийств. Альтернативой разговору с неустойчивыми психически заключенными является «вихрь торнадо», во время которого потенциальную жертву силком одевают в смирительную рубашку и отправляют в камеру - для обеспечения её собственной безопасности.
Таггер пользуется уважением обеих сторон.
Там, откуда мы родом, нас учили адаптироваться. Мы можем приспосабливаться к разным мирам. Тайгер использует эмоции. Он инстинктивно знает, как договариваться с людьми. Он всегда напоминает мне об одном из любимых высказываний другого моего великого наставника, Стива Блэка: «Люди всё равно, что вы знаете, пока они не узнают, что вам не всё равно».
После того, как меня осудили за нападение в 2008 году, тюрьма помогла осознать, чего я могу лишиться. Вам не нужно иметь степень в области уголовного правосудия и криминологии, чтобы понять это. Если вы обычный парень с района, без образования и карьерных перспектив, и у вас появляется возможность сделать немного денег, продавая наркотики, тюрьма вряд ли испугает вас.
Это недостаток, древняя система, которая нуждается в пересмотре. Может быть, не так жестко, как в Америке, где они приравнивают людей к животным, но должен быть другой способ. Общество, безусловно, переросло времена, когда судебная система может бросить человека в клетку и спрятать ключ от неё.
Я - человек, привычный ко всему. Я могу говорить с кем угодно, о чем угодно, в любое время. Учитывая местный контингент, я смог понять, что толкает людей на подобные поступки. Я разговаривал с убийцами, мошенниками и мелкими ворами. И они показали мне, что люди не рождаются злыми, но случаются вещи, которые заставляют их вести себя определенным образом.
Для меня таким поводом был страх. Это я - против всего мира. У меня был этот назойливый голос внутри, который постоянно твердил: «Никто тебя не любит. Никто не думает, что у тебя есть шанс». С тем же успехом я мог ходить с надписью «Отвалите» на лбу. Неудивительно, что люди сторонились меня.
Питер Кей, адвокат, который помог мне понять мою жизнь до того, как умер сам, говорил, что я занимаюсь саморазрушением. Он помог мне понять важность моего окружения, будь то тюремная камера или обычный район, где никто и ничего тебе не должен.
Район Сент-Джон, в Пайтоне - место, ограниченное как географически, так и духовно. Это социальный отстойник, созданный в рамках программы очистки трущоб в Ливерпуле, со своим специфическим микроклиматом. Для людей, незнакомых с набором местных неписаных правил, это незабываемое место. Прекрасно развивает инстинкт выживания.
Ты не мог быть тряпкой на школьной площадке или на футбольном поле. Прояви слабость хотя бы раз, и они обдерут тебя до нитки. И мои привычки, выработанные там, ничуть не изменились за время моей футбольной карьеры. Всякий раз, когда я вхожу в раздевалку в первый раз, включается защитный режим.
Я крайне чувствителен к угрозам, реальным или воображаемым.
***
Друзья, поскольку главы достаточно объемные, планируется делить их на две части. Приятного чтения!
