Старый альбом
Мне выпала счастливая и одновременно тяжелая доля вечного футбольного болельщика семьи Севидовых. Мой дед, Александр Александрович Севидов, был тренером минского, киевского и московского «Динамо» (которое, кстати, в последний раз именно при нем стало чемпионом). Мой дядя Юра – Юрий Александрович Севидов – был спартаковцем, форвардом, высоким, красивым, улыбчивым.
Мне было лет тринадцать. Я сидел в своей комнате за синтезатором и сочинял что-то. Тут дверь в комнату открылась, и я увидел улыбку дяди Юры. Я думал, он хотел попрощаться.
– Что ты играешь, Тоша? Это твое? Ну это же моя тема! Здорово! Можешь мне записать?
– Ну, вообще она еще не готова...
– Неважно! Мне очень нравится. Я послушаю в машине по дороге!
Вообще, у моего отца, деда и дяди Юры – у всех у них – были свои коллекции винила. Фанк, соул, джаз, классика – очень много музыки, которую невозможно было достать в советских магазинах. Обычно в то время из-за границы везли джинсы, косметику и прочую ерунду, которой можно было набить чемоданы. Но и дед, и дядя Юра, оказавшись за границей, в первую очередь покупали пластинки. У нас была такая традиция – собираться в гостях у деда и слушать музыку. Как-то дядя Юра поставил мне одну пластинку, свою любимую. Это была Stranger In Paradise Айзека Хейза, эпическая диско-симфония на 10 минут, вдохновленная музыкой Бородина. Помню, что меня это потрясло. Грандиозная вещь.
Удивительно, как то поколение спортсменов разбиралось в музыке – не хуже профессионалов. Дядя Юра рассказывал: приезжают они в какой-то город, а с ними в одной гостинице живут гастролирующие музыканты. До утра им не о чем больше разговаривать, кроме как о футболе и музыке, причем спортсмены говорили о джазе, а музыканты обсуждали матчи.
Юрий начал играть в футбол очень рано и в семнадцать лет попал в команду Николая Старостина, основателя «Спартака». Очень быстро он стал звездой красно-белых. В каком-то смысле все они были рок-звездами: в СССР, где не было рока, кумирами были футболисты. Помню эти снимки «Лужников» шестидесятых: ни проходов, ни выходов не видно – везде люди. Как на концерте The Rolling Stones.
Я люблю вспоминать семейную историю, как дядя Юра впервые выступал за «Спартак». Это было в Минске, играли против местного «Динамо», которое тренировал его отец – Александр Севидов. По словам дяди Юры, первый тайм он сыграл из рук вон плохо. В перерыве, под трибунами возле раздевалок, его встретил отец и, не говоря ни слова, отвесил оплеуху.
– За что?
– На тебя тошно смотреть, соберись!
После перерыва Юра вколотил два мяча в ворота соперников, заработав своей команде победные очки. После матча Юра остался в Минске с родителями. Все сидели за столом. Мать разливала суп. Всем, кроме Юры.
– Мама, а мне?
– Пусть тебе Старостин наливает!
Юрий Севидов был сильным человеком. В самый разгар футбольной карьеры, когда ему было 25, произошла трагедия. На мосту через Яузу он сбил ученого по фамилии Рябчиков. Ученый умер в больнице. Как выяснилось после, не от травм – зафиксирован был перелом ноги, – а от того, что сердце не выдержало анестезии. Но дядю Юру готовы были расстрелять: пресса сразу вспомнила, что он слушает джаз, журналисты писали, что он антисоветчик. Чудом дядю Юру удалось спасти от расстрела. Многие спортсмены подписались под письмом в его поддержку. Несколько лет он провел на зоне, рассказывал, что его пытались убить.
У него было удивительное чувство юмора. Одна из самых смешных историй – о встрече с бразильскими футболистами после чемпионата 1962 года, когда начинающего Юру признали лучшим бомбардиром СССР после шестнадцатого забитого им гола. И вот бразильцы приезжают на встречу, здороваются, Юру представляют: «Это наш лучший бомбардир, он забил шестнадцать мячей в ворота!» Бразильцы удивляются, жмут Юре руку, восклицают что-то. А один бразилец говорит: «Вы очень талантливый! Нам не помешал бы игрок, забивающий по шестнадцать голов за матч».
В последние годы он много писал о футболе. Благодаря ему я узнал, что значит по-настоящему любить игру, объединяющую (а не приносящую) миллионы. Миллионы людей. Совсем как музыка.
Источник Esquire
