«Лучший вратарь в истории футбола – Дасаев». Чего мы не знали про Мончи
Много интересных историй про легенду «Севильи».
Весной 2006-го все было практически решено. На столе у президента «Севильи» Хосе Марии дель Нидо лежали две бумаги: заявление Мончи об уходе и его предварительный контракт с «Альмерией». Дель Нидо никак не мог заставить себя подписать первую и проверить вторую, хотя Мончи был настроен решительно. Последние полгода его жена страдала от приступов депрессии, ей не нравился такой большой город, хотелось чего-то поменьше, поспокойнее – сама-то она из Альмерии, вот и тянула туда мужа, порой доводя его до исступления. Долгие семейные споры закончились в ее пользу – Мончи связался с «Альмерией», и на том конце провода сперва решили, что это розыгрыш. «Минуточку, в смысле спортивный директор «Севильи» интересуется, не хотим ли мы подписать с ним контракт. Вы шутите?»
«Альмерия» играла в сегунде, шла третьей и всерьез собиралась на повышение, но в руководстве клуба отказывались верить, что один из главных творцов той «Севильи», которая только что прошла «Зенит» в 1/4 Кубка УЕФА и боролась в примере за попадание в Лигу чемпионов, всерьез обращается к ним с деловым предложением.
Об уходе Мончи объявили за несколько дней до первого полуфинального матча против «Шальке-04», так что в Гельзенкирхен он приехал уже как зритель, вместе с невесткой и сыном. Сел где-то на трибуне. В какой-то момент весь гостевой сектор «Севильи» – 5 тысяч человек – развернулся к нему и затянул: «Мончи, останься! Мончи, останься!»
Песня не смолкала до самого финального свистка – матч закончился нулевой ничьей. Ответная встреча на «Рамон Санчес Писхуане» тоже катилась в нули и, может быть, докатилась бы до пенальти, но в дополнительное время Антонио Пуэрта, мастерски положив корпус, ударом с левой взорвал стадион. Шла сотая минута матча, шел сотый год с момента основания «Севильи». После игры Мончи позвонил жене и прошептал (голос его остался где-то в бесконечном «Го-о-о-о-о-...»): «Милая, мы найдем тебе лучшего врача, который вылечит твою депрессию. Но я не могу уехать отсюда». На следующее утро довольный дель Нидо выбросил обе нетронутые бумаги в мусорную корзину.
За двадцать лет до этого Мончи, молодой вратарь провинциального «Сан-Фернандо», тогда и не помышлявший о спортивном директорстве, едва не оказался в дубле мадридского «Реала»: в мае 88-го его пригласили на просмотр в «Кастилью». В столице он провел неделю – утром занятия под руководством Висенте дель Боске, чей тренерский опыт тогда не насчитывал и года, вечером – телевизор в отеле и драматичный финал Кубка УЕФА 1987/88, в котором он отчаянно болел за «Эспаньол», умудрившийся после домашних 3:0 проиграть ответку «Байеру» 0:3 и смазать три решающих удара в серии пенальти. К выходным Мончи собрал сумку и уехал домой – он уже тогда был себе на уме, считал, что тренеры из «Кастильи» и так всегда смогут приехать и посмотреть на него в деле, а тут еще его «Сан-Фернандо» играет с «Монтильей» за выход в Сегунду Б – ну как такое пропустить!
По случайному стечению обстоятельств, на игру с «Монтильей» заглянули Хуан Арса, легенда «Севильи», и Пабло Бланко, скаут андалусийцев. После победы «Сан-Фернандо» они зашли в раздевалку и хором сказали: «Мончи, чтобы в понедельник был в Севилье, будем подписывать контракт». Тот, в конец обнаглев, на всякий случай позвонил в «Кастилью»: «Или вы берете меня, или я перехожу в «Севилью». В Мадриде с удивлением посмотрели на телефонную трубку, говорящую таким бесцеремонным тоном, и вежливо попрощались.
Мончи оказался в молодежной команде «Севильи», которая с ним два года подряд оказывалась на пороге Сегунды А, но всякий раз не хватало последнего рывка, и новый сезон опять начинался в Сегунде Б. Сперва вперед пропустили дубль мадридского «Атлетико», затем – «Альбасете», в котором через несколько лет после этого начала разгораться звезда Андреса Иньесты. Мончи этого уже не застал – сезон 1990/91 он начал игроком первой команды «Севильи».
Впрочем, причины его повышения были не совсем спортивные. В «Севилье» к тому моменту уже третий год первую вратарскую скрипку играл Ринат Дасаев. Все это время Мончи следил за ним, затаив дыхание. Он до сих пор признается: «Спросите у меня, кто лучший вратарь в истории футбола, и я отвечу – Дасаев. Фантастический игрок и отличный человек».
Правила тогда разрешали иметь только трех легионеров в команде, и в «Севилье» прекрасно уживались австриец Тони Польстер, уругваец Бенгоэчеа и советский вратарь. Перед новым сезоном, когда Дасаев понемногу начал сдавать, руководство клуба приняло непростое решение – покупка еще одного иностранца означала неминуемую потерю места для одного из той тройки, но не купить этого шустрого чилийского парня из «Санкт-Галлена» было просто невозможно.
Иван Саморано приехал в Испанию в статусе лучшего бомбардира чемпионата Швейцарии, закрыл перед Дасаевым севильские двери и тем самым дал старт карьере Мончи. Второго вратаря «Севильи», Фернандо Перальту, продали в «Малагу», и на две опустевшие вакансии срочно выписали молодого кипера из дубля и вытащили из «Барселоны» Хуана Карлоса Унсуэ – того самого, что сейчас помогает Луису Энрике. Но Дасаев, даже потеряв место в команде, продолжал оставаться кумиром для Мончи, который вспоминал в одном из интервью: «Меня восхищало то, с какой самоотдачей этот человек тренировался, хоть и понимал, что ему, скорее всего, уже не придется выйти на поле. Ему совсем здесь не везло: он приехал с больным коленом и только усугубил травму; открыл спортивный магазин, который вскоре прогорел; наконец, вылетел на своем Citröen BX за ограждения и упал в яму, которая окружала севильский Университет. Хотя тут удача была на его стороне: он отделался несколькими сломанными пальцами, а ведь мог отдать и что посерьезнее. После той аварии за «Севилью» он больше не играл. Если бы не его жена, которая работала тренером по художественной гимнастике, им бы негде и не на что было жить – клуб забрал дом, который снимал для него, вместе с разбитой машиной. Но я повторюсь – он был очень крут. Через несколько лет, когда в «Севилью» пришел Луис Арагонес, Дасаев какое-то время работал тренером вратарей, и мы с Унсуэ ловили каждое его слово».
Весной 90-го «Севилья» классифицировалась в еврокубки, так что осенью ее ждал Кубок УЕФА. В 1/32 финала со скрипом прошли греческий ПАОК: дважды по 0:0 и победа 4:3 по пенальти. В 1/16 – свидание с московским «Торпедо», первый матч на выезде. Мончи вспоминает: «Конец октября, было жутко холодно. Мы, честно говоря, побаивались ехать в Москву – нас пугали все эти рассказы про Горбачева, Перестройку и дефицит продуктов. Нас привезли в гостиницу «Россия», – вроде, она тогда была самой большой в мире – а на входе какая-то японская демонстрация: толпа голых по пояс людей. Нам говорили, что в Москве проблемы с хлебом, но мы приехали вечером в понедельник, и нас накормили вкусным ужином, и хлеб был отличный. Мы начали смеяться, что эти телевизионщики и журналисты опять все преувеличивают, но на следующий день за завтраком заметили, что хлеб уже не такой свежий. Днем он стал еще тверже, а вечером его уже невозможно было есть: оказалось, это был один и тот же хлеб на всю неделю! На улицах к нам постоянно подходили какие-то люди и предлагали что-то на что-то обменять. Было странно».
Главным действующим лицом первой игры стал Юрий Тишков – на 58-й минуте открыл счет, а через 10 минут получил красную. Даже в меньшинстве москвичи смогли дожать замерзших испанцев (3:1), а на выезде случился форс-мажор – в Севилье, где дождя отродясь не видали, накануне ответного матча весь день шел ливень, превративший газон «Рамон Санчес Писхуана» в картофельное поле и болото. Хозяева кое-как наковыряли на победу (2:1), но дальше прошло «Торпедо».
Унсуэ был твердым первым номером в воротах «Севильи», так что большую часть времени Мончи наблюдал за игрой партнеров со стороны. Защитник Диего, до перехода в «Севилью» 6 лет игравший за ее злейших врагов из «Бетиса», любил травить байки о своем прошлом – о том, как на севильское дерби некоторые игроки приходили с пистолетами, а в раздевалке «Бетиса» всегда была кукла, наряженная в форму «Севильи», которую перед игрой раздирали в клочья. Вопрос «верить/не верить» даже не стоял – в «Севилье» все происходило точно так же.
Дебюта Мончи пришлось ждать полгода. В январе 91-го Унсуэ повредил мениск, и в Сан-Себастьяне, на «Аноэте», «Севилья» представила публике своего нового вратаря. Игра не задалась с первой же минуты, и это не преувеличение. Быстрая атака хозяев, удар, Мончи отбивает, но не успевает зафиксировать мяч, и набежавший Далиан Аткинсон со всего размаху бьет по…его руке. От крика закладывает уши. Медики на поле, один держит Мончи, второй пытается снять перчатку, наконец, снимает, а у того палец вывихнут буквой «З», причем в обратную сторону. «Нужна замена!» – «Хрен тебе! Вставляй давай его обратно, я буду дальше играть». Медики покачали головой, примерились, покрепче сжали Мончи (чтобы не врезал никому от шока), громко хрустнули и вернули суставы на место. Он доиграл до финального свистка, после которого на табло горели 1:1.
Унсуэ вернулся довольно быстро, но вскоре вынужден был лечь на операцию, так что Мончи вновь занял место в воротах. Те игры он не может вспоминать без улыбки: «Я считаю, что у Польстера, Бенгоэчеи и Саморано могло быть великое будущее в «Севилье», если бы у них были партнеры получше, чем Мончи… Нет, ну вы представляете! Играем мы против «Тенерифе», и мне забивает Тата Мартино, который потом еще «Барселону» тренировал. И смех в том, что это был его первый и последний гол в Испании. И, конечно же, он забил его мне». Кульминацией первого его сезона в основе «Севильи» стала выездная игра на «Камп Ноу»: к 10-й минуте Мончи пропустил два мяча, а на 36-й был удален за фол последней надежды на Чики Бегиристайне. «А что тут скажешь? Это была «Барса» Кройффа, первое чемпионство эпохи Dream Team».
Подготовку к новому сезону «Севилья» начала с новым тренером – Виктором Эспарраго, бывшем рулевым «Валенсии». Игроки потом признавались, что это была самая тяжелая предсезонка в их жизни. Она проходила в Чиклане, недалеко от Кадиса – минимум занятий с мячом, максимум беготни по самому солнцепеку Сегодня 7 км, завтра 8, послезавтра 9, потом десятка на время. Бегали по песчаным дюнам. Там даже полей нормальных не было – если и работали с мячом, то делали это на поле для гольфа. В тот год в «Севилье» дебютировал Давор Шукер, уехавший из родной Хорватии сразу после того, как там началась война за независимость. Из-за этого его адаптация в новых условиях немного затянулась, но Мончи помнит, как Шукер забил в первом же матче, после чего пробежал через все поле, чтобы отпраздновать гол с болельщиками – фанатский сектор «Севильи» находился за противоположными воротами.
Еще через год Эспарраго сменил на посту Карлос Сальвадор Билардо, которого Мончи считает главным тренером в своей жизни. Вместе с ним в Севилью приехал Марадона. «Знаете, когда вам вдруг говорят: «Слушай, ты, кстати, сейчас будешь целый год играть с Марадоной под руководством Билардо», единственное, что ты можешь ответить: Ок, очень смешно, а теперь скажите мне правду». В том сезоне «Севилья» впервые так много путешествовала по свету: трансфер Марадоны частично спонсировала компания Telecinco, и по условиям договора нужно было провести ряд товарищеских матчей – в Аргентине, Бразилии, Турции, Германии, Италии. «Славное было время».
Билардо был вдумчивым, методичным и очень скрупулезным специалистом, со своими чудачествами, безусловно. Например, за процессом тренировки, по его указанию, должны были наблюдать абсолютно все сотрудники клуба, от тренерского штаба до врачей и экипировщиков. Он считал, если однажды что-то случится с ним, с его помощником и с помощником его помощника, всегда должен найтись человек, который сумеет правильно провести тренировку и не бросит команду. Когда «Севилья» приезжала на выезды, селилась в отель, и вся команда ходила в шлепанцах, Билардо всегда был в ботинках. Его спрашивали об этом, а он отвечал: «А если вдруг пожар? Если придется бежать из отеля? А ты в шлепанцах…». Он научил Мончи беспокоиться о самых банальных вещах – потому что в футболе, по его мнению, не бывает банальных вещей.
В контракте Мончи был пункт: если он проводит за сезон 5 матчей – получает премию в половину годового оклада; если 10 – двойной оклад. В год он зарабатывал полтора миллиона песет. В первый сезон работы Билардо, к весне, у него набралось 4 матча в Кубке Короля, еще бы один – и он получит 750 тысяч, а ему очень нужны эти деньги. Он поговорил с тренером, тот пообещал, что не подведет. Но была проблема – «Севилья» до последнего боролась и в чемпионате, и в Кубке, а с Унсуэ было как-то спокойнее. И все же последний матч сезона против хихонского «Спортинга» уже ничего не решал. Утром перед игрой Мончи узнал, что остался в запасе. На поле он так и не вышел. Когда команда после игры уже разошлась праздновать наступивший отпуск, Билардо зашел в опустевшую раздевалку и нашел там рыдающего вратаря. «Прости меня, я дал тебе слово и не сдержал его». – «Да бросьте, я все понимаю, обстоятельства не позволили…». И заревел пуще прежнего. Когда через неделю Мончи пришел за зарплатой, ему выплатили все, что причитается, плюс 750 тысяч песет. Билардо добавил их из своего кармана.
Год Марадоны в Севилье был похож на бреющий полет подбитого бомбардировщика, но, черт подери, это же был Марадона. Они близко сошлись с Мончи, потому что оба были «жаворонками» – аргентинец любил прогуляться по городу, но, когда бы ни выходил на улицу, за ним выстраивалась километровая очередь, так что гулял он по утрам, с 7 до 8. Мончи привык вставать рано и всегда составлял ему компанию. Однажды, гуляя по барселонской Рамбле, Марадона спросил: «Мончи, что это за часы у тебя? Красивые». Тот ответил: «Нет, Диего, это обычная подделка, – Rolex – я купил их на Ибице за 5 тысяч песет (около 30 евро)». Через неделю Марадона пригласил его на ужин с друзьями и протянул небольшую коробку: «Держи, это тебе. Чтобы ты больше никогда не носил подделки». Внутри лежали настоящие Cartier.
В «Севилье» едва ли не каждый год менялись тренеры: после Билардо пришел Луис Арагонес, за ним Тони Оливейра, следом Хуан Карлос Альварес, но Мончи продолжал играть от случая к случаю. Сезон 1995/96 начался с похоронного звона: 1 августа 1995-го руководство Ла Лиги опубликовало сообщение, где говорилось, что «Севилья» и «Сельта» за грубые нарушения регламента наказываются вылетом в Сегунду Б. Причина – задержки в предоставлении финансовых отчетов команд, в которых Ла Лиге виделось желание скрыть долги по зарплате, которые со временем грозили только увеличиться.
Их место в Примере должны были занять вылетевшие в минувшем сезоне «Альбасете» и «Вальядолид». Улицы и площади Виго и Севильи заполнились возмущенными болельщиками и футболистами, требующими отмены несправедливого решения, а когда руководство Ла Лиги дрогнуло, на улицы вышли уже в Альбасете и Вальядолиде – там и слышать ничего не хотели о возвращении в Сегунду. Две недели Испания жила в состоянии, близком к гражданской войне, пока, наконец, 16 августа Ла Лига не приняла решение оставить в Примере и тех, и других. Из-за этого в двух следующих розыгрышах Примеры выступало не 20, а 22 команды. В сезоне 1997/98 все вернулось в обычный режим.
В 96-м Мончи начал появляться на поле чаще обычного. В игре против «Валенсии», сбив Миятовича в штрафной, он неудачно упал и серьезно повредил плечо. От этой травмы он никогда полностью не восстановится, и во многом из-за нее ему придется завершить карьеру.
Следующую предсезонку они начали с очередным новым тренером – Хосе Антонио Камачо. На три недели уехали в голландскую глушь, где самым интересным было смотреть за гуляющими по полям утками. «Тоска смертная. Нам всем подарили сотовые телефоны, и мы называли их «нападающие», потому что целыми днями они «искали сеть». Там даже сотовой связи не было!»
Весь следующий сезон был одним растянувшимся во времени черным днем. Камачо не доработал и до весны – в феврале Мончи провел худший матч своей жизни, после которого тренера уволили. Дома играли с «Сосьедадом», к 84-й минуте вели 2:0, но в итоге проиграли 2:3. «Я не знаю, как это произошло. Луис Карлос Перес, севильский журналист, любит рассказывать, как в том матче все думал, поставить мне 4 или 5 в своем отчете. Наутро в газете рядом с моей фамилией стоял ноль».
То, что хотели сделать спортивные чиновники, «Севилья» сотворила своими руками – сезон 1997/98 команда встретила в Сегунде. Два года там стали настоящим адом – собственные болельщики забрасывали игроков тухлыми яйцами, другие – чем потяжелее. У Мончи на всю жизнь остался шрам на голове от увесистой монеты, брошенной с трибун в Малаге во время разминки.
Через два года «Севилья» вернулась в Примеру – и Мончи завязал с футболом. Ему предложили стать делегатом команды – расстрельная должность, но в тот год любая должность в команде была такой. Мончи приходилось отдуваться, в особенности за поведение болельщиков – с трибун «Рамон Санчес Писхуана» в судей летели бутылки, консервные банки… В октябре 99-г в матче против «Бетиса» на поле бросили даже нож, который, к счастью, ни в кого не попал.
«Я уж и не вспомню, на сколько матчей тогда закрывали наш стадион. Кажется, на три. И я посреди всего этого – делегат команды! Когда ты заканчиваешь с футболом, то думаешь – ну вот, сейчас я отдохну. Ничего подобного! Я работал по 12-14 часов в день: был делегатом, пресс-атташе, организовывал поездки, общался с болельщиками. И если я еще что-то помню из детских лет моего сына, то детство дочки прошло мимо меня». «Севилья» вновь вылетела, команду в Сегунде принял Хоакин Капаррос, и вскоре после этого совместная работа Мончи и Капарроса начала давать плоды.
Команда строилась с нуля, по кирпичику, подготавливая фундамент для будущих побед.
Перед сезоном 2002/03 состоялась первая в истории клуба рекламная компания. Маноло Вискаино, директор по маркетингу, снял короткое видео, на котором Мончи едет со своей беременной подругой на узи. Когда та выходит из кабинета, Мончи спрашивает: «Ну что, мальчик или девочка?» – «Севильиста!» И показывает снимок, на котором у ребенка вместо сердца изображен герб «Севильи».
«Если бы это была история из жизни, это была бы история Антонио Пуэрты», – говорит Мончи. Тот его гол на сотой минуте в год столетия клуба он вспоминает в конце каждого лета. Через 16 месяцев после победного мяча в ворота «Шальке-04», 25 августа 2007 года, у Пуэрты остановится сердце во время игры с «Хетафе», он придет в сознание и сможет доехать до больницы, Мончи примчится туда прямо со свадьбы друга, появится небольшая надежда, «Севилья» улетит в Афины готовиться к ответному матчу против АЕКа, но Пуэрта больше не вернется.
Через несколько дней после его смерти «Милан» и «Севилья» разыграют Суперкубок УЕФА, и фамилия Антонио будет на футболках игроков обеих команд. Тот гол Пуэрты открыл дверь в пещеру с сокровищами – самый успешный период в истории севильского клуба.
Клуба, который построил Мончи.
Мончи прощается с фанатами «Севильи». Это правда трогательно
«Лучший спортивный директор мирового футбола»
Фото: sevillafc.es (1,4,5,8); Gettyimages.ru/Christof Koepsel/Bongarts; РИА Новости/Владимир Родионов; globallookpress.com/picture-alliance/dpa; Gettyimages.ru/Chris Cole/Allsport; REUTERS/Andrea Comas
P.S. А мне нравится заголовок. Цепляет.