Белая рубашечка
У-о-у-о, это славное место Камчатка (с) А для меня, который чуть спину не сорвал на железных прутьях арматуры, глотком свежего воздуха была очередная смена деятельности.
Белая рубашечка, брючки, нашивка с указанием моей организации и постоянный пост на входе в большой гипермаркет. Таким образом, я вдруг стал белорубашечником-охранником. Моя работа заключалась в том, чтобы не упускать из вида тех, кто решил, так сказать, присвоить добро большого магазина, а также, я должен был бдительно следить за всякими личностями, которые могли бы пройти в магазин с проводками под одеждой и поднять много товаров и людей на воздух. Это же Израиль, тут таких террористов пруд-пруди, снуют себе по городу почем зря, могут в автобус заглянуть, а могут и в продуктовый зайти. Кто их знает, что у них на уме. Мне, конечно, не хотелось видеть, как меня взорвут. Пусть берут, что душе угодно, только главное оставаться таким же молодым и живым. Я тогда еще трепетно относился к своей жизни и дико боялся смерти. Даже рассуждать на эту тему не умел, всё страшился вот так вот раз, и оказаться в герметичном полиэтилене. От снимаемой квартиры до работы было примерно с полчаса ходьбы. Путь пролегал через курятники, около которых всегда стоял старенький, но очень красивый американский автомобиль Форд Мустанг. Если бы не эта машина, которой я любовался ежедневно, то, скорее всего, умер бы от запаха куриного обитания. По пути больше не было ничего запоминающегося. Просто дорога: пыльная, жаркая, какие-то обычные дома и кладбище на окраине города, где и располагались в Израиле все большие магазины. Но почему-то я влюбился в этот путь, по которому ходил на работу и обратно целых полгода. И хватило же меня. До этого случая, я на работах столько времени не задерживался. Видимо магия чистой белой рубашки и ботинок не по колено в говне, сыграла свою определяющую роль.
Начались безумно скучные будни, которые могли скрасить только попеременно менявшие друг друга работники уборки. То и дело ко мне подходил примелькавшийся со шваброй дед, рассказывавший о том, что он уже девять лет как приехал в Израиль, а иврит так и не выучил. Загадочно рассказывал про своего сына, который достиг невероятных высот в новом государстве, но скрывал на каком поприще. Управляющий надсмотрщик над такими вот дедами и бабушками, как замечал рядом со мной этого беднягу, так сразу разражался дикими ивритским матом, который дед почему-то понимал. Наверное, вникал в интонацию. Порой выходили на перекур "русские" кассирши. Молоденькие и глупые. Они флиртовали, смотрели на меня с поволокой во взгляде, и всё кидали намеки, которых я старался не замечать. Денег всё равно не было, а мое ИМХО подсказывало мне, что женщину нужно, прежде всего, ужинать, а потом уже и танцевать. Что ж говорить про танцы, когда я своего ужина часто не видел сам.
Однажды, я заметил, как зам. директора магазина, уже после окончания рабочего дня, погасив свет во всем помещении, принялся ходить по заведению с повозкой и закидывать в неё разные дорогие и вкусные продукты. Он видел, что я за ним наблюдаю, и только улыбался мне, продолжая своё нехитрое ремесло. После того, как он загрузил "купленное" в машину, пригласил меня в свой кабинет и подарил наручные часы. Оба всё прекрасно понимали. Но наутро мне сообщили, что этот самый зам. уволен, а за ним, паровозом и я сам. Оказывается, в гипермаркете, где-то были спрятаны камеры, о которых знала только служба безопасности.
... и, значит, опять дорога пролегла в направлении агентства по трудоустройству. Кстати, надо заметить, что эти самые агентства очень отличались друг от друга. Израильские, т.е. с наличием "местных" граждан на рабочих местах, работали именно для соискателя совершенно бесплатно. Они брали свой процент от компаний, в которые устраивали людей. А русскоязычные конторы, при наличии предложений о работе от каких-нибудь предприятий, сообщали мне сумму, за которую они могут помочь трудоустроиться. И суммы эти сильно били по карману нищего репатрианта, который толком то и пойти никуда больше не может. У кого еще ему просить помощи в трудоустройстве, как не у своих же бывших земляков. Но те самые, которые еще вчера были твоими соседями в какой-нибудь украинской Знаменке, которые вместе с тобой так рвались уехать на более вкусные хлеба земли Сиона, на территории Земли Обетованной вдруг становились не сильно родными и приятными, стараясь любыми способами тебя нагреть. Получая деньги от человека они получали свой процент еще и с другой стороны, со стороны работодателя. Вот он гешефт еврейский в деле. И тут, и там свое урвать. С другой стороны, меня никогда не удивляло, что все самые поганые рабочие места, даже касаемо "черных" работ, находились в разработке именно "русских" контор по трудоустройству. Такое откровенное кидалово со стороны "земляков", заставляло хоть как-нибудь, но выучить разговорную часть иврита, плюс приобрести навыки в написании своего имени и фамилии на иврите.
Слава богу, к тому времени, поменяв уже столько работ, я научился коряво излагать свои мысли и мог с ошибками, но написать свои данные на бумажке. А потому, наученный горьким опытом платы на различные работы, я стоял перед израильской секретаршей и заполнял анкету уже на местном языке, чему был безумно рад. Рассмотрев мой листок, девушка сказала, что работа для меня есть, и что если мне не трудно, то я могу даже сегодня подъехать в большую компанию химчистки, где есть возможность пройти собеседование.
Взяли. Без шума и пыли. Новые люди, новая деятельность, а главное, что появилась возможность продолжить свой опыт познания неизвестной мне действительности. И я достаточно быстро интегрировался в коллектив, который состоял из "русских", местных и арабов. Именно химчистка стала моим первым рабочим местом, после которого, в моей жизни появились люди, с которыми я и по сей день общаюсь посредством Интернета. Надо сказать, что работа была не то чтобы пыльная, но достаточно трудоемкая и грязная. Это конечно не железо таскать, не металл сматывать, не прокладки кровавые от стен женского туалета отскабливать, но работка еще та. Смысл заключался в том, чтобы приходящие с предприятий мешки со спец. одеждой, в руках своих перебирать на наличие в карманах каких-то вещей, которые могут повредить стирке (ручки, красящие средства и т.д.). После этой неприятной процедуры, я проверял пришедшую с определенного предприятия накладную, по цифре в которой, было понятно, совпадает ли пересчитанное мной с написанным там. Короче, муторная рутина. Радовало одно, что в карманах спецовок частенько водились деньги забытые рабочими. Коллектив был довольно ушлый, а потому, человек нашедший деньги моментально попадал в оборот остальных глаз и был вынужден покупать на свалившееся из грязных карманов счастье, какую-нибудь вкусность (пицца, рулетики сладкие, сэндвичи или еще что-нибудь).
Меня вполне себе устраивало такое положение вещей. Наверное, этим обусловлено то, что одним коллективом мы проработали вместе почти три года. В своей израильской части жизни, больше по времени я нигде не проработал. Именно в тот момент, я понял, что очень многое в этой жизни зависит от людей, которые работают рядом. В будущем, это только подтвердилось. Я не умею консолидироваться с теми, кто молчит или угрюм, но зато замечательно уживаюсь с такими же любителя потрындеть.
А ушел я оттуда, погнавшись за длинным шекелем, и видимо зря... Но это будет в следующей части повествования.
