4 мин.

Изроборонэкспорт

533

Работать на государство? Да вы что! Смех, да и только. Сколько там платят - сущие копейки. А мне семью кормить, а мне одеваться, а я вкуснее кушать хочу, да чтобы натуральное всё, без Е-наполнителей. Но так было в России, когда быть незащищенным слоем населения являлось дурным тоном, когда слово инженер соответствовало понятию - безденежье. Израиль в этом плане, на момент 2002 года выгодно отличался. Считалось, что попасть на государственную работу - манна небесная. Особенно, если человек имеет статус "нового репатрианта". Мне улыбнулась сказочная удача. В очередном, наверное, сотом по счету агентстве по трудоустройству, меня вновь обрадовала девушка молодой, сильно еврейской наружности, сказав, что есть неплохая вакансия на военный завод под Хайфой, где, если я покажу себя с лучшей стороны, то возможно, мне дадут постоянное место, а значит: хорошую пенсию, хороший социальный пакет, хорошую зарплату и возможность доработаться до какой-нибудь приличной должности.

Я не пошел, не поехал, я полетел на крыльях радости. Пятки горели, нутро переполняло радостью, и мне было до одного места, что работа находится в часе езды от дома, что вставать на эту работу придется в три часа ночи, чтобы к четырем добраться до ворот завода. Отдел кадров встретил меня без радости. Посмотрели в очи ясные, попросили предъявить документы, после чего отправили за справкой из полиции, в которой должно было быть сказано, что у меня никогда не было приводов и проблем с Законом. Далее, мне сообщили, что я могу две недели плевать в потолок, пока служба безопасности не проверит моих связей и родственников проживающих на территории Восточной Европы. 

Когда все формальности были утрясены, мне позвонили и уведомили, что я могу приступать с такого-то дня к своим обязанностям. В то неспокойное время начались какие-то проблемы с Ираком. Американцы активно доказывали, что Садам Хусейн питается на завтрак младенцами, а на аперитив предпочитает ядерное оружие. А я ж совсем молодой, забыл, что в моей квартирной антресоли хранится пыльный противогаз, который в случае глобальных проблем нужно было везде таскать с собой. И я попал! Приехав к заявленным четырем утра на искомый завод, нарвался на злого охранника с коротким автоматом УЗИ через мужественное плечо, который в приказном порядке указал мне на обратный путь за забытым противогазом. Вот это расстройство. Обратно час, потом туда час, и я вновь стою у этих самых ворот. Всё-таки, пропустили, и открыли врата цеха, где увидел настоящее царство израильского "оборонсервиса" и "оборонзаказа". Всё шкарвачало и шумело, какие-то станки выбивали из своих поршней зычный бас, люди общались, как в старых советских фильмах перекрикиваясь из-за невероятного шума, но мне понравилось. Живой процесс, всё работает, завораживающее зрелище. Меня сразу же окунули в процесс выработки каких-то специальных колец, и я должен был следить, чтобы порченые кольца не падали в общий ящик. 

Дух какой-то особенный витал внутри этого завода. Люди никуда не спешили, камер никаких и нигде не стояло, секундомеров тоже, надсмотрщиков, как таковых, тоже нигде не было замечено. Рай. Настоящий индустриально-промышленный рай. И мне там понравилось. Особенно, когда совершенно незнакомый человек, на чистом русском языке, предложил остановить станок и пойти спокойно попить за столиком кофе. Стихия и умиротворение. Так я проработал срок беременной женщины - девять месяцев. За это время, я успел сменить несколько цехов, сдружиться с большим количеством людей, среди которых были: грузинские евреи, марокканские евреи, русские евреи и еще какие-то. Почему делаю акцент именно на слове "еврей"? Потому что с другой национальностью в паспорте на этот завод попасть было невозможно. 

После пары месяцев работы в дневную смену, мне удалось выбить для себя ночную. Именно выбить, потому что просто так попасть туда было сложно. Это же двойной тариф оплаты. Это 2 000 долларов "чистыми" в месяц и вкусное существование. Я приезжал на работу в восемь вечера и шел сразу же на ужин. Кормили на убой. С ужина, русскоязычный контингент завода выносил значительную часть еды, чтобы после того, как все уйдут спать, спокойно откупорить бутылку водки и распить её под хорошую закуску. Примерно часов в одиннадцать вечера, люди уставали от своих прямых обязанностей, в смысле, от работы и гасили везде станки и свет. Доставали спальные мешки и укладывались кто где. То есть, как вы понимаете, ночная смена, с учетом ужина, длилась не более двух часов. Спали вплоть до прихода дневной смены, после чего, потягиваясь, отправлялись по домам.

Такая замечательная жизнь продлилась, как я уже говорил, ровно девять месяцев, после чего мне, с грустью в голосе, начальник цеха по имени Мишка (не Михаил, не Миша, не Мойше, а именно Мишка) сообщил, что он пытался меня на постоянку оставить, но не получилось... Это конечно было расстройство. Но после всех предыдущих работ, выработался некий иммунитет относительно поисков новых мест обитания. А потому, я воспринял увольнение, как очередной этап моего взросления.