Станислав Гридасов: «Sports.ru появился, потому что у меня не было денег, но была куча свободного времени»
Станислав Гридасов основал Sports.ru во времена, когда интернет считался увлечением для избранных. Он же руководил журналом «PROспорт», превращая печатный глянец в эвент-агентство. В интервью «БИЗНЕС Online» Гридасов вспомнил, как брал интервью у Виктора Пелевина, объяснил, зачем пишет книгу о саратовском хоккее и рассказал об особенностях дружбы с Василием Уткиным.
«КАНАДЦЫ БЫЛИ ГОТОВЫ ЗА СВОИ ДЕНЬГИ СТРОИТЬ В КАТОК В СССР»
– Чем вы сейчас занимаетесь?
– Если говорить про последние пару месяцев, то по 8-10 часов ежедневно, с коротким перерывом на два новогодних застолья, доделываю большую и странную работу – книгу об истории саратовского хоккея. Если вам в эту секунду представился человек, который садится с утра за красивый письменный стол (а он у меня красивый, орехового дерева, дореволюционной саратовской работы) и пишет какие-то красивые (или не очень) слова, то в моем случае это не совсем так. На писание у меня уходит сейчас процентов пять-десять времени, а в некоторые дни – просто ноль. Я эту книгу сам верстаю (специально научился работать в индизайне), сам выверяю фамилии, статистику, таблицы, подбираю иллюстрации, списываюсь с правообладателями, переделываю макет под требования типографии, а кроме того занимаюсь пиаром и прямыми продажами будущей книги – ищу спонсоров и покупателей. Глобального спонсора, который был бы готов оплатить всю эту работу, у меня пока нет.
– Объясните вкратце суть книги?
– Во-первых, это объем – примерно 800 страниц, которые еще могут легко превратиться в тысячу. Это даже не книга в привычном понимании (черно-белые странички, редкие вкладыши с фотографиями), а подарочный полноцветный альбом. Во-вторых, это странная в жанровом смысле работа, строго разбитая на две разные, по стилю, содержанию, по читательской аудитории, части. Первую я назвал для собственного удобства «литературной». В центре – история маленького мальчика, который влюблен в хоккей и мечтает стать великим вратарем, как Третьяк, Мышкин или Кен Драйден, а вырастает в спортивного журналиста. Такой принцип общего, которое потихонечку прорастает из частного: рассказать о феномене советского хоккея на примере мальчишек, росших в 1970-е и 1980-е годы в одном провинциальном городе. История, как выяснилось, сильно поколенческая не только для Саратова. Мои товарищи, читавшие какие-то фрагменты, удивились, что их детство, их восторженный взгляд на советский хоккей были такими же. И Таш, родившийся в Ереване, и Коля из Минска, и Ваня, выросший в нехоккейном Ташкенте (хотя там была своя команда – «Бинокор»), и Андрей, коренной москвич, писали мне: ой-ой-ой, а я также раскрашивал своих игрушечных хоккеистов. И я, и я мечтал стать вратарем. И я загибал клюшку на батарее! Я долго думал, что пишу очень личную, частную историю, никому за пределами Саратова неинтересную, а оказалось, что из этих разных «я» собирается веселая хоккейная команда.
– Что значит «загибать клюшку на батарее»?
– У пацанов 1970-х было все очень плохо с хоккейным инвентарем. Вместо шлемов играли в обычных шапках-ушанках. Если тесемочки от шапки подвязать прямо на подбородке, а не под ним, то ты становился как Вячеслав Старшинов – только у него была такая манера подвязывать шлем. Вратарские щитки делали из войлока. Кажется, Мышкин вспоминал, что он еще подкладывал учебники – чтобы не так больно было. Ну и клюшек с загнутым крюком в продаже не было. Помню, как в советской прессе заслуженные тренеры уберегали нас от моды играть такими клюшками, писали, что это ухудшает точность паса. Но мы-то уже видели по телевизору матчи канадцев, мы хотели клюшку, как у Бобби Халла! Достать такую можно было только двумя способами. Караулить во дворце, когда после матча кто-то из хоккеистов выбросит обломки, а потом их дома склеить и отпилить верхушку, подогнав под свой рост. Второй вариант – купить в магазине детскую клюшку с обычным прямым крюком. Крюк сначала надо было разогреть над газовой конфоркой, а потом загнуть его на ребрах старой чугунной батареи. Затем крюк специальным образом обрабатывался эпоксидкой. Хендмейд! Помню, я один раз так перестарался, загнул так сильно, получилась ладонь загребущая, что клюшку пришлось выбросить.
– А вторая часть книги?
– Вторая – это огромный справочник, книга бытия саратовского хоккея, начиная с 1947-го – года его создания. Все игроки, вся статистика и таблицы, пояснительных справки и биографии хоккеистов, интервью, байки, воспоминания и около 700 фотографий. Я тоже, конечно, пытаюсь сделать эту часть как увлекательную story, а не просто громоздким шкафом с набором засушенных, как в энциклопедии, цифр. Например, как Валерий Харламов должен был ехать из ЦСКА в Саратов, а не Чебаркуль, и почему этого не вышло. Почему самая первая клюшка для хоккея с шайбой приехала в Саратов из Китая. Или 1990-е: как «Кристалл» продавал своих лучших молодых игроков за несколько комплектов коньков, а самим жрать было нечего, зарплаты хватало на один поход на рынок за луком, картошкой и петрушкой. Понятно, что нужно быть очень большим любителем Саратова или истории советского хоккея, чтобы осилить этот объем, но я все равно доделаю книгу. Просто глупо будет не доделать.
– Почему бы не написать в целом про советский хоккей?
– Понимаете, я никогда не собирался писать книгу про саратовский хоккей. Не было такого в моих планах. Скажи мне об этом кто-нибудь шесть лет назад, я бы послал этого прорицателя пешком в далекий Бирнамский лес. Все вышло абсолютно случайно. При этом я четко понимаю, что потратил уже много месяцев на работу, которая не принесет мне ни славы, ни денег. У меня одно самооправдание: мне самому жутко нравится то, чем я сейчас занимаюсь. А вот книга про советский хоккей, точнее про его создание, в моих планах действительно стоит. Я взял первый, самый сложный и менее изученный, период с 1946 года по 1963-й, когда в итоге сложился тандем Чернышев-Тарасов, и наша машина поехала к девяти подряд победам на чемпионатах мира и Олимпиадах. Все дальнейшее довольно подробно описано в исторической хоккейной литературе, а начала, зарождения – почти нет нигде. Когда я начал заниматься этой темой, вдруг обнаружил одну странную вещь – вся история советского хоккея, в том виде, что она живет в массовом сознании, написана одним человеком. Это был не только гениальный тренер, но еще и гениальный пиарщик, типа современного Артемия Лебедева, селф мейд фатер.
– Тарасов?
– Да, Анатолий Владимирович Тарасов. Году в 1960-м, хоккеисты и тренеры той эпохи, ужасно бы удивились, если бы им кто-то сказал, что «Тарасов – отец, создатель советского хоккея». Тут бы одним походом в лес дело не обошлось. Сегодня массовое сознание хоккейного болельщика глубоко, как в сон, погружено в мифы, которые Тарасов создавал сам о себе. Где-то замалчивал достижения коллег, где-то заметно преувеличивал свои, где-то просто выдавал небылое за бывшее. Мне стало интересно с этим разобраться, и я пошел работать в архивы, поднимая оригинальные документы тех лет. За год нашел около тысячи уникальных фактов, которые опровергают классические рассказы Тарасова.
– Есть пример?
– Их очень много. Например, у меня есть запись тренерского совета, где Тарасов не хочет ставить в тройку к Константину Локтеву юного Альметова и настаивает на кандидатуре Валентина Сенюшкина. А мы же все с детства, с первых шагов по википедии знаем, что великую тройку Альметов – Локтев – Александров придумал и создал Тарасов. Но это мелочь, штрих к портрету. Широко известна история, как Тарасов мечтал играть против канадцев, а те, снобируя, отказывались играть против слабых русских хоккеистов. Все было ровным счетом наоборот. Вот передо мной лежит бумага, датированная февралем 1956 года (это сразу после победы сборной СССР на Олимпиаде в Кортина-д’Ампеццо). Канадский клуб «Пентинктон Виз», один из сильнейших в любительском хоккее Канады, пишет в Москву (официальный бланк, все, как положено): «Московские Олимпиады и Световые Победители – Гакейная команда С.С.С.Р. Достойные!». И следует вызов сборной СССР – приехать в мае в Канаду, где ребята из «Пентинктона» докажут, кто тут сильнейший в хоккее.
Письмо явно переводил на русский язык эмигрант из Западной Украины, именно там до войны «хоккей» называли «гакеем». А «Световые победители» – это чемпионы мира. Это уже я перевожу. Канадцы рвались играть с нами с самого 1954 года – с первого же дня, как проиграли сборной СССР на чемпионате мира в Стокгольме.
– Но отказывались же играть чиновники, а не Тарасов.
– Конечно. Это было вне компетенции Тарасова, который не был даже главным тренером сборной. Но он знал, что каждый год к нам приходят вызовы из Канады, что отказываем мы им, а они – нам, но, тем не менее, продолжал утверждать, что канадцы нас ни в грош ставят. Многие считают, что сам Тарасов панически боялся играть с канадцами и во второй половине 1960-х торпедировал возможность первых встреч советской сборной с профессионалами из НХЛ, но я бы не был столь категоричен. Думаю, то была смесь обожания, страха поражения и мучительного желания войти в историю, как первый тренер, кто победил профессионалов. Во всех своих книгах он примеряет на себя, как костюм Бэтмена, нечеловеческую силу команд НХЛ, отсюда его постоянные внутренние диалоги с Морисом Ришаром. И тот прилив невероятного счастья, когда сборная СССР победила любительскую сборную Канады, в составе которой был профессиональный защитник Карл Брюэр, трехкратный обладатель Кубка Стэнли (Тарасов звал его «Бревером»).
При этом нет, я не хочу, чтобы книга вышла под знаменем «Анти-Тарасов». Тарасов был жуткий интриган и самолюбец, но у него было много других чисто хоккейных, тренерских достоинств. Я вообще не хочу никаких знамен, войны за белых, красных или за большевиков. Я просто хочу рассказать, с документами на руках, как там все было на самом деле – в первые годы советского хоккея.
– Как получалось добывать эти сведения?
– Как работает историк, исследователь? Сопоставляет. Советские публикации с канадскими, шведскими и чешскими. Воспоминания одних очевидцев с воспоминания других. Ну и, конечно, документы. Я больше года работаю в Государственном архиве Российской Федерации. Знаете, когда в архиве заказываешь дело, то ты должен заполнить формуляр – имя, фамилия, цель интереса, дата просмотра. Процентов 70-80% дел, которые мне удалось прочитать и законспектировать, до меня вообще никто не брал в руки. В этих формулярах встречаются фамилии известных московских статистиков, но их в основном интересовали не истории, а статистика, протоколы. Встречается Аксель Вартанян, он тщательно прошел все документы, связанные с футболом, но не все из них стал публиковать в своем цикле, выходившем в «Спорт-Экспрессе». Например, вот этот. Попадается один канадец, сумасшедший фанат советского хоккея, который специально приезжал в Москву, чтобы посмотреть переписку советских спортивных ведомств с Канадой. А так – я первый. Это меня, как историка, исследователя, конечно, радует, а как болельщика – огорчает. 70-летний юбилей советского хоккея прошел так скучно и дежурно, словно это были аплодисменты во время партийного съезда. Я каждый день захожу на сайт НХЛ, и вижу, с какой выдумкой и тщанием они уже готовятся к 100-летию лиги.
– В архивах еще были истории, кроме отказов наших играть?
– Да полно всего! Заседания тренерских советов, доносы, трансферы, бизнес-планы по созданию команд. Как Василий Сталин собирал свой суперклуб ВВС – первый олигархический клуб страны. Как один молодой и талантливый хоккеист из провинции подписал за весну три контракта с московскими клубами «Динамо», «Крылья Советов» и ЦДКА: в подробностях винится, кто и как его сманивал. Частные письма из-за рубежа. 1957 год. Один канадский хоккеист пишет в СССР, что хочет помочь развитию советского хоккея и готов стать играющим тренером любой из команд. К письму прилагается подробная справка, сколько и на каких основаниях он хочет получать канадских долларов за свою работу. А поверх его справки – письмо из посольства СССР в Канаде, где сообщается, что в прошлом сезоне этот хоккеист потерял во время матча один глаз, больше тут, в Канаде, никому не нужен, поэтому и просится в Москву. Канадцу, конечно, вежливо отказали.
Другой канадец, болельщик, пишет в Министерство Спорта с просьбой выслать ему фотографию и домашний адрес теннисистки Валерии Кузьменко. Это наша популярная тогда теннисистка и красавица, она первой из советских сыграла на «Ролан Гаррос». Пишет (я даже услышал в этот момент его учащенное дыхание), что на основе фотографии он хочет отлить ее в бронзе. И лично засвидетельствовать Валерии свою любовь и почтение. В итоге ему ответили: «Дорогой товарищ. Высылаем вам фотографию чемпионки СССР Валерии Кузьменко. Домашний адрес дать вам не можем, но обязательно передадим от вашего имени поклон и восхищение».
Если интересно, есть еще история о несостоявшемся матче.
– Так.
– В 1954 году мы впервые выиграли чемпионат мира. Конн Смайт, легендарный владелец «Торонто Мэйпл Ливз», в прошлом – боевой артиллерийский офицер, прошедший Первую мировую войну (он сравнивал игру советской команды с «немецким гусиным шагом»), сразу после поражения Канады бросил сборной СССР вызов. Он хотел после окончания Кубка Стэнли привезти в Москву, нет, не любителей, а основной состав «Торонто», чтобы публично наказать Советы. Ему ответили, что этот никак невозможно: в СССР нет ни одного катка с искусственным льдом, играть негде, весна, журчат ручьи. Он не успокоился и предложил построить временный каток за свой счет. Ему все равно отказали.
В гостях у Игоря Ларионова
«ПРО SPORTS.RU ПИСАЛИ: «П***, КОТОРЫЕ ИЗОБРАЖАЮТ ИЗ СЕБЯ ФУТБОЛЬНОЕ АГЕНТСТВО»
– Технически и морально написание книги от текстов в газету отличается?
– Разница в технике примерно, как бежать 50 метров и марафон. Хотя я в последние годы мало делал коротких газетных текстов. Писал лонгриды, писал «сериалы» – тексты с продолжением. Надо мной уже редакторы то злились, то смеялись: закажи Гридасову заметку на 3000-4000 знаков, он все равно напишет 30 тысяч, будто это глава из неопубликованного романа. Ну, кстати, возможно, это будет и третий мой документальный роман. Как Сталин и правительство после Великой Отечественной войны начали формировать профессиональную систему советского спорта. В созданной ими конструкции мы живем до сих пор.
– В Европе регулярно выходят автобиографии игроков и тренеров. Почему у нас таких историй единицы?
– Вот я сегодня утром увидел новость, что на «Первом канале» больше не будет спортивных новостей. Потом ее, правда, опровергли, но все равно на главных федеральных каналах спорта у нас практически нет. Считается, что спорт в России не способен преодолеть узкокружковое мышление. Считается, что когда бывший спортсмен в телевизоре скатывается на надувной лодке в надувной аквариум – это экшн и круто. А когда Мозякин бьет вечный рекорд Бориса Михайлова – это интересно только небольшой группе гиков. То же самое и с книгами.
Если на Западе автобиография Арсена Венгера сразу приносит хорошие деньги и автору, и издательству, то спортивное книгоиздание в России – это смесь мазохизма и благотворительности. У нас в стране тупо нет героев, одним своим появлением на обложке способных сделать кассу. Об этом свидетельствуют все цифры. Когда мы в «PROспорте» делали рейтинг 100 самых популярных спортсменов России 2014 года, то считали цитируемость в СМИ, популярность в соцсетях, появление на обложках и в глянцевых изданиях. И выяснили, что настоящая, большая – на всю страну! – популярность, заканчивается примерно на пятой фамилии. Овечкин, Шарапова, тогда еще Плющенко, пара футболистов. А дальше – провал. Это мы думаем, что люди бросятся узнавать историю жизни Сергея Семака, Сергея Мозякина или Евгении Медведевой – да нифига.
– Тогда почему лучшее, что есть в «Спорт-экспрессе» – рубрика «Разговор по пятницам»?
– Спорт по своей природе героичен, в нем заложено все, что нужно для создания подлинной драмы – любовь, смерть, предательство, изгнание, преодоление, борьба хорошего с плохим, или плохого с очень плохим. Не случайно российские телевизионщики и киношниками нюхом почувствовали, что спорт – благодарная тема для создания крутых историй. Наши медиа пока сильно отстают в умении писать драмы. Александр Кружков и Юрий Голышак, скорее, исключения из этого правила. Они умеют рассказать историю так, чтобы это было интересно и профессиональным болельщикам, и душевным домохозяйкам, не роняя при этом качество сюжета. Мне бы очень хотелось, чтобы из их интервью выросла книга – популярная книга. Популяризующая спорт книга.
– С 1991 года сколько было периодов, когда вы не занимались журналистикой?
– Точнее – с 1990-го, когда я начал работу собственным корреспондентом демократической газеты «Саратов» в Москве. Август 1991-го – это когда я стал сотрудником первого состава «Спорт-экспресса». А так – ни одного, всегда через месяц-два находил новую работу. Хотя разные были периоды, конечно. Иногда совмещал работу в прессе с торговлей на Новом Арбате, «командирскими часами» торговали. Ну это в начале 1990-х. Иногда участвовал в выставках, к примеру, в Государственном музее имени Пушкина. Иногда занимался разными продюсерскими и благотворительными проектами – помощь детским домам, организация лектория, проведение земляческих и хоккейных мероприятий, или вот, как в последние полгода – реконструкция арок на Набережной Космонавтов Саратова.
Реставрация арок в Саратове – проект Станислава Гридасова и форварда сборной России Федора Смолова
– В спорте 1990-х было много криминала – спортивную журналистику зацепило?
– Лично меня очень странным образом 90-е с их убийствами и наездами почти обошли, ни одного синяка не оставили, хотя, конечно, я про все это читал и слышал. Своими глазами еще в конце 1980-х видел, как чеченские боевики вылетали в шесть утра из здания нашего общежития и ехали на какую-то стрелку. Собственно, из общежития МГУ я съехал потому, что году примерно в 1990-м два этажа полностью ушли под чеченцев, к университету отношения не имевших. Ходили по этажам, выбивали двери, забирали деньги.
Еще была история, когда уже работал в «Спорт-экспрессе». Мне позвонил один мой товарищ, владелец клуба, со словами: «Стас, меня заказали. Пойдем нажремся». Мы с ним в его ресторане два или три дня пили, пока кто-то решал его проблемы, видимо.
При этом погибали однокурсники, убивали коллег, не знаю, почему меня все это минуло. Я всерьез никогда не занимался бизнесом, не брал деньги в долг, не брал взяток, не был знаком ни с одним авторитетом. Первая половина 1990-х для меня – это время, когда я много и свободно работал, часто влюблялся, мотался по командировкам, много читал, часто ходил в кино и на выставки, тусил с разными странными богемными персонажами, мог прыгнуть в поезд, чтобы утром встать в Питере и пойти на концерт или поэтические чтения в «Бродячей собаке». Было хорошо. И снова странно, что успевал при этом иногда по пол полосе, иногда по целой писать в «Спорт-экспресс».
– Страшнее было уходить в интернет в конце 1990-х или возвращаться в печатную прессу в конце 2000-х?
– Я эту ситуацию в таком контексте никогда не рассматривал. Уходы, приходы. Для меня все это как жить в одной квартире, зашел в одну комнату, потом вернулся в другую. Вскипятил на кухне чайник, принес чашку чая к компьютеру – это что за эпохальный переход? В чем страх? В 1997 году я попал на работу в отдел общества газеты «Русский Телеграф», было такое издание, предвестник «Ведомостей». Одно из первых в стране медиа западного образца – никаких кабинетов, общий ньюсрум, к главному редактору попадаешь без предварительной записи у секретаря.
У нас были персональные макинтоши с выходом в интернет, у каждого. Каждое утро я пораньше приходил на работу и читал ESPN, Yahoo, был еще такой популярный сайт Sports.com – новости НБА, НХЛ, тенниса, еврофутбола. Не смейтесь, это была большая редкость по тем временам. В 1998-м грохнул кризис, и владелец издания Владимир Потанин решил, что слишком накладно содержать сразу две общественно-политические газеты и слил «Русский Телеграф» с «Известиями». Я на некоторое время остался без работы – с тремя долларами в кармане и полугодовалым сыном на руках. Так что Sports.ru не появился в результате осознанного решения «уйти в интернет». Просто у меня совсем не было денег, и была куча свободного времени. Вот мы с друзьями и решили, что нужно сделать нечто типа русской версии сайта ESPN.
– Почему именно такой формат?
– Тогда временные циклы получения информации еще совсем другие были, без нынешнего нон-стоп. Мы хотели, чтобы человек просыпался утром и получал на русском языке все самые свежие новости из Европы и Америки.
Когда создавался сайт, я уже работал в «Московских новостях», непыльная работа, одна спортивная полоса в неделю. Напротив меня сидел Антон Носик сооружал первую версию «Газеты.ru», а я с друзьями – Sports. Потом я перешел в «Известия», став редактором отдела спорта, от этого сайт только выиграл. В отдел спорта «Известий» я подбирал людей с учетом того, как они могут проявить себя и на сайте в том числе. Так мы перевезли из Минска Диму Навошу, а позже – Евгения Чежегова. Из Питера – Андрея Митькова. Из Петрозаводска – Олега Шамонаева. Еще чуть позже, когда я уже ушел из «Известий» в GQ, появился юный Юра Дудь.
И даже работая в «PROспорте», я долгое время являлся основным владельцем Sports.ru.
– Первые новости на Sports.ru откуда появлялись?
– Reuters, Yahoo. В этом мы были оперативнее «СЭ», у которого сайт появился позже нашего, и «Советского спорта». Кроме того, они по-прежнему делали акцент на бумагу, а мы самое свежее и оперативное вываливали на сайт. К примеру, мы видели новость на Marca, что кто-то из русских приехал в Испанию на просмотр, переводили ее, старались дозвониться в клуб, агенту, в гостиницу и сделать из этого историю.
В момент создания Sports’а мы подружились с Васей Уткиным, он начал поставлять нам эксклюзивы. И не только он, другие товарищи тоже. Я долгое время хранил папку с вырезками из газет, где уважаемые коллеги из оффлайна ссылались на наши новости. Потом выбросил, конечно. Это многих раздражало тогда, было непонятно – как это так «газеты» ссылаются на какой-то «сайтик». Хотя тогда у нас были планы не только на «сайтик», мы еще зарегистрировали в Минпечати агентство спортивной информации «Роспортинфо». Помню, вышла злая заметка, в которой один из старых журналистов чуть ли не дословно называл нас «Эти п***, которые изображают из себя спортивное агентство».
– Нынешний Sports.ru как-то ассоциируете с собой?
– Именно с собой? Давно нет. Я лет семь не имею никакого отношения ни к редакционной, ни к кадровой политике. Понятно, что невозможно «никак», без эмоций относиться к проекту, к созданию которого ты имел прямое отношение, хотя с каждым годом эти эмоции слабнут, почти затухли. Но каждое утро я по привычке открываю Sports.ru и смотрю новости, видео, заголовки, иногда что-то читаю. На случай командировок или других длинных дорог приложение Sports’а у меня есть и в айфоне, и в айпаде.
Хотя я, конечно, сейчас не та выборка, чтобы рассуждать о спортивных медиа. Слишком длительная и болезненная история с крушением «PROспорта» выкачала из меня столько сил, что я некоторое время бродил, как герои в поисках Изумрудного города – ни сердца, ни решимости, ни мозгов. Пусто все было.
«PROСПОРТ ПРЕВРАТИЛСЯ В БРЕНД»
– Вы понимали, для какой аудитории делали «PROспорт»? Сколько вашему читателю лет и денег в кошельке?
– Конечно, у нас были приличные показатели аудитории по TNS, но здесь,.. как бы это сказать аккуратно, чтобы не засмеяли, хотя все равно засмеют – ладно. Вера в цифры – это продукт консенсуса двух сторон, медиа и рекламодателя, ничего более. Одни утверждают, что они четко все посчитали, другие, беря листок с цифрами, и широко улыбаясь, как Игорь Верник, которому только что заплатили гонорар, несут его рекламодателю. Я не любитель влезать в споры, которые у нас в среде часто именуются медиа-срачами, тем более не считаю себя медиа-экспертом. Когда я перестал быть «просто главным редактором», а стал председателем совета директоров издательского дома и неплохо изучил, как в реальной жизни работает медиа-рынок, от какой кучи самых неожиданных факторов зависит то, что в публичном пространстве нарекается «успехом» или «неуспехом», мне вообще расхотелось кого-либо поучать или обвинять. История крушения «PROспорта» вообще никак не связана ни с показателями аудитории, ни с переделом рекламного рынка, ни с качеством контента или профессионализмом топ-менеджмента.
– Были причины закрытия кроме банальной нехватки денег?
– Есть легенда, что Пол Брэгг, известный проповедник здорового образа жизни, умер в 95 лет, катаясь на серфе и будучи абсолютно здоровым человеком. Просто он утонул. В один странный весенний день 2015 года владелец 85% акций ИД «Индепендент Спорт» исчез, и больше не ответил ни на один звонок, ни на одно письмо. У меня нет точных данных, что с ним произошло (одно знаю – он жив-здоров, слава Богу), только косвенные свидетельства третьих лиц, которые я приводить не вправе. Напомню, что «PROспорт» к тому моменту давно не был «журналом». Он превратился в бренд, успешно вышедший на разные, в том числе и по аудитории, площадки – спортивно-музыкальный фестиваль в Парке Горького, международная конференция, премия в области спортивного маркетинга, на зиму планировался «снежный» эвент, на новый сезон – запуск обучающих семинаров. И все эти мероприятия были прибыльными. К 2016 году, к чемпионату Европы по футболу, они бы вытянули на прибыль и журнал, который изменил бы к тому моменту свои функции. Была длительная борьба за сохранение бренда. За то лето у нас было десятки переговоров с крупнейшими российскими ИД, интересовавшимися покупкой бренда либо отдельных его элементов, но нельзя продать бизнес, владелец которого полностью отсутствует.
– Если сегодня к вам вернется прежний инвестор или придет новый и предложит делать СМИ о спорте, каким оно будет?
– Честный ответ: не знаю. Нормальный менеджер не может принимать решения, обладая минимумом информации. Например, вы придете ко мне и скажете: у меня есть деньги, я хочу купить обувь. Для чего вам нужна обувь? Вы собираетесь отдохнуть на море и вам нужны шлепки? Сколько у вас есть на это денег? Вам нужны китайские шлепки за три рубля или вам важно, чтобы шлепки были куплены в Милане в фирменном магазине Джорджио Армани? Или вас ждет на прием английская королева, и вам срочно нужно вовсе не шлепки, а лакированные оксфорды? Когда у вас прием у королевы? У нас есть время пошить оксфорды в Лондоне или берем на заказ то, что есть в Москве? Или, может, вы вообще хотите купить три коробки китайских шлепок, присобачить к ним логотип Армани, а потом, надув капитализацию, продать их уже за пять рублей.
Кто-то придет и скажет «давайте делать СМИ» – это не предложение, это первая стадия разговора, которая может стать и последней. В моей практике был случай (давно, правда), когда пришел типа инвестор (он сейчас известный русско-имперский деятель) и сказал, что собрал по ребятам миллион долларов. Пятьсот тысяч оставляем себе, на пятьсот – запускаем спортивный журнал. Я ему ответил, что на 500 000 запустить можно только пук в воздух, и я в этом не участник.
После разрушения «PROспорта» были два предложения стать главным редактором – одного нового спортивного проекта (он так и не запустился) и одного солидного действующего журнала (не про спорт). Еще одно – от крупного маркетингового агентства. Я отказался. Не по мне обувка.
– Сейчас создать новый успешный сайт о спорте без денег реально?
– Опять-таки – что такое успешный? По каким критерием оценивать? Можно вложить десятки миллионов долларов, вкачать миллионы левого траффика, на восьмом году жизни выйти в условный операционный ноль. Это успех или нет? Я вообще противник того, чтобы оценивать каналы современной информации исключительно словами «журнал», «сайт», «газета». У нас сейчас готовится проект, который без сомнения взорвет Instagram и YouTube. Все «журналы, сайты и газеты» об этом напишут, я уверен. А телевидение снимет.
«УТКИН НЕ СМОТРИТ, ВЫГОДНО ЕМУ ПОМОГАТЬ ЧЕЛОВЕКУ ИЛИ НЕТ»
– Насколько сложно было организовать интервью с Виктором Пелевиным?
– Я работал тогда старшим редактором GQ, главного мужского журнала в стране. И брать интервью у писателей, музыкальных продюсеров, мастеров купажа или космонавтов было частью моих обязанностей. Пелевин в тот момент подписал длительный контракт с издательством ЭКСМО, по которому был обязан перед выходом нового романа дать определенное количество интервью, так что никаких переговоров я не вел, мне просто прислали из издательства его e-mail. Хотя у нас были общие друзья, я знал, в каком районе Москвы живет Пелевин, но должен был поддерживать ауру его таинственности. Это на Западе Пелевин совершенно спокойно, и без темных очков, сидит на пресс-конференциях и дает интервью десяткам журналистов. У нас все было засекречено. Я отправлял ему вопрос, он думал, присылал свой ответ, на этот раз я думал, что у него спросить дальше – переписка шла недели три.
– Главное впечатление?
– Пелевин – не самый мой любимый и не самый понятный для меня писатель. К тому же я не читал его новый роман. Он еще не вышел. А в издательстве мне его не показали. Я понимал, что хитрее Пелевина, умнее Пелевина, более образованным, чем он, в этом интервью я быть не смогу, поэтому включил дурня. Я вообще считаю, что интервьюер не должен бояться в глазах читателей выглядеть простаком. Главное, чтобы герой заговорил. Местами Пелевин надо мной издевался. Я знал только, что героиню его нового романа зовут Таня, но не знал, что это кличка гомосексуалиста. В итоге, как мне кажется, Пелевин многое рассказал интересного. На некоторых пелевенистических сайтах я встречал это интервью с пометкой «Лучшее интервью Пелевина за все годы». И горжусь этим.
– Это было самое странное интервью в карьере?
– Я не назвал бы его самым странным. Одним из самых запоминающихся – да. Однажды в Вильнюсе, во время литовских событий января 1991 года, мы с товарищем и двумя прекрасными барышнями, корреспондентками чешской студенческой газеты, прорвались на «вражескую» – «коммунистическую» – сторону. Девушки задавали вопросы на чешском, мы изображали немых.
Один раз мне было назначено интервью на 10:00 в Novotele возле Шереметьево, где остановился на ночь олимпийский чемпион. Накануне был праздничный банкет, голова жутко трещала, мобильных телефонов еще не было, денег на такси – тоже, но задание есть задание. Я из общежития на перекладных автобусах ровно к 10 примчался через всю Москву в отель. Дверь в номер была открыта настежь, большое олимпийское тело храпело. Я его аккуратно растолкал, а в ответ услышал проклятия – да ты о***, малец, время 10 утра, я лег два часа назад. Ну, мы открыли мини-бар, выпили по пиву, и интервью в номер «Спорт-экспресса» все-таки состоялось.
– Насколько тяжело дается дружба с такими непростыми людьми, как Игорь Порошин и Василий Уткин?
– Дружить всегда сложно, особенно если вас еще много лет связывает общее дело. С Игорем мы начали работать примерно с 1993 года: «Спорт-экспресс», журнал «Гала-спорт» вместе делали, «Спортклуб».В «Русский Телеграф» пришли вместе, в «Известия» тоже. Оттуда он ушел в GQ, а я остался в «Известиях» замом главного редактора.
В 2002 году Игорь уезжает на Олимпиаду, а я за это время разругался со своим начальством и остался без работы. Вышел на улицу, встретился с главным редактором GQ своим добрым товарищем Лешей Зиминым (сейчас он известный повар и создатель ресторанов, от Москвы до Лондона), мы сели в китайской забегаловке в Камергерском переулке и под огурцы по-сычуаньски я рассказал ему обо всем. И он говорит: «Выходи к нам с понедельника, все решим». И когда Порошин вернулся с Олимпиады, то увидел меня в редакции. Только, говорит, рассчитывал отдохнуть о тебя.
Делать «PROспорт» тоже ушли вместе с Игорем. Представляете, как мы друг от друга устали? Теперь снова хорошо и спокойно общаемся.
– Как не устаете от Уткина?
– Помните, одно время на двух сайтах массово появился такой жанр интервью – расскажи, как все хреново в спортивной журналистике и что лично тебе Уткин сделал плохого. Если Вася по ходу интервью в кого-нибудь не плевал, кого-нибудь не увольнял или не вел себя, как скотина снобская, то интервью считалось неполноценным. Ружье висит – и не стреляет. Непорядок.
Думаю, из интервью Олега Пирожкова все запомнили момент, как Вася плещет ему в лицо рюмкой водки. И вряд ли кто-то запомнил, как Вася перевозил Пирожкова в Москву, устраивал его на разные работы, в конце концов оплачивал ему лечение. Возможно, ничего этого в интервью и не было. А если и было, в памяти все равно осталась та самая рюмка водки. В моем кругу общения есть много людей, с которыми я никогда не ссорился, мы не говорили друг другу плохих слов, но когда у меня наступали тяжелые времена, никого из них никогда не было рядом. Ни делами, ни словами. Про Васю я знаю точно, что, когда трудно, он вписывался и вписывается за кучу своих коллег, помогая им словом, деньгами, заступничеством, новой работой. Пусть эти вежливые, аккуратные, размеренные ребята, которые четко просекают, когда и кого лучше поддержать, а когда надо смолчать, остаются «простыми характерами», а я лучше буду дружить с Васей, нрав у которого «непростой». Не знаю, понятно ли объяснил.
– Вы понимали, как Александру Лютикову удается брать и согласовывать откровенные интервью с кавказскими борцами и боксерами?
– Во-первых, про Сашу нужно понимать, что в своем рюкзаке он постоянно носит молоток. Во-вторых, если он читает новость на сайте, где кто-то сильный побил кого-то слабого, удивляется, почему слабый не вытащил нож. В-третьих, если он срывает дедлайн и два часа не берет телефон, значит, у него пробежка по лесу. В-четвертых, он не курит, не пьет и вообще в отличной форме. В-пятых, он знает основы драматургии. И чего удивляться, если бойцы, хоть русские, хоть кавказские, принимают его за своего? Человек же!
«ПОСЛЕ 35 ЖУРНАЛИСТ НЕ МОЖЕТ ПИСАТЬ ПРО 20-ЛЕТНИХ»
– Откуда и зачем появилась идея школы спортивной журналистики?
– Идея была Васина, который за многие годы работы на «Плюсе» привык много возиться с молодежью. А тут он остался без «банды». Я-то легко могу на пару-тройку недель ограничить свое общение семьей, белками в лесу, книгами и компьютером, а он – нет. Он попросил меня поддержать идею школы, которая в самом начале не была до конца сформулирована. Одно мы знали точно – мы не играем в платную академию а-ля Рабинер, и делаем не абстрактную школу. А формируем редакцию, заточенную под выполнение конкретной задачи – запуск нового сайта. Все остальное рождалось по ходу. Из 300 заявок через три тура отбора осталось 19 человек – самых, на наш взгляд, способных. Некоторые из них уже работали в спортивных медиа, опыт большинства равнялся нулю.
– Почему девушек-то отказались брать?
– Не совсем так было. У нас же то за «мы – говно» зацепятся, то «Уткин – сексист, не берет в свою школу девушек». В исходном тексте было очень четко прописано, что мы не собираем школу комментаторов, школу репортеров, школу девушек-новостников в кадре, школу девушек, пишущих о фигурном катании. Речь шла о футбольном (преимущественно) сайте, где нужно разбираться в тактике. Нашлась бы такая упорная и желающая девушка – взяли бы. Кстати, первые два этапа вообще были анонимные, никто не требовал паспортных данных.
– Вы что-то пообещали своим студентам?
– Мы обещали сделать все, чтобы помочь им состояться в профессии.
– Кроме написания текстов какие задания даете?
– У них очень разнообразный учебный процесс, замечу, полностью бесплатный для студентов. Лекции от топовых журналистов (не только спортивных). Семинарские занятия с разбором выполненных работ. «Закрытые» встречи (приходили, например, Карпин и Слуцкий). Уроки комментаторского искусства от Васи Уткина. Списки книг для обязательно прочтения. Разговоры за жизнь и ремесло и так далее. А еще они сбились в банду. Вместе играют в футбол, вместе смотрят футбол, вместе тусят (и не только в общей группе WahtsApp).
– Спортивная журналистика в России – только для молодых?
– Не только. Преимущественно. Журналист работает для аудитории, а у каждого поколения свой язык. Культурные коды, легко считываемые нашим поколением, как правило, не срабатывают на наших студентах. Один из них мне сказал: вы действительно считаете, что я должен знать, кто такой Борхес? Я не считываю многие коды, которые встречаю в текстах 20-летних, и это нормальный процесс смены поколений. Я уже лет в 35, глядя на старших товарищей, понимал, что газетное дело – быстропортящийся продукт. Меняется быт, меняются предметы, нас окружающие, меняется музыка, воздух, настроения, сленг, ничего удивительно и ничего трагичного в том, что журналистика – удел молодых.
– Что вы ответили студенту про Борхеса?
– Что если он пишет про татуировки Месси, то водить в текст Борхеса вовсе не обязательно, но если темой выбрано «Умберто Эко и аргентинский футбол», то без Борхеса тут никак не обойтись. Да и вообще читать Борхеса полезно.
«ВСЕ ЗАБЫЛИ, ЧТО «МАТЧ ТВ» СОЗДАВАЛСЯ, КАК ХОЛДИНГ, А НЕ ОДИН КАНАЛ»
– Вы громили в фэйсбуке Наталью Билан после интервью Sports.ru. Заступались за друга?
– Нет. Хотя после той записи мне сразу посыпались сообщения в личку, чего я добиваюсь и чего не поделил с Билан. А один товарищ позвонил в восторге и сказал, что я правильно определил бизнес-модель Канделаки и Билан. Какую? – не понял я. Ну, как прийти вместе на канал и от души попилить бюджеты. Все было гораздо проще и импульсивнее. Я прочитал то интервью, возмутился, как топ-менеджер в принципе может говорить такое о своих подчиненных, настроение у меня утреннее, бодрое, я налил чашку кофе и минут за 40 разобрал Билан поабзацно.
– В целом как вам проект «Матч ТВ»?
– Вот по осени они отмечали год запуска телеканала, прошла волна массовых публикаций, разбирали рейтинги, студии, ведущих. Я мог что-то пропустить, но, мне кажется, что забыли самое главное: создавался не телеканал, а холдинг, базовой моделью которого был назван ESPN. То есть: эфирный телеканал, система спутниковых каналов, сайт, студия, производящая документальные и художественные сериалы. К этому прилагались компания «Панорама», сайт Sportbox вместе со всем архивом ВГТРК, весь видео-архив НТВ+, лучшая на рынке команда спортивных комментаторов и ведущих. Плюс отделы продаж «Газпроммедиа». Плюс политический ресурс. Плюс много-много государственных или окологосударственных денег. С такими мощностями можно было сделать продукт, который не оставил бы на рынке места ни «Спорт-экспрессу», ни Sports.ru, ни «Чемпионату» – просто никому. Этот монстр пожрал бы всех. Это полбеды, что для спасения рейтинга телеканала подняты фильмы с престарелыми мастерами кунг-фу, что миллионы, вложенные в дорогущие студии, не принесли и двух рублей выручки. Холдинга нет. Фабрики нет. Да и не будет уже никогда.
Поддержать книгу Станислава Гридасова о хоккее «Кристальные люди» можно здесь.
Фото: личный архив Станислава Гридасова
