Тернавский: «Романцев пролетел мимо меня, как поезд мимо нищего»
Посулы Киева, коварство «Спартака», выверт Ромарио, наследство Карпина и трагедия Цымбаларя – в интервью с Владиславом Тернавским.
Справка «Чемпионата»
Владислав Михайлович Тернавский
Родился 2 мая 1969 года в Киеве.
Воспитанник киевской СДЮШОР «Динамо».
Играл на позиции защитника.
Выступал за команды: «Динамо» Киев (1986, 1989-92), «Динамо» Ирпень (1987), «Нива» Тернополь (1993), «Спартак» Москва (1994), «Черноморец» Одесса (1995), «Текстильщик» Камышин (1996), «Сатурн» Раменское (1997), «Ростсельмаш» Ростов-на-Дону (1997-98), «Динамо» Ставрополь (1999), «Шинник» Ярославль (1999), «Волгарь-Газпром» Астрахань (2000), «Локомотив» Нижний Новгород (2001), «Иртыш» Павлодар (2002).
Чемпион и обладатель Кубка России 1994 года.
За сборную России сыграл 7 матчей.
Участник чемпионата мира 1994 года (2 матча).
Тренерская карьера: «Жемчужина» Будённовск (2004), «Локомотива-НН» Нижний Новгород (2005, тренер), «Витязь» Подольск (2007-15, тренер, главный тренер), «Енисей» Красноярск (2015-16, тренер).
«Опекун Ромарио» живёт за МКАД. Скромная «двушка» в Новокосино. «В наследство от Карпина досталась», — усмехается Владислав и приглашает на небольшую, уютную кухню. Кофепитие растягивается на три часа. Рассказчик из Тернавского – превосходный. Заслушаешься! Ему есть что вспомнить. И кого – тоже.
— Если верить «Википедии», вы до сих пор числитесь в «Енисее».
— Не верьте. Контракт с «Енисеем» истёк 21 мая, и мы с Омари Тетрадзе ушли. До этого девять лет был в подольском «Витязе». В 2014-м заняли второе место в ПФЛ. Потом девять человек покинули команду, мне сказали, что результат не довлеет, и мы финишировали восьмыми среди 18 участников. Нормальное место для молодой команды, считаю. После выхода из отпуска начали готовиться. Провёл тренировку – подходит гендиректор: «Сверху сказали, работаешь последний день». Без объяснения причин.
— Девять лет в Подольске – серьёзный срок.
— «Витязь» мне как тренеру много дал. Впервые я принял команду в 2009-м, числясь по документам… администратором. Руководство вызвало нас с Новосадовым: 16-е место, надо исправлять ситуацию. Новосад честно признался: «Я как тренер по вратарям в этом деле не очень смыслю». Ну меня и поставили перед фактом: «Давай, спасай родину». Закончили сезон 11-ми. Во вторую лигу всё-таки спустились, но не по спортивному принципу. Просто ФНЛ оказалась слишком дорогим удовольствием для клуба – все эти гостиницы, перелёты. В 2010-м меня назначили полноценным главным тренером. Ещё за три тура до конца лидировали — увы, закончили шестыми.
— У вас есть объяснение, почему тренерская практика пока складывается не так успешно, как игровая?
— Так у меня и игровая карьера такая: то взлёт, то падение…
— По прошествии времени пришло понимание, отчего в родном «Динамо» не заиграли?
— Один матч за основу всё-таки сыграл – со «Спартой» в Лиге чемпионов. Толик Бессмертный и Пономаренко по предупреждениям пропускали. А в Конче-Заспе основная и вторая команды жили через забор: они на клубной базе, мы – на олимпийской. И вот приходят по мою душу – иди в основу. Пошёл. Всё равно, думаю, играть не буду. На 20-й минуте матча Паша Яковенко ломается. Шматоваленко в центр переставили, меня левым защитником выпустили. Саленко под перекладину забил, 1:0 выиграли. Ребята после игры поздравляли: «Ну всё, Тернавский, будешь в основе». Только у Пузача, тренера, другое было мнение: «Наигрался? Хватит. Завтра у тебя тренировка с «Динамо-2». Все в шоке были…
За «Спарту» дали по 3 тысячи долларов премиальных. А у брата не было машины. Кто-то сказал, что через запорожское «Торпедо» можно за две тысячи «Таврию» взять. Мы с Геной туда. Захожу к директору завода – на столе две пары ключей. «Это твоё, если подпишешь контракт. Ещё две машины в сезоне получишь». Я обалдел, конечно. Но отказался: «Извините, я уже Буряку пообещал…». Меня так родители воспитали: дал слово – держи.
Помню, 1997 год, Кубок Содружества. Мы с ЦСКА заканчивали тренировку в манеже, когда динамовцы приехали на матч. Сидит Лобановский на лавочке, даёт интервью. Рядом майор, охранник. Увидев меня, Лобановский встал, протянул руку. Я удивился: «Неужели помните, Валерий Васильевич?» — «Конечно, помню, Владислав. Я им говорил тебя не отпускать, когда уезжал в Эмираты». — «Так я три года в дубле сидел». Ответ Васильича запомнил на всю жизнь: «Молодец. Не каждому дано поехать на чемпионат мира». Может, если бы Лобановский остался, играл бы я в Киеве, а не в «Спартаке»…
— На звёзд первой команды – обладателей Кубка кубков, вице-чемпионов Европы – дублёры снизу вверх глядели?
— У того поколения – Бессонов, Демьяненко, Кузнецов, Яковенко, Рац, Яремчук, Заваров, Беланов – звёздной болезни не было. Отличные мужики. А сейчас, бывает, к футболисту не подойти – столько гонору, ужас! Баль покойный хохмил постоянно. Ему уже за 30 было, часто за дубль играл. Как-то перед матчем поучал молодых: «Ребята, вы должны так играть, чтобы я на месте стоял».
Владислав Тернавский
В холле старенькой базы был столик с минералкой. Пластиковых бутылок не выпускали – только стеклянные. И кто-то с сыном пришёл. Водичку открывает. Баль тут как тут: «А что у тебя папа пьёт?». Ребёнок отвечает: «П-ш-ш». «Но не это «п-ш-ш»? – уточняет Андрей. «Не это», — простодушно признался мальчик.
— Лобановский на играх дубля показывался?
— На каждой! Помню, вернулись ребята из сборной 1970 года рождения. Неделю на сборах сидели, отыграли матч за дубль. Заходит Лобановский в раздевалку: «Так, Беженар, Никифоров – на базу, к матчу основы готовиться». Беженар взмолился: «Валерий Васильевич, я в сборной неделю был…». А Лобановский, когда нервничал, багровел. И как попёр на Сергея: «Я не понял… Тебе что, в 19 лет футбол надоел?! Так скажи, я тебя быстро дисквалифицирую». Беженар потупился: «Понял, Валерий Васильевич…».
— По воспоминаниям Юрана, у Лобановского взгляд-рентген был – насквозь игроков видел.
— Так удав на зайца глядит. Как-то сидели в кинозале на базе. Смотрели по «видику» фильм. Жизненный, импортный. Плазменный телевизор метр на метр – жуткая редкость по тем временам. Заглянул Лобановский. А на экране – как назло – постельная сцена! 20 секунд, наверное, но как же невовремя! Мы оторопели. А он насупился и процедил: «Что это вы перед игрой смотрите? Изъять кассету!».
— Как в армию загремели?
— Не попав с первой попытки в дубль Киева, 17-летним мальчиком отыграл год за другое «Динамо», из Ирпеня. Был у нас начальник команды — Сопин. Предложил устроить «службу» в СКА: «Будешь утром приезжать, тренироваться, а ночевать дома». Меня предупредили: поедешь в Днепродзержинск на три дня, примешь присягу и вернёшься. Так я даже не стригся – заросший явился на сборный пункт. Захожу к начальнику распределения. Спрашивает: «Где хочешь служить — в СКА или в «Динамо»?». Я ему: «Конечно, в «Динамо»!». Он перечёркивает на личном деле Днепродзержинск и пишет – Золочев. В этом городке Львовской области располагалась учебка внутренних войск, куда направлялись динамовцы. Забрал я документы, сел на поезд и поехал в армию. Думал, на месяц – оказалось, на два года…
В армии. Тернавский — четвёртый слева в нижнем ряду
Все планы сломало банальное ДТП. Дети высокопоставленных чиновников по дороге из части домой врезались в машину с комиссией из Москвы. Один генерал то ли травмы серьёзные получил, то ли погиб даже. Было разбирательство, а потом — указ, запрещающий проходить службу ближе 500 километров от места жительства. И я под него попал! Даже динамовское начальство ничего поделать не смогло. Так я два года баранку крутил на санитарной машине. Автомат разобрать, собрать – раз плюнуть. Стрелял шикарно…
Через несколько месяцев Канчельскиса призвали. Его в химвзвод определили, который в Припять направлялся (за год до этого Чернобыль рванул). Психиатр по фамилии Ковалык предложил выправить справку — освобождение от поездки. Тут я вмешался: «Андрей, езжай поближе к Киеву. Позвонишь там, кому надо». Он так и сделал, связался с Веремеевым. Приехали, забрали в «Динамо». Месяца два у него служба продлилась.
А я футбол благодаря папе не бросил – мысли такие в армии посещали. Он убедил: «Докажи – и им, и себе!». Во мне ведь никто футболиста не видел. Даже Владимир Иванович Онищенко, первый тренер в динамовской школе, и тот сомневался…
Жёсткий был тренер – ух! Помню, играли по юношам. Мне лет 13-14. Испугался верхового мяча, закрыл глаза, и нам гол забили. Так на следующий день Онищенко оставил после тренировки и давай набрасывать мяч на голову. Все ладони и локти стёр о гаревое поле. Но больше глаза не закрывал…
— Золотой сезон дубля омрачила травма?
— Тоже судьба. Сыграл все матчи без замен, два тура до конца сезона. Принимаем ЦСКА, и я ломаю ногу. На том же месте, где когда-то Юран сломался, представляете?! У Серёжи, слышал, голеностоп вообще в другую сторону смотрел – страшное дело. Ему говорили: дай бог, если вообще ходить будешь… А я ещё минут 15-20 после заморозки бегал, что-то там даже подавал, пока нога не стала как валенок. После сезона большинство ребят забирают в основу, а я – с гипсом…
«Динамо» Киев — 1991
— В «Динамо» контролировали, кто как проводит досуг?
— Приезжую молодёжь селили в бывшем детском саду, переделанном под общежитие. Но что там происходило, не знаю – я же киевский, дома ночевал. Ванька Яремчук историю рассказывал. Футболист основного состава получил квартиру. Сразу решил не обустраивать, дождаться жену. Спустя два дня утром звонок в дверь. На пороге Лобановский. Критично осмотрел жилище, увидел раскладушку: «Это ещё что такое? А ну давай на базу». Тот уехал. Вечером открывает дверь – квартира меблирована. Васильич потом вызвал его к себе, отчитал: «Ты как готовишься к тренировкам и играм?». – «Да я думал, жена приедет…» — «Тут я буду думать, а ты будешь играть».
— Правда, что старожилы по звуку шагов определяли, пропустил тренер рюмочку любимого коньяку или нет?
— Разное болтали. А вот эпизод, свидетелем и участником которого был сам. Администратором в команду пристроили какого-то блатного парня. И он то форму забудет, то билеты. У нас игра в Донецке. Основа утром прилетает, дубль этим же самолётом улетает. А мы проспали – не разбудил товарищ. Стоим в холле гостиницы. Подъезжает автобус, выходит Лобановский: «Вы что тут делаете? Кто виноват?». «Администратор», — говорят. «Уволен».
— Беженар, Саленко и Заец как-то попались на нарушении режима в молодёжной сборной.
— Я в этих похождениях никогда не участвовал. Не моё. Даже сейчас придерживаюсь режима дня: тихий час, отбой в 11 вечера. За счёт этого и вылез в футбол. Юрка Мороз – а он все сборные прошёл – юношеские, молодёжную – меня после чемпионата мира подначивал. «Да, Тернавский, пока мы отдыхали, ты кроссы бегал!». А я реально приходил после утренней тренировки, спал и вечером самостоятельно носился по Лесному массиву, автобусы обгонял…
В «Ниве» был такой защитник – Бискуп. Режимщик, профи! Партнёры рассказывали: 1 января, утро, бредут с празднования Нового года. Не спеша, подшофе… Слышат, сзади: хрусь-хрусь. Бискуп кросс бежит в семь утра!
У Димы Тяпушкина в Тернополе были небольшие проблемы с режимом. В 28 собирался заканчивать. Говорю: «Дима, ты чего? Вратари до 40 играют». Плюс Буряк ему шарики вставил. После этого в «Спартаке» играл, в ЦСКА играл, в московском «Динамо» играл. Я рассказывал, как в «Спартак» попал?
— Ну-ка.
— Приехал Тарханов в Тернополь Тяпушкина смотреть – им вратарь нужен был. Я играл левого защитника, и на 20-й минуте наш опорный хав неудачно падает и ломает ключицу. Меня Буряк переставляет на его место. На второй тайм выхожу передним защитником, заканчиваю – последним. Приезжаем на базу, Тарханов быстрее к телефону: «Олег Иваныч, тут шедевр – на пяти позициях играет!».
Прошло время. Гоняю возле дома мяч с ребятами. Идут родители. Мама чуть не плачет: «Сынок, из «Спартака» звонили. Забирают тебя…». А Тяпушкин после меня приехал, через полгода.
— На первых порах приезжие на базе жили?
— Да, я год на базе обитал. Цымбаларь — тоже, пока квартиру не получил. Саша Помазун с супругой. Блок состоял из двух комнат, туалета-ванной и общего коридорчика. Женатые целый бокс занимали. Я с Димкой Аленичевым через стенку жил. Если в день заезда игра, жёны пораньше или попозже мужей шли в столовую кушать. У кого-то плитки стояли в комнатах – кашку там приготовить или что-то в этом роде. Чайники. В гости друг к другу ходили. Как-то заглянул к Помазунам – спросил иголку с ниткой. Так Сашина супруга мне пуговицу пришила. Нормально, дружно жили. Говорят, раньше и свадьбы в Тарасовке гуляли.
— Каким запомнился сосед Аленичев?
— Он только пришёл из «Локомотива», 21-22 года. В основу ещё не попадал, но уже тогда нестандартно работал с мячом. Бывает, футболистов читаешь, куда он пойдёт, как, а Димка непредсказуемый был. У Пятницкого правая ножка рабочая была, а у Аленичева – обе. С Димой иногда созваниваемся – вообще не изменился. Только закрылся немного: видно, отставка из «Спартака» так подействовала.
— Карпин уже тогда был в авторитете?
— Валера всегда с характером был. Не то чтобы «звездил», но менталитет у него отличался от нашего – он же из Прибалтики. Технарём Карпин не был. Проходы, подачи – вот его игра. Со временем расширил репертуар, в центр стал смещаться. Это всё тренируемо. В Одессе играл Гусейнов, фактурный нападающий. Буряк требовал: «Тимерлан, только видишь, что идёт подача, – беги забивай». И он бежал: мяч то в голову, то в колено, то ещё куда-то попадёт – и в ворота. Лучшим бомбардиром чемпионата Украины становился. Защитник Букель три раза мяч набить не мог, а за сборную выступал. Буряк учил: отбирать умеешь, головой играть умеешь. Отнял у чужого – отдал своему – работу выполнил.
Димке Хлестову – Барези кликуха – все подзатыльники давали. А выходил на поле – собака! Ни один нападающий не мог убежать. Такая концентрация была!
— Зарплаты в «Спартаке» 90-х не ахти были?
— Мой оклад в 1994 году составлял 200 рублей. С августа или сентября, после переподписания контрактов, валюта пошла. Мне платили 5 тысяч долларов. Чтобы вы понимали: в Новокосино трёхкомнатная квартира стоила 35-40 тысяч.
— Тень Ромарио вас, наверное, всю жизнь будет преследовать. Объясните, почему для столь ответственного задания Романцев выбрал новичка, притом крайнего защитника?
— Наверное, думал, что справлюсь с ним. Я же взрывной был, любил на опережение играть. И, в принципе, в матчах с «Барселоной» немножко выключил его. На чемпионате мира Садырин вызвал: «Готов с Ромарио снова сыграть?». Естественно, ответил утвердительно. Оказалось, не совсем готов. Перехитрил меня Ромарио. Где-то опыта не хватило международного. Плюс судья нарушения не заметил. Стояли вместе, он меня за руку дёрнул, тело ушло – этого мгновения Ромарио хватило, чтобы протолкнуть мяч в сетку. Хороший нападающий с пары моментов один забьёт. Хотя схвати я его за майку – может, ничего бы и не было. Где-то понадеялся на авось. Садырин потом сказал: «К защите претензий нет, сыграли как смогли, а средняя линия с нападением сработали неважно».
Опять же, судьба: в Киеве и «Спартаке» выходил на Лигу чемпионов, не сыграв ни матча чемпионата. А в сборной первый же официальный матч – против Бразилии. Под танк бросили. После Америки жутко переживал, теперь всё в шутку перевожу: «Если Ромарио тогда был лучшим в мире, значит я был вторым» (улыбается).
У «Барсы» тоже банда мощная была. За 13 минут до конца на «Камп Ноу» ещё 1:1 было. Потом Куман подошёл – как дал в девятку. Стоичков как дал в девятку! Пять пустили. Вот что значит мастерство! В один год мне посчастливилось и с лучшим клубом Европы сыграть, и с лучшей сборной мира.
Владислав Тернавский
— А это, — проводит пальцем по шраму на лбу, — память о Клинсмане. Я чуть позже выпрыгнул, и он как саданул мне локтем! Кожа треснула, кровища хлещет. Унесли с поля, а ему даже карточки не дали – тогда такое не свистели. Девчата-медики в первой градской больнице спрашивали: «Женатый или холостой?». «А какое это имеет значение?» — «Если женатый, красивыми нитками зашивать будем, — смеются. — Если нет – обычными».
Сейчас футболист после рассечения отдыхал бы две недели, а меня сразу Тарханов вызвал: «Сыграть сможешь?». Надо – смогу. Примотали к голове бинтом кусок поролона, чтобы швы не разошлись, и через три или четыре дня после «Монако» вышел на дерби с «Динамо».
В похожей с Клинсманом манере действовал Баббель из «Баварии», верзила за два метра ростом. Этот нас с Тяпушкиным просто занёс в ворота. 1:0 вели, 1:1 закончили. Романцев на разборе Онопко и другим рослым ребятам выговаривал: «Что же вы с ним невысокого Тернавского оставили?!».
— В сборной чувствовалась напряжённость после «письма четырнадцати»?
— Может, первое время ребята друг на друга обижались. Сейчас вижу – общаются. Меня, кстати, тоже отговаривали от поездки в Штаты. Предупреждали: если поедешь на чемпионат мира, в «Спартаке» играть не будешь.
— Романцев?
— Другой человек из клуба. Я тогда созвонился с Буряком. К пожилому тренеру Шапошникову, который Леониду Иосифовичу был как родной папа, домой поехал. Он мне сказал: «Сынок, ты представляешь, что такое чемпионат мира? Езжай». Буряк тоже на «мире» не был – ногу перед турниром сломал. Посоветовал без колебаний ехать. Но были и такие, которые рассказывали: «Да куда ты едешь? Там Бразилия. Всё равно обделаетесь…».
— Другим спартаковцам то же самое внушали?
— Какие там были подводные течения, не знаю. Колосков, президент федерации, объявил «сборникам», что тренером остаётся Садырин. Кто не хочет с ним работать – может быть свободен. Потом ещё одно собрание, в Тарасовке. Олег Иваныч выступил: «Ребята, надо ехать».
Сборная России
Особого напряжения в коллективе не чувствовалось, но когда одну-другую игру проигрываешь, нервозность сама собой возникает. Все переживали. После Камеруна и пяти голов Саленко целый вечер ждали результат другого матча – останемся, не останемся. Жаль, не сложилось.
— Вы же могли потом уйти к Садырину?
— И не раз. Когда Пал Фёдорыча после чемпионата мира из ЦСКА убрали, он хотел меня в Питер забрать. «Человек пашет, в Лиге чемпионов и на чемпионате мира играет, а живёт на базе», — возмущался Садырин, со слов знакомых ребят.
Когда я в «Спартаке» заиграл, папе Суркис, президент «Динамо», позвонил, пригласил в офис. «Хотим всех воспитанников вернуть, — говорит. — Выбирайте квартиру в любом районе Киева: какую скажете – такую обеспечим. Только пусть Владик ответит «да». Отец начал было объяснять, что меня вряд ли отпустят из «Спартака». На что Суркис веско заметил: «Это наши проблемы». Но у меня и в Москве складывалось неплохо, в сборную вызывали – в общем, отказался от квартиры в Киеве в пользу комнатушки в Тарасовке…
А эта «двушка» мне в наследство от Карпина досталась. Валера после чемпионата мира уезжал в Испанию. И чтобы сбить с испанцев побольше денег – мол, глядите, какие у него здесь условия, – «Спартак» выделил ему трёхкомнатную в центре. Тогда вроде бы и Ледяхову улучшили жилищные условия, Онопко… А эту по договору купли-продажи оформили на меня. Правда, документы на руки получил только в 1996 году – всё это время клуб не отдавал их…
Я почему в Одессу поехал – Буряк обещал решить проблему, используя свои связи с Олегом Иванычем. Потом я узнал, что он моим вопросом даже не занимался. После сезона сказал ему: «Спасибо, Леонид Иосифович, но так люди не поступают». Он обиделся. Даже футболку, которую я ему с чемпионата мира привёз, родителям вернул.
— Перипетии 1994 года сказались на здоровье Садырина?
— Я тоже слышал об этом. Нехорошая история вышла. Мне рассказывали, что один тренер с Барановским нашептали министру обороны: дескать, Садырин позвонил из Америки и послал всех в баню. Пал Фёдоровича и уволили. И он пошёл в «Зенит», в первую лигу. Мне потом звонил Морозов, помощник его: «Садырин хочет тебя видеть. Всё тебе сделаем». А я уже в Одессе, «Черноморцу» слово дал. И после этого Буряк так меня подвёл…
Бибергал, президент «Черноморца», названивал: «Нам Буряк пообещал, что будешь полтора года играть». «А мне, — говорю, — Буряк сказал, что в «Манчестере» буду играть! Я к вам приехал с 5000 долларов на 500. Только из-за Леонида Иосифовича и согласился». Не хочу хвалиться, но когда я пришёл, «Черноморец» пятое или шестое место занимал. А закончили чемпионат на втором. Круг прошли по чемпионскому графику. Два раза Киев хлопнули.
— В вашей жизни был ещё более знаменательный матч в родном городе.
— «Динамо» — «Спартак»? Трагический матч. Вообще ужас! Лучше бы я за Киев тогда играл (смеётся). Я эту атмосферу, 100-тысячного Республиканского, ещё мальчишкой, подавая мячи, впитал. В перерыве мы, пацанва, высыпали на поле. Гол забьёшь – трибуны хлопают… Конечно, испытал прилив ностальгии, выходя на этот газон со «Спартаком». Вели 2:0, но… Киев всегда славился неуступчивостью – продавили они нас. Хотя у «Спартака» тоже состав был наполовину украинский: Никифоров, Надуда, Цымбаларь, Тяпушкин, Тернавский…
— К тому времени в «Динамо» оставались близкие друзья?
— Ковалец Серёжка, Юрка Мороз. Друг Ковалец эту злосчастную передачу и сделал. Мухамадиев в центре поля поскользнулся – и пошла третья голевая киевлян.
— Ребров из-под вас забил?
— Из-под меня. Если смотреть с точки зрения тактики, стояли нормально. Позиция была правильная. Но Ребров-то забил из песочной ямы. И передачу, конечно, Ковалец вырезал шикарную. Что интересно – левой ногой, которая у него всегда слабая была. И Димка Тяпушкин не вышел, и я в створ ворот бегу… Звёздный час Ребрухи.
— Что в раздевалке происходило?
— Все были в шоке. Молчали. Такую игру отдали… Олег Иванович был лаконичен: «Ну что ж, бой проиграли. Моемся и поехали». Потом на разборе, конечно, всем на орехи досталось. И Тяпушкину, и другим ребятам. А мне влетело на закуску – за третий гол, переломный…
— Романцев держал дистанцию с игроками?
— Олег Иванович – замкнутый человек. Индивидуальных бесед не практиковал. С глазу на глаз с ним всего пару раз общались. На теоретических занятиях Романцев скрупулёзно всё разбирал, на тренировках что-то подсказывал, но в быту немногословен.
— Вы после «Баварии» впали у него в немилость?
— Уже после чемпионата мира почувствовал охлаждение. А матчи с Киевом и «Баварией», наверное, только усугубили ситуацию. Сейчас как тренер понимаю: когда футболист совершает череду ошибок, на него перестают рассчитывать на 100 процентов. Может, если бы он в тот момент со мной переговорил, всё закончилось бы иначе.
— Любимчики у Романцева были?
— На людях не было. Но к Илюхе Цымбаларю, чувствовалось, он более тепло относился. Потом, правда, сам же его и убрал из команды. И не только его. Юран в интервью говорил, что Романцев относится к игрокам как к старой обуви. Не нужен – до свидания. Олег Иванович молча это делал и на контакт потом не шёл.
— Кто-то осмеливался перечить главному?
— Ну что вы. Раз забавный случай был. Ехали в автобусе с игры. Я сзади сидел, на двигателе, и не услышал объявления, что теория с 8 вечера на 7:30 переносится. Ребята потом рассказывали: идёт разбор, Романцев минут 20 меня полощет: «Тернавский, тут надо так играть, туда бежать, сюда…». И в этот момент я стучу, открываю дверь. Все полегли со смеху. Олег Иванович опешил: «Заходи, Тернавский…».
— Правда, что Романцев не пустил вас в ЦСКА?
— Да. После сезона в «Спартаке» год отбегал в Одессе по аренде. По возвращении с дублем потренировался, и Павлов меня в Камышин позвал. Думаю, третий тренер в сборной – может, вернусь ещё. Сергей Александрович говорил, что не раз рекомендовал меня Романцеву. А Олег Иванович в ответ: «Да-да-да» и всё на этом. Только при Игнатьеве я ещё две-три игры провёл за сборную. Так вот, после сезона в Камышине у меня закончился контракт со «Спартаком». Но по действовавшему тогда регламенту прежнему клубу игрока полагалась определённая компенсация. Если никто не заплатит, футболист ещё 12, если не 24 месяца принадлежал бывшей команде.
Я три месяца тренировался у Садырина в ЦСКА. Уже получил подъёмные, двухкомнатную квартиру от министерства обороны. Допускаю, что сыграла свою роль контрольная игра с «Черноморцем». Буряк тогда с бровки кричал своему правому полузащитнику: «Смотри, как он тебя рылом возит по газону». Мне 27-28 лет было, бровку закрывал. Может быть, это повлияло на поведение «Спартака», не знаю…
Накануне возвращения со сбора вижу сон: прихожу на стоянку и не нахожу машину. По соннику посмотрел, к чему бы это. А там написано: угон автомобиля – к срыву планов. Начальник ЦСКА Коробочка встречает у трапа: «На завтра президент вызывает». Он-то мне и поведал подробности этой абсурдной истории: «Владик, мы всё, что обещали, тебе дали, контракт подписали. Позвонили в «Спартак», сказали, что хотим взять Тернавского. Нам ответили: 100 тысяч долларов. С Садыриным созвонились. Фёдорович подтверждает: «Берём». Уточняем у спартаковского вице-президента: куда деньги привезти? Отвечает: «Уже 200». «Как 200, вы нормальные?» — «Не хотите – не берите». После повторных консультаций с Садыриным взяли деньги и поехали в офис «Спартака», он тогда около трёх вокзалов располагался. Чемодан на стол положили, а вице-президент этот заявляет: «Президент сказал – 300». Когда дошло до 400 тысяч — 10 квартир по тем временам! — ЦСКА свернул переговоры.
— Не пытались объясниться с Олегом Ивановичем?
— Слушайте дальше. Еду я к Романцеву в офис. Секретарь доложила обо мне. «Ждите». Полтора часа просидел в приёмной на диване. Внезапно открывается дверь – и Олег Иванович пролетает мимо меня, как поезд мимо нищего! Догнал у машины: «Олег Иваныч, мне 28 лет, что вы делаете?». «А это не я». Сел и уехал…
Сейчас Олег Иванович здоровается, как ни в чём не бывало. Год назад на турнире памяти Черенкова виделись. В этом меня уже не приглашали.
— Были у вас более талантливые партнёры, чем Цымбаларь?
— Валера Кечинов. Помните, как в 1994 году он за «молодёжку» пятерых немцев обвёл и забил гол? Димка Аленичев тоже финтил. Пятницкий очень нравился. Илюша был одним из самых одарённых и жизнерадостных, это правда. Он, Ледяхов…
Игорь как-то отличился. Вечером слышу – шум мотора. Наутро чай пьём, Ледях рассказывает: «Представляешь, машину занесло, через крышу два раза кувыркнулся, встал на колёса и поехал дальше». Я выхожу, а у «Мерседеса» кузов прямо перекосило. Ледях в темноте и не заметил!
В Штатах после Бразилии взяли на допинг меня, Пятницкого и Ледяхова. А там холодильник с прохладительными напитками – кому что надо для сдачи анализа. Ледях с Пятой сели – чик-чик! – одну баночку пива открыли, вторую. Ля-ля, разговоры. Тут кто-то из сборной заглянул: «Ну что, долго там?». «Да езжайте – сами доберёмся», — отвечают. Нас потом микроавтобусом в гостиницу доставили.
В США. Тернавский, Тетрадзе, Черчесов, Бесчастных, Мостовой
Один раз попали в США в «болтанку». Над передними рядами, где ребята играли, карты как вспорхнули, так и зависли в воздухе, будто в невесомости. Ледях упал между рядами и давай орать: «Выпустите меня!». Сейчас смешно, а тогда жутковато было.
— В Одессе, говорят, Цымбаларь на спор забивал с линии штрафной в галошах на пять размеров больше.
— Года три-четыре назад играли мы на «Алмазе». Пришёл Гаврилов, в летней обувке, шортах. Стоял-стоял, смотрел, потом не выдержал – и погнал на поле, тоже играть.
У меня супруга футболистов не слишком хорошо в лицо знает. Как-то поехала со мной, посидела на трибуне. На обратном пути говорит: «А там мужчинка один ничего так в футбол играет, мне понравился». «Слышь, — говорю, — «ничего». Это же Федя Черенков!».
Илья рассказывал эпизод из одесской молодости. Приехал к ним «Локомотив». И выпало Цымбаларю играть против Горлуковича. «Я, — говорит, — его раз финтанул, два – он мне к-а-а-к врежет! Я его третий-четвёртый раз обвожу – к-а-а-к врежет! Лежу на газоне, страдаю. Горлукович подходит: «Ну что, мальчик, больно?» — «Больно, дядя…» — Иди на другой фланг, не то сломаю!».
— У Ильи с молодости были проблемы с режимом?
— Как я понимаю, с молодости и до последнего момента. Но такого, чтобы кто-то с запашком пришёл на тренировку «Спартака», не припоминаю. Олег Иванович собирал команду к часу дня. Обедали, отдыхали и в пять выходили на занятие. Если у кого «выхлоп» и был с утра, к вечеру всё выветривалось. Мы с Ильёй созванивались потом. Очень тяжело переживал расставание со «Спартаком». Был ключевым исполнителем – и вдруг на тебе. Кечинова вообще на базу не пустили. Вышел охранник к шлагбауму, сказал «не велено». Вещи вынес – и будь здоров.
— Андрея Иванова незадолго до смерти журналисты встретили в плачевном состоянии. Что-то предвещало такой финал?
— Я всего полгода с ним играл. Видный парень. Модник. Нормальный, адекватный человек. На ведущих ролях в «Спартаке» был. Может, что-то подкосило уже после карьеры.
— С легендарным Борманом, Валерием Овчинниковым, разминулись в Нижнем Новгороде?
— Почему же, пересеклись ненадолго. При мне никаких чудачеств не было, но о методах Овчинникова наслышан. Гена Шарипов вспоминал: бежали по кругу кросс, а Борман на скамейке запасных кофеек пил. «Быстрее, быстрее!», — орёт. Игроки не выдержали, взмолились: «Валерий Викторович, с мячами-то будем работать?». «Будете, — не растерялся Борман. – Мячи в руки – и побежали!».
— В вашей практике чемоданы с наличными в раздевалку приносили?
— Чемоданы – нет. В Тернополе премиальные были небольшие – 50 долларов. Зато сразу после игры в конвертике вручали. За победу над Киевом могли удвоить.
— На ваших глазах рос в Ставрополе Павлюченко. Видели у него задатки снайпера?
— Видел. Одна проблема: гол забьёт – и три игры его не видно. Немножко «звезднячок» просматривался. Я ему подсказывал: «Рома, если хочешь вырасти в классного нападающего, нужно хотя бы через игру забивать».
— В экстремальные ситуации попадали?
— За рулём как-то из Киева ехал – 1996 или 1997 год. По неопытности поставил на переднюю ось зимнюю резину, а на заднюю – летнюю. Сыпал мелкий снежок, на дороге борозды. На скорости 100 км/ч пошёл обгонять – и вылетел в кювет. Вытащили, еду дальше, опять понесло. Что такое? Мужик какой-то просветил: у тебя передние колёса ламелями цепляются за дорогу, а задние – скользят. Хорошо, встречных машин не было… С тех пор только по сезону «обуваюсь».
— С Парфёновым в Одессе при вас инцидент случился?
— С машиной-то? При мне – вместе в «Черноморце» играли. Люди голосовали на дороге, Дима, добрая душа, подобрал. А они ему два ножа приставили и велели ехать за город. Там чем-то напоили. Под утро только очнулся.
— Ни машины, ни угонщиков не нашли?
— О чём вы говорите! Онопко в Москве пообедать домой забежал. Вышел – джипа нет. И никаких концов. Это же 90-е…
Фото: из личного архива Владислава Тернавского.
