«Черчесов говорит: «Мы на тренировку, а ты нам выпить оставь и невест подбери»
Анна Павловна провела на кухне «Спартака» 41 год и готовила знаменитый тарасовский борщ. В интервью «Матч ТВ» она рассказала, как сушила бутсы в духовке, как Робсон просил перед тренировкой пиво и как Бесков запрещал Черенкову жениться.
Она ушла из «Спартака» в 2003 году, когда команда завоевала последний на данный момент титул – Кубок России. Тем не менее, Анна Павловна по-прежнему недалеко от «Спартака». На стадионе она не была с момента увольнения, зато живет в Тарасовке – в нескольких улицах от спартаковской базы. На стенах скромного загородного дома спартаковские артефакты вроде ковра от Кавазашвили и грамоты от Старостина, а на плите – кастрюля знаменитого тарасовского борща. Пока мы не съели по две тарелки, интервью не началось.
– В «Спартак» я попала по объявлению, – вспоминает Анна Павловна. – Иду в магазин, вижу: «Стадиону «Спартак» требуется повар». Думаю, узнаю, что нужно. Шеф-поваром был такой черный, высокий, красивый мужчина. Он зовет Симоняна: «Никита Палыч, пришла новая женщина, возьмем на работу?» Симонян посмотрел на меня: «Давай, но с испытательным сроком. Посмотрим, на что она способна». 20 июля 1962 года приступила – отработала в итоге 41 год. За все это время не было такого, чтобы жаловались, чтобы животы болели, чтобы на тренировку или игру опоздали из-за меня. Например, в два часа обед. Андрюша Тихонов секунда в секунду нарисуется: «Павловна, чего там?» Я-то жду до последнего, чтобы подать посвежее, погорячее, а им все по минутам надо.
В советское время игрока было положено кормить на три рубля, тренера – на три пятьдесят. Это и так впритык, но случались времена, когда денег совсем не было. Завтра игра, а на базу ничего не перечислили. Надо варить обед, делать котлеты куриные, мясные, вырезку, а продуктов вообще нет. Шла занимать, чтобы котлеты накрутить. Другая ситуация: деньги были, но вместо целой рыбы привозили только голову и хвост. Я спрашиваю: «Как готовить-то из этого?» А мне отвечают: «Сказали, что либо голова и хвост, либо ничего». Или севрюгу привезут, а там полное брюхо льда. Она пока полежит, растает, становится в два раза меньше. Выкручивались, как могли. В команде даже не понимали, что есть какие-то проблемы. Утром на огород ходила, укроп и петрушку рвала. Абсолютно все еще любили окрошку – с квасом.
– Даже Робсон?
– Робсон любил жареный чеснок и жареную фасоль. Я для него специально готовила. Спрашиваю: «Чего тебе сделать-то?» Он отвечает: «Ты мне фасоль пожарь, туда чеснок и мясо». Из легионеров запомнился еще Кебе. Мы со старшей сестрой поехали в Сокольники. Дела сделали, идем по улице. Едет поток машин, вдруг кто-то сигналит. Кричат оттуда: «Девушки-девушки». Мы – две старухи – поворачиваемся: «Какие девушки, кому кричат-то?» Сестра осмотрелась: «Тебе и мне кричат, наверное. Больше никого нет». Машина останавливается, выходит Кебе: «Синьора Анна, держи 500 рублей, купи себе мороженое!» Представляете, увидел в этом потоке, не поленился, вышел!
– Кебе – мусульманин. Павленко рассказывал, что он постоянно приходил на кухню и спрашивал, что здесь из свинины и что не из свинины.
– Ой, постоянно они приходили, чего-то там шуровали. Особенно эти, которые не знают языка. В какой-то момент их много стало, но как-то они незаметно для меня появлялись и исчезали. Только Кебе и Робсона хорошо помню, Робсон все время приходил на кухню и пел. Ну как пел – мурлыкал.
– С Робсоном больше всех общался Цымбаларь?
– Да. Однажды Робсон подходит ко мне и говорит: «Пиво хочу!» Я смотрю на него: «А больше ничего?» Оказывается, Робсон просто хотел взять яблоко и спросил у Цымбаларя, как это по-русски называется. Тот ему и «подсказал». Илюша юморной был, любил подколоть, подковырнуть.
– Правда, что в «Спартаке» в день игр ели черную икру?
– Ели-ели – по 20 грамм, но когда она была. Это еще до меня появились такая традиция. В черной икре много белков, много железа – чтобы сил хватило на полную игру. Саша Панов мне в сборной говорил, что ему очень нравится спартаковская кухня. Я с ним тогда много беседовала, предлагала переходить в «Спартак». Еще блинчики любили. Овчинников, Карпин все время просили: «Павловна, испеки блинчиков!» А что такое блинчики? Целое ведро десятилитровое надо сделать! Часа полтора пекла. Если готовила борщ, то нужно было примерно 20 литров на обед, чтобы всем хватило.
– Самое необычное блюдо, которое готовили?
– Однажды в духовке оказались бутсы. Мишка Булгаков принес, говорит: «Ань, посушить бутсы надо. Они мокрые, завтра игра, а других нет». Я в духовку, где обычно котлеты, ставлю эти бутсы. Подсушила, а они все равно твердые, как кол. Думаю: бедненький, как же ты ножки в эти бутсы будешь засовывать.
* * *
– Бесков как-то влиял на меню? Например, в «Динамо» он запрещал Тетрадзе есть яичницу.
– Тетрадзе? Омари? В сборной он все время просил меня отварить ему яички всмятку. Сварю, а он кричит: «Анна Павловна, кто-то их у меня скушал!» Карпин, что ли, у него тогда их стащил.
Бесков сам всегда был на диетах и следил за весом. Просил мясо отварное, говорил, что сегодня ест и что сегодня не ест. Один раз он пытался меня разыграть. Когда только пришел Хаджи (администратор команды Александр Хаджи – «Матч ТВ»), его сначала не было в списках на раздачу в столовой. Бесков приводит: «Аня, человек будет у нас работать. Он раньше был игроком «Спартака»! Я смотрю на Бескова: «Константин Иванович, а когда же он играл? Вместе с Симоняном в команде, что ли, раз я не помню?» А Бесков просто забыл, что я тут сто лет работаю!
– Бесков вас когда-нибудь ругал?
– Один раз – за пироги. Приходит ко мне с пирогом, сжимает, а они не принимают форму обратно. Спрашивает: «Кто готовил?» Я отвечаю: «Мы». А он мне: «Никаких «мы»! Пироги готовишь только сама, это не твой почерк!» Бесков – очень хороший человек, но самый жесткий тренер. Все остальные лояльнее были, конечно. Бесков не хотел, чтобы Черенков женился. Позвал меня: «Ань, скажи ему, чтобы не женился! Мы его потеряем как игрока, ему только 17 лет». Я подхожу к Черенкову: «Федя, ты чего так рано женишься-то, чего тебе приспичило?» Он отвечает: «Анна Павловна, так люблю Ольгу!» Его, конечно, нельзя было уже отговорить.
Еще Бесков говорил мне: «Так, смотри футбол. Если проиграют, всех на базу обратно привезу, нечего им дома делать». Я смотрю, счет не очень: начинаю постепенно готовить ужин. Если проиграли, то все, в Тарасовку. Главное, он их сюда зашлет, а сам на базу не приезжал.
– Был игрок в «Спартаке» с особыми предпочтениями в еде?
– Федя Черенков любил домашнюю лапшу. Говорил: «Павловна, сделай?» Накатаю, наварю, намешаю. Коля Писарев пасту любил, всегда просил побольше ему положить. Был еще такой – Витя Пасулько из Украины. Привез на базу жену Оксану, а Оксане – 17 лет. Мальчику – четыре месяца. Она пришла: «Шо у мэне плачет дите? Шо мэне с ним делать?» Спрашиваю: «Оксан, ты его кормила?» Она говорит: «Я не знаю, шо с ним делать вообще». Я ребенка взяла, все натолкла, покормила.
– Когда вы пришли, капитаном был Нетто. Очень сложный человек?
– Гусь – его звали. Сложный товарищ, с характером. Выпендривался на кухне всегда. Спрашивает: «Что сегодня на ужин?» Я ему говорю: «Мясо, голубцы». Он морщится: «Лучше в ресторан поеду». Я еще тогда просто поваром была, через двадцать лет только шефом стала. Приходил один, потом другой, не подходили. Старостин в итоге говорит: «Аня, а давай ты шеф-поваром будешь? Зачем нам эти чужие?» Съездила в Мытищи в 21-ю столовую, поучилась азам шефа – с тех пор стала шеф-поваром. Я, правда, так и не заметила, что стала шеф-поваром. Картошку, конечно, не чистила, но в выходные в дни матчей выходила и готовила. Ко мне Романцев даже подходил: «Ты чего за них работаешь-то, да еще в выходной?» Я ему отвечаю: «У вас тоже сегодня официально выходной. Вы чего пришли?» Обед приготовила, отправила их на игру и пошла домой спокойно.
– Бывшие игроки рассказывали, что когда Романцев заходил, сразу становилось тихо. Его боялись?
– Да уж прям. Кто Романцева боялся? Он приходил, Бушманов с Карпиным с ним в шахматы играли. Романцев – очень лояльный, все с ним ха-ха, хи-хи. Вот Симонян – да. Он держался немного иначе, а Романцев никогда таким не был.
* * *
– Вы ездили со сборной на Евро-1996. Правда, что…
– …ой, там насочиняли, что Анна Павловна якобы носила Романцеву в номер икру и водку. Что за глупость? У Романцева там была жена, у Тарханова и у Игнатьева – тоже. Я ничего вообще никому не носила! Там были разносчики и специальные тарелки, чтобы еду в номера доставить. Мне в номер тоже все приносили – и чай, и конфеты, и все что угодно. Мы жили под Манчестером, в городе Уиган. Люди, которые со мной на кухне работали, звали меня в гости. Я отказывалась: куда я пойду, потеряюсь еще. Был такой Славка-сапожник (Вячеслав Зинченко, мастер по ремонту обуви – «Матч ТВ»), а я ему говорю: «Слав, пойдем, погуляем, посмотрим хоть». Выходим, Карпин в окно стучит: «Сапог! Ты куда Павловну повел, кто нас завтра кормить будет?»
Когда Евро закончился, все помощники с кухни вышли меня провожать. Вынесли подарки: кто платок, кто духи, кто конфеты. Приходит сапожник: «Ань, Романцев сказал передать тебе 500 долларов, чтобы ты сувениры семье купила». Я собираюсь, наряжаюсь, выхожу. Черчесов смотрит на меня: «Куда нарисовалась, кто кормить нас будет?» Я ему: «Стас, контракт кончился, все». В Черчесове с самого начала была видна командная закваска. Я прекрасно помню, как его привели. Еще помню, как привели Дасаева. Говорят: «Вот наш новый вратарь!» Смотрю на него: худенький, щупленький, чуть дунь – упадет. Я их всех помню – Димку Сычева, например. Подошел к раздаче, стоит скромно так. Я ему: «Сынок, как зовут, ты откуда?» Он отвечает: «Дима, фамилия – Сычев. Я из Тамбова!»
– Что англичане говорили о русской еде?
– Хозяин отеля в Англии говорил мне оставаться. Он приводил жену, просил покормить ее русской едой. Ей очень нравилось! Я-то их не понимала, а Логофет переводил: «Аня, они тебя оставить хотят». Я посмеялась только: «Ты что, Гена, никакая Англия мне не нужна!» У меня был родной дом и родной «Спартак».
Однажды в нашем отеле в Уигане свадьба проходила. Черчесов подходит: «Павловна, мы поехали на тренировку, ты нам оставь выпить и невест подбери». Я говорю: «Хорошо, езжайте». Прихожу посмотреть, что за свадьба. Картошку они отварили, фасоль чем-то залили, поставили пару салатов – все. Два-три часа посидели, разошлись. Ни танцев нет, ни пьяных нет – ничего. Приезжает Черчесов: «Ну чего?» Я ему говорю: «Стас, опоздали, все кончилось». Черчесов всегда был с юмором. Когда он «Спартак» тренировал, пришла в Тарасовку, мяч подписать. Он расписывается и говорит: «Павловна, а чего бесплатно? Давай бизнес откроем: мы будем расписываться, а ты эти мячи продавать».
– На Евро вы покупали все продукты на месте?
– Мне местные повара помогали, в итоге так полюбили мою кухню, что домой забирали – гречневую кашу, борщ, солянку – они такого никогда не ели.
Бесков тоже суп забирал, говорил: «Анна, налей баночку горохового супа. Жена так любит суп, но не умеет варить». Бесков, бывало, заводился. Футболисты же с детьми и женами жили на базе. Проиграют кому-нибудь, он как давай: «Всех выгнать отсюда, развели тут! Чтобы в столовую не ходили и никуда не ходили». После Бескова это осталось. Жена Цымбаларя – у нее двое детей – осторожно в окно стучит:«Павловна, а где же мне ребят кормить?» Я ей говорю: «Ир, спокойно. Сейчас отшумит и приходи». Дети разные попадились. Однажды Шмаров пришел с сыном лет семи попросить молока. И тут мальчик выдает в мой адрес: «Пошла она на … [фиг]».
А вообще на базе в Тарасовке даже свадьбы проводили: Морозов, Поздняков, Хидя, Дасаев.
– Серьезно?
– Да. Где-то фотокарточки были со свадьбы Дасаева. Гуляем у Рината, подходит Хидиятуллин: «Павловна! К нам сюда Шумахер едет!» – «Хидя, какой Шумахер?» – «Павловна, да вы чего: вратарь из сборной Германии!» Я бегом к повару, говорю, давай столы обновим, свежее поставим, из Германии человек едет. Ринат бежит ко мне: «Ань, успокойся, какой Шумахер, три часа ночи. Это Хидиятуллин пьяный, мозги тебе пудрит, а ты поддалась». Старостин, кстати, на всех свадьбах присутствовал.
– Каким он был человеком?
– Старостин – это бог, необыкновенный человек, такие больше не рождаются. У нас работала женщина-посудомойка – Оля. Худенькая такая, болезненная. Он меня зовет: «Аня, что с ней? Со здоровьем что-то не так? Или дома не все ладно? Может, помочь ей как? Давай помощь окажем». Он ей и морально, и материально помог. Правда, потом ей ноги отняли, она, к сожалению, умерла молодая. Он всегда спрашивал, как люди живут, какое положение, не надо ли чем помочь – со всеми так. Старостин еще шикарно считал, причем никакие калькуляторы были не нужны. Все на счетах и никогда не ошибался.
Старостин мне квартиру в Пушкино купил. Спрашивал: «Кроме твоего дома этого в деревне, еще что-нибудь есть?» Я говорю, что нет. Он смотрит на меня: «Мы тебе квартиру купим». А раньше сложно все это было, много проблем: где прописан, где расписан. Старостин говорит: «Ты с мужем разведись, получишь квартиру, потом опять сведешься». Так и сделали. Он лично со мной ездил выбирать квартиру. В общем, до всех ему было дело. Работал до последнего дня. Я его ездила хоронила, фотография даже есть. Бескова хоронила, Володю Федотова – тоже.
Когда Бескова хоронила, подошла к его помощнику – Федору Новикову. Он не узнал: «А вы кто будете?» Я смотрю на него: «Кто я тебе буду, если я тебя 17 лет кормила?» Он обрадовался: «Ань, это ты!» Федор был как агент ЦРУ. Бесков ему навтыкает, он идет смотреть, не играет ли никто в карты после отбоя. Потом говорил утром: «Аня, они вчера в карты до ночи играли, если сегодня в 9:30 не придут на завтрак, закрывай столовую и не корми!» Я кивала, но никогда так не делала: что они, голодные будут до обеда?
– Со «Спартаком» ездили на выездные матчи?
– Всю Европу с ними объездила, когда играли в Лиге чемпионов. Меня брали как группу поддержки, там уже не готовила. Олег Иванович нас приглашал таких человек пять, мы брали плакат «Тарасовка с вами!». Самолеты, гостиницы, даже командировочные выдавали. 50 или 80 долларов, еще ребята совали – Федя Черенков, Генка Морозов, Валерка Карпин. Больше всего запомнился выезд в Германию. Мы идем впятером, гуляем. Подъезжает машина, нам сигналят. А это Пасулько! Он жил там и вычислил нас: «Анна Павловна, завтра всех вас ждем в гости!» Пришли в гости, нас угостили, подарки-сувениры надавали. В Испании Наташа Онопко тоже вычислила нас, пришла прямо на трибуну. Говорит: «Так, после игры все ко мне на ужин!» Так что мы не злые собаки овчарки, люди были рады нас видеть.
* * *
– На кухне случался форс-мажор?
– Конечно, все было. Отключали воду, свет. Носили воду из колодца, на костре варили. Но что бы ни случилось, всегда выходили из положения: обед был всегда готов по расписанию! Вспомнился еще смешной случай, когда Симонян тренером был. Я еще в старой столовой работала, стучатся в окно. Смотрю: в одних плавках. Говорят: «Павловна, пропусти через кухню, а то нам надают». Они поехали купаться, а у них всю одежду украли. Я их пропустила, они незаметно прошли мимо администратора.
– Есть человек в «Спартаке», которого вы не любили?
– Червиченко – единственный. Мне после ухода дали пенсию – 200 долларов по текущему курсу каждый месяц. Когда появился Червиченко, он сказал: «Она здесь столько лет работала, у нее там столько!» А чего я работала? Я денег вообще не видела, только говорила, какие продукты надо купить. А то, что оставалось, мы отдавали сторожу, посудомойкам и так далее. Хорошо, осталась какая-то котлета. Принесла ее домой, съели. Кому я эту котлету продам?
Когда Червиченко пришел к власти, он сказал: «Не давать ей пенсию!» Два месяца ее не получала. Я написала заявление Симоняну: «Никита Палыч, так и так». Он пришел к Червиченко и сказал: «Возьмите мою пенсию и отдайте Ане, она ее заработала». После этого стали платить. Правда, мне почему-то платят ее по курсу, который был тогда, в 1999 году. Я с Червиченко вообще мало пересекалась. Близко видела, когда Сычева продавали. Романцев попросил водички принести попить. Они там сидели, обсуждали что-то с Червиченко. Неприятная такая физиономия.
Но больше всего переживала, когда Тихонов уходил. Плакала. Стою, котлеты делаю, Тихонов подходит: «Павловна, привет». Через два часа идет назад, с сумками. Чуть ли не со слезами: «Меня уволили, сказали больше не приходить». У меня аж отнялось все, так жалко его было. Он тут рядом жил, я часто видела, как он с собаками гулял.
– Помните Филимонова после того, как он пропустил тот гол от Украины?
– Да как же не помню-то! Помню даже, как Саша Мирзоян пенальти не забил, когда на Кубок играли. Обедать не приходил, переживал очень! Я его спрашивала: «Саша, ты чего, совсем с ума сошел?» А с Филимонова, мне кажется, как с гуся вода. Никак не реагировал.
– Почему вы ушли из «Спартака»?
– В 2003-м давление совсем заштормило, застолбило. Я решила, что не стоит мучиться. Прихожу к Романцеву с заявлением, а он мне говорит: «Я сильно не расстраиваюсь из-за того, что ты уходишь, потому что сам тоже ухожу».
– Вы говорите про 2003 год. Александр Хаджи нам в интервью сказал, что Карпин уволил повариху, которая 40 лет работала.
– Хаджи все перепутал! Это в 2003 году, когда я ушла, всех на кухне заменили. А что касается Карпина…. Как-то меня на базу не пропускали, а он только стал гендиректором. Я ему позвонила, Карпин говорит: «О, Павловна, проходи!» Спросил, чем занимаюсь, не хочу ли работать снова на кухне. Я ему сказала, что не могу, сейчас собираюсь делать операцию на глаза. Карпин сразу предложил помочь финансами: оплатил две операции.
Вообще считаю, что Карпина и Аленичева зря убрали. Должны наши ребята работать, а не итальянцы. Я вот ушла, с тех пор титулов больше не было. Но хочу сказать, по игре в этом году «Спартак» должен наконец-то стать чемпионом. Причем он стал бы чемпионом, даже если бы продолжали Аленичев и Титов тренировать. Поверьте мне. А если будет решающий матч за чемпионство и позвонит Родионов, обещаю приехать и сварить правильный борщ перед игрой.
Текст: Ярослав Кулемин, Глеб Чернявский
Фото: архив Анны Павловны, РИА Новости/Владимир Родионов, РИА Новости/Юрий Абрамочкин, РИА Новости/Дмитрий Коробейников, РИА Новости/Игорь Уткин, РИА Новости/Сергей Гунеев
И видно какое гнилье Червь.