11 мин.

Скрытый протест нашей фигурки: в 2023 году она окончательно сменила коньки на каблуки

157

Колонка Ивана Кузнецова.

Если кто-то ищет сюжет для антиутопии о нелепом эпатаже, ему следовало бы заглянуть вовсе не на вечеринку в клуб Mutabor, а в российское фигурное катание 2023-го.

Мы давно мечтаем, чтобы оно оформилось в полноценную индустрию. Фигурное катание, кажется, нас услышало, но выбрало особый путь: превращения в индустрию не хорошего спорта, а плохого творчества.

Вообще, феномен мутации людей нашей фигурки из спортсменов в творцов не такой простой, каким кажется на первый взгляд. 

Фигурное катание на уровне идеи – дело с невероятно высокими требованиями к правому полушарию: к творческой составляющей, гуманитарным способностям, лежащим далеко за рамками самого спорта.

Здесь сложно реализоваться без способности слышать музыку, входить в образ, делать яркий, воздействующий на зрителя перфоманс. Без воображения, фантазии, умения говорить символами. Без глубокого понимания сюжетов уровня Шекспира или Бизе и бережного отношения к классическим мелодиям Вивальди или Моцарта.

Это достаточно амбициозный пакет запросов в отношении парней и девушек, которые просто хороши в физических упражнениях. В условной легкой атлетике таких запросов нет.

Запросы фигурного катания возмутительно безграничны: идеальный фигурист, по большому счету – гибрид гимнаста и конькобежца, танцора, актера и культуролога.

Неудивительно, что в этот спорт часто приходят люди нестандартные и одаренные именно с точки зрения правого полушария, а не только физкультуры (иногда, правда, приходят и одаренные исключительно с точки зрения физкультуры). Логично предполагать, что эти люди желают продемонстрировать эту многогранность миру. Как говорил герой Бенедикта Камбербэтча в сериале «Шерлок»: «Слабость гения – нужда в аудитории».

Но за последние годы произошло кое-что забавное.

Не сел за фортепиано гениальный интерпретатор классики Стефан Ламбьель; не занялся хип-хопом великолепно чувствующий ритм Флоран Амодио; не двинул в театр лучшая копия Чарли Чаплина – Хавьер Фернандес. 

Зато флагманы российской фигурки, многим из которых едва перевалило за 20, не то подхватили загадочный эстрадный вирус, не то прониклись концепцией Алины Загитовой «проявляться».

***

Вот, к примеру, Саша Трусова ударилась в поп: в декабре вышел уже второй трек серебряной медалистки Олимпиады, записанный совместно с фигуристками Софьей Самоделкиной и Марией Левушкиной. Сюжет раскрывает мысли девушки, которая опасается, что ее воспринимают как дешевку.

Тема насколько заезженная, настолько же и вечная, однако доносится она до ушей и, прости Господи, сердец слушателей сомнительным качеством вокала и подобными пассажами:

«Не играй, если без любви. Не горят, когда намокли, спички. Не молчи, но и не зови. Не звучат поступки по привычке. 

Запиши правила игры И играй только по своим. Потеряй, если не твои, Не нужны условные кавычки». И, конечно, припевом:

«Я не Кукла, Я не Кукла – не играй с огнем, Я не Кукла, Я не Кукла – не играй с огнем, Я не Кукла, Я не Кукла – не играй с огнем, Я не Кукла, Я не Кукла – не играй с огнем».

Я не возьмусь рассуждать о постмодернистском доминировании стиля над содержанием и поверхности над глубиной. Полагаю, это просто не очень талантливо написанный текст, коктейль штампов и кое-как подобранных под рифму слов.

К слову, первый трек Трусовой – сингл «Два крыла» вышел летом.

Специфика похожая: штампы вроде крыльев за спиной («У меня За спиной два крыла! Только с ним я жива! Я, как птица, свободна!»), инфантильная игра в подростковый протест, описанный не очень замысловато («Кто сказал, что нельзя? Я сказала, что можно»), потуги выстроить ассоциацию с основной деятельностью Саши (оба куплета начинаются со слов «Как по тонкому льду, Я иду осторожно»).

Видимо, упоминание льда должно играться некой множественностью смыслов: вроде как лед Трусовой, по которому она ездит в коньках, – тот самый тонкий лед из ее песни, на котором она метафорически разрешает себе все, что ей запрещают.

Саша пытается создать в треках некий мейкап загадочности, не будучи загадочной. Транслируя по сути образ девушки, которая не является той, кем кажется, но с общественными предрассудками она борется исключительно штампами.

***

Сашино творчество рецензирует другой Саша – Галлямов, новый музыкальный критик и одновременно исполнитель хип-хопа по бумажке.

«Начну как простой диванный критик. Слишком много отрицаний «не» сразу наводят на негатив. И это не шутки! Саша, надеюсь, что ты это слышишь! Веселее давай будем все, ведь Новый год на носу! Это шутка, а на самом деле, видны ноты, которые звучат в душе исполнительницы.

Обратил внимание на то, что в этом треке есть строка, которая встречается в первой песне — «Отвечай, я сказала «можно»! и «Я сказала, что можно». Видимо, автор слов отобразил одну из главных мыслей Ракеты. Выглядит так, но хочется спросить про рифмовку: где двойные, тройные, где панчи, где строки речитатива?» – вопрошает чемпион мира в парах.

А затем и вовсе следует предложение создать совместный трек: «И вообще, Санчелла, давай со мной на фит? Я подтяну флоу, а ты залетишь на припев!»

Санчелла.

В этом обращении – вся ненатуральность Галлямова, его катастрофическое непопадание в образ, который он на себя примеряет.

Каноническая история хип-хопа восходит к 1970-м, к беднейшим кварталам Бронкса, одного из самых загнивающих районов Нью-Йорка, который в то время находился в кризисе. Изначально хип-хоп – музыка афроамериканцев, живших в гетто, лишенных социальных благ и не испытывающих никакого оптимизма по отношению к жизни.

Хип-хоп родился не в студиях и не в договорах авторского заказа, а на улицах, где экспериментировали с чужими пластинками, воспроизводя их на часто сломанных проигрывателях в обратном порядке (иногда сразу две, иногда добавляя штрихи ритма). Хип-хоп был зеркалом жесточайшего социального неравенства – именно поэтому он такой грязный, агрессивный и не всегда понятный людям, посещающим оперу, театры и выставки современного искусства. В конце концов, хип-хоп – музыка протеста, со временем ставшая субкультурой. Это музыка людей, которым было больно.

Не знаю уж, какую боль и какой протест выражает Галлямов на пресс-конференции, подглядывая в бумажку. В этот момент он не походит ни на обитателей Бронкса, ни на короля хип-хопа среднего класса Канье Уэста. Он скорее походит на ребенка, зачитывающего у елки стихотворение на стульчике.

Ну а «Санчелла» – квинтэссенция тотального притворства Галлямова, его роспись в непонимании того, за что он берется и что несет. Вероятно, хип-хоп для него что-то между бассейном и квизами, одно из «хобби», которым можно разбавить скучную жизнь российского спортсмена на госфинансировании. В этом смысле Трусовой явно есть что ответить Галлямову, а пока мы перейдем к иной стадии непонимания.

***

Евгения Медведева, заведя ютуб-шоу, показала себя человеком, с которым удивительно интересно общаться на самые разные темы.

С фигуристкой Медведевой стенд-ап комик Складчикова с удовольствием обсуждает интим и нюдсы, стенд-ап комик Иван Абрамов – психоанализ, стенд-ап комик Гурам Амарян – работу курьером, стенд-ап комик Андрей Бебуришвили – грани допустимого в юморе, и конечно же, стенд-ап комик (ой, кажется, нет) Саша Трусова – поражение на Олимпиаде.

Медведева-ведущая в основном ведет себя как типичный «приятный собеседник», постоянно выдавая свое отсутствие заинтересованности на глубоком уровне хоть в какой-либо теме, не пытается задавать серьезных вопросов. Все ее интервью – это бесконечное, легковесное, абсолютно поверхностное обсуждение разного рода утилитарщины и «жизы».

***

К счастью, не приглашает на интервью (пока), но с удовольствием продолжает ходить на них Алина Загитова. Ляйсан Утяшевой она рассказывает о поклонниках и нелепых слухах, Павлу Воле – о том, что еще не достаточно хорошо разбирается в мужской красоте, Максиму Транькову – о том, как пробует все.

Пробует Алина действительно все: роль телеведущей, делает мерч со своими же неудачными фразами, ездит на красный свет, диджеит на футболе, поет с Zivert, боксирует. Идеально происходящее с Алиной сформулировал Алексей Авдохин:

«По сути, казус нынешней Загитовой в большом когнитивном заблуждении: все вокруг все еще считают ее фигуристкой, а она давно видит себя в другой роли, которая намного шире и масштабнее. Точного амплуа Алина пока не нашла, но, судя по траектории, маршрут проложен куда-то в сторону околоспортивного селебрити».

Очень четко передано движение не просто из спорта в околоспорт, а из содержания в бессодержательность.

***

Куда-то в сторону околоспортивного селебрити двинула и другая олимпийская чемпионка – Аня Щербакова.

Еще год назад она боролась с Нэтаном Ченом за титул MVP фигурного катания, в этом же сезоне самая обсуждаемая новость с ее участием – мнимый демарш на красной дорожке. Так, олимпийская чемпионка ушла из зоны фотосессии на шоу Ильи Авербуха через несколько секунд после начала съемки из-за того, что некоторые фотографы стали говорить ей фразы «девушка, сюда» и «глазки поднять» (на самом деле все было не так). Оцените, как говорится, масштаб.

Тренд последних лет – из российского фигурного катания продолжают бежать. Уже не соревнуется Коляда, ведут великолепные соцсети Нугуманова и Константинова, все много лет в этом же смысле шикарно у Лены Радионовой. И все они, за редкими исключениями, вызывающе молоды, в том числе, для спорта.

Последнее, чем хочется заниматься – это брюзжать на такое типичное, подростковое желание публичности, особенно в мире, где публичность – лучший социальный лифт.

Но царапает в указанных случаях исключительно то, что все эти люди – безумно талантливые фигуристы. Фигурное катание было тем единственным, в чем они были действительно хороши, в чем они были одними из лучших в мире. Все остальное было приятным дополнением, наклеивалось сверху. Что делало их лица символом успеха, а не просто символом.

Они и не скрывают, что просто ищут себя, но трагедия в том, что высшее искусство, от которого они бежали – это поиск себя на льду. Но им, как будто, не рассказали, что лед создан не только для того, чтобы соревноваться. Не только для того, чтобы приносить медали ОКР.

Как ищет себя Каори Сакамото, шедеврально меняя образы, пугающие разностью. Как искала себя много лет Лиза Туктамышева. Как экспериментируют с коллажем разных сфер искусства – музыки и живописи – Чок и Бэйтс. Как искали себя лучшие люди этого спорта – от Ю-На Ким до Каролины Костнер, от Бриана Жубера до Евгения Плющенко. Не только желание победить руководило ими. Но еще и страсть к перевоплощению, к изобретению нового себя, к потере идентичности.

Неизвестно, какая страсть сильнее – но сбегающие из спорта фигурные тинейджеры увлеклись этим игривым публичным эскапизмом, обманом зрителя.

Известный британский культуролог и колумнист Guardian Стюарт Джеффрис в книге «Все, всегда, везде: Как мы стали постмодернистами» пишет ровно об этой страсти:

«Самопрезентация теперь посылает «да пошли вы» тем, кто достаточно туп, чтобы принять персонажа за личность или экстраполировать характер из внешности. В то же время это отражает желание иметь множество идентичностей вместо того, чтобы терпеть пожизненное заключение в одной, когда маска прирастает к лицу. Когда-то это могли делать только художники. Но теперь мы все творцы, все мы стали производителями масок».

Приросшая к лицу маска – отсылка к фильму «Человек, который упал на Землю», где главный герой, инопланетянин, теряет способность менять образы. По Джеффрису, утрата способности изображать кого-то другого – едва ли не главный страх современного человека.

«Да пошли вы» – отсылка к известной фразе британского критика Джудит Уильямсон о том, как она не могла выбрать наряд перед зеркалом. «Часто мне хотелось надеть их все вместе или появиться одновременно во всех возможных нарядах, просто чтобы сказать: «Да пошли вы все, если думаете, что любой из этих образов – это я. Но смотрите, я могу быть любым из них!»

Разве не это хотят сказать Трусова, Самоделкина и Левушкина песней «Я не кукла»? Разве не это хочет сказать Галлямов, демонстрирующий альтернативные увлечения прямо во время соревнований? Разве не об этом – нарочито отстраненные от спорта и того, в чем она разбирается, интервью Медведевой?

Разве концепция «проявляться» Алины Загитовой и вся ее карьера «околоспортивного селебрити» – не это самое «Да пошли вы» Уильямсон?

В этом бегстве из содержания в бессодержательность, от того, в чем ты хорош, в пустоту, в страсти придумать новую версию себя, есть протест. Не уникальный. Впрочем, он – черта нового поколения российских фигуристов.

Но еще более важная черта, которая кажется приговором – в том, что спортсмены не используют для этого протеста непосредственно фигурное катание.

Неважно, чего им не хватает: денег, внимания или вкуса. Важно, что они при первой удобной возможности выбирают другие индустрии и другие площадки, становясь не людьми спорта, а людьми медиа.

И будь все они сто раз одеты, по состоянию души они сегодня куда ближе вовсе не к Аделии Петросян или Жене Семененко, а к Насте Ивлеевой и Саше Спилберг.

Фото: ; РИА Новости/Александр Вильф, Максим Блинов, Алексей Даничев, Екатерина Чеснокова ; instagram.com/azagitova ; instagram.com/lenok_radionova ; t.me/lapidarnst ; youtube.com/Evgenia Medvedeva; youtube.com/Вадим Антонов pro music pro business ; Gettyimages/Dean Mouhtaropoulos

logoАлександр Галлямов
logoсборная России
logoЕвгения Медведева
logoАлина Загитова
logoАлександра Игнатова (Трусова)
светская хроника