Максим Болотин: Ушакова/Некрасов и Хавронина/Чиризано приступили к тренировкам
За помощь в подготовке текстовой версии беседы большое спасибо Кате, Марии, Даше, Фреду, Юлии!
Ледокол (Марк): Добрый вечер, наши уважаемые слушатели. Сегодня, в пятницу, у нас разговор с гостем – в эфире нашего сообщества Максим Болотин, тренер танцевальных пар спортивной школы в Одинцово, технический специалист в танцах на льду. Максим Сергеевич, добрый вечер!
Максим: Добрый вечер, друзья.
Ледокол (Марк): В эфире сообщество Ледокол. Наши слушатели в ютубе и дискорде, пожалуйста, задавайте вопросы Максиму. Интересные вопросы мы озвучим в эфире.
Ледокол (Андрей): Танцами в фигурном катании у нас традиционно интересуется гораздо меньше людей, чем одиночными видами. Поэтому некоторые болельщики сразу же начнут спрашивать, а кто такой Максим Болотин? Для всех слушателей сразу скажу, что Максим Болотин тренирует, например, таких ребят, как Ирина Хавронина/Дарио Чиризано, Арина Ушакова/Максим Некрасов. Может быть, есть еще какие-то интересные пары?
Максим: Да, все верно, работаем с перечисленными парами, кроме того, есть еще маленькие пары в разряде «новисы» и также юниоры. Все интересные, все перспективные, а дальше посмотрим.
Ледокол: Насколько мне известно, на проекте «Ледниковый период. Дети» ваши ребята тоже хорошо выступали?
Максим: Да, была пара Алиса Овсянкина/Федор Орехов (в первом сезоне заняли 3-е место среди танцевальных пар). Федор, к сожалению, закончил со спортом. Алиса до сих пор с нами, сейчас находится в поисках партнера. Она уже вышла на юниорский уровень, является кандидатом в мастера спорта.
Ледокол: Эти пары привлекли к себе внимание, за ними следим, болеем. Но давайте поговорим о Вас – как давно Вы тренируете? Как вообще попали в профессию?
Максим: Тренирую я с 2004 года, и первый этап тренерской карьеры у меня был в США. Отработал там 10 лет и после этого я уже вернулся в Россию, в 2014 году, это был как раз олимпийский год в Сочи, и начал тренерскую карьеру России.
Ледокол: Работали с танцорами?
Максим: И с танцорами работал, и одиночникам помогал, и с программами, и с дорожками, и со скольжением. Также, было много любителей. Вообще любительский спорт в Америке пользуется большой популярностью в фигурном катании.
Ледокол: В общем, как многие тренеры из США рассказывают: «Мы тренируем всех, кто платит». Такой подход?
Максим: Да, все верно.
Ледокол: Пользователь Юля спрашивает: «А почему вернулись? Нет там перспектив?»
Максим: Вернулся, потому что, как говорится, «где родился, там и пригодился».
Ледокол: Наверно, еще повлияла Олимпиада, которая прошла в Сочи? В том смысле, что в России началось бурное развитие фигурного катания, и нужны были специалисты. Может быть, это еще сыграло роль?
Максим: Да, позвали как раз после Олимпиады. В Сочи собрали достаточно хороший комплект медалей в фигурном катании, и для дальнейшего развития собирали специалистов, поэтому решил вернуться. Подумал – почему нет? Если бы не попробовал, потом бы всю жизнь жалел. А так попробовал, и не жалею.
Ледокол: Вы тренируете самостоятельно или в группе? У вас, как я понимаю, тренерский тандем?
Максим: Да, у нас группа специалистов, думаю, как и у многих, достаточно большая. Это мы с Алексеем Юрьевичем Горшковым, заслуженным тренером России. Также в группе работает его супруга, Людмила Михайловна, которая помогает нам с маленькими детишками (новисами). У нас есть специалист по общей физической подготовке Алексей Антонов, который ведет все группы – и новисов, и юниоров. Работает с ними над ОФП, СФП, следит за рационом питания и помогает с разными врачебными «штучками». Также у нас есть постоянный хореограф Наталья Евгеньевна, которая преподает классику, и много приглашенных хореографов, которые приезжают к нам для сотрудничества, либо мы куда-то к ним выезжаем.
Ледокол: В Одинцово, как я понимаю, находится серьезный центр фигурного катания. Помимо танцоров там же и одиночники тоже тренируется, и успешно. Максим Белявский именно оттуда вышел, из школы в Одинцово?
Максим: По сравнению с ЦСКА не могу сказать, что прям очень сильное одиночное катание, но детки – да, вырастают. Максим Белявский – это наш воспитанник, Одинцовского района. Катался у нас какое-то время, потом перешел в ЦСКА, к Сергею Давыдову.
Ледокол: На прошедших первенствах России и Москвы обращали на себя внимание воспитанники Одинцово, своей выучкой, качеством исполнения элементов, хореографией. Было видно, что это очень серьезный уровень, вплоть до того, что для себя отмечаешь – если выступает воспитанник из Одинцово, значит, сейчас будет что-то очень интересное.
Максим: Вы знаете, да, скорее всего. Не могу ответить на 100% на этот вопрос, потому что времени очень мало, чтобы следить еще и за одиночниками. Со своим бы разобраться, и довести до ума. Но если Вы так говорите, то так оно и есть. Приятно слышать такие высказывания про Одинцово.
Ледокол: В Одинцово все фигуристы занимаются под одной крышей, или это разные школы?
Максим: Все занимаются на одном катке, под одной крышей, но организации есть разные – спортивная школа, училище Олимпийского резерва, все относится к Московской области. Коротко говоря – мы все делаем одну работу.
Ледокол: Давайте поговорим о сильнейших Ваших воспитанниках, которые выступают по юниорам. Наверное, от прошлого сезона Вы ждали не таких результатов? Можно сказать, что сезон не сложился. Что случилось?
Максим: В начале сезона у нас действительно были проблемы, все мы сталкиваемся с травмами. И так получилось, что мы потеряли две пары прямо перед контрольными прокатами сборной России в прошлом году. Сейчас эти проблемы уже не актуальны, потому что ребята в ходе сезона вышли и откатались – Хавронина с Чиризано на Олимпийских юношеских играх, Ушакова с Некрасовым отобрались в команду и попали на юниорский чемпионат мира. Да, проблемы были, но сейчас, слава Богу, мы их исчерпали.
Ледокол: Наш слушатель Юлия Михайлова спрашивает: «Максим, Вы скучаете по Уралу?»
Максим: Честно? Да! Скучаю по семье, по родным. Давненько там не был, наверно, года четыре. Надеюсь, что скоро доеду.
Ледокол: Да, это очень важно – корни, родные места. Но вернемся к фигурному катанию, к открытым прокатам. Некоторые болельщики очень легкомысленно относятся к травмам, говорят: «Мы понимаем, почему у одиночников бывают травмы, но разве бывают травмы в танцах? Танцы это несерьезно».
Максим: Травмы есть в любом виде спорта, тем более, насколько я знаю, фигурное катание входит в тройку или четверку самых травмоопасных видов спорта. Танцы уже сильно ушли вперед, сейчас все больше акробатики добавляется, могу сказать, что некоторые поддержки сейчас даже поинтереснее, чем у парников, имею в виду, что не физически они сложнее, а интереснее именно за счет акробатики, что в свою очередь иногда, к сожалению, приводит к травмам. Те же твизлы, да и много других травмоопасных элементов.
Ледокол: То есть, получается, никто не застрахован от проблем, и прошлый сезон из-за этого получился скомканным. Давайте тогда поговорим о будущем сезоне – какие планы на него? Наконец-то хотя бы для сборников начались тренировки, поэтому хочется узнать – будете ли вы менять программы? Уже объявили, что из-за карантина, в танцах на следующий сезон не стали менять ритмический танец…
Максим: Насчет следующего сезона – пока так далеко забегать не могу, потому что мы только-только вышли на лед и отработали всего несколько полных дней. Надо сначала войти в струю, почувствовать лед, потому что и спортсмены, и тренеры были без льда практически около двух месяцев. Программы, конечно же, менять будем, особенно это касается произвольных. Уже есть идеи, есть музыка, где-то даже на полу связки придумали. Ритмические танцы мы, разумеется, оставим с прошлого сезона, может быть, будут какие-то мелкие переделки в плане улучшения.
Ледокол: Соответственно, Вы с двумя парами как сборники находитесь на сборах в Новогорске. Сейчас со здоровьем никаких проблем нет? В новый сезон Вы входите в приподнятом настроении? Все получится лучше, чем в прошлом?
Максим: Одному Богу известно, что будет дальше. Мы надеемся, конечно, на лучшее. Могу сказать, что на второй день после заезда у спортсменов было углубленное медицинское обследование (УМО), которое показало, что все здоровы, находятся в хорошей физической и психологической форме. Ребята рвутся на лед, рвутся в бой, но мы пока пытаемся их сдерживать, потому что надо сначала почувствовать лед.
Ледокол: Пользователь Юля спрашивает: «Сколько нужно восстанавливаться после столь длительного отдыха?».
Максим: Знаете, на моей памяти такой ситуации никогда не было, поэтому я не знаю сколько потребуется время. Нагружаем ребят очень постепенно, очень аккуратно, даже где-то нежно. Посмотрим. У всех еще новый инвентарь – лезвия, коньки, которые натирают ноги. Поэтому пока работаем в щадящем режиме. Насколько будет быстро проходить восстановление – зависит индивидуально от спортсмена, от подхода к нему. Отсюда и бережный подход к каждому.
Ледокол: Еще коньки разнашивать приходится. В прошлом сезоне столько было проблем с этими коньками, практически у половины топовых фигуристов…
Максим: У всех бывают такие проблемы, особенно у одиночников, так как у них идет бешеная нагрузка на ботинок, поэтому они ломаются. Бывает, кто-то и по две пары меняет. Обычно мы в конце сезона меняем ботинки, раскатываем их и уже на них накидываем новые программы. Но так как концовка была очень скомканная, пытаемся успеть все сделать сейчас в Новогорске.
Ледокол: Чем отличаются тренировки на сборах в начале сезона, от обычных тренировок на домашнем льду?
Максим: Сильно отличаются. На сборах проводим цикл тренировок, которые помогают спортсменам после перерыва вернуться на лед, войти в сезон, то есть больше акцент делаем на ОФП, СФП, работаем над постановкой программ. На домашнем льду в течение сезона идет уже другая работа – программы все поставлены, больше работаем точечно, над техническими моментами, набираем физику и выходим на соревновательный прокат программ, чтобы почувствовать лучше физическую форму. В общем, к стартам подготовка одна, в межсезонье, на сборах, другая.
Ледокол: Есть ли разница между Одинцово и Новогорском в количестве льда, в том, как построен тренировочный процесс? Некоторые болельщики не понимают, зачем нужны эти сборы. Какая разница? Есть лед дома, ну и тренируйся там, зачем на сборы куда-то ехать, деньги тратить?
Максим: Это то же самое, например, как если вы работаете целый год, в квартире находитесь с семьей, не едете в отпуск ни за границу, ни в Сочи, скажем – зачем ехать, деньги тратить? Это больше психологическая разгрузка, смена обстановки, новая ледовая арена, даже новые бортики, новый стадион, все по-новому. И это дает некий толчок, мы же не сидим постоянно у себя на катке, тренируемся там и выезжаем на соревнования. То есть сборы это психологическая разгрузка и подготовка к выездным мероприятиям, скажем так.
Ледокол: Количество льда на сборах, какие-то отдельные процедуры, восстановительные или медицинские – сильно ли отличие, есть ли оно, в чем оно заключается? Хочется, чтобы люди понимали, в чем преимущество, или необходимость даже где-то, такого рода старта сезона, подготовки к сезону именно на сборах в хорошем месте, там, где есть условия.
Максим: Конечно, есть различия. Во-первых, Новогорск – просто шикарная база, я считаю. Тут и восстановительные процедуры всегда доступны для спортсменов – и бани, и бассейны, все это, конечно, согласовывается с тренерами, с медицинским персоналом. И сам медицинский персонал очень профессиональный в Новогорске. Если что, не дай Бог, они сразу оказывают помощь. Есть кабинеты физиотерапии, массажные. Здесь полный комплекс для спортсменов любых видов спорта, условия шикарные. В Одинцово, допустим, у нас нет расслабляющих, тонизирующих процедур, массажей непосредственно на катке, нужно выбирать, ездить куда-то, сотрудничать с кем-то. А здесь все в одном месте, в шаговой доступности. Спустился в тапочках на лед из номера (это я про себя), и через две минуты на льду, все близко, все очень грамотно устроено. В этом очень большой плюс Новогорска.
Ледокол: Как со льдом сейчас обстоит дело? Всех сборников – ну, возможно, кто-то не приехал, кто-то на другие базы отправился – призвали в Новогорск, и понятно почему, но хватает ли льда, и как вообще построена работа? То есть у кого-то может быть всего один спортсмен, у кого-то их много, кто-то может в привычном режиме тренироваться – лед делить между своими ребятами, а кто-то должен с другими группами делить. Бывают ли накладки, вопросы? Как это решается?
Максим: Мы не жалуемся. Федерация нам предоставила то количество льда, которое мы попросили, у нас льда более чем достаточно. Знаю, что в понедельник еще будет дозаезд: группа Н.М. Мозер заезжает, Михаил Коляда, по-моему, еще кто-то – будет, конечно, уплотнение. Например, кто-то из одиночников делят лед, питерские парники и московские, работающие с Максимом Траньковым, тоже, видимо, будут делить лед. Но все в таких условиях, что никто не жалуется, и все воспринимают это с позитивом. Мы пока работаем с двумя парами на льду, но если кто-то доедет, можно легко выпускать еще одну или две пары, но нам еще не говорили ничего по этому поводу. Льда предостаточно, тут три площадки, отличнейшие, просто шикарные. И думаю, на трех катках мы разместимся все. Говорят, что шорт-трек еще подъедет, тоже будет уплотнение. Но это не проблема, мы можем и до 11 вечера покататься, если потребуется.
Ледокол: Наш слушатель Андрей Кравцов спрашивает: «Сколько времени длятся сборы в Новогорске, сколько недель?»
Максим: Пока сказали – до 15 июня. Если будут открываться домашние катки, где обычно работают какие-то группы, то, может быть, кто-то уедет, заедут новые люди. Но пока так, и если продлят карантин, катки не будут открываться, Новогорск также будет работать в закрытом режиме, и мы останемся на базе в Новогорске, никуда не будем двигаться.
Ледокол: Вы в Новогорске первый раз со своими учениками, или уже проводили здесь сборы?
Максим: Мы не первый раз, уже третий или четвертый год подряд приезжаем в Новогорск. Нам это удобно, потому что все из Москвы и Московской области, и когда база была открыта, мы ребятам говорили домой съездить, с родителями повидаться, нас это очень устраивало. Ну и будучи спортсменами, мы тоже здесь постоянно на сборах бывали.
Ледокол: Есть какие-то отличия обстановки на базе сейчас, в связи с коронавирусом, от того, что обычно – какие процедуры, какой порядок в Новогорске, что бросается в глаза?
Максим: Пока, конечно, отличия большие. Когда мы заехали, нас всех посадили на карантин, расселили всех по одному человеку в номере, включая и спортсменов, и тренеров, в номер доставляли еду – это тоже было необычно, никому не разрешали выходить. На следующий день мы все сдали тест на Ковид и опять сидели в номерах, наверное, сутки или 1,5 суток, пока не пришли результаты. Когда результаты пришли, нам разрешили передвижение в пределах своей территории, вокруг базы зимних видов спорта, выходить на улицу, но тоже пока в масках, в перчатках. И, если я не ошибаюсь, со вчерашнего дня отменили доставку в номер, и разрешили самостоятельное питание в столовой, она открылась, там сидим по одному человеку за столом. Ходим группами, в зависимости от льда, например, идет группа Этери Георгиевны, потом мы, допустим, потом парники. Все пока в жестких рамках. Медицина тоже пока не вся открыта, врачи присутствуют, говорят, что с 1 июня откроется физиотерапия, бассейн, восстановительный комплекс, и постепенно буду снимать ограничения. Вновь прибывшим будут также делать тест, закрывать. И если все чисто – выпускать на улицу. В общем, отличия, конечно, есть, немного скованно чувствуешь себя, скажем так.
Ледокол: Какие планы у вас на эти три недели в Новогорске? Понятно, что эти три недели – не для того, чтобы кого-то уплотнить, а для того, чтобы всем предоставить равные условия, возможность тренироваться, раз пока что мест, где можно тренироваться, немного, а спортсменов желающих гораздо больше. Так вот, в Новогорск очень многие приезжают уже с какими-то планами, целями – кто-то сюда обычно приезжает программы ставить, кто-то за восстановительными процедурами. Что Вы планируете сделать за эти три недели?
Максим: Вы знаете, тут планы и цели, как я понимаю, у всех одни – вспомнить вообще, как кататься. Встать на лед, почувствовать кайф льда и потихонечку начинать вспоминать старый ритм-танец (я сейчас о танцорах говорю) и приступать постепенно к постановке произвольной программы.
Ледокол: То есть просто плановая работа, ничего особенного не планируется?
Максим: У нас любая плановая работа – особенная в той или иной степени. Сейчас план в том, чтобы ребята вышли на лед, вошли в сезон потихоньку, не травмировали себя, ноги не стерли в кровь – за этим следим.
Ледокол: Вы сами программы ставите? Вы говорите, что в США уже был опыт и, наверное, неоднократный, постановки программ, дорожек, всего остального. Как с этим дело обстоит? Ставите ли Вы программы только своим воспитанникам, или, может, еще кто-то к Вам обращается, одиночники, например. И вообще – что у Вас с желанием, с творческим порывом в плане постановок?
Максим: Постановка программ – отдельная струя. Ставим вместе с Алексеем Юрьевичем, в основном. И у нас и на льду, и в зале всегда хореограф. То есть этим занимается не один человек, начиная с подбора музыки и включая связки, переходы, поддержки – это большая коллективная работа, в основном, это я и А.Ю. Горшков задаём вектор.
Ледокол: То есть работает команда.
Максим: В основном, да. Уже когда скелет программы готов, каждый переключается в свою область. Я как технический специалист больше отвечаю за технические моменты – это дорожки, блоки, твизлы, также переходные связки. Так как мы с Алексеем Юрьевичем вдвоем на льду, мы можем просто разделиться – если у нас две основные пары, он одну пару заберет, я другую. Потом мы меняемся. То есть все взаимосвязано и взаимовыгодно.
Ледокол: Говоря об этих парах – пользователь Алексей Зиновьев задает вопрос: «Какие цели Вы ставите перед своими парами на сезон?» Понятно, что прошлый сезон получился очень скомканный и по целям, и по результатам, жизнь внесла коррективы. Но, если честно, с точки зрения болельщиков, все было совсем неплохо, конечно же. Лично мне, например, очень Дарио Чиризано понравился. Все говорят: «Танцы, танцы… Там все скучно, одинаково» Но Дарио привлекает внимание как раз своей необычностью, самобытностью, этим выделяется.
Максим: Цели, мне кажется, у всех наполеоновские, максимальные. Если спортсмен или тренер без цели, можно сразу сказать, что нужно заканчивать и идти получать другую профессию. На данном этапе я не могу сказать – каковы конкретные цели. Нужно хотя бы вкататься, дожить до контрольных прокатов, посмотреть, как дальше сезон развиваться будет, состоится ли юниорская серия Гран-при или нет, уже три этапа отменили, оставят ли финал Гран-при. Понятно, что максимальная цель – это тройка юниорского первенства России, отбор на юниорский чемпионат мира, а дальше борьба, конечно же, за пьедестал.
Ледокол: Ну, стратегически – Вы считаете, допустим, что вот эта пара у нас такой-то номер в России, она должна стремиться стать лидером или подтянуться к лидерам на юниорском уровне, а вот эту пару мы планируем выводить во взрослые. В стратегическом плане есть подобного рода наметки? Планирует ли кто-то из Ваших ребят выходить во взрослые, как с этим дело обстоит, или вообще об этом еще мыслей не было, рано пока?
Максим: В нашем случае стратегия здесь одна – последний год у Арины Ушаковой и Максима Некрасова в юниорах, и, соответственно, после этого года, конечно же, они выходят в мастера. А Ирина Хавронина и Дарио Чиризано еще молодые, они могут достаточно долго в юниорах кататься, и, думаю, достичь достойного результата.
Ледокол: Получается, Арине Ушаковой и Максиму Некрасову очень серьезный сезон предстоит, нужно подготовить трамплин, задел себе какой-то перед выходом во взрослые, с одной стороны. С другой стороны, это же танцы. Здесь ты можешь быть чемпионом всего и безоговорочным лидером, но выходишь на взрослый уровень и – в конец очереди. Только что ты всех побеждал и смотрел на всех свысока, и вот ты уже снова «салага».
Максим: Мы бы не были спортсменами высокого уровня, если бы какой-то сезон у нас был проходной. У нас все сезоны достаточно серьезные, на каждый сезон, как Вы говорите, ставим какие-то цели и задачи. Про трамплин… не знаю, это больше психологический барьер. Понятно, что люди, выходя в мастера, оказываются, так скажем, внизу где-то. Но много прекрасных пар, которые выходили на взрослый уровень, и года через два-три были практически в мировом топе. Конечно, к этому нужно стремиться, и хочется к этому стремиться, и мы работаем на это. А дальше – посмотрим.
Ледокол: Были, конечно, пары, которые куда-то прорывались, но общую тенденцию и сложившийся порядок вещей это не нарушает. Пресловутая очередь в танцах – что Вы о ней думаете?
Максим: Думаю, будем как-то ее стараться обходить. Посмотрим. Очередь есть негласная, но пока, если честно, я не сталкивался с этим, своего опыта такого не было. Как что-то будет, я Вам расскажу то, что сам увижу со стороны.
Ледокол: То есть, получается, Ушакова и Некрасов, заряжены на сезон перед выходом во взрослые, Хаврониной и Чиризано предстоит юниорский сезон. Понятно, что Ушакову и Некрасова все любят и очень много болельщиков у них, но особенно вот эти ребята обратили на себя внимание, тут еще и итальянские корни Дарио. Как можете охарактеризовать их успех, прогресс, вообще – что можете рассказать интересного? У нас очень много болельщиков, которым нравится эта пара.
Максим: Как их охарактеризовать, если после скомканного начала сезона ребята отобрались на Юношеские Олимпийские игры и сделали свое дело, показали свой результат, показали свое катание. Да, итальянские корни у Дарио присутствуют.
Ледокол: Нет, ну как охарактеризовать: похвалить, обратить внимание, сделать рекламу. Ваши воспитанники, здесь болельщики, рассказать о том, кто чем хорош...
Максим: Я даже не знаю, рекламу какую-то сделать... Думаю, лучшая реклама для ребят – это их результат. То, что они будут показывать, то, что показали уже. А так, поконкретнее, похвалить: похвала у нас, конечно, присутствует, и кнут, и пряник на тренировках. Может, поконкретнее вопрос задайте, расскажу как-то про каждого более точечно.
Ледокол: У Вас две пары – что у вас со спаррингом? Используете ли Вы такое в тренировках, когда какие-то соревнования, на «слабо», «сделай лучше», или что-то в этом роде?
Максим: Есть, присутствует. Ребята сами это понимают, сделать лучше и показать лучше. И вот, возвращаясь к теме Новогорска, много дуэтов танцевальных находится на базе, на одном льду. Все равно это некий спарринг. Где-то что-то сделать лучше, это всегда дает очень большой толчок в развитии.
Ледокол: Пользователь Юлия пишет: «Они такие эмоциональные ребята!» Слушатель Василий спрашивает: «За другими видами следите? Что думаете? Вообще, есть ли любимые программы топовых спортсменов в танцах, у одиночников? Есть ли какие-то предпочтения, или все время работа отнимает?»
Максим: Так как ездим на множество соревнований, финал Гран-при бывает отличным турниром, где юниоры и мастера вместе. Конечно же, отслеживаешь, пытаешься пойти на соревнования мастеров и юниоров всех посмотреть, та же серия Гран-при – обязательно, если есть возможность, смотрю всех юниоров в танцах, конечно. На одиночников, парников постольку-поскольку. Когда хватает сил, желания, возможности. В основном, конечно, своей дисциплиной больше интересуюсь.
Ледокол: Пользователь Катя Ганина мне в помощь задает конкретный вопрос про Арину и Максима: «Как они появились в группе, как встали в пару? Какие у них характеры? Как они уживаются? Кто лидер у них? Насколько легко с ними работать?»
Максим: Как появились?... Максим вообще, получается, воспитанник Одинцовской школы. Он катался у Горшковой Людмилы Михайловны, с малых лет.
Ледокол: Из одиночников? Или сразу в танцах катался?
Максим: Нет, у нас в танцы вообще никто не идет сразу, понятно, что группа, потом одиночное катание, потом уже где то в 8-9 лет понимаешь: танцор будет, парник или одиночник. Как раз в тот период я жил в Америке и организовывал перед Олимпиадой сборы для Нины Михайловны Мозер с Волосожар/Траньковым, и Горшков со своей группой, с маленькими детьми. Некрасов там был, тоже приезжал в Америку на сборы ко мне на каток. В тот момент девочка из Челябинска появилась, мы ее попробовали с Некрасовым. Она первый раз приехала на сборы с Максимом, и они встали в пару, по-моему, в Америке. И их работа началась там с американского периода.
Ледокол: А как они встали в пару? Вы были свидетелем этой истории. Как нашли друг друга? Кто лидер в паре? Как уживаются?
Максим: Да, конечно был свидетелем. Пришла девочка, достаточно неплохая, поставили в пару с Максимом, посмотрели, вроде все понравилось, все хорошо. Сказали: ребята, давайте, катаемся, никто не скажет через два дня, будете вы или не будете вместе кататься, нужно все равно лед потоптать, посмотреть, поездить по соревнованиям. В этот момент идет притирка, посмотрим, как уживаетесь, как всегда. Как у всех, бывают шероховатости, которые сглаживаются временем, турнирами.
Ледокол: Что у нас с характерами? Кто верховодит? Кто лидер, кто ведомый? Или это все по-разному, сегодня я, завтра ты?
Максим: Не знаю даже, до какого-то момента Аринка была достаточно сильной в паре, лидером. Девчонки все равно раньше ощущение это приобретают. Потом и Макс уже возмужал. Сейчас больше Максим лидирует в паре. У них это взаимосвязано, они на каком-то химическом уровне чувствуют друг друга.
Ледокол: Да, химия очень важна. Легко ли с ними работать?
Максим: Вы знаете, как и со всеми. Бывает по-разному. В основном, у нас что одни, что другие... проблемы есть, но они минимальные. Сор из избы не выносим, как говорится, но такого и нет. Работается достаточно легко.
Ледокол: Пользователь Юлия спрашивает, разбавляя вопросы про Арину и Максима (но мы к ним еще вернемся): «Как Вы считаете, когда у нас будут золотые медали чемпионата мира в танцах?»
Максим: Вы имеете в виду, юниорский чемпионат или взрослый?
Ледокол: Взрослый, конечно же. На юниорском чемпионате мира равных нам нет. Да, время от времени Северная Америка побеждает, где-то «грибами», а иногда действительно неплохие ребята появляются. Ну у нас в юниорских танцах все прекрасно. А вот по взрослым?
Максим: Мне вообще хочется, чтобы следующий чемпионат мира был наш. Уже была борьба, и довольно откровенная, на чемпионате Европы. Думаю, на следующий год, дай Бог, все ребята войдут в русло, и мы сможем дать бой, и очень такой достойный.
Ледокол: Наш слушатель Вася спрашивает «Какой этап юниорского Гран-при больше всего понравился?» Разные города, разные страны. Какие-то предпочтения у Вас возникли?
Максим: В юниорах примерно все проходит одинаково. Но по слухам, из того, что я слышал, сам там не был, в прошлом сезоне на Гран-при в Челябинске, на российском этапе – там, говорят, просто сделали ураган, и организация, и все остальное. Еще хорошо проводит этапы Япония, молодцы. Россия и Япония очень выделяются именно организацией.
Ледокол: Да, Челябинск очень постарался. Некоторые оттуда уезжать не хотели. К вопросу о тренировках танцевальных пар. До этого Вы в США и одиночников тренировали, насколько сильна разница? Что тяжелее тренировать – пару или одиночников? Каковы Ваши собственные ощущения на этот счет?
Максим: Это абсолютно разные дисциплины. Потому что у нас два человека катаются одновременно, и надо добиться такого унисона, такой химии, чтобы они смотрелись как единое целое, с одиночниками, конечно, немного проще в этом смысле. Но опять же там сейчас четверные прыжки, и то, что сейчас девочки показывают – это вообще ураган, тройные аксели прыгают. И подходы совершенно разные. Мы, танцоры, можем над одним куском два часа заморочиться, чистить его, одиночники, во-первых, не катаются по два часа, у них тренировка на льду час-час пятнадцать, другая нагрузка и другой подход.
Ледокол: Нет желания сейчас с одиночниками поработать? Или Вы уже определились как тренер танцевальный?
Максим: Да Вы знаете, приглашают, и здесь в Новогорске ребята спрашивают, парники. Это момент скольжения, где-то что-то помочь, так как все сидим на базе, когда все раскатаются, будем друг другу помогать. Мне поступают предложения с кем-то посотрудничать, помочь со скольжением, с дорожками. Не отказываюсь никогда, всегда помогаю.
Ледокол: Это можно было как отдельный вопрос задать. По поводу этой взаимопомощи в Новогорске: Вас зовут, Вы тоже обращаетесь к кому-то – это все нормальный рабочий процесс? Так устроено?
Максим: В данной ситуации это абсолютно нормально. В нормальном русле, в условиях без пандемии, понятно, что сейчас у каждой группы есть свои специалисты по скольжению и хореографы, то есть реже обращаются. А так как сейчас лимитированное число специалистов на базе, будем помогать, конечно, своим.
Ледокол: Наш слушатель Алекс спрашивает: «Максим, Вы катались в паре с Оксаной Домниной, она очень креативная фигуристка. Вы сотрудничаете с ней?»
Максим: Общаемся. Пока как-то не получалось просто, но почему бы и нет, можно пригласить в любое время, если у Оксаны будет время и желание – всегда пожалуйста, пусть приедет, поможет.
Ледокол: Насколько в танцах это важно, что касается технических нюансов, даже прозвучало, что Вы технический специалист, ответственный за технику. В танцах очень часто зрителям рассказывают, что, дескать, Вы не туда смотрите, смотреть надо на страсть. Нет ли здесь противоречия? Что все-таки первично?
Максим: Даже не знаю. Тема настолько глубокая, что можно и в технику смотреть, и, конечно, страсть очень важна. Пары высокого уровня отличаются тем, что они могут все это собрать в единое целое, как снежный ком. Где присутствует и техника – техническая бригада отвечает за это, линейная бригада смотрит на компоненты, постановку программы, скольжение, глубину ребер, страсть.
Ледокол: Но что главнее? Или тут как яблоки с апельсинами сравнивать? И то хорошо, и другое хорошо, и лучше и того, и другого, и побольше?
Максим: Вот-вот только хотел сказать, с языка сняли. Главное, и того, и того, и побольше, и все на четвертый уровень, и хорошие компоненты.
Ледокол: Насколько возможно развить мягкость и реберность скольжения, если от природы ты технарь?
Максим: Так если ты от природы технарь, то у тебя и колени мягкие, и реберность хорошая. То есть техника от природы это и есть реберность, мягкость, плавность, как кошка на льду.
Ледокол: Все наоборот, на самом деле, да? Получается, это как раз – если ты не технарь, у тебя могут быть с этим проблемы, так?
Максим: Ну, есть варианты, я припоминаю спортсменов, не буду называть фамилии, технически коньком люди владели не очень, но настолько они это перекрывали эмоциями, настолько отдавались программе, просто в кайф все делали. Ну, понятно, технику можно подогнать, научить, вызубрить, а то, что от души идет, – этому тоже вроде как научиться можно, актерскому мастерству, но все равно это больше идет от души и от сердца.
Ледокол: Споры про скольжение у нас не утихают, не унимаются. Но ведь скольжение – это, наверное, один из самых субъективных критериев, не в том смысле, что его нельзя увидеть – можно, но как его оценить? Где те критерии?
Максим: Давайте этот вопрос оставим на судейскую бригаду, пусть они оценивают. А наша задача – научить правильно и развить этот критерий в правильном направлении.
Ледокол: Ну, вот Вы очень длительное время – 10 лет все-таки серьезный срок – тренировали в США. Наверное, там с североамериканскими методиками познакомились. С нашими специалистами больше работали или с местными? Можете рассказать об этом опыте?
Максим: Знаете, североамериканский опыт, подход к тренерству… Это все равно наши люди. То есть и там, где я на катке работал, и на соседнем в Хакенсаке процентов на 50-60, наверное, это были русские специалисты. Так же как и Игорь Шпильбанд, Марина Зуева и многие другие. Сейчас у Леши Летова с Ольгой Ганичевой в Техасе много работы. Где бы в США плотно не работал, все время сталкивались со своими. Как-то так.
Ледокол: То есть очень много наших. Много – я уж не знаю, как назвать – гастарбайтеров. Грубо, но, получается, со своими…
Максим: Понимаете, там подход немного другой. У нас дети, которые катаются профессионально в сборной команде, на дистанционном обучении. В Америке в приоритете школа, колледж, поэтому они пытаются либо до школы кататься, либо потом после школы. И у них все идет, как говорится, одним блоком, то есть дети выходят на лед и занимаются подряд часов 5-6 вместе с залом, а потом уходят. У нас немного вразброс, плюс нет такого количества льда, видимо, как в Америке, где ты выходишь в 6 утра и до 4 вечера лед твой, и ты можешь индивидуально с каждым спортсменом работать. Так Игорь Шпильбанд работает: у него одна, вторая, третья, четвертая, пятая пара, и он всех успевает, скажем так, «окучивать». У нас же специфика сама другая, и в этом отличие – они привыкли делать все подряд, у нас кто-то работает с перерывом.
Ледокол: А что к вопросу о перетренированности, о том, что мало льда – плохо, много или слишком много – тоже плохо? Ваше мнение на этот счет?
Максим: Вы знаете, много льда не бывает. Чем больше льда, тем лучше. И понятно, что если у тебя большая группа, то ты всегда можешь грамотно раскидать спортсменов так, чтобы они не перекатывались, не перенагружались.
Ледокол: Наш слушатель Алекс задает очень хороший вопрос: «Успех в вашем виде от чего больше зависит – от таланта пары или тренера? Что важнее?»
Максим: И то, и другое.
Ледокол: Понятно, что в общем случае тут и одно важно, и другое. Но все-таки, если копнуть вглубь, как это происходит: кто-то может у разных тренеров результат показывать, кто-то напротив может многих спортсменов в топ выводить. Как Вы считаете, что в танцах более важно? Или нет какого-то приоритета?
Максим: Я думаю, очень важна селекция. Ты же все равно не возьмешь какую-то, грубо говоря, бездарность: на уровне где-то 1-го, 2-го, 3-го года обучения уже происходит селекция, и отбирается народ, который мало-мальски имеет отношение к фигурному катанию как потенциально хорошие спортсмены. Посмотрите на нашу основную сборную – начиная с одиночников, одиночниц и заканчивая парами и танцорами – все люди в какой-то степени уникальны. То есть они были отобраны селекционно, грамотно из детского спорта и доведены потом до ума. Это мое мнение.
Ледокол: В чем тогда секрет успеха школы Лозонов – та самая селекция? Или умелая огранка уже готовых спортсменов? Там ведь и готовые, и на юниорском уровне – у них очень большая группа, просто гигантская.
Максим: Да, группа просто огромная. Но тут ни о какой селекции мы не говорим: люди, которые туда приходят, – уже готовый материал. Большой плюс – это 3-4 арены, если я не ошибаюсь, которые полностью отданы им, и количество льда просто бешеное, сумасшедшее количество специалистов. Все при деле, все взаимосвязано, окупается. Только в этом я вижу причину, почему народ туда идет – не везде просто могут дать такое количество льда и зал, того и сего.
Ледокол: То есть, получается, вопрос льда и селекции первичен. Другими словами, люди и условия – все то же самое, как и везде?
Максим: Все верно. Но если еще глубже копать, то у них на данный момент собраны все североамериканские пары. Там же сидит и вся Европа, за исключением, может быть, 3-4 стран. Почему народ туда идет? Потому что у них еще и хорошая политическая подоплека: любой участник чемпионата мира ведет туда судью, ну а дальше – сами понимаете…
Ледокол: Да, тут мы можем на скользкую почву ступить. Поэтому вернусь к Вашим юным ребятам Ирине Хаврониной/Дарио Чиризано. Наш пользователь Алексей про разнообразие спрашивает. Что касается танцев, кто-то говорит, что они в кризисе, кто-то говорит, что однообразными стали, скучными. Насколько сложно сейчас в танцах сказать что-то новое, насколько сложно отличаться от других? Как Вы видите свой способ выхода из этой ловушки, из этой проблемы?
Максим: Если взять прошлый чемпионат Европы, то, я думаю, две наши топовые пары достаточно отличались и друг от друга, и от тех же французов, которые уже поднадоели, всем это как-то прикушалось, скажем так, стало приторным на вкус. Что можем сказать по нашим парам? Мы приглашаем людей – тут надо все время новую кровь вливать, начиная с хореографов и заканчивая акробатами. То есть это какие-то люди, которые креатив вносят. Только так. Надо какие-то фишечки искать, находки. Понятно, что оно все уже изъезжено, я думаю это везде – и в одиночном, и в парном оно примерно так. У нас вид спорта – узкая направленность, и то уже идем в такую акробатику, что становится поинтереснее, чем было 15 лет назад смотреть.
Ледокол: То есть Вы считаете, сейчас танцы интереснее, чем раньше?
Максим: Мое мнение – да. То, что убрали обязательный танец и соединили с ритмическим, – не знаю, насколько это правильное решение, не мне судить, этот вопрос можно Международному союзу конькобежцев задать. Но мне кажется, интереснее стало смотреть. Просто люди, которые раз включили, понятно, что не будут понимать каких-то тонкостей. А тот, кто следит, я думаю, да.
Ледокол: А почему зрительский интерес упал и продолжает падать?
Максим: Вот это не знаю даже, не ко мне вопрос. Может быть, не хватает рекламы новой, толчка какого-то. Может быть, в танцах по медалям истосковались болельщики. Но я надеюсь, что вот-вот переломим мы эту палку, скажем так, и будут у нас медали и все достаточно неплохо. Очень хочется надеяться на олимпийский сезон.
Ледокол: Но болельщика же на трибунах не обманешь – он душой и сердцем голосует. Высоцкий пел про хоккей, но в принципе это, наверное, очень применимо и к фигурному катанию: «Бог на трибуне – он не простит!» Болельщик на трибуне – его не обманешь. Если зрительский интерес падает, если болельщики с трибун уходят, то, наверное, это все-таки говорит о том, что что-то не так, или как?
Максим: Друзья, скажу вам честно, мы с тренерской стороны стараемся сделать все, чтобы это было интересно, смотрибельно. Но, опять же, мы не забываем про те рамки, в которые нас поставил ISU – это технические моменты. То есть очень много технических элементов, и все делают практически одно и то же – это да, я согласен, немножко убивает в той же произвольной программе наш вид. Но нас поставили в такие рамки, и мы должны в них работать. Все, что от нас зависит, от хореографов, пытаемся найти разнообразие, сделать какие-то фишечки. Не забывайте, нам дают критерии и музыки, и рисунка, и мы должны следовать им, ездить, накатывать это все. Тяжело найти что-то уникальное. У Хаврониной с Чиризано получилась произвольная программа, на мой взгляд, достаточно интересная, свежая и необычная, и технические моменты учли, старались делать. Это мое мнение, а вам виднее как зрителям.
Ледокол: Они и в прошлом сезоне обратили на себя внимание: некоторые не ждали от них ничего особенного, но на том же финале Кубка уже позапрошлого сезона, который они выиграли, их прокат стал просто откровением. Катали они по-другому, это было ни на что не похоже. И снова есть другая программа, снова есть отличие. Хочется прямо верить, что у нас подрастают очень перспективные ребята.
Максим: Спасибо за теплые слова. Идея новой программы в голове уже есть. Времени не так много осталось, мы постараемся в кратчайшие сроки это сделать, какие-то новые фишечки привнести.
Ледокол: Наш пользователь Мария пишет: «Мы вообще были в восторге от Дарио и Ирины и от того, как они катали!»
Максим: Катали где? Поконкретнее бы.
Ледокол: Имеются в виду их программы, как это выглядело. Вы поймите, что танцы для зрителя сейчас очень тяжело смотреть, танцы – это то, что ты используешь как возможность передохнуть, для перерыва. Это, может быть, звучит грубо и невежливо. Но для зрителя это не то чтобы не интересно, это вкусовщина: кто-то скажет «мне интересно смотреть Терминатор-2», кто-то скажет «а мне интересно смотреть «С легким паром». Интерес бывает разный, но когда ты читаешь интересную книгу, когда ты смотришь интересный фильм, то тебя захватывает, а когда скучно – ты засыпаешь. Об этом речь.
Максим: Ну, могу только сказать спасибо за добрые слова. Значит, Чиризано с Хаврониной – достаточно интересная книга или фильм. Посмотрим, что дальше будет.
Ледокол: Слушатель Алекс добавляет: «Ваши пары, на мой взгляд, отличаются от других в лучшую сторону». Вот видите, очень нравится подход вашей группы – работает ведь команда, и Вы здесь как представитель команды – креативной, вносящей свежую струю. И это действительно чувствуется.
Максим: Еще раз повторюсь – спасибо, друзья. Всегда кому-то что-то нравится, как Вы и говорили раньше, кому-то – нет. Будем стремиться, будем стараться. Спасибо!
Ледокол: Вы говорили про правила ISU, про то, что вы должны делать то, что в правилах. Раз уж разговор зашел об этом, что бы Вы изменили в правилах? То есть речь идет не о переустройстве мира или желании что-то разрушить и свое построить, а просто об ощущении чего-то, что так было бы лучше или интереснее. Есть такое или, в общем, особой рефлексии это у Вас не вызывает?
Максим: Знаете, я не член Техкома ISU, тяжело мне это говорить. Может быть, количество элементов, которые идут именно на уровень, я бы где-то уменьшил. Может быть, больше дал свободы хотя бы в произвольном танце, постановочном. Может быть, еще что-то добавил – нам разрешили где-то «полежать», то есть хорео слайдинг на льду. Может быть, еще как-то распустить руки – это будет зрителю более интересным. Наверное, только так. Об этом, мне кажется, надо задавать вопросы в ISU.
Ледокол: Наш пользователь Даша пишет: «Для меня как для зрителя правила в танцах кажутся очень тяжелыми и очень сложными, неясными, мутными. Даже выделив несколько вечеров на изучение с лупой всех документов, очень редко бывает понятно, почему так, а не иначе оценивают спортсменов». Насколько это тоже критично, насколько это влияет?
Максим: Этот вопрос тоже нужно либо технической бригаде задавать, если мы говорим про какие-то технические элементы, либо к линейной бригаде. Наверное, больше к технической бригаде. Тут опять не мы оцениваем – нас оценивают, а мы просто пытаемся сделать это максимально хорошо, смотрибельно и понятно для зрителей.
Ледокол: Наш слушатель Алекс задает личный вопрос: «Дарио на итальянском разговаривает?»
Максим: Один из наших хореографов – Джузеппе Арена, прославленный хореограф. Он сам итальянец. Так вот Дарио с ним может только поздороваться и попрощаться.
Ледокол: То есть у него итальянские только дух и имя с фамилией? Хотя и по поводу духа, наверное, бабушка надвое сказала: как говорят, «здесь русский дух, здесь Русью пахнет».
Максим: Да, все верно говорите. Он родился в Италии, и, по-моему, в маленьком возрасте мама увезла его обратно в Питер. Не буду утверждать, сколько ему лет было, но он в Италии практически и не жил. А так у них, насколько знаю, какие-то родственники есть, они ездят в гости, но по-итальянски он только «здравствуйте» и «до свидания» знает.
Ледокол: То есть с партнершей Ирой он только по-русски, они друг друга понимают, на одном языке. Он на итальянском не пытается с ней разговаривать, учить ее?
Максим: Ну, если он языка не знает, то вряд ли у него что-нибудь получится. Он наш русский парень, с открытой душой, веселый.
Ледокол: Наш слушатель Камила пишет: «Очень обидно, что на чемпионате России, на главных стартах не выступили» В начале сезона была пауза, потом где-то выступили, и потом снова пропуск.. Так получилось, рецидив травмы, или еще что-то случилось?
Максим: Вы знаете, нам тоже было очень жаль. Мы когда прилетели с ЮОИ, сразу же практически включились в подготовку к первенству России, и все шло неплохо. Но, видимо, стресс, нагрузка, для ребят это новый опыт. И Ира заболела ангиной очень сильно. И вышла на лед дня за 4 или 5 до первенства. И мы всем штабом решили, что не будем рисковать здоровьем девочки, потому что вся жизнь еще впереди, и не последнее у них первенство России. И, дай Бог, они порадуют вас и на первенстве России своими выступлениями, и на этапах ГП, и везде. То есть это было взвешенное и обдуманное решение. Вначале думали, что привезли из Швейцарии COVID, но сдали все тесты, нет – это была ангина.
Ледокол: Что касается Вашей работы в Штатах, того богатого опыта, сейчас у Вас очень серьезные успехи в танцах, а карьеру, в том числе и тренерскую, приходится очень долго строить. Поддерживаете ли Вы отношения с теми, кто остался там, следят ли они за Вашими успехами? Может, как-то помогают или хотят присоединиться к команде?
Максим: Конечно, связь поддерживаем, и мы общаемся, перезваниваемся. Скажу больше, на этапах ГП, на ЧМ пересекаемся, люди приезжают с членами сборной команды США. Всегда есть телефон, всегда созваниваемся. Поддерживаем теплые отношения.
Ледокол: Пользователь Тата спрашивает: «Получается, что даже как человек, который долгое время тренировал там, говорите, что очень много там наших людей, на наших людях там очень многое держится. А почему-то местные наши тренеры, по крайней мере, большая их часть с придыханием говорит о зарубежных спортсменах, о зарубежных специалистах, а своих наоборот принижают и их достижения как-то нивелируют» Вот знаете, такого своего рода фигурнокатательное западничество. В чем его причины, в чем его истоки? Что здесь происходит?
Максим: Не буду углубляться в эту тему, потому что сколько людей, столько и мнений. Я тепло отношусь и к специалистам в США, а так же Швеция есть или Болгария. Не важно где, для меня показатель – это результат, то, что люди делают, и пьедестал, и медали сами за себя говорят.
Ледокол: Какой результат на ЧР, на первенстве России для Ваших пар был бы хорошим? Понятно, что планы — вещь очень осторожная, но у нас беседа идет к завершению. Все-таки можно, наверное, не боясь вызвать гнев богов, не боясь спровоцировать чье-то неудовольствие, сказать, что вот «такому месту я был бы рад».
Максим: Ну, во-первых, буду рад тому, что все будут в здравии и дойдут до первенства России в боевой форме. Я скажу так: будем бороться за отбор на юниорский чемпионат мира, то есть это тройка первенства России.
Ледокол: Для обеих пар?
Максим: По возможности – да, будем стараться. А дальше – как получится.
Ледокол: На взрослый ЧР в танцах Ваши ребята не попадают?
Максим: Попасть-то могут, но мы пока концентрируемся на юниорском первенстве, на юниорских этапах. То есть и та, и другая пара будут кататься только по юниорам.
Ледокол: Алексей Зиновьев поднимает любопытный вопрос: «Вы работаете с Александром Горшковым, который был Вашим собственным тренером. Насколько вообще это сложно? Или, наоборот, это здорово помогло работать тренером уже в паре со своим собственным бывшим тренером?»
Максим: На самом деле, ждал этот вопрос еще раньше. Алексей Юрьевич воспитал меня как профессионального спортсмена. Я-то знаю его о-го-го сколько лет, я даже сейчас не вспомню сколько. И когда мы начинали работать в тандеме – это большой опыт, который мне передавался, большой для меня был толчок в работе, большой плюс. Спасибо большое ему за это. Легкость у нас всегда присутствует. Конечно, каждый при своем мнении, но мы ищем какой-то консенсус и принимаем какие-то решения вместе. Нам легко, нам комфортно. И я надеюсь, что так и будет дальше продолжаться.
Ледокол: Вы сколько лет у Алексея Юрьевича тренировались? Хотя бы примерно.
Максим: Много. Как я из одиночного катания ушел, то есть когда меня перевели в танцы, точно не помню – мне лет 11-12 было, и вплоть до отъезда в Америку, лет до 18-19 я у него был.
Ледокол: На самом деле, мне кажется, в общем случае, люди просто не очень этот момент воспринимают – когда ты очень много времени проводишь с этим человеком, то для тебя тренер в некотором смысле как еще один родитель становится, он тебя воспитывает едва ли не больше, чем родители. Поэтому работать потом с ним в тандеме, с ним в команде, в одной группе довольно легко, потому что вы очень хорошо друг друга понимаете.
Максим: Совершенно верно. То же самое, как и мы сейчас с нашими спортсменами проводим раза в 1,5-2 больше времени, чем их собственные родители. Понятно – у кого-то работа, у кого-то командировки. А мы на базе, где-то на сборах, на соревнованиях, просто «спина к спине» постоянно с ними находимся.
Ледокол: В конце концов, когда он тренировал, когда Вы тренируете юных ребят, вы в том числе, их и воспитываете, закладываете какое-то мировоззрение, систему ценностей, сильно влияете на их взгляды, на их вкусы. Поэтому получается, если ваш тренер долго с вами работал, вы потом очень схожим образом смотрите и на работу, и на тренировочный процесс, и на творчество и т.д. И, наверное, это очень хороший, удобный вариант, когда спортивную карьеру закончил и со своим тренером продолжил работать уже как специалист. Это же здорово?
Максим: Наверное. Каждому, конечно, свое, у каждого свой путь. Но лично я, в принципе, с Вами абсолютно согласен, да.
Ледокол: Пользователь Алексей спрашивает про Вашу собственную карьеру. Когда Вы в танцы пришли – как это было? Многие считают (не знаю, обидно ли это прозвучит, или нет), что топовые вид, элита – это одиночное катание, а танцы для тех, у кого в одиночном не очень получилось, это что-то такое вторичное, по крайней мере, для спортсменов на этапе выбора дальнейшего направления. Как это было у Вас, как Вы пришли в танцы – осознанно, было ли желание, или наоборот было нежелание, а потом втянулись. Как это происходило?
Максим: Вы знаете, столько воды утекло, столько времени прошло, уже даже, если честно, и не помню. Лучше спросить у моей мамы. Она, надеюсь, слушает этот прямой эфир, обещала. Категорически не соглашусь с тем, что танцы, как раньше говорили, – это ущербный вид спорта, и туда отдают, извиняюсь, отбросы… Нет, у нас также даже парники или одиночники, которые подключаются на скольжение, понимают, что абсолютно другая специфика, где-то даже «умирают», говорят – просто совершенно другая работа, мышцы другие включаются, другая мышечная работа идет. То есть это полноценное ответвление фигурного катания, направление, и не каждый туда пойдет, не каждый сможет достичь чего-то, двинуться куда-то, показать себя.
Ледокол: Маме привет! Мама должна быть горда своим сыном. Прозвучало, что к маме надо вопрос адресовать по поводу того, насколько было осознанное решение о переходе в танцы и как это происходило. Ну что, друзья? Будем Максима отпускать? Максим, еще раз напоминаю, выходит в эфир из Новогорска, еще и связь шалит, и, собственно, после работы уже. Сегодня были тренировки, Максим?
Максим: Да, сегодня был полноценный день – два часа утром, два часа вечером, и помимо этого и СФП было, и ОФП, и после вечерней тренировки еще мальчики на подкачку пошли, девочки на пробежку. Только сейчас – смотрю, начался дождь – убежали со стадиона.
Ледокол: Если вопросов дополнительных нет, тогда скажем Максиму: «Спасибо!» Еще пользователь Денис задает «важный» вопрос: «Тесса/Скотт или Габриэла/Гийом? Кого выберите?»
Максим: Однозначно Тесса/Скотт, только Тесса/Скотт!
Ледокол: Пользователь Мария пишет: «Очень хочется, чтобы Арина/Максим и Ирина/Дарио без проблем и трудностей перешли во взрослые и пусть там завоевывают медали! Успехов и с другими учениками Вам тоже! Ваши пары дарят нам надежду на улучшение в танцах, с точки зрения зрительского интереса. Спасибо большое за беседу. Интересно и классно, когда молодые тренеры рассказывают о своей работе! Успехов Вам!»
Максим: Ребята, мне-то как этого хочется! Спасибо всем большое за добрые слова! Спасибо!
Ледокол: Будем прощаться тогда. Всего хорошего! Спасибо за разговор, было очень интересно! Приходите к нам еще.
Максим: Спасибо, спасибо всем. Доброго вечера! Очень рад был поговорить. Ведущему спасибо, всем слушателям. Как только пригласите, постараюсь еще пообщаться.
Ледокол (Марк): Спасибо Максиму и Андрею! Скажу откровенно: разговор получился классный. До новых встреч!
Сообщество "Ледокол" признательно всем людям, которые помогли предоставить вашему вниманию этот текст.
