Сколько фигуристам платят в шоу, как часто они обращаются к психологу и почему Косторная – идеальный вампир?

Мы записали заключительный эпизод первого сезона подкаста «Наша фигурка», который выходил совместно с банком «Открытие».

За три месяца мы а) успели поговорить про фигурное катание как искусство, б) выбрали лучшего среди лучших (Плющенко, Ягудин, Ханю и даже Фернандес!), в) познакомились с прекрасным Русланом Жиганшиным, г) обсудили четверные прыжки и, конечно, величие Этери Тутберидзе.

В свежем подкасте мы благодарим всех, кто нас слушал и вообще проникся ледовыми тайнами. Среди таких – медиадиректор Sports.ru Саша Поливанов, который на протяжении практически всех выпусков был в студии, помогал со звуком и к середине весны залип на программах Каролины Костнер.

Александр Поливанов: Во-первых, хотел сказать, что внимательные слушатели, наверное, слышали на заднем плане такие похахатывания или причмокивания – это был я. Я действительно сидел и помогал ребятам со звуком, хотя особо помогать было не нужно, потому что вы все прекрасно справлялись. До этих семи выпусков я не был большим фанатом фигурного катания. Когда мы записывались, вы так искренне обсуждали, что я взял и посмотрел прокат Каролины Костнер на Олимпиаде в Сочи.

Павел Копачев: Зачем ты это сделал?

Поливанов: Как вы сказали – по позыву. Я проснулся с утра, и понял, что нужно сделать именно это.

Копачев: У нас сегодня необычная тема, потому что есть наивные, глупые, но в то же время важные вопросы, которые Саша будет задавать нам, но и я тоже буду что-то подкидывать нашим гостям. Назовем так: важные, наивные, простые вопросы о фигурном катании людей, которые, возможно, заинтересовались после прослушивания нашего подкаста. Скажи честно, ты будешь слушать наши подкасты, если они будут выходить?

Поливанов: Не очень люблю слушать подкасты с собой, а все остальные, конечно. Я когда сидел на записях, мне всегда хотелось вклиниться в разговор и задать какой-то вопрос. И я добился этой возможности, поэтому сейчас я наконец-то задам Ване и Полине все вопросы, которые у меня накопились.

Копачев: На самом деле у тебя просто появился микрофон, теперь ты можешь задавать вопросы. До этого у нас было три микрофона в студии, сегодня – четыре.

Поливанов: Мне важно понять: фигуристы не тренируются?

Копачев: Нет.

Поливанов: Сидят дома, едят пирожные?

Кузнецов: Еще растяжку делают. Щербакова выложила растяжечку на фоне плюшевого медведя.

Крутихина: У итальянцев очень классный флэшмоб сейчас, он называется «Я катаюсь дома». Там действующие и бывшие фигуристы выкладывают фотки и видео, где они на коньках делают домашнюю работу – выбрасывают мусор, моют посуду, готовят.

Поливанов: Первый вопрос, который у меня был, не связанный с событиями – про название вида спорта. В фигурном катании должны быть фигуры, но появляются ли новые? Может так быть, что появится новая фигура, и люди как-то ее оценят? Насколько я понимаю, все элементы заданы. И ты не можешь выполнить новую фигуру. Что будет, если человек сальто прыгнет?

Копачев: Кстати, был такой момент, что Сурия Бонали то ли на Олимпиаде, то ли на чемпионате мира, и за это даже снимали баллы, но точно не плюсовали.

Крутихина: Cальто сделали запрещенным элементом из-за того, что оно достаточно опасно. Хотя, например, на показательных его делают, тот же Нэтан Чен постоянно его прыгает или ледовые акробаты, то есть это распространенная фишка, но именно для гала-номеров. Если ты прыгнешь условный пятерной прыжок, то тебе его, скорее всего, просто не засчитают, потому что все прыжки имеют определенную сумму баллов, которую они могут принести. Соответственно есть табличка, в которой расписано, сколько баллов приносит каждый прыжок, и пятерного там нет. Если ты его сделаешь, тебе просто поставят ноль. Ты забьешь эту ячейку для прыжка и ничего при этом не заработаешь.

Кузнецов: Евгения Медведева на чемпионате России делала лишний прыжок в произвольной программе, то есть больше, чем дозволено. На это никак не отреагировали. Сделала – молодец. Если кто-то изобретет абсолютно новый элемент, трюк, то нужно как-то очень прозрачно на это намекнуть судебной системе ISU, что скоро ты выкатишь на лед этот трюк. Например, запостить его в инстаграм. К примеру, прыгнула Евгения Медведева не четверной, а сразу пятерной прыжок – взяла и всех удивила. Нужно запостить это в инстаграм, и тогда уже фигурное сообщество начнет шевелиться и что-то изобретать под новый пятерной прыжок Евгении Медведевой, потому что сразу выходить на соревнования с новым элементом – это странно.

Поливанов: Может быть новым элементом не прыжок, не какое-то вращение, а что-то новое? Сальто, к сожалению, не подходит как пример. Может, такой элемент, как проезд на одной ноге со вставанием на носок и припрыжкой какой-нибудь?

Кузнецов: У Полины есть телеграм-канал «Лутц с полубильмана», и это как раз элемент, который хотел изобрести Евгений Плющенко после своей неудачной Олимпиады.

Крутихина: На самом деле это было бы легально, потому что данном случае полубильман, то есть спираль, рассматривалась бы как сложный заход на прыжок.

Поливанов: Подождите, расскажите с самого начала, я ничего не понял.

Копачев: Саша не понимает, что такое лутц, что такое бильман, и тем более, что такое полубильман.

Поливанов: Все-таки Плющенко и лутц я понимаю, а с бильманом есть проблемы.

Крутихина: Лутц – это прыжок, а полубильман – спираль.

Копачев: Что такое спираль?

Крутихина: Спираль – это когда в случае с полубильманом ты едешь на одной ноге, а другую придерживаешь. Сложно это описать в подкасте, но, грубо говоря, ты держишь ее рукой. Плющенко еще в молодости славился своей хорошей растяжкой, и перед своим возвращением к Олимпиаде в Сочи он анонсировал новый прыжок – лутц с полубильмана. Особенно активно его пиарила Яна Рудковская. Тут должна была быть такая фишка, что это одновременно многооборотный прыжок и еще растяжка, поэтому если ты прыгнешь лутц с полубильмана, тебе его зачтут просто как лутц по числу оборотов.

Копачев: Было выдающееся интервью Яны Рудковской после Сочи. С заголовком: «Я всегда говорю Жене: тебя зовут Ев-гений».

Кузнецов: Это мощно, конечно. Хорошо, что ее муж не Сергей.

Копачев: Напомним, что партнер подкаста «Наша фигурка» банк «Открытие» – он входит в десятку крупнейших в России, а его офисы находятся в 73 регионах. «Открытие» поддерживает всех наших спортсменов, желает им успехов на льду и не только на льду.

Поливанов: Я по-прежнему хочу разобраться с фигурами. Современный фигурист не настроен на то, чтобы придумать что-то новое?

Крутихина: Совершенно верно, потому что ему, скорее всего, за это просто не поставят баллы. Возможно, на него обратят внимание судьи, возможно, ему зачтут какую-нибудь связку, но всегда есть риск, что этот элемент тебе просто не посчитают.

Кузнецов: Бриан Жубер кто-то поднимал эту проблему в одном из своих интервью, году в 2011-м. Его спросили про плюсы и минусы новой судебной системы по сравнению со старой, потому что он учился на старую и соревноваться он начинал по старой судебной системе. Он говорил, что скучает по старой судебной системе в том смысле, что там было больше свободы. Фигурист мог изобретать. Жубер приводил в пример дорожки. Он говорил, что я делал любые дорожки, какие хотел – зубцовые, реберные, любые, все на свете туда вставлял, кучу разных украшений – и все получалось. Сейчас новая судебная система не особо изменилось в этом плане. Все элементы на дорожках прописаны: за это второй уровень, за это третий уровень, за это четвертый уровень и получается, что спортсмены катают одно и то же. У них пространство для какого-то творчества крайне сжимается, потому что каждый взмах регламентирован и за него есть определенная оценка. Понятно, что если ты не совсем конченый тренер, то ты когда планируешь для своего спортсмена цели на предстоящий турнир, понятно, что ты ему ставишь то, что гарантированно даст определенное число баллов, поэтому сейчас спортсмены никак не мотивированы, чтобы изобретать новые элементы, кроме гала-концертов.

Крутихина: Но можно войти в историю сейчас. Например, Адам Риппон в свое время начал прыгать двумя руками наверх, и теперь вот эта постановка рук во время прыжка называется именно в его честь.

Поливанов: Как можно выйти за время программы, если музыка закончилась?

Кузнецов: Потрясающий случай был на Гран-при Франции с Алиной Загитовой после короткой программы, когда судьи сняли минус один балл от программы за то, что она сделала движение рукой после окончания музыки. У нее была финальная поза, ее руки были в районе живота, и одну руку она опустила. Это засчитали как продолжение программы, то есть она вышла за время. Как можно превысить время программы, если закончилась музыка? Да легко. Музыка сама по себе идет, спортсмен делает какой-то набор элементов. У всех спортсменов финальный элемент в короткой и произвольной программах – это вращение. Пока ты его полностью не сделал, ты не остановишься. Если ты очень долго валялся в течение программы на каком-то прыжке или очень долго заходил на него, в общем с таймингом что-то произошло, то у тебя все смещается, а догнать это по ходу программы не всегда представляется возможным, потому что силы не растут. Есть люди, которые могут отыграть это расстояние, – они молодцы. Но выехать за пределы программы очень легко.

Поливанов: Музыка ритмически построена на том, что прыжок должен быть здесь.

Кузнецов: У кого-то построена, у кого-то – нет.

Поливанов: Когда они мимо этой музыки попадают…

Кузнецов: Это заметно.

Поливанов: Такое бывает?

Крутихина: Такое бывает. Некоторые фигуристы говорят в интервью, что им сложно, если у них хорошо развит музыкальный слух. Потому что если ты упал, то тебе потом трудно нагонять. Физически неприятно от того, что ты катаешься не в музыку, пытаешься за ней успеет, но у тебя не выходит, и из-за этого получается только больше ошибок.

Кузнецов: Большое количество фигуристов ставят музыку без акцентов. Мария Сотскова катала свои программы, она включала Шнитке, и пусть он там играет. Она ездила по кругу и выполняла свою программу, там акцентов минимум было. Например, если брать произвольную программу у Алены Косторной, то там есть эпизод, где она делает прыжок прямо в кульминацию, это, по-моему, каскад флип-тулуп, и она иногда в него попадает, иногда не попадает. ISU даже как-то в своем инстаграме запостил, мол, смотрите, как круто она попала в музыку, это действительно очень красиво смотрится, но она пару раз промахнулась, то есть эти штуки достаточно рискованны.

Поливанов: Кто запостил в инстаграме?

Кузнецов: ISU – международная федерация конькобежного спорта. У фигурного катания нет своей собственной федерации, они нищеброды.

Поливанов: На что подписаться человеку, который только что начал смотреть фигурное катание?

Крутихина: На наш телеграм-канал.

Поливанов: А в инстаграме? Там же куча красоты. Только на спортсменов, или есть как в футболе, есть 433?

Копачев: Есть Тим-Тутберидзе – это такой коллективный инстаграм…

Кузнецов: Там стихи иногда бывают.

Поливанов: После подкаста про Тутберизде я понял, что мне немного страшно, когда эта фамилия звучит.

Кузнецов: International Skating Union – у них есть свой инстаграм. Есть Olympic Channel, там тоже бывает фигурное катание. Если тебе очень нравится фигуристка, у них всех есть фанатские странички. На них можно подписываться, если ты хочешь видеть ее с обнимку с котиком. Потом инстаграм фигурное катание Sports.ru – мне кажется, это топовый инстаграм-контент.

Кузнецов: Если ты хочешь много информации, то можешь подписываться в твиттере – там больше инфы в этом плане, чем в инстаграме.

Поливанов: На самом деле мы уже перешли к следующему вопросу. Вы говорили про программу, что музыка здесь подходит. Фигуристка хорошо раскрыла образ. Эти слова мне не очень понятны. Как можно раскрыть образ, если у тебя есть набор строго поставленных элементов, которые ты должен пропрыгать, пробежать, прокрутиться? Вы не чувствуете фальшь про образ?

Крутихина: Есть официальный критерий.

Копачев: Интерпретация музыки.

Поливанов: Господи, еще и это есть. У вас на все есть официальный критерий.

Крутихина: Все расписано. Во-первых, интерпретация, движение в музыку. Во-вторых, это отражение характера мелодии – если тебе включили вальс, а ты начинаешь скакать под польку, это выглядит странно, тебе за это снизят. Для парных видов есть такой критерий, как взаимоотношение между партнерами, потому что если вас поставили в дуэт, то вы должны делать вид, что вы хотя бы какие-то чувства имеете друг к другу, хотя бы дружеские. В целом кататься слаженно и синхронно – это все учитывается. Есть еще критерий попадания в ритм, который в большей степени важен для танцев на льду, особенно в ритмическом танце, где тебе снимают баллы, если ты катаешься не в четкий ритм того же вальса, польки и так далее.

Кузнецов: Знаешь, я согласен частично с тезисом Саши, потому что очень часто вот это раскрытие музыки немного фальсифицировано. Есть большое количество спортсменов, которые ставят программу на результат. Им абсолютно наплевать, как фанаты воспримут их раскрытый или нераскрытый образ, им важно сделать набор элементов, и фигурное катание сейчас это поощряет. Если ты от кого-то отстаешь в технической базе на 20 баллов, вряд ли ты будешь отыгрываться раскрытием образа. Ты будешь усиливать технически. Нэтан Чен образца двухлетней давности – это идеальная демонстрация. Все разговоры о том, что он как-то чего-то раскрыл, это была абсолютная фальшь и полная туфта.

Крутихина: Я не согласна. У него два года назад на Олимпиаде была прекрасная короткая программа под Немезиду, и это лучшее, что катал Чен.

Кузнецов: Возможно. Понятно, что сейчас он сильнее в интерпретации. Если ты хочешь понять, что такое раскрытие музыки, то следует посмотреть произвольную программу Стефана Ламбьеля на чемпионате мира в 2006 году, Four Seasons под Вивальди. Это идеальный пример раскрытия музыки, там все в музыку. Где идут даже какие-то скрипичные, мелкие аккорды, он акцентирует это коньками. Где идет ускорение, у него начинается дорожка, он идет на ускорение. Это очень важно, потому что не всегда, когда музыка идет на ускорение, спортсмен способен ее потянуть, поэтому многие ставят медленную музыку. Эван Лайсачек, когда выигрывал Олимпиаду-2010, у него была очень медленная мелодия, там не надо было особо выкладываться.

Касательно программы Ламбьеля в 2006 году он провалился. Ну как провалился… Он занял второе место на Олимпиаде, но так вышло, что там было несколько ошибок, но она все равно смотрится грандиозно. Это тот случай, когда ты понимаешь, что человек может ошибаться в прыжках, но эта программа сносит тебя, и я много раз перепроверял это ощущение. Я всегда помнил, что эта программа была очень крутая, я пересматривал через много лет, и меня снова это уносило в какой-то космос, я 10 минут потом не мог разговаривать. Вот идеальный пример, как нужно раскрывать образ через музыку, это, наверное, даже больше идеальный пример интерпретации, потому что образ – это немножко другое. Образ – это когда спортсмен ставит музыку под саундтреки из каких-то фильмов и тогда тебе нужно побыть актером. Брайан Жубер и «Матрица» – это хорошее попадание в Нео. Если брать из более свежих примеров, то Алена Косторная и «Сумерки». Она же вампир. Ну правда.

Копачев: Для интерпретации, для того, чтобы каким-то образом хореографические навыки фигуристы оттачивали, делали их шире, лучше и, как правильно говорил в нашем подкасте Руслан Жиганшин, есть специальные тренеры, которые этим занимаются – тренер по спецподготовке. Есть сами тренеры, в том числе, кстати, Этери Тутберидзе, которая водит специально своих фигуристок или фигуристов на балет в Большой театр, мы можем часто это увидеть у них в инстаграме. Таким образом, для того, чтобы катать какую-то программу, они изначально слушают музыку, классику, идут на ту же постановку в театр, читают книги, чтобы пропитаться этим образом. Это немножко выходит за рамки спорта, поэтому мы и спорили…

Кузнецов: Хореография, раскрытие образа, интерпретация – это нужно делать бай-дизайн. Изначально тренер, который задумывается о том, чтобы у его спортсмена хорошо получилось с компонентной частью, он изначально под него должен подобрать такую программу. Это изначально должно быть так сконструировано, это не в смысле: давай, вот мы включим музыку, давай, вот здесь попрыгаешь, но потом на соревновании учти, что тебе надо будет еще улыбочку сделать, чтобы ты хорошо выглядел. Тренерский штаб обычно всегда думает заранее, как спортсмен будет смотреться в программе, потому что это как кино. Все актеры не играют абсолютно разные роли, у них у всех есть 2-3 более-менее такие ролевые модели, которые они из-за раза в раз воспроизводят. Почему Райан Гослинг чуть ли не в каждом фильме играет на фортепьяно? Это то же самое. У каждого спортсмена есть склонность к чему-то. Понятно, что Трусовой не идет лирика на сегодня, потому что у нее просто мелкое скольжение. У нее нет таких больших линий, она очень много делает движений ногами.

Поливанов: Мелкое скольжение – что это?

Кузнецов: Это мой жаргон. Например, ты сказал, что посмотрел Каролину Костнер в Сочи. Возможно, ты замечал, что она толкается ногой один раз и проезжает половину катка.

Поливанов: Она очень размашисто это делает.

Кузнецов: Вот ей идет лирика. Когда мельтешишь ногами, такое ощущение, что ты семенишь. Фанаты Трусовой называют это чоктоу. Я предлагаю не лицемерить и сказать прямо, что девочке не хватает навыков скольжения. Тебе не идет такая лирика, потому что музыка не подчеркивает навык скольжения, поэтому Трусовой больше идут силовые штуки. Даже несмотря на то, что очень трогательная у нее произвольная программа под «Игру престолов», но это силовая программа. Это один из вариантов как подчеркнуть скольжение. У Алены Косторной наоборот, у очень размашистое катание, дуги ярко выраженные, округлые движения по льду. Наиболее ярко, наверное, ее подчеркивал набор программ в прошлом году. Короткая осталась, а произвольную изменили. Ей это идет. Когда тренеры об этом задумываются, то получается хорошо. А бывает Алексей Мишин, но о нем, думаю, мы в другой раз поговорим.

Поливанов: Полина, было такое, что спортсменки отказывались под какую-то музыку выступать и как это устроено в тренерском штабе? Полный диктат – тренер определяет, что фигуристка катает?

Крутихина: Смотря какой штаб. Этери Тутберидзе в интервью у Познера произнесла такую фразу: «Почему я должна тебе давать отдельного хореографа? Если ты выиграла медаль, ты сошла с пьедестала – и ты никто». У них в штабе принято. Есть Даниил Глейхенгауз, который отвечает за программы, Этери и Сергей Дудаков помогают. Они уже не отпускают своих фигуристов к другим хореографам, хотя сначала было по-другому. Они привлекали того же Александра Жулина, он ставил Жене Медведевой короткую программу. Привлекали Илью Авербуха, ездили к Марине Зуевой в США, она ставила программы Адьяну Питкееву и Юлии Липницкой.

Сейчас модель поменялась, несмотря на то, что поток очень большой, группа большая, и все равно они справляются своими силами. Здесь есть и плюсы, и минусы. Минусы в том, что человек неизбежно начинает повторяться, когда он ставит такому большому числу людей, но есть и плюсы, потому что когда ты каждый день смотришь на фигуриста, то отлично понимаешь, что ему идет, что ему не идет. Ты можешь шлифовать программу по ходу сезона, это тоже важно. Если поставил программу в Канаде, а живешь в России, то ты не будешь ездить каждый месяц, чтобы что-то там подправить, а это влияет на компоненты.

Поливанов: Спортсмен может сказать: я не хочу катать «Игру престолов»?

Копачев: Конечно, может. Жиганшин же говорил, что не хотел кататься под русскую народную музыку. Тогда он был маленький, говорил, что не мог свое мнение высказать. Как понимаю, Лиза Туктамышева немного ушла из мишинских сетей. Кто ей ставил программу, Ше-Линн Бурн?

Кузнецов: Кстати, это идеальный пример, как можно наплевать на музыку и интерпретацию. Такое варварское отношение к постановке, когда ей поставила программу Шеленбурн под музыку Florence and the Machine. Она приехала с этой программой к Алексею Мишину, потом некоторые люди с фигурного катания сказали, что насколько… Это, по-моему, Гончаренко говорила… В общем команда Мишина эту постановку не переварила. Ей оставили все то же самое на льду, но под другую музыку, и это взорвало мозг судьям. То есть она катает программу, которую ей ставили под Florence and the Machine, но играет Oblivion. Потом, видимо, кто-то из них понял, что так нельзя. Они вернули Florence and the Machine, но Лизу это не спасло. Так не надо делать, но некоторые так делают. Они еще сваливали друг на друга, потому что Мишин говорил, что вроде Лизе было не очень комфортно, мы искали общие механизмы, хотя понятно было, что он это продавил. Насчет отказа от программ я знаю, что вроде Юлия Липницкая отказывалась.

Крутихина: Да, отказалась от программы «Слышу – не слышу», она досталась Жене Медведевой в первый взрослый сезон.

Поливанов: Если фигурное катание как спорт так сильно травмирует людей и подавляет в них инициативу, может, надо всем смотреть шоу? Вы смотрели неспортивные шоу? Может, это классно? Или нет?

Крутихина: Шоу – это на любителя. Может, человеку, который не смотрит фигурное катание как соревнование, можно сходить на шоу, особенно, если у него там есть маленькие дети, например.

Поливанов: Расскажи, как это устроено? Я никогда не был на шоу. Это длительный сюжет на полтора часа или набор каких-то катаний?

Крутихина: Есть разные виды шоу. Во-первых, есть показательные после соревнования. Они обязательны, если ты приглашен на них, но ты не участвуешь, а так ты даже можешь заплатить штраф за это. На них нужно катать новые программы, необязательно абсолютно новые, можно, например, исполнить короткую и произвольную программы прошлого сезона, но нельзя катать то, что ты уже дело на соревнованиях. Правда, это легко обходится: просто включаешь другую музыку и чешешь то же самое, что уже выучил. Потом есть новогодние сказки. Это то, что распространено в России. Это то, что делает Навка, Плющенко. Это мало кто любит, это специфическое. 

Кузнецов: Я ходил как-то раз.

Крутихина: Я тоже ходила. 

Кузнецов: Это отвратительно. 

Крутихина: Есть шоу, которые проводятся в основном межсезонье, либо на зимних каникулах. Это такие сборные солянки из фигуристов, которые уже закончили карьеру, из тех, кто еще катается. Они бывают разного уровня, бывают постолимпийские, которые были, например, в Москве в 2014 году и 2018 году. Вот они, кстати, очень милые. Попозже расскажу про опыт похода на такое шоу. Есть очень качественные продукты, когда зовут музыкантов, исполняющих живую музыку. Это уже другой уровень, но, к сожалению, в России такое не практикуется. 

Кузнецов: Поищите на Sports.ru текст по поводу того, как я однажды ходил на новогоднее шоу Плющенко. В двух словах – это оргия с погремушками.

Поливанов: 18+.

Кузнецов: Это 6-. Я как раз ходил с маленькой сестрой, и мне жаль, что они вынуждены этим заниматься. Я понимаю, что это великие спортсмены. Там была Аделина Сотникова – олимпийская чемпионка, Евгений Плющенко, было много топовых фигуристов, которые вынуждены развлекать публику, которая не отличает риттбергер от гамбургера, они вынуждены их развлекать в костюме тролля, замка. Они выходят в этих огромных декорациях, и если бы в этих декорациях вышел курьер Яндекс.Еды, который пару раз со своими друзьями покатался на коньках, ничего бы особо не изменилось. Но в этих декорациях выходят люди, которые, извините меня, в истории фигурного катания, и они превращаются в аниматоров. Есть классные шоу. У того же Плющенко было шоу чемпионов.

Крутихина: «Короли льда».

Кузнецов: Вот, там они действительно были фигуристами.

Поливанов: Меня Полина заинтриговала тем, что она хочет рассказать про шоу, на которое она ходила. Расскажи.

Крутихина: Я не так часто хожу на шоу. Я их все-таки не люблю, я хожу на них, если мне билеты дарят. Свои деньги очень редко трачу на шоу.

Копачев: Теперь мы знаем, что подарить Полине.

Поливанов: Я записал. Новогоднее.

Крутихина: Самое классное шоу, на которой я ходила, было постолимпийское в 2014 году. Как раз прошли игры в Сочи, у всех было очень хорошее настроение, потому что было золото командного турнира, было золото у девочек, у парников – в общем все было классно. Решили сделать такое шоу, и фигуристы приезжали на него прямо с самолета, они опаздывали. В итоге в первом отделении катались иностранцы, которые приехали чуть раньше по каким-то причинам. Помню, там были Тесса и Скотт, были Алена Савченко и Робин Шолковы, была Каролина Костнер. Было два шоу в один день: на дневном были одни спортсмены, на вечернем – другие. Ведущий, чтобы потянуть время, позвал Тессу и Скотта отвечать на вопросы. Это было все так душевно, они сначала откатались под «Романс» русский, потом они отвечали на эти вопросы. Спрашивали Скотта, когда ты женишься на Тессе. Была очень классная семейная атмосфера. Потом ко второму отделению, опоздав на два часа, приехали наши спортсмены. Они буквально надевали коньки за кулисами, кто-то катал отрывки своих олимпийских программ, например, Волосожар и Траньков катали «Маскарад». Аделина Сотникова катала свой показательный. Даже если они ошибались, то это было объяснимо, потому что не было разминки. Была такая классная атмосфера, что ты видишь этих людей, этих чемпионов, которые подарили столько эмоций. Вот такие шоу я люблю.

Кузнецов: Новогодние шоу, которые у нас ставят с Татьяной Навкой, где сейчас «Спящая красавица» с рогами ездит и непонятно, то ли это Малефисента, то ли кто. Если сравнивать эти шоу с западными, «Art on ice» или «Revolution on ice», то у нас это как «Кривое зеркало» против «Stand Up».

Копачев: Я бы заступился за шоу, тем более наше, потому что все-таки индустрии шоу, которое есть в России и та, которая есть за рубежом – это разные вещи, даже по времени. У американцев все это началось с 50-х годов, тогда у них это стало развиваться. То есть 70 лет у них есть эта индустрия. У нас эту индустрию придумали в середине или в конце 90-х годов, и первопроходцем был Илья Авербух. Замечательное шоу «Ледовая симфония», когда он собирал более-менее всех, кого мог из топовых фигуристов. Нужно понимать, что в конце 90-х у нас почти в каждом виде были свои звезды. Был гастрольный тур по городам России, в частности, я тогда жил в Омске, и мы ходили. Это был действительно полный зал, полный спортивный комплекс, билеты раскупались, но при этом Авербух рассказывал, что они работали в минус.

Конечно, эволюционировали шоу. Сначала платили по две тысячи долларов за выход, оплачивали перелеты, затем уже совсем другие гонорары появились. Сейчас от 5 до 20 тысяч долларов за одно шоу получает фигурист в зависимости от своих званий, в зависимости от роли в этом шоу. Как Полина правильно сказала, есть разные шоу. Новогодние шоу рассчитаны на семейную аудиторию. Да, они немного маскарадные и если ты любитель и ценитель фигурного катания, то понимаешь, что Аделина Сотникова способна прыгнуть что-то иное, чем ходить в каком-то удивительном костюме, Снегурочки или кого-то еще. Для аудитории, которая приходит на Новый год, это нормальное явление. Знакомый персонаж, которого они видели в телевизоре, на льду что-то для них сыграл. Другое дело, что сегодня шоу действительно разные, в том числе наши фигуристы они востребованы и зарубежных шоу, в Японии, в Art on ice.

Поливанов: Там надо много репетировать?

Копачев: Репетировать нужно, особенно в Art on ice. Точно знаю, что они за 3-4 дня приезжают, кто-то и раньше приезжает, в зависимости от того, как позволяет календарь и твой личный график для того, чтобы вписаться в это шоу. У нас Глеб Чернявский ездил на Art on ice, можно было бы его поспрашивать.

Кузнецов: Кстати, Нам Нгуен какое-то время участвовал в канадском Art on ice. Он говорил, что это вообще отдельный спорт. Это очень сильно тебя прокачивает, все твои навыки перфоманса.

Копачев: Плюс в разных зарубежных шоу не только звезды-фигуристы, есть условно акробаты на льду, это совсем иное восприятие. Это несколько таких пазлов, которые складываются в действительно большое шоу. У них, конечно, умеют работать с аудиторией. У нас почему-то получается, что за шоумена выступает кто-то из самих фигуристов, он с микрофоном пытается расшевелить зал, а за рубежом немножко иначе. Там работают профессиональные люди, которые действительно умеют быть шоуменами. У нас зовут Дмитрия Губерниева. Он отличный шоумен, но, наверное, для такой аудитории нужно все-таки другое.

Кузнецов: Шоу Тутберидзе, кстати, было ничего. В том смысле, в котором я ненавижу шоу. Там было вполне себе хорошо. Спортсмены были фигуристами. Я ничего против любых шоу не имею, потому что деньги не пахнут, ребята зарабатывают. Им как-то надо кормить семьи, но мне просто обидно, когда Алексей Ягудин, которого я очень люблю как фигуриста, который откатал «Зиму», которую до сих пор пересматривают, бегает по трибунам в костюме волка с огромным волшебным хвостом – ну что это за фигня.

Поливанов: Потому что, как говорит Полина, что главное?

Крутихина: А что главное?

Копачев: Теория чистого…

Крутихина: Хвоста! Некоторые фигуристы, которые, может быть, не очень успешны в своей спортивной карьере, специально ставят себе классные показательные, чтобы их заметили, потом приглашали в шоу. Шведский фигурист Майоров про это рассказывал. Он специально себе ставил номера поярче, позадорнее, чтобы его заметили и чтобы у него был шанс зарабатывать после окончания карьеры.

Кузнецов: Иван Ригини – абсолютно такой шоумен.

Поливанов: Есть последняя тема, которая не дает мне покоя. Она про детей. То, что фигурным катанием занимаются и добиваются больших успехов дети, у меня не выходит из головы. При этом я знаю, что в современных образовательных моделях принято детям как можно позже давать соревноваться друг с другом. Идея про то, что в начальных школах нет оценок, уход от рейтингов детей от первого к последнему. Нет ощущения, что мировой образовательный прогресс и фигурное катание находятся в противофазе? В ближайшее время нас ждет какой-то конфликт с этим, запретят детям кататься, запретят соревнования среди юных спортсменов. Кажется, что фигурное катание и современная мысль развития детей противоречат друг другу. У вас нет такого ощущения?

Кузнецов: Нет. Безусловно, может, с какими-то взглядами отдельных людей на детское образование и вообще мир, оно противоречит. Если всякие правозащитницы внезапно начнут пищать про то, что права детей нарушаются в фигурном катании, потому что у них шок происходит с любого синяка: какой ужас, у нее синяк на коленке, давайте все это отменим, митинги, ла-ла-ла. Безусловно, в этом есть конфликт. Насчет того, что детям в школе не дают соревноваться, я не знаю. Мне не кажется правильной эта идея, если мы говорим о развитии спортсменов. Все-таки спорт – это отдельная индустрия. Люди, которые туда идут, должны быть competitive, не знаю, как заменить это слово на русский язык. У них должен быть соревновательный дух. Вся эта совковая дребедень про то, что победила дружба, теперь давайте песню споем, она в спорте неприменима. Очень странно, если бы мальчишки во дворе, которые играют на коробке, даже если они в секции не занимаются, очень странно, если бы они играли не на счет. Им не интересно играть не на счет. Они хотят уничтожить другую команду, потому что это чувство победы.

Поливанов: У меня не укладывается в голове такое большое количество психологических проблем у фигуристок, которые заканчивают карьеру. Полина, у тебя есть ощущение, что нельзя убивать соревновательность, и это нормально, что спортсменки выигрывают олимпийские медали, а потом у них на несколько лет разрушена психологическая жизнь?

Крутихина: Я не понимаю, о ком ты говоришь, чтобы у кого-то была разрушена жизнь после олимпийской медали. Ты считаешь, что у Алины Загитовой разрушена жизнь?

Поливанов: Я конкретно про Липницкую говорю.

Крутихина: Да, это отдельный случай, потому что у нее была анорексия, и она началась даже скорее до Олимпиады, а не после, просто потому, что было тяжело – держать вес. Такие расстройства, конечно, бывают. Все проблемы, связанные с весом, актуальны в фигурном катании, потому что в этом спорте и у девочек, и мальчиков должен быть определенный низкий вес. Конечно, много травм бывает, причем во всех видах, даже в танцах, которые, кажется, покатались красиво за ручку в нарядном платье, никаких прыжков не делают, но у той же Габриэлы Пападакис было сотрясение мозга, у Тессы были очень большие проблемы с ногами, пришлось делать операцию. Есть совсем страшные истории про Бережную, которой рассекли коньком голову, пришлось потом долго восстанавливаться. Было непонятно, будет ли она вообще ходить. Есть история про Татьяну Тотьмянину, которую роняли с поддержки. Фигурное катание травматично, но стоит ли ограничивать детский спорт… Хорошо, допустим, мы скажем, что фигурным катанием можно заниматься только 10 лет. В таком случае человек все равно встает на коньки, начинает прыгать и падать, травмироваться. В таком виде спорта, где есть лед, где есть прыжки, ты не уберешь риск травматичности.

Кузнецов: В любом случае, будут какие-то депрессии. Депрессий очень много, если мы говорим про психологические проблемы. У Липницкой все-таки были больше не психологические проблемы, а чисто физические. Например, Грейси Голд была в депрессии, она рассказывала, что чуть не суициднулась дома в Детройте. У Габриэль Дэйлман была депрессия. Макс Ковтун тоже обращался к психологу, но здесь вопрос, от чего они впадают в депрессию? Потому что мне кажется, что в депрессию можно впасть не только от того, что тебя в 8 лет лишили детства. Не знаю, может, там тебя парень бросил – и вот здрасьте депрессия.

Поливанов: Лишили детства – это довольно важный аргумент в психологических проблемах.

Кузнецов: Развитое человечество вообще депрессивное.

Поливанов: Давайте от депрессии к оптимизму. Представим, что мир вылечился, все хорошо, идет Олимпиада 2030 года. Представьте себе 3-4 классных заголовка о фигурном катании в 2030 году. Можете сказать тему, которую мы будем обсуждать?

Кузнецов: Это ровно через десять лет. А вы говорили, что Загитова не вернется!

Крутихина: Думаю, что к тому времени кто-то прыгнет четверной аксель, потому что пытаются уже сейчас. Может, будет пятерной прыжок, скорее, это будет одна попытка, вряд ли на Олимпиаде-2030, просто на тренировке, но кто-то попробует.

Кузнецов: А вы помните Александру Трусову? Где она сейчас?

Поливанов: Это заголовок Sports.ru.

Копачев: Подождите, а сын Плющенко? Вдруг он будет выступать.

Крутихина: Кстати, да. Ему, получается, будет 16 лет.

Кузнецов: Яна Рудковская: «Я говорю твоему отцу: ты Ев-гений. Если убрать две буквы, будет гений».

Копачев: Это был первый сезон подкаста «Наша фигурка», который мы делали совместно с банком «Открытие» – нашим партнером, которому хочется сказать большое спасибо за то, что дал нам такую возможность. Спасибо нашим слушателям, которые терпели часовые выпуски, комментировали, оставляли пожелания. Мы, как мне кажется, стали чуточку лучше, чуточку быстрее и чуточку логичнее формулировать наши мысли.

Было здорово, спасибо всем!

Все наши подкасты – здесь. Заходите, когда будут свободные минуты, слушайте, спорьте, мы вам всегда рады!

Фото: globallookpress.com/ZUMAPRESS.com, AFLO, Komsomolskaya Pravda, BEAUTIFUL SPORTS/Gerd Gruendl