Екатерина Гордеева: доброжелательность и мягкость
За помощь в подготовке текстовой версии беседы большое спасибо Марии, Юле, Даше, и Светлане!
Сегодня у нас в гостях настоящая легенда фигурного катания - прекрасная Екатерина Гордеева, двукратная Олимпийская чемпионка в парах (в паре с Сергеем Гриньковым), обладательница бесчисленного количества иных титулов, наград и званий.
Ледокол (Марк): Всем добрый вечер! А у нас сегодня снова необычный эфир, беседа с интересным гостем. Встречайте — трехкратная чемпионка мира среди профессионалов, чемпионка СССР, чемпионка России, трехкратная чемпионка Европы, четырехкратная чемпионка мира, двукратная олимпийская чемпионка в парном катании Екатерина Гордеева. Екатерина Александровна, здравствуйте.
Екатерина Александровна: Здравствуйте всем.
Ледокол: Список регалий, медалей, званий потрясает воображение. Из-за популярности фигурного катания в России, среди болельщиков очень много молодежи, людей, которые не знают, не помнят, как это было, не видели эти прокаты. Что касается успехов прежних лет, нашим современным парам, наверное, остается только мечтать о таком – титул двукратной олимпийской чемпионки. Насколько это вообще реально повторить, превзойти, добиться?
Екатерина Александровна: И раньше это случалось не слишком часто – стать двукратным или трехкратным олимпийским чемпионом. Я не считаю, что сейчас это намного труднее. Если мы посмотрим на Юдзуру Ханю, японского фигуриста, который собирается на третью олимпиаду и хочет ее опять выиграть, то, значит, это возможно. И 20 лет тому назад возможно было. Ирина Роднина — трехкратная олимпийская чемпионка. Это значит, возможно и сейчас. Алена Савченко была на 7 ОИ, по-моему, и с разными партнерами. Вспомним и Артура Дмитриева, который выигрывал олимпиаду с разными партнершами. Я считаю, что все возможно, в любое время, было бы желание и здоровье.
Ледокол: Фамилии, которые были озвучены, те, которые продолжают карьеру, или те, которые её завершили: Юдзуру, Роднина – это ведь все легенды. О легендах идет речь.
А у нас в парах казус случился на последней олимпиаде: мы вообще без медалей остались в этом виде.
Екатерина Александровна: Тогда, года 4 тому назад, у нас был спад, по моему мнению. В этом году я следила за соревнованиями пар — и чемпионат России смотрела, и юниорские турниры. Наши молодые пары растут, развиваются, и, мне кажется, будут очень сильные. Я немного помогала китайским парам и знаю, что у них намного меньше возможностей. Например, если бы была олимпиада, то есть когда она будет, наши исправят ситуацию с олимпийскими медалями в парном катании.
Ледокол: Но ведь следующая олимпиада в том самом Китае. И если Китай может всерьёз рассчитывать на медали в каком-то виде фигурного катания, то только в парах. Получается, очень тяжело нам будет соперничать, опять?
Екатерина Александровна: Я не люблю делать прогнозы, но считаю, что наши будут сильнее на этой олимпиаде.
Ледокол: Здорово, что есть такая вера. Вы помогали китайским парам, а от наших пар таких предложений не поступало?
Екатерина Александровна: Нет, не поступало. Хотя я с удовольствием бы помогла любым парам. Мне это очень нравится. Сейчас у меня есть две пары молодых ребят, которые я тренирую. Да, они не топового уровня, но я получаю огромное удовольствие от работы с ними. А от наших, к сожалению, не получала предложений. Мы 2 года занимались с лучшими четырьмя китайскими парами, точнее с двумя взрослыми и двумя юниорскими. Нельзя сказать, что круглый год тренировали, но помогали. Просто мне доставляет огромное удовольствие работать с парами — и себя развивать, и их развивать. И знаете что — работая с ними и по их системе, я понимаю, что русские пары работают правильнее и, так сказать, со взглядом в будущее. Я уверена, наши молодые пары будут прогрессировать. Если вы спрашиваете о том, приглашали ли меня когда-либо тренировать российские пары – нет, еще не получалось такой ситуации, что, в общем-то, обидно.
Ледокол: Стратегический подход — то, как развивается фигурное катание в России. Действительно, во всех видах смотрят в будущее, причем вдаль, и свет (в конце туннеля) виден повсюду. Но что касается того, что было сказано – другая система, наш подход, китайский подход. В чем разница?
Екатерина Александровна: Нашими тренерами накоплен гигантский опыт. Тамара Николаевна Москвина, тот же Олег Васильев, конечно же команда Нины Мозер. Все они имеют огромнейший опыт, пользуются поддержкой со стороны федерации, врачей. Это большая и серьёзная работа – готовить целую команду на олимпиаду. Да и обычная рутина: в течение года следить, чтобы все были здоровы, правильно были подготовлены физически, когда и какую нагрузку нужно дать организму – это очень-очень непростые вопросы, и один человек не может с ними справиться. Следя за китайской системой, за их тренерами, я вижу, что они отстают именно здесь. Они, в общем-то, совсем недавно начали побеждать со своими парами. Ну, как недавно… допустим, лет 10. Но наши-то пары на олимпийском пьедестале уже 50 лет или даже больше. Это ценнейший опыт, целая энциклопедия о том, как нагружать организм. Не хочу кого-то обидеть — но мне кажется, что в Китае несколько перегружают пары и девочки травмируются, нет правильной физподготовки и все.
Ледокол: Это как в адаптивных моделях: либо ты тренируешься недостаточно — и тогда нет результатов, либо ты слишком сильно тренируешься — и тогда возможны другого рода проблемы. Все с опытом приходит. Получается, в Китае есть сложности, вполне объяснимые, — с методикой и методологией, потому что они не накопили такой длительной истории. А что с кадрами, что у них с тренерской школой, кто у них там тренирует, насколько вообще талантливые, опытные тренеры? На западе многие вообще считают, что японские тренеры, китайские тренеры — это все, мол, не очень серьезно.
Екатерина Александровна: Нельзя назвать их несерьезными. Они очень много учатся, встречаются с нашими тренерами, они вообще всегда брали пример с русских. Мне известно, русские тренеры были в Китае, помогали местным, да и американские тоже. Они набираются ума-разума, просто еще на полпути. И… как бы объяснить? Они ответственны за большое дело для страны, понимаете? Не обращая внимания на то, здоров ли ты, нездоров, спортсмены должны идти и работать по 10 часов в день, например, — я не знаю сколько. Нет понимания, что правильно. Нет системы. Разве что выделю их главного тренера в парном катании — олимпийского чемпиона Хонбо Чжао. Он тренирует все пары, у него все пары в Пекине. И, в общем, это то, что у них есть. У них пар, наверное, пять-шесть, и это все.
Ледокол: Получается, они и здесь только в режиме проектирования находятся — строят в том числе и тренерскую школу. В России примерно так она и начиналась когда-то. У нас в кого ни ткни пальцем, окажется, что все учились или хотя бы некоторое время тренировались у одних и тех же специалистов. Сейчас это выглядит как эдакое генеалогическое дерево. Все там были, учились по одним методикам, а теперь целая школа.
Екатерина Александровна: Да, так и есть. Я имею в виду, что в Китае просто не хватает тренеров, даже для парного катания. Думаю, и в остальных видах ситуация не лучше. Но местные стараются, учатся, пытаются ездить, то есть сами они не ездят, а обычно приглашают других тренеров к себе, чтобы они помогали, потому что у них там хорошие условия для работы, так как федерация, страна, их полностью поддерживает. Дома прекрасные условия для тренировок, поэтому они всегда стараются кого-то пригласить к себе. И вот когда они приглашали меня, у них там было очень много и канадских, и американских специалистов, у которых они учились. Но для того, чтобы им своего опыта набраться, как мне кажется, еще много лет потребуется.
Ледокол: Это плавно нас переводит к следующему вопросу. Значит, Вы сейчас тоже занимаетесь тренерской деятельностью? У нас в России не очень много информации о том, чем Вы занимаетесь. Известно только, что Вы в США живете вроде бы, Вы сами говорили в интервью, что небольшой свой каток есть, какие-то тренировки, но что, как — расскажете?
Екатерина Александровна: Да, я давно уже живу в США, но, конечно, часто бываю в России, и Илья Авербух меня часто приглашает на шоу. Я с удовольствием приезжаю, выступаю. Но в России еще не тренировала никогда. Сейчас я, в основном, тренирую в Штатах. Не могу сказать, что у меня есть какая-то своя группа: здесь это трудно организовать. Поэтому я тренирую буквально всех — от 7-летних детей до взрослых людей, которым даже за 50, для удовольствия. И у меня есть, как я уже сказала, две пары, которые мне очень нравится тренировать. Их я, в общем-то, и создала. Так что я, в основном, тренерской деятельностью занимаюсь. Есть шоу какие-то иногда, раза два в год, может быть. А так, в основном, тренирую. Катка нет — был небольшой каток у Ильи Кулика, два года он просуществовал, но его было трудно поддерживать, поэтому он закрылся. Лед у меня теперь на двух других катках, которые здесь есть — они рядом с моим домом находятся.
Ледокол: Ваши пары — те самые Соня Барам/Блейк Эдвардс и Элли Корытек/Алан Фишер, правильно я понимаю?
Екатерина Александровна: Да, правильно. Я очень рада, что вы следите. Это две парочки мои. Я веду их вместе с еще одним тренером – Девин Мэттьюс его зовут.
Ледокол: То есть у Вас полноценная тренерская команда, коллектив. У нас в России любят говорить «тренерский штаб».
Екатерина Александровна: Можно и так сказать. Я не считаю, что один тренер может сам все дать спортсменам. Поэтому всегда стараюсь привлечь хотя бы еще двух-трех специалистов, которые, по моему мнению, могут привить моим спортсменам нужные навыки. Вот хореограф еще одна есть, женщина, которая с ними работает, еще Рене Рока, если вы такую знаете, — она ставит программы тоже. И все вместе с ними работаем.
Ледокол: У ребят есть будущее?
Екатерина Александровна: Очень трудно сказать, потому что они все занимаются еще и одиночным катанием. Здесь так популярно, скажем так. Они выступают и как одиночники, и в паре. Это довольно большая нагрузка, но это их решение, совмещение видов, и мне, в общем-то, нравится это. Мне кажется, у младшей пары точно есть будущее – Эля Корытек и Алан Фишер. Я бы хотела, чтобы у них было будущее, но им по 12-13 лет, так что еще пока трудно сказать, вся жизнь впереди.
Ледокол: Это та самая система, когда одновременно все виды — еще, наверное, и танцы здесь же? Или танцами они не занимаются?
Екатерина Александровна: Нет, без танцев.
Ледокол: Это, может быть, немного смешно, просто даже в этом сезоне, на юниорском Гран-при, были такие примеры – правда все эти ребята под канадским флагом выступали. Некоторые участники и участницы соревновались, или, по крайней мере, были заявлены как одиночники/одиночницы – и в то же время участвовали в танцах на льду.
Екатерина Александровна: Я этого не видела, но я, если честно, не советовала бы и в танцах, и в парном кататься. То есть и одиночное, и парное на этом уровне еще возможно. Естественно, когда они будут старше, буквально через 2 года, они должны будут выбрать, где они будут, что они будут делать. Но так как сейчас парное катание невозможно без тройных прыжков, то считаю, что одиночное им очень понадобится. Поэтому поддерживаю то, что они как одиночники тоже должны тренироваться и соревноваться. А когда время подойдет к юниорскому чемпионату мира, думаю, к тому времени мы уже выберем.
Ледокол: В США же сейчас, говорят, активно взялись за наведение порядка в фигурном катании: в частности, пытаются как-то стимулировать появление пар, работу над парным катанием. Американцы очень заинтересованы? Вы это чувствуете на себе, или речь идёт о спортсменах повыше уровнем?
Екатерина Александровна: Я бы сказала, что да, я тоже это заметила. За последние два года видна работа, чтобы восстановить парное катание или помочь прогрессировать. Буквально за полгода организовано два тренировочных лагеря для того, чтобы привлекать туда одиночников, которые хотели бы попробовать себя в парном катании. Прямо как сборы небольшие, на два дня, где пытаются подобрать в пару мальчика с девочкой. Причем непосредственно федерация над этим работает, что, в общем-то, очень приятно. Потому что мальчиков здесь, в принципе, мало фигурным катанием занимается. Все идут в хоккей, в футбол, а фигурное катание считается недостойным мальчика видом спорта, и вот их мало. Их всех приглашают в какое-то одно место, допустим, в какой-то один город на сбор — и туда же зовут девочек. В общем, работают над этим как могут. Да, очевидно, что в Штатах стараются парное катание восстановить.
Ледокол: Получается, как в той песне: «Стоят девчонки, стоят в сторонке, платочки в руках теребят»?
Екатерина Александровна: Ну, да, или и девчонки стоят в сторонке, и мальчишки стоят в сторонке, найти друг друга никак не могут.
Ледокол: Если уж про американскую федерацию речь зашла: у нас рассказывают всякое о ситуации в США с фигурным катанием — про то, как действовали какие-то ограничения там, якобы запрещали до какого-то возраста прыгать тройные прыжки, до какого-то возраста дупель запрещали. А потом, как рассказывают, сменился глава федерации и всё изменилось, подул ветер перемен. Это справедливо, все верно? Или несколько не соответствует действительности?
Екатерина Александровна: Я не могу ответить, я не настолько сильно вовлечена в американскую федерацию и не помню, чтобы менялся её президент. Не знаю точно. Но я вижу, что здесь уровень занижен по сравнению с нашим. Например, я могу рассказать про свою дочь. Лиза, моя младшая, всегда тренировалась здесь. И когда ей было 8 лет, мы должны были поехать в Россию. Я участвовала в передаче «Ледниковый период». Дочь оставалась там один год, тренировалась со своими сверстницами и должна была соревноваться. И, например, ей пришлось на целую минуту увеличить программу. Программы в России уже сложнее были, и девочки, естественно, прыгали прыжки сложнее. Весь уровень – тот, что требуется американской федерацией – он просто занижен, из-за этого опускался общий уровень здесь, а то, чтобы запрещали что-то… нет, я о таком не знаю.
Ледокол: Ваша дочь у Инны Германовны Гончаренко занималась?
Екатерина Александровна: Да, у неё.
Ледокол: И как? Прибавила за этот год? Я знаю, что она уже с фигурным катанием все, но что касается этого опыта, насколько он был полезен?
Екатерина Александровна: Ей очень нравилось в этой группе, она была там младшей. В этой группе она была с Леной Радионовой, которая, как раз, только-только выходила. Ей очень там нравилось, и получалось хорошо тренироваться. Естественно, увеличилась ее техническая подготовка.
Ледокол: В России же система как устроена — на самом деле тут не обошлось без хитрости, но устроено всё очень разумно. Российская разрядная классификация не совпадает с международной/ISU. И разряды и требования к разрядным нормативам таким образом объявлены, что наши разряды сложнее – то, о чем Вы сказали. Больше требуется, дольше программы, больше элементов — это так работает. Итого: с одной стороны, принята иная разрядная классификация, поэтому кажется, что разряды просто разные. Но если взять и на бумаге расписать – вот здесь у нас разряды, которые приняты на западе, а здесь российские разряды, то становится понятно, что мы идем с опережением. И такой стратегический подход приносит свои результаты.
Екатерина Александровна: Да, абсолютно с вами согласна, у нас всегда так было. Если ты занимаешься этим видом спорта и тебя выгнали, это означает, что ты не подходишь, значит, надо работать еще больше. Я так росла: если ты этим увлекаешься, то и родители, и ребенок должны понимать, что ты занимаешься этим спортом, это твоя работа, твоя жизнь. Здесь, в Штатах, это больше как твое хобби, поэтому никакой системы, каких-то больших нагрузок, преодолений себя – нет. Тут это немного занижено и такое не принято и непонятно. И вот сейчас, мне кажется, федерация начала понимать, что без специальной системы ничего не будет получаться. Поэтому они спохватились. А у нас это давно понятно и поддерживается и развивается.
Ледокол: Ясно. Рафаэль Арутюнян рассказывал о том, что он может говорить, а что он не может. Он таким образом это характеризует: «Я когда договариваюсь со своими учениками, сразу спрашиваю: или ты хочешь, чтобы я улыбался и говорил, что все прекрасно, все здорово, но и толку не будет; или же ты хочешь знать реальное положение вещей, улучшаться, чтобы были результаты, но тогда ты будешь слышать от меня неприятные вещи, зато будешь стоять на подиумах и будешь прогрессировать». К чему я это? Вы сейчас тоже тренируете — каким образом Вы эту коллизию решаете, как Вы из этой ситуации выходите?
Екатерина Александровна: Абсолютно согласна с Рафаэлем Владимировичем. Мы, кстати, тренируем на одном катке, и я вижу, что он смог создать довольно серьезную группу, здесь в Америке, что на самом деле очень трудно. Он добился, чтобы ему давали собственный лед, пускали только его ребят кататься там, и я очень уважаю его за то, что он смог этого достичь. Насчет того, что он говорит – абсолютно верно, тут нужно с родителями разговаривать об этом и сразу с ними решать: вы хотите нормальных нагрузок, на результат работать, или за деньги. Вот так, если грубо говорить.
Ледокол: Или результат, или за деньги — неожиданно сразу всплыл денежный вопрос.
Екатерина Александровна: Имеется в виду, что родители хотят либо того, чтобы мы просто развивали ребенка, либо чтобы мы постарались из него сделать чемпиона. Это тоже не стопроцентный вариант, а кто сказал что все удастся? Ты должен понимать, что потратишь, допустим, 10 лет своей жизни, и еще и ничего не получится. Это довольно трудно слышать родителям, но многие хотят это услышать. А если вы хотите это слышать, тогда можно об этом говорить — в основном, русским родителям.
Ледокол: Вы на одном катке с Рафаэлем Арутюняном работаете — отдельно от него? Один и тот же лед, но разные организации, или как это устроено?
Екатерина Александровна: У Рафаэля Владимировича своя группа. Я с ним не работаю. Но мы видимся, общаемся все время. Просто я знаю его систему, потому что Лиза, моя младшая дочь, тренировалась у него 2 года.
Ледокол: У нас вопрос из чата: «Что Вы думаете о включении четверных подкруток и выбросов в программы парного катания?».
Екатерина Александровна: Я считаю, если есть возможность, нужно вставлять, потому что спорт идет вперед и только вперед. Пятнадцатилетние девочки уже делают четверные. И, в общем-то, четверные выбросы тоже возможно включать в программы, просто это немножко другой подход будет к самим выбросам, к тому, как их тренировать. Это другой подход к тренировкам. И к постановкам программ, естественно, тоже. Но это будущее парного катания, конечно.
Ледокол: Если мы опять про современное парное катание заговорили, как Вы вообще его оцениваете, с точки зрения хореографии, сложности. Что нравится, что не нравится, что хотели бы изменить?
Екатерина Александровна: Я не могу точно по фамилиям всех назвать наших. Но я смотрела и юниорский чемпионат, и чемпионат России, и мне очень нравится, как катаются многие юниорские пары в этом году. Да, может быть, конечно, программы еще не настолько интересные, но я знаю, насколько трудно найти двоих детей, людей, объединить, чтобы у них была совместимость для того, чтобы создать красивую программу, например, как последние программы Волосожар/Транькова. Это очень долгий процесс и много лет. Но техническая часть у наших первых 5-ти – 7-ми пар просто отличная: поддержки делают очень трудные, они оцениваются по уровням, со сложными заходами и выездами, потрясающе сложные позиции девочки принимают. Программы всерьез усложнились, по сравнению, например, со временем, когда я каталась. И считаю, что технический уровень идет на повышение. Вставить все эти технические моменты в программу, и чтобы она была еще и интересная и красивая — это трудно. И занимает очень много времени. Одиночнику, может быть, тут легче, чем двоим. Но зато когда это уже получается, то уже сразу выглядит здорово.
Ледокол: У нас чемпионы России — Бойкова/Козловский. Другие молодые пары, с ними соперничающие — это Павлюченко/Ходыкин, Мишина/Галлямов. Если говорить про юниоров, там намного лучше других смотрятся Панфилова/Рылов. Но если не о молодёжи, — что происходит с Тарасовой/Морозовым? Они ведь в США тренируются, причем у Марины Зуевой, с которой и Вы работали в бытность свою фигуристкой.
Екатерина Александровна: Да, Тарасова/Морозов тренируются сейчас у Марины Олеговны во Флориде. Знаю, что Максим Траньков им помогает, ездит туда все время. Что я могу сказать? Хореография очень хороша в этом году, мне страшно понравились обе программы. Технически тоже, они очень сильные фигуристы. Вероятно, дело в психологии — ребята не могут в себя поверить, что-то им прямо мешает, как мне кажется, в головах. Потому что подкрутка, мое мнение, у них сейчас самая лучшая в мире. И вообще: легкие прыжки, поддержки — все прекрасно. Но, возможно, вот эти перемены не идут на пользу. Хотя если смотреть на выступления, то я считаю, что очень красивые программы Марина Олеговна поставила, и в этой части у них прогресс в этом сезоне. Когда меняешь тренера, мне кажется, невозможно чтобы прямо сразу, в следующем сезоне, у тебя все получилось хорошо. Посмотрим на следующий год. Но им будет тяжело. Конкуренция диктует повестку, молодые пары, чемпионы России этого года, поджимают. Естественно, и китайскую пару все равно нельзя сбрасывать со счетов, прошлогодних чемпионов мира: они все равно сильные, они имеют свой стиль, которого ни у кого нет, это очень ценно.
Ледокол: Парное катание, глобально, развивается в правильном направлении?
Екатерина Александровна: Все развиваются, пары идут только вверх технически и артистически, потому что создать какой-то шедевр, при этом выполняя такие сложные технические элементы, – это очень трудно. Допустим, если за год технический уровень у всех вырос, то проседают программы, артистическая часть. А сейчас одно другое догоняет, то есть артистическая составляющая поначалу немного страдает, если техническая растёт.
Ледокол: Понятно. Есть разнонаправленные мнения про тенденции в парах. Кто-то говорит, слишком сложные элементы, где же им катать, когда все такое сложное, снижайте сложность. А другие, как ни странно, говорят противоположное, что невозможно смотреть эти пары, они похожи как две капли воды одна на другую. И почему? Потому что они делают одно и то же. Мотивируйте, просят они начальников из ISU, разрешите четверные выбросы и подкрутки, то есть оценивайте их адекватно. Ведь сейчас просто не выгодно их делать в парах. И тогда прогресс пойдет. Кивают как раз на одиночников — на мужчин, на женщин. Удивительно, но именно там, где выше только звезды, где планка с каждым годом все выше и выше, в гонке за лидером подтягиваются все остальные — мы видим и запредельную технику, и запредельный уровень артистизма, все вместе, все сразу. Вам какое мнение ближе, или где-то посередине?
Екатерина Александровна: Я считаю, что это прекрасно: люди говорят, каждый, естественно, высказывает свое мнение. Найдется и такой, кто будет говорить, что все одинаково. Например, то же самое можно сказать про девочек-одиночниц, которые в своих программах должны исполнять определенный, предписанный правилами набор элементов. А как иначе, если ты получаешь равное количество баллов вот за эти прыжки? Все ставят одинаковые технические комбинации, вращения у всех одинаковые. Но у каждого болельщика есть фаворитка какая-то, программа которой нравится больше. Свои любимцы всегда будут у каждого. Я не могу сказать, что считаю, что все развивается абсолютно правильно. Развитие должно занимать время. Опять-таки, как я сказала, если ты без технического арсенала, то ничего не сможешь — тебе не набрать определенное количество баллов. То есть твоя задача сначала технически подготовиться, как наши пары юниорские. Они набирают конкретный технический опыт, ставят невероятно трудные поддержки, выбросы. Например, выезжают выброс, тут же делают прыжок, по-моему, так делают чемпионы России. И вот ты выполняешь самый серьезный технический набор, а потом уже можешь подтягивать артистический уровень к техническому. Вот такой процесс. Поэтому все время будут говорить: у них одинаково. А как не одинаково, когда должен быть этот элемент, тот элемент и вот этот элемент?
Ледокол: Нет, ну почему же? У девочек или у мальчиков — почему обязательно про девочек речь заходит, а не про мальчиков? Все же разное делают. Вот наши девочки: кто-то прыгает 5 квадов и катает с энергией; кто-то прыгает три трикселя и скользит как никто; кто-то прыгает 3 квада, но при этом вкладывается в хореографию, в перфоманс. Кто-то вообще без ультра-си, но и тут всё разное: у кого-то риттовый каскад; кто-то и каскад с тулупом с трудом докручивает; у кого-то и хороший два/три, аксель-тулуп — за счастье. К мальчикам можно обратиться: у кого-то 7 квадов в двух программах; у кого-то ни одного, как у Джейсона Брауна; и все что между — кто-то прыгает один квад и с него падает, и бабочки порхают. Речь о чем? Давайте посмотрим на пары: обычно это тройной сальхов и тройной тулуп – одна, вторая, третья пара. И не мотивированы, не заинтересованы другие пары исполнять что-то иное, потому что очень большие риски. Ну, какая разница, будешь прыгать параллельные лутц, флип или тулуп — там разница в баллах минимальна, а риски ого-го, не говоря уже про то, что судьи норовят еще и ошибку на ребре поставить. Вот Павлюченко/Ходыкин прыгали параллельный флип — им там ставили ребро. Или, что касается подкрутки четверной: если ты настолько хорошо исполняешь подкрутку, что можешь исполнять четверную, то, соответственно, тройную ты почти всегда на четвертый уровень исполняешь, а если на третий, то с огромным GOE. Тебе не выгодно идти на четверную: ты там не получишь +4 или +5, ты получишь, дай Бог, если +1 или +2. А может, и ошибка будет и много проиграешь, а разница в баллах в случае успеха минимальная — получается, невыгодно. Если у одиночников одно соотношение выгода/риск, то здесь — другое. Получается, все катают примерно одно и то же. А что в фигурном катании происходит, когда все катают одно и то же? Ведь есть люди, которых хотят видеть на пьедестале, которым, простите, надо. Все делают то же самое, но кому-то очень надо. А раз все делают одно и то же, то, значит, мы тех, кого надо поставить на пьедестал, и поставим. Помните ту историю, как это было, вручение двух комплектов олимпийских медалей? Все это, разумеется, в прошлом имеет корни. Ничего же не изменилось. И получается, это все мотивацию сбивает: если я могу, делая то же самое, получать больше, то буду ли я так сильно стараться? Или наоборот — если я, делая то же самое, но катая намного лучше, буду получать меньше, потому что есть те, кому очень надо… В общем, здесь вопрос философский, мне кажется.
Екатерина Александровна: Ну, допустим, это вопрос не философский, это вопрос нашего судейства. Это потому что наш вид спорта, в общем-то, необъективный. Сейчас сделали систему, которая более честно считает баллы. Справедливей можно оценивать наш вид спорта. Но все равно фигурное катание остается необъективным видом спорта. Допустим, кому-то нравится, как катается этот фигурист, а кому-то больше нравится, как катается другой. Я не буду обсуждать, кто должен стоять на пьедестале. Это не мое дело. Я о другом. Хочу просто сказать, что, да, действительно… Со мной была та же самая ситуация. Мы делали четверную подкрутку и на чемпионате мира, и на чемпионате России, и на чемпионате Европы. Но когда дело дошло до олимпийских игр, нам сказали снять четверную подкрутку, потому что на нее тратится очень много энергии, а программу надо откатать чисто, целиком. То есть ты не делаешь какой-то очень сложный элемент и не рискуешь — и все для того, чтобы у тебя остались силы, чтобы ты смог прокатать программу чисто, на ура, всю целиком. Я считаю, что все равно идет спор… А девочки уже четверные прыгают. Понимаете? То есть буквально десять лет тому назад было нормально прыгать каскад три-три, а сейчас четыре четверных в программе — тоже нормально. Они рискуют, они все равно на это идут. И если они знают, что смогут это выдержать, то они это выдерживают. То же самое будет с парами. Считаю, что сейчас был сделан большой шаг, потому что у пар больше разных элементов. Тодес – должен быть трудный подход, трудный выход. Поддержка – должен быть трудный подход, трудный выход. Потом, например, тройные прыжки: сальхов, тулуп. Но сейчас уже вставляют и тройной лутц, и тройной флип. Тройной риттбергер американская пара прыгает. Наша пара тройной флип прыгает. Канадцы прыгали тройной лутц. Четверные выбросы то там, то здесь, все-таки пробуют. Потихонечку все это идет. Но, естественно, будет оцениваться программа. Ты можешь сделать, допустим, тройной флип, но потом толком не сможешь сделать ни одной поддержки и ни одного выброса. Когда из-за подобного качество программ не достигает определенного уровня, тогда их упрощают… Неважно. Все равно ребята будут стараться, все равно ребята будут пробовать сложные элементы. Без этого никуда.
Ледокол: То есть Вы не согласны с таким расхожим мнением, что парное катание в тупике, в кризисе. Вы считаете, что развитие идет достаточно поступательно?
Екатерина Александровна: Я не считаю, что в тупике. Особенно наблюдая в этом сезоне за парами . Я считаю, что они прогрессируют. И еще раз могу повторить: у наших пар на следующей олимпиаде, дай Бог, будет все в порядке. Мне кажется, что они вообще могут два места на пьедестале занять. То есть даже зная китайские пары, и то, что это будет в Китае, и то, как они тренируются. Мне кажется, что наши пары все равно имеют хороший стиль. Скажем так, русский, специальный, особенный.
Ледокол: Если про наши пары снова зашла речь, то какая пара все-таки ближе: Павлюченко/Ходыкин, Бойкова/Козловский, Мишина/Галлямов? Или, может быть, из юниоров? Панфилова/Рылов, которые выиграли все соревнования и должны, наверное, выходить во взрослые. Впрочем, они без тройных прыжков до сих пор, что тоже наводит на разные неприятные мысли.
Екатерина Александровна: Бойкова/Козловский в этом году, конечно, по праву заняли первое место. Они отлично катались. Кстати сказать, насчет тройных прыжков. У них, по-моему, была комбинация тройной сальхов, ойлер, тройной сальхов.
Ледокол: Эта комбинация у Мишиной/Галлямова. А Бойкова/Козловский прыгают три-два-два. Дмитрий еще постоянно двойные тулупчики слегка подваливает, в характерной технике прыгает. Если помните, как это выглядело.
Екатерина Александровна: Да. Давайте так. Вот, например, Панфилова/Рылов мне очень понравились в этом году. Считаю, что у них может быть будущее, если все нормально с тренировочным процессом будет.
Ледокол: То есть Вам именно эта пара больше нравится?
Екатерина Александровна: Они мне понравились. Да. Очень. Павлюченко/Ходыкин мне нравятся. Они мне очень понравились в этом году. И мне кажется, что они развиваются хорошо. То есть у них и техническая часть есть, которая прогрессирует. Они, по-моему, тройной флип делали?
Ледокол: Да. Я попытаюсь напомнить: чемпионы России, Бойкова/Козловский, которые из Питера, из школы Москвиной, у которых очень вычищенные программы, очень уверенно катаются, рука Москвиной там здорово чувствуется. Мишина/Галлямов прыгают сальхов-ойлер-сальхов, три-один-три — впрочем, в этом сезоне они несколько раз срывали этот каскад. А у Павлюченко/Ходыкина параллельный тройной флип. Вы сказали, что есть радужные ожидания от наших пар на олимпиаде в Китае. Так если радужные ожидания, то кого ждем, кто, Ваши личные фавориты?
Екатерина Александровна: Я считаю, Бойкова/Козловский. Если у них все будет нормально со здоровьем, и они пройдут все трудные два года подготовки, то они вполне могут быть на пьедестале следующей олимпиады. Павлюченко/Ходыкин тоже. В этом году они очень мне понравились. Я не знаю, по возрасту успеют ли они подготовиться.
Ледокол: Но они уже во взрослых. И уже второй сезон.
Екатерина Александровна: Трудно сказать, но мне кажется, что это одна из пар, которые тоже могут заявить о себе на олимпиаде. В этом году, видите, какая у нас проблема случилась с чемпионатом мира...
Ледокол: Да. Очень расстраивает то, что чемпионат мира не состоялся. Ну, если уж пары мы так подробно обсудили, и Вы уже упомянули наших девочек…
Екатерина Александровна: Просто хочу еще добавить. Вы правильно сказали, что программы у Бойковой/Козловского вычищены, и технически чистые, и сами программы смотрятся. Но нужно, чтобы у пары был стиль. Для этого им требуется, как я считаю, больше работать с хореографом. Причем работать не только над хореографией, но и над тем, чтобы найти свое лицо. Возьмем Тарасову и Морозова. Как они выглядят в этом году? Они смотрятся немного по-другому, чем в прошлом году. То есть имеется в виду, что нужно найти правильную музыку, которая им подходит; нужно объяснить им, что они катают. Это для того, чтобы не было такого, что все делают одно и то же. Возьмем чемпионов мира — китайцев. Стиль, который у них есть, который они нашли, выделяется, отличает их от других пар. Вот это то, что я имею в виду, и это то, что ценится и будет всегда цениться, какой бы технически сложной программа ни была. Если они будут просто делать элемент за элементом, то это может понравиться не всем. А если они делают технически сложную программу, плюс еще видно, что катаются два человека друг для друга, они рассказывают какую-то историю во время того, как катаются, – это всегда будет цениться намного больше.
Ледокол: Одно дело спорт, а другое дело – выступление. Важно, чтобы одно от другого было неотделимо. Некоторые хотят сплошной спорт; некоторые, наоборот, хотят сплошной артистизм. Но ни то, ни другое, наверное, не так интересно будет смотреть. Все что получается в синтезе, одно с другим…
Екатерина Александровна: …когда это все вместе. Все правильно. То есть это сразу влияет. Возьмем французскую танцевальную пару: ты не можешь даже дышать, когда они катаются, смотришь на них. То, что сейчас произошло на льду, должно иметь влияние на тебя, цеплять за душу. Так Юдзуру катается… И это работа внутренняя: самой пары, самих ребят, хореографа вместе с ними. Это то, что, например, Марина Зуева нам всегда прививала. Она рассказывала нам, объясняла, почему такая музыка. Она долго думала, какая музыка подойдет именно нам, нашему возрасту. И это длительный процесс. Поэтому я и говорю, что если, допустим, Дарья и Денис, дорастут за два года, каким-то образом смогут показать что-то очень интересное, чтобы подходило и им, и чтобы они могли показать это людям, то это будет уже не просто тройной флип, сложные поддержки, и чистый выброс.
Ледокол: Прокат надо проживать на льду.
Екатерина Александровна: Понимать, о чем ты катаешь, да.
Ледокол: Не просто катать, исполнять элементы, выполнять хореографию. А именно проживать. Примерно как актеры, великие артисты. Он вжился в роль, он уже не он — а другой человек.
Екатерина Александровна: Ну да. Правильное сравнение. Но опять же… Я просто прекрасно понимаю, насколько это трудно сделать. Поэтому я говорю: если у тебя есть технический запас, тогда ты это сможешь сделать. Сможешь сделать такую программу, когда правильные люди тебе это объясняют и учат тебя этому.
Ледокол: По поводу хореографов: Вы сказали о программах и, говоря не только про пары, но и про одиночников, Вам лично работа каких хореографов ближе? Понятно, что есть какие-то программы на все времена или шедевры, но в целом, какие хореографы кажутся…
Екатерина Александровна: За мою карьеру Вы имеете ввиду?
Ледокол: И за карьеру, и сейчас. Пожалуйста, отдельно можно за карьеру, отдельно то, что мы сейчас можем наблюдать. Если есть опять же какие-то варианты ответа.
Екатерина Александровна: Конечно, я назову Марину Олеговну Зуеву, которая с нами очень много работала. Не просто, пришел, поработал над хореографией и вот, давайте под эту музыку поставим. Она нам рассказывала про балет, рассказывала про композиторов. Почему этот композитор создал вот эту музыку сейчас, почему он именно это написал, где он в это время жил, что у него было. То есть как бы, история. Допустим, мы ставим по фильму: почему про этот фильм, почему Ромео и Джульетта, почему это случилось. Так как у нас такой вид спорта, который сочетается с музыкой, мы могли бы делать просто технические элементы и все. Но получается, что мы на что-то большее претендуем. Поэтому должен быть и другой подход. Я считаю также, что это Лори Николь, которая ставила программы многим, в том числе великой итальянской фигуристке Каролине Костнер. Я тоже с ней работала. Она мне не ставила, но я видела, как она работала. Она тоже человек со специальным подходом к каждой программе. Ей нужно знать историю. То есть она работает над постановкой от и до, над каждым движением, все продумывает. Она, кстати, работает с китайцами – с первой парой. Спортсмен должен понимать хореографа, хореограф должен понимать спортсмена и любить его — и тогда все будет получаться. Кого еще? Я не знаю, кто ставит программы в команде в Монреале – всем танцорам, кто именно работает там как хореограф, но вот программа французов, конечно, очень хорошая. Совпадение их персоналити, так скажем, тоже большое влияние имеет. Еще Ше-Линн Бурн, конечно. Ше-Линн Бурн считаю очень талантливой, тоже с ней работала. Вот три хореографа, которых могу отметить. То есть подход должен быть не просто – набор движений. Я вижу также, что в группе Этери Тутберидзе есть Даниил Глейхенгауз. У меня была возможность с ним работать, но не как с хореографом — мы с ним в одном шоу выступали. Я вижу, что у него непростой подход к постановке программ, более продуманный.
Ледокол: Но там коллективное творчество. Там и сама Этери Георгиевна очень много принимает участие в постановке программ. Часть постановок – ее.
Екатерина Александровна: Я не знаю вот этих тонкостей, работает ли она только как технический тренер или помогает в выборе. Но просто хочу заметить, что очень трудно, например, тринадцати-четырнадцатилетнему ребенку каким-то образом донести, чтобы он прочувствовал что-то, прочувствовал какие-то движения, которые они делают. То есть они делают великую работу: для того чтобы под возраст подогнать музыку; чтобы музыка подходила этому возрасту; чтобы фигуристу можно было натурально выразить то, что он хочет выразить на льду; чтобы техническая часть не мешала этому. То есть это процесс такой.
Ледокол: Да. Это очень сложно. По поводу хореографов… прозвучали фамилии известных и именитых специалистов. Хочу сам отметить: да, действительно, Лори Николь очень удается работа с парами. Все отмечают, как здорово она сотрудничает с китайскими спортсменами. Но что касается хореографов, к вопросу об этике: насколько вообще здесь важна непосредственная постановка, непосредственная красота программы? Шедевр это или не шедевр, или просто пиар в медиа? Кто-то сделает программу, она, допустим, великолепна. Но журналисты – я уж не знаю, по заказу или не по заказу – начинают убеждать, что все плохо. Или, наоборот, программа проходная, программа не шедевр, прямо скажем, а нам усиленно начинают доказывать, что это ого-го какой шедевр! Насколько пиар все-таки важен в работе хореографа и важен ли он вообще?
Екатерина Александровна: Я считаю, что если это шедевр, то это шедевр. Это невозможно не увидеть. Можно спорить. Спорить можно со всем, чем угодно. Опять-таки, возвращаясь к тому, что это необъективный вид спорта. Возьмем «Лебединое озеро» или «Кармен» – танцуют под эту музыку разные, допустим, балерины, и будут обсуждать и эту, будут критиковать и ту… Для этого мы все и делаем, чтобы говорили об этом, чтобы у всех было свое мнение. Мы артисты, все равно, спортсмены-артисты.
Ледокол: Но с шедеврами ведь это не так работает? Можно обратить внимание на искусство, живопись, литературу. Вот у нас на слуху какие-то авторы, и все рассказывают, что один хорош, другой прекрасен, а третий похуже. А кто из них был шедеврален? А шедевром, скорее всего, окажется третий — но это станет ясно лет так через пятьдесят, когда проверку временем все пройдет. А здесь и сейчас аберрация близости современникам очень мешает это рассмотреть, а мешают еще и журналисты, которые рассказывают сказки, пытаются назвать белое черным и, вообще говоря, прославить кого-то. Вот именитый, известный хореограф ставит множество программ за сезон, не знаю – 20, 30, 50. Шедевральна может быть одна, хороши еще пять, остальные проходные. Насколько такая работа может считаться великолепной, стоит ли такого хореографа так уж сильно хвалить? Вот это мне никогда понятно не было…
Екатерина Александровна: Извините, можно я перебью? Я же объяснила в самом начале, что это должно быть сходство между хореографом и человеком, которому он ставит: совпадение музыки, попадание в точку как бы – в этот момент, этому человеку поставить под эту музыку, и этот фигурист этого определенного возраста может понять и выразить то, что он сейчас будет показывать. Поэтому это может быть великий хореограф, который, как вы сказали, поставит пять программ хороших, два шедевра, допустим, или даже один, причем еще один в пять лет, или в десять лет, и остальные 15 программ. Но запомнится всем вот эта программа. Это даже может быть настолько, что эффект будет, только когда прокатают эту программу, допустим, в конце сезона. Одну и ту же программу можно катать пять, семь, десять раз за сезон, и она только один раз, в конце, получится так, как она должна прозвучать. Очень от многого зависит, понимаете? И больше всего зависит от того, понимает ли спортсмен хореографа в этот момент, прочувствовал ли он или нет каждое движение. Вот Каролина Костнер тоже работала с Лори Николь много лет, но только последние несколько программ действительно выглядят как шедевр, да?
Ледокол: Я попытаюсь пояснить. Высказывание из литературы: у меня всегда были проблемы с изящной прозой, выдающиеся стихотворения второстепенных авторов я никогда не мог отличить от средних стихотворений выдающихся авторов. Речь о чем идет? Вот Алексей Зиновьев пишет: «Мне просто кажется, что иногда на западе хореограф поставит программу, даже не самую успешную — ее все равно хвалят. Если же кто-то из наших хореографов поставит что-то подобное, то сразу говорят, что надо ориентироваться на западных коллег. Хотя я сильно болею за наших и, может быть, немного предвзят». И я именно эту сторону хотел затронуть: прозвучали фамилии, они преимущественно западные, одна, вторая, третья, четвертая, других можно добавить к ним же. И понятно, почему они звучат – они на слуху, их постоянно прославляют в прессе, постоянно рассказывают про них. А на самом-то деле, сколь велико в этой известности, в этом прославлении реальное наполнение их работы, реальные заслуги? Ну, вот есть наши хореографы – Ольга Глинка, Илона Протасеня, Татьяна Прокофьева, Илья Авербух тот же самый, в разных группах работающие, кто-то у Алексея Николаевича Мишина работает, кто-то у Евгения Владимировича Рукавицына, кто-то в Снежных Барсах – неужели они так уж сильно хуже? Сложно сказать, кто лучше, кто хуже, но о них не говорят, о них молчат, их не рекламируют, нет никакого пиара. Зато отовсюду нам рассказывают о западных хореографах. Вот о чем я хотел спросить: есть ли здесь какая-то связь или нет?
Екатерина Александровна: Я понимаю, о чем вы говорите. Ну, безусловно, на нас влияет пиар, но все равно – как раз я хотела сказать про Илью Авербуха тоже, до того, как Вы сказали. Например, все запомнили программу Жени Медведевой, которую поставил Илья. Это именно то, как она ее прокатала, как она ее услышала, как Илья смог передать то, что они слышат в музыке. Это был найден стиль. Илья, кстати, — тоже отличный хореограф, он просто очень мало, на самом деле, работает с фигуристами. Мне кажется, программ он мало ставит, мог бы ставить больше, но он просто очень занят в других проектах. Я считаю, что он очень талантливый хореограф-постановщик.
Ледокол: Мне кажется, если про Илью Авербуха говорить, то тут надо не Евгению Медведеву упоминать, а все-таки Юлию Липницкую, ту программу, к которой он сам уже спустя много лет возвращается, которую часто вспоминает.
Екатерина Александровна: Да, да, согласна, конечно. Я понимаю, что пиар, конечно, влияет, но, тем не менее, я думаю, что это просто количество лет. Вот та же самая Лори Николь, та же самая Марина Зуева, допустим – это просто количество лет. Наши хореографы, которые работают, немного моложе. Та же Этери Тутберидзе, например, команда Этери Тутберидзе – они тоже еще молодые, получается. И чем больше хореограф ставит программ, в какой-то момент это действительно будет шедевр. И я уверена, что ему, например, вообще все равно: вот он ставит программу, и главное, что он ее ставит, главное, что он почувствовал это, почувствовал, как поставить эту программу именно этому фигуристу, именно этой, допустим, девочке. И я не думаю, что он сильно беспокоится, считают ли его программу шедевром или нет, потому что он доволен тем, что он сделал. Понимаете, есть люди, которые обо всем этом говорят очень много, да? Слушают, кто что говорит и как. А есть люди, которые просто этим занимаются, и им на самом деле все равно, что говорят. Они сами настолько вовлечены в это действие и вовлечены в то, что они делают. И он так доволен той программой, которую сделал, что ему все равно — он внутри себя считает, что это был шедевр для него в этом сезоне, и он рад.
Ледокол: Точно, для людей дела все эти обсуждения – это для них белый шум. Они даже не в курсе, что там происходит, как там происходит.
Екатерина Александровна: Да-да-да, именно это я хочу сказать. То есть понимаете, не то, что люди дела — все люди своего дела. Но просто у нас нет — ну, лично, например, у меня нет — времени. Допустим, я смотрю чемпионат мира: о, вот это классная программа, вот эта мне понравилась программа. А то, что сказали, вот ту программу еще кто-то поставил, мне все равно, у меня есть свое мнение. Ну, я считаю, что вот я шедевр своим 12-летним поставила, это все, что я могу из них выжать, это весь шедевр вот такой. Понимаете, некогда, если честно, вникать, кто что говорит. И чем круче хореограф, тем меньше ему охота читать, кто что сказал по поводу его программы.
Ледокол: Правильно, им некогда, они в другой сфере живут, они живут на льду, им некогда заниматься этими вопросами вокруг и около. Ну, мы уже к девочкам перешли, начали и про программы, и про хореографов, и прочее. Говоря вообще про девочек, мне особенное удовольствие доставляет, наверное, упомянуть тот факт, что ведь Вы этот титул носите – самая юная чемпионка мира в истории, в фигурном катании?
Екатерина Александровна: Разве нет никого еще моложе? А Тара Липински, по-моему, олимпийской чемпионкой в 16 лет стала.
Ледокол: Да, олимпийская чемпионка. Но я про чемпионат мира. Официально считается, что…
Екатерина Александровна: Ну, вот видите, я даже этого не знала, где это написано. Не знаю, мне кажется, наши сейчас такие молоденькие все, что…
Ледокол: Сейчас ограничение-то по возрасту, между прочим, строже, чем раньше.
Екатерина Александровна: Да, сейчас запрещают, да. А в парах тоже? Я даже, если честно, не знаю.
Ледокол: И в парах точно так же, ограничение везде строже, чем раньше, и поэтому на данный момент это рекорд на все времена.
Екатерина Александровна: Ну вот, видите, я точно не знала об этом.
Ледокол: В России популярность фигурного катания, интерес к нему, произрастает именно на женском одиночном. Это влияет и на все остальные виды, на этом популярность фигурного катания в России стоит, пустила корни. Да, другим видам тоже хватает, но если бы не было женского одиночного, то интерес к ним был бы совсем иной. А популярности так много, что разливается и на парников, и на мальчиков, и на танцы. По крайней мере, в России сейчас это выглядит таким образом. Что вообще про женское одиночное в мире, в России, в целом и в частности можете сказать?
Екатерина Александровна: Я считаю, что к российскому фигурному катанию всегда относились с интересом, всегда считали его сильным. Ну вот, допустим, лет 15 тому назад несколько все ослабло и понизился уровень. А сейчас он растет, и я не считаю, что только из-за девочек, хотя из-за девочек в первую очередь, из-за того, что девочки, конечно, невероятные результаты стали показывать. И все благодаря команде Этери Тутберидзе. Не знаю, думаю, что девочки, конечно, прибавили интереса к российскому фигурному катанию. Но сейчас в общем, я считаю, что Россия, Китай, Япония – это все, кто соревнуется друг с другом, нет больше других стран, кто соревнуется.
Ледокол: Ну как же, США же тоже соревнуются: и Джейсон Браун, и Нейтан Чен, и Винсент Чжоу, что касается мужчин.
Екатерина Александровна: Нейтан Чен, конечно. Да-да, конечно, США, Канада немного привлекается. Ну, в общем, я имею в виду, одни из самых сильных стран. И не думаю, что когда-то Россия вообще сходила с арены — всегда российские спортсмены считались самыми сильными соперниками.
Ледокол: В принципе здесь мы можем и закончить. Поговорили только про пары, но с другой стороны, с двукратной олимпийской чемпионкой в парах, конечно же, в первую очередь о парах хочется поговорить.
Екатерина Александровна: Всем спасибо большое.
Ледокол: Большое спасибо Вам!
Сегодня у нас в гостях была прославленная спортсменка Екатерина Гордеева, двукратная олимпийская чемпионка в парах, обладательница бесчисленного и бессчетного количества других медалей, наград и регалий!
Было очень приятно поговорить с Вами! Надеемся, не в последний раз. Ждем Вас снова. Те вопросы, которые не удалось обсудить – девочек, мальчиков, конгресс ISU, который, видимо, перенесут.
А сегодня будем прощаться.
Всем спасибо! И отдельное спасибо Екатерине Александровне, которая потратила свое утро – да-да, в Москве вечер, а в Соединенных Штатах утро – на то, чтобы поговорить с нами о фигурном катании.
Ледокол (Марк): Спасибо Екатерине! Ждем ее в следующий раз, уже с новыми силами! На сегодня все. Всем спасибо, кто слушал, кто с нами, ждем вас в следующий раз, гости у нас еще будут. Всем всего доброго!
Сообщество "Ледокол" признательно всем людям, которые помогли предоставить вашему вниманию этот текст.
СПАСИБО!!!
Только Алена была на пяти ОИ, не говорите ей про семь, а то соберётся же :)