Артем Федорченко о постановках: «Единственная сложность — поиск музыки, это жуткая морока. Я от этого процесса одновременно кайфую и устаю»

— Большинство постановок, которые я сейчас делал, были очень спонтанные. Звонят: «Можешь?», я говорю: «Могу». И все, мы начинаем искать музыку и ставить. Так вышло, что я поставил многим хорошим спортсменам новые программы.

— Откуда черпаете вдохновение?

— Из музыки. Я постоянно в наушниках — на работе, в дороге, дома. Мне кажется, что этот мир достаточно шумный, я этот шум немного приглушаю. Мой плейлист насчитывает уже более четырех тысяч саундтреков. Я меломан.

Одним из источников идей являются и танцы. Очень много танцую, люблю возвращаться домой вечерами и импровизировать. Если мне попадется в течение дня какой‑то новый трек, появляется сильное желание что‑то под него поделать. На людях в метро это делать не особо удобно, ха-ха. Дожидаюсь, пока приду домой спокойно, наушники надеваю и начинаю импровизировать, мне это доставляет неимоверное удовольствие.

— Какие программы легче ставить?

— Есть один вариант: мне приносят музыку, нужно придумать образ, либо образ уже есть и мне нужно это поставить. Есть другой вариант: когда полностью все зависит от меня. Ищу и нарезаю музыку я, придумываю образ тоже я. Стопроцентная постановка — это моя работа. Второй вариант мне дается намного легче.

Когда я сам выбираю, режу, уже в процессе нарезки музыки идет постановка программы в голове. Я начинаю что‑то придумывать: «Вот это здесь можно попробовать, а вот это тут можно, интересно перейти из части в часть, вот этот переход вот так можно обыграть, по таймингу ровно столько элементов». То есть поставка идет уже во время нарезки музыки.

Когда я сам все это делаю, мне легче. Единственная сложность — поиск музыки. Это жуткая морока. В последнее время справлялся с этим. Находил ребятам «интересности». Я от этого процесса одновременно кайфую и устаю. Искать, нарезать что‑то новое, придумать — это, конечно, очень круто, но это огромная нагрузка на голову. От этого в течение дня ты устаешь, — сказал Федорченко.