3 мин.

Наша Франция

533

Собирались гости. О, это хрустальное пост-советское застолье. Все женщины пахнут сильными французскими духами. Реальными и сильными, зимними, мощными запахами, даже если это лето, даже если дама молодая, даже если ей не идет – других духов не было. Но это была Франция, Шанель, Пуппо, Маже Нуар что-то такое. И хрусталь. Вечный хрусталь моих глаз и мозга.

Я почему-то вижусь себе в шортиках и колготках. Такие всегда были на нас в детских садах. Такое у...ще, но оно было, как тяжелые настоящие французские духи на женщинах с завитками во всех человеческих местах их произрастания. Эти челки, это она сама сделала, бигудями. Часами готовилась к домашнему застолью, ходила в давешнем, заскорузлом халате, что-то там на себя наносила, хотя что? Какие там крема были в то время? Балет? Для ног, для рук? Все шло в кожу, другого не было. Огурцы – на лицо. Не женщина – а греческий салат с соседского огорода. Шпротинку со стебельком петрушки возложить на огуречный подиум – и ву-а-ля, настоящая богиня душевных мук. Томная царица ломящихся столов. Королева вечернего натиска.

Как не было другого оливье. Мы ж тогда не знали, еп те, этот проклятый Цезарь - весь такой с куриной грудкой, весь в листьях с ума сойти Айсберга! Айсберг же – это песня Пугачевой, я сам слышал на пластинке, на кассете, слышал в Утренней почте, а ты такой холодный, как айсберг в сырной грудке! какой к х..м лист салата? И не было у нас тогда соуса специального, на каждый отдельный салат, черт возьми, сырный, да? А сыр весь напрочь голландский. В Нидерландах не знали об этом плагиате российского сыра, но он был. В амстердамах дивились шлюхам в витринах, а у нас сыр. Мы вообще так мощно Европу, и конкретно, Францию подрезали. Все было пропитано названиями оттуда, кроме духов, которые реально были оттуда. Местные дельцы были не в силах изобразить запах французских духов.

Шампанское сп....ли, оливье – умыкнули, дернули Джо Дассена - On ira où tu voudras, Quand tu voudras  Et on s'aimera encore, lorsque l'amour sera mort Toute la vie sera pareille à ce matin Aux couleurs de l'été indien – а под это танцевали медляки, сохраняя границы дозволенного в том обществе. Да, там возникали дурман и страсть, там копошились в чувствах, в порывах танца и курения на кухнях, возникали искры и любовь, и все это под типичную советскую Францию, о которой не знали сами французы. Из нашего там были – гжель, во время сладкого стола, тарелки из ресторана друга семьи, стулья соседей, которые починил аккурат к празднику дядя Коля, и  даже торт, который за пару дней до события выпекали в отечественных духовках коржами и с заварным кремом в кострюльке, и тот оказался несчастный Наполеон, так нас заводил этот воинствующий карлик. А однажды, Леонид Савельевич притаранил коньяк с одноименным названием. Пили осторожно, легкими глотками, жмурясь, улыбаясь, закуривая «Пегасом». Настоящий люкс или люрекс. Хер сейчас разберешь.

Такой Франции бы очень удивились в Париже и Лионе, но она у нас была своя. Как своя Пугачева и Леонтьев, как свои Жигули и Волги, как своя водка Пшеничная. Мы почему-то не все переименовали. Нам удавалось сохранять идентификацию и аутентичность своего праздника. Мы желали тамошнего, при этом – никто не хотел вдаваться в реалии, нам был очень мил этот выдуманный нуар, эти черно-белые черты, эти одежды и прически, эти разговоры о политике, о женщинах и мужчинах, эти интересные проблемы, эти грядки и плоды времени, это от зарплаты до зарплаты.