вчера, 07:14 16 мин.

Звонок с Петром Яном, жизнь в машине, бои с Бигфутом и Исмаиловым: чем запомнились первые 10 лет карьеры Ивана Штыркова?

Автор

Российский полутяжеловес Иван Штырков 12 июня встретил десятилетие своей профессиональной карьеры. За это время Уральский Халк успел подраться с Монсоном и Бигфутом, подписаться в UFC, но так и не провести там бой, подраться с Магомедом Исмаиловым и привыкнуть к объему хейта, который волнами накатывался на него на разных этапах жизни.

Мы поговорили со звездой RCC и подвели итоги этих десяти лет:

Спал в машине на старте карьеры
Попал в ММА случайно
Не умел бить на старте карьеры
Созвонился с Петром Яном и за две минуты позвал его в команду
Разбил свою карьеру на три этапа
Рассказал, как хочет закончить карьеру

Десять лет — это серьезный срок. Если взять тебя 10 лет назад и тебя сегодняшнего — как поменялась твоя жизнь?

Полностью. Спорт стал основой, основным аспектом в жизни. Отношение, осознание и восприятие, ответственность, цели, задачи, ставки, возможности – все поменялось, кардинально. Если раньше я также жил спортом, занимаясь самбо, то я даже как-то не осознавал этого. Но когда я начал боями заниматься уже профессионально, когда меня начал поддержке Игорь Алексеевич, Русская медная компания, то я понял, что уже не сам за себя.

— Каким был мир ММА на тот момент?

Для меня это в принципе был другой мир единоборств, я шагнул в новый мир, непонятный еще на тот момент никому вокруг. Не было ни тренеров особо, как бы узконаправленных, ни специалистов каких-то, да даже спортсменов-то было не так много.

ММА, как базы, не было в России. По-моему, Союз ММА только зарождался. История ММА как спорта в России тоже только начинала развиваться. Промоушены, Союз ММА как любительский вид спорта, база для роста спортсменов и их перехода в профессионалы — всё это появилось не так давно. Для меня это было что-то новое и неизведанное.

Путь был неясен, и выбор я сделал, исходя из двух вариантов: остаться на службе или уйти в профессиональный ММА. Где-то помогла удача, где-то — подсознательная вера в себя. В любом случае, какой бы выбор в сторону спорта я ни сделал, он для меня был бы правильным.

— О чем думаешь, оглядываясь назад?

С учётом опыта и прожитых лет в этом спорте, понимаю, что тогда даже не представлял, сколько всего нужно знать, уметь и видеть. За эти 10 лет будто прожил ещё одну жизнь. Началась новая глава. Был Иван Штырков до ММА — это одна история. А вторая — это уже «до и после».

— Как бы оценил себя как бойца, спустя эти 10 лет?

Трудно оценивать себя со стороны. Я не из тех, кто поет себе дифирамбы. Руководствуюсь простым принципом: «Надейся на лучшее, но готовься к худшему». Почти на всём моём пути — вплоть до последних года-двух — постоянно сопровождала волна хейта. Критиковали мои бои, функциональные кондиции, профессионализм. Откровенно говоря, похвалы и поддержки было очень мало.

Признаюсь, я даже не всегда воспринимал одобрение близких. Конечно, приятно слышать от родителей: «Ты молодец» — но это естественно. А вот необоснованная критика от фанатов ММА, экспертов или просто зрителей заставляла меня искать ответы, работать над ошибками, расти. Если бы после боёв с Бигфутом или Монсом меня только хвалили — «О, ты мощный, красавчик!» — возможно, я бы остановился в развитии. Но критика, даже та, которую я внешне игнорировал, заставляла меня становиться лучше. И когда я начал видеть прогресс — путь назад уже был закрыт. Я привык постоянно расти, тренироваться, держать форму.

Ты спрашиваешь, кто я сейчас? Я до сих пор не пожинаю лавры, потому что не могу остановиться. Всё ещё чувствую себя на пути. Да, я вижу, как вырос, но из-за той же критики не склонен переоценивать свои достижения.

Моя карьера в ММА — всего 10 лет, но по-настоящему осознанный тренировочный процесс занял не так много времени. Это слишком короткий срок для радикального роста, особенно при переходе из другого спорта. База самбо, которая у меня была, неидеальна для ММА: борьба в куртках, акцент на захватах, отсутствие полноценной ударной техники.

Именно это и двигало меня вперед – необходимость доказывать, учиться, преодолевать. Была проделана колоссальная работа, это очевидно.

— Я слышал, что на старте карьеры ты чуть ли не жил в машине?

10 лет назад у меня не было собственного зала, той Академии, где я тренируюсь уже 7 лет. Мой путь начинался совсем иначе. Да, были времена, когда я буквально жил в машине между тренировками.

Жил тогда с родителями за городом – 30 минут езды без пробок по пустой трассе. График был жесткий: утренние тренировки в одном зале, потом персональные занятия с Денисом Войновым, который ставил мне ударную технику. Это были мои первые по-настоящему индивидуальные тренировки.

— Каким был мир ММА на тот момент?

— О чем думаешь, оглядываясь назад?

— Как бы оценил себя как бойца, спустя эти 10 лет?

— Я слышал, что на старте карьеры ты чуть ли не жил в машине?

Так продолжалось около года: утром тренировка, потом домой, переодеться, перекусить – и снова в путь.

В какой-то момент я понял, что проще не ездить домой. После утренней тренировки покупал еду в магазине, ехал к залу Дениса, делал дела, потом спал в машине — на заднем сиденье или откинув переднее кресло.

— Тогда RCC занимался исключительно боксом, почему ты стал выступать на боксерских турнирах именно по смешанным единоборствам?

Тогда был период становления ММА в России. Набирали популярность Fight Nights, M1 Global, ACB. Этот спорт начинал привлекать внимание. Меня пригласили не лично — просто подошли знакомые и спросили: «Хочешь подраться?».

Это был мой первый бой. Я тогда служил и интересовался ударной техникой для себя. Когда мне предложили бой, я удивился: «Где? Когда?». Так все и началось.

Я уже практически оставил самбо, понимая, что не пойду по пути профессионального самбиста. Чтобы добиться успеха, нужно было попасть в сборную, а у меня не получалось. В то время я немного выступал в комплексных единоборствах, иногда тренировал ударную технику с другом в фитнес-клубе, проводил индивидуальные тренировки.

Мне было интересно освоить ударку, чтобы хотя бы не растеряться в бою. Казалось странным: всю жизнь занимаюсь спортом, а толком ударить не умею. Постепенно начал участвовать в спаррингах, ребята стали заявлять меня на различные соревнования. Так все и закрутилось.

Я тогда толком не понимал, что такое ММА, хотя мой знакомый Миша Рагозин уже начинал выступать в этом виде спорта. Я согласился попробовать.

Спустя несколько таких турниров Русская медная компания начала проводить гала-турниры, мне доверили главный бой вечера против Монсона. Почему именно я? К тому моменту я уже выиграл 4 боя подряд, все – досрочно. Видимо, на меня уже приходили посмотреть зрители, иначе бы не поставили в главное событие.

Что касается бокса — я сознательно не пошел этим путем. Бокс — это отдельный мир, где важна исключительно боксерская школа. Там нельзя компенсировать недостаток техники физикой или борьбой. Но мне никто и не предлагал серьезно выступать по боксу. Это просто не рассматривалось.

В ММА же тогда было проще пригласить известных бойцов, чем звезд бокса, что тоже сыграло свою роль. Трудно сказать, в чем была основная причина. Возможно, совокупность факторов. Я начал выступать в главных боях на боксерских турнирах, хотя был ММА-бойцом. Сейчас это выглядит странно – боксеры и ММА-бойцы в одном ринге, но с чего-то же нужно было начинать.

Думаю, сыграли роль и физические данные, и зрелищность моих выступлений. Бокс в то время не мог предложить таких ярких персонажей. После боев с Бигфутом и Монсоном пошли эффектные фото — моя фактура действительно привлекала внимание. Людям нравятся крупные, мощные бойцы.

— Лига RCC MMA появилась благодаря тебе?

ММА в RCC началось с меня. Но говорить, что из-за меня я не буду. Нашли бы другого бойца. Причина появления лиги — это желание Игоря Алексеевича Алтушкина развивать спорт. Я просто был тем, кто выходил в клетку.

— Что ты почувствовал, когда тебе предложили пост президента Академии единоборств?

Это было полной неожиданностью. Я буквально заморгал от неожиданности. Это была огромная ответственность. Я и так жил с установкой «победа или смерть», не мог позволить себе подвести организацию, а теперь добавились административные обязанности.

Пришлось учиться представлять компанию на официальном уровне, а не просто отвечать на вопросы как боец. Это был совершенно новый уровень ответственности для меня.

Вместе с тем начала создаваться команда «Архангел Михаил», которая будет представлять наши ценности и принципы на турнирах. Мне поручили подобрать бойцов, соответствующих не только спортивному уровню, но и морально-этическим стандартам. Важно было, чтобы они понимали, как вести себя как в клетке, так и за ее пределами. Это оказалось непростой задачей. Я начинал с тех, кого хорошо знал лично: Михаил Рогозин, Алексей Кунченко – тогда чемпион M-1 с перспективами в UFC, Тимур Нагибин и Павел Гордеев, Артур Караваев.

— Каким образом к команде присоединился Пётр Ян?

С Петром Яном история особая. Мы тогда не были знакомы лично. Он уже был чемпионом ACB и провел первый бой в UFC, мне неожиданно позвонил незнакомый номер. Это был Петя – он представился, мы быстро нашли общий язык. Он сказал: «Есть один перспективный парень, может быть, возьмете в команду?». Я ответил: «Давай, кого ты предлагаешь?» А он: «Да это я сам». Мы посмеялись, и я согласился – действительно, кто же еще так подойдет? Быстро согласовали с Николаем Клименко — вопрос решился буквально за пару минут.

— На какие ключевые этапы ты бы разбил свою карьеру?

Многие говорят, что мои бои до ACA и после — это небо и земля. Но дело не в организации как таковой. ACA дала мне ментальную закалку — после серии побед там я почувствовал себя увереннее. Однако, главное изменение произошло в тренировочном процессе. Перед подписанием контракта с ACA я нашел человека, который полностью перевернул мой подход к подготовке.

И я бы свой путь в ММА разделил на несколько этапов в плане тренировочных концепций.

Сначала была система из «Шторма», которую я привез в Академию. Мы активно использовали кроссфит, но я чувствовал, что чего-то не хватает.

Я еще не понимал философию ММА как спорта, не осознавал его сути. Особенно заметны были пробелы в ударной технике. Все это требовало комплексного подхода — нужно было видеть полную картину. В самбо, которым я занимался с шести лет, таких вопросов не возникало. А здесь пришлось заново познавать и перестраивать свое мышление.

Если честно, 10 лет на осознание всех этих нюансов параллельно с выступлениями и тренировками — срок не такой уж большой.

Поначалу наша система напоминала тренировочный процесс Александра. Но я начал понимать: просто убиваться на тренировках — не выход. Без базовой подготовки, которая была у бойцов «Шторма», такой подход не работал. Я тратил уйму времени — по две тренировки в день, но результаты только ухудшались. Тогда я начал менять подход. Сначала полностью отказался от кроссфита.

Позже появился тренер из «Ратиборца», которому я очень благодарен. Результаты не заставили себя ждать — моя спортивная база позволила быстро адаптироваться к правильным нагрузкам. Позже этот прогресс закрепился выступлениями в ACA.

Сейчас мы применяем свою собственную концепцию подготовки, которая впитала в себя лучшие наработки, в том числе и свои. При этом лишнее мы отсекли.

При этот я не считаю себя тренером — не учу технике. Современные бойцы из Союза ММА уже приходят полностью подготовленными. Мое дело — помочь им выстроить правильный тренировочный процесс. Когда я годами пытался адаптироваться к спаррингам без должной базы, для современных бойцов три пятиминутных раунда — обычная тренировка. Они с детства развивали универсальные навыки: защиту, борьбу, ударку. Это чистые ММАшники, и моя задача — не мешать их естественному развитию. Главное — дать им возможность выступать, как это делает лига RCC, и следить, чтобы они не перетренировались. Моя роль — делиться опытом, помогать избегать ошибок в весогонке, подготовке и других нюансах.

В профессиональном спорте нет мелочей: победу определяют именно детали — те небольшие преимущества, которые делают бойца уникальным. Я не тренер, а скорее наставник, который помогает оптимизировать процесс.

— Можешь назвать вещи, о которых ты сожалеешь за эти десять лет?

Их нет. Каждое поражение и победа были ценными уроками. В отличие от некоторых, я всегда принимал конструктивную критику от специалистов. Моя философия — только объективная оценка ошибок.

Если боец побеждает слабого соперника — это не повод для похвалы, а возможность указать на недочеты. Настоящий рост возможен только через критику и работу над ошибками.

Вы спрашиваете, о чем я жалею? Честно — ни о чем. Каждое поражение — ценный урок: Сгон веса перед Эномото — урок, который я хорошо усвоил — так делать нельзя. Бой с Магой научил верить в себя, независимо от формы. Поражение от Кости Ерохина — показало, что нельзя заглядывать за спину сопернику и строить далеко идущие планы.

Отрицательный опыт — это самое ценное, что может быть у спортсмена.

— Чем ты гордишься.

Гордиться? Ну, всё впереди. Наверное, горжусь тем, что смог подняться до определенного уровня, несмотря на все обстоятельства.

— Какие бои для тебя самые значимые?

Бой с Бигфутом Силвой. После него обо мне заговорили. Поднялся в рейтингах, вырос медийный вес. Это был бой, где я переступил через себя, выложился на 200%.

Бой с Магой Исмаиловым изменил меня. Дал веру в себя, показал, что мой потолок — не предел. Возможно, даже важнее, чем победа над Бигфутом, потому что перевернул мое восприятие собственных возможностей.

Бой с Шамилем Гамзатовым. Мы давно знали, что встретимся. Рынок сужался, и этот бой был неизбежен. Шамиль — не самый медийный, но техничный, опасный соперник. После UFC у него открылось второе дыхание, и он понимал: победа надо мной даст ему новый толчок. Для меня это был вызов — доказать, что я всё еще на уровне.

Хадис, Асылжан — это тоже сложные бои, но сильнее всего на меня повлияли два боя — с Бигфутом и Магой. Они перевернули моё восприятие себя и спорта.

Сейчас мне 36, и я понимаю: я ещё не на пределе. Последний бой это подтвердил. Но как определить, где пик? Люди часто пишут спортсменов со счетов после пары поражений, но второе дыхание — реальность. UFC отписывается от бойцов, а те потом находят новый путь.

— Двавай предположим, каким ты будешь через 10 лет.

Ты просишь заглянуть в будущее, но я не строю планов дальше одного боя. Каждый выход может быть последним — травма, возраст, обстоятельства.

Возможные сценарии. В клетке в 45+? Не исключаю, но это уже не будет системой. Примеры вроде Венера Галиева и Марата Балаева показывают, что можно, но… Идеальный финал — проснуться утром и осознанно сказать: «Всё, хватит». Не после поражения или победы — просто понять, что время пришло.

Знаешь, главное — оставаться здоровым, позитивным и не останавливаться. Спорт закончится, но жизнь — нет. Что бы ни было — я приму это. Главное, чтобы финал карьеры был логичным и комфортным, а не вынужденным.

Фото: РИА Новости/Павел Лисицын; Lantyukhov Sergey/news.ru, Lantyukhov Sergey/news.ru, Celso Pupo/ZUMAPRESS.com/Global Look Press; rcc-sport.com