Самая отвязная гулянка братьев Бо: спустили шины Бьорндалену и чуть не загремели в полицию – это было после Олимпиады в Сочи
Один из самых скандальных эпизодов в карьере братьев Бо случился в марте-2014 на этапе Кубка мира в Поклюке (Словения).
Тарьей и Йоханнес после тусовки в клубе спустили шины нескольким автомобилям, среди которых был дом на колесах Уле Эйнара Бьорндалена. Братья впоследствии чуть не нарвались на полицию, получили неприятный разговор с Бьорндаленом, стычку с национальной федерацией и были вынуждены оправдываться на специальной пресс-конференции.
Их рассказ о тяжелых событиях – в двух главах автобиографической книги «Братская сила».
Если вдруг пропустили, перевод главы про Александра Логинова и российский допинг уже на Sports.ru. А теперь – возвращаемся в Поклюку-2014, повествование идет от лица Тарьея.
***
«Я тренировался как одержимый и с лета пребывал в «пузыре» спортсмена. Все подчинялось тому, чтобы выйти на пик формы к главному старту сезона – Олимпийским играм в Сочи в феврале 2014-го. Федерация отправила команду на высотный сбор в последние недели перед Олимпиадой, но это не сработало, и мы потерпели фиаско. Четыре года я примерялся к этой цели, а все прошло паршиво. Ни медалей, ни успеха. Моим лучшим результатом на Олимпиаде стало 26-е место.
Потом в начале марта мы поехали в Поклюку на первые после Олимпийских игр гонки Кубка мира.
Этот лыжный курорт распложен в чудесном месте – на горном плато на высоте 1200 м. Старинные усадьбы и церкви в таком стиле не увидишь ни в каком другом месте мира. Воздух там всегда чист и прозрачен, а прямо возле отеля, в котором мы останавливаемся, есть озеро, и солнце мерцает, отражаясь в его водной глади. Каждый год в Поклюке мы обычно отправляемся на пробежки вокруг озера, чтобы насладиться видами.
Гонки в Поклюке часто проводятся в конце сезона, и атмосфера в команде, как правило, бывает хорошей. Но в этот раз все было иначе – во всяком случае, для меня. Я жаждал реванша после слабых результатов на Олимпиаде. Но все прошло отвратительно в первой же гонке – спринте, после чего мотивация пропала. Все достало. Я сидел в отеле вместе с Эмилем Хегле Свенсеном и Йоханнесом. Все мы выступили плохо, и настроение было вялым. И тогда мы решили, что рванем на ту вечеринку.
В конце каждого сезона для спортсменов и тренеров устраивался банкет, и зачастую это происходило в Поклюке. Именно это нам и было нужно, чтобы отключиться и поднять настроение. К тому же, на следующий день гонок не было.
Вечеринка проходила в ночном клубе, расположенном метрах в 50 от отеля, и многие из биатлонистов уже находились там: немцы, французы, итальянцы и русские. Троица с NRK – Ула Лунде, Лив Грете Шельбрей и Андреас Стабрюн Смит – тоже была на месте, как и всегда, когда речь шла о гулянках. Спустя несколько часов мы покидали клуб и на полдороге к отелю заметили машину Уле Эйнара Бьорндалена.
Тут и началось настоящее веселье.
«Разве не было бы прикольно спустить воздух из шин?» – сказал один из нас, а остальные закивали. Никто из нас спать и близко не собирался, поэтому мы выбрали три автомобиля: Швеции, Австрии и Бьорндалена, на котором он колесил по всей Европе. Мы взяли машины тех, кого хорошо знали, потому что думали, что они оценят шутку, и спустили воздух при помощи банковской карточки. Не весь, а немного. А потом пошли спать.
«Здесь горки, можно стрелять из лазерного оружия». Бьорндален создал машину будущего
За завтраком царило веселье, все выглядели расслабленными и в хорошем настроении. Судя по всему, вечеринка сняла напряжение у каждого из нас. Мы ничего не рассказали о том, что сделали, – о шинах и машинах. После еды вся команда отправилась на пробежку вокруг озера.
Уле Эйнар тоже был с нами, хотя изначально собирался на лыжный стадион, расположенный в получасе езды от отеля. Во время пробежки он сказал, что ему пришлось пропустить лыжную тренировку, потому что спустило шины. Мы почувствовали легкие угрызения совести, но они быстро исчезли после того, как мы увидели бегущих нам навстречу Лив Грете, Андреаса и Улу, выглядевших еще более уставшими, чем мы.
Мы вернулись в отель, приняли душ и переоделись. Спустившись к ресепшн, мы обнаружили Уле Эйнара, разговаривающего с работником отеля. Он хотел проверить, были ли записи с камер наблюдения на стоянке отеля с прошлой ночи, потому что собирался заявить в полицию на тех, кто поглумился над его автомобилем. Он выглядел совершенно спокойным на пробежке вокруг озера, а теперь вот такое? Камеры наблюдения? Заявление в полицию?
Мы в команде всегда могли многое позволить по отношению к друг другу, но поняли, что в этот раз перегнули палку. Мы решили, что пусть он лучше услышит правду от нас, и после ланча Йоханнес, Эмиль и я пришли к Уле Эйнару и рассказали, как все было. Что это мы спустили шины. Он ответил, что это было непрофессионально с нашей стороны и помешало его подготовке к стартам, однако отдал нам на должное за то, что мы сами признались. В противоположность мне и Йоханнесу, он взял золото в Сочи-2014 несколько недель назад. Он все еще был королем.
Мы пошли к шведам и австрийцам и тоже выложили карты на стол. Там реакция была совершенно иной: шведы просто посмеялись, а австрийцы поинтересовались, не подписались ли мы на работу помощниками в боксы на Формуле-1. Вот на такую реакцию мы первоначально и рассчитывали.
После принесенных извинений мы договорились с руководством команды, что не станем выносить происшествие на публику и оставим его в прошлом. Но через несколько дней после возвращения домой стало очевидно, что в федерации что-то происходило. Вскоре мы узнали, что именно: нам назначили штраф в 100 тысяч крон (более 10 тысяч евро – Sports.ru) – каждому.
100 тысяч на человека? За спущенные шины? Это был не первый раз, когда спортсмены посещали банкет. Приглашение на него от Международного союза биатлонистов было передано нам, спортсменам, самой же Федерацией биатлона Норвегии. Мы чувствовали, что штраф был совершенно несоразмерен с проступком, а вскоре все стало еще хуже.
Мы узнали, что кто-то в федерации по электронной почте разослал информацию о штрафе всем, кто в ней состоял – руководству, членам правления, тренерам и спортсменам. Мы быстро поняли, что это вопрос времени, когда пресса доберется до внутренних имейлов. Вскоре нам начали названивать СМИ. Кто же за нашими спинами выдал сообщение журналистам? Руководство слишком сурово отреагировало на нашу выходку, так еще и не сумело сохранить все в тайне от прессы. Теперь мы не можем доверять даже собственной федерации.
Мы были в бешенстве.
Никто из руководителей команды или тренеров не связался с нами после публикаций в СМИ. Мы всегда были сплоченной группой и хорошо сотрудничали, и они постоянно были на виду, когда мы завоевывали для страны золотые медали и хрустальные глобусы. Но когда впервые о нас вышел негатив, нам не оказали ни помощи, ни поддержки. Они засунули головы в песок. Где же была их поддержка, когда мы больше всего в ней нуждались?
Мы быстро поняли, что придется отбиваться самим. Йоханнес и я сели и задумались, что нам делать.
И тут раздался звонок в дверь.
***
После эпизода в Поклюке отношения между нами и руководством федерации сильно охладели.
Было начало апреля, мы с Йоханнесом находились в Лиллехаммере. И нам, и Эмилю Хегле Свенсену на протяжении всего дня названивали журналисты. Мы нервничали и не знали, как поступить. Все крупнейшие СМИ охотились за нами, но ни один из нас не снимал трубку.
Потом раздался звонок в дверь, снаружи стояли журналисты. Мы не открыли, чувствуя себя загнанными в угол. Мы были совершенно одни в этой ситуации – Эмиль, Йоханнес и я. Никто из федерации не предложил нам помощь в том, как совладать с прессой – нам пришлось самими позаботиться о себе. И действовать нужно было быстро.
Мы решили придерживаться собственной версии произошедшего и искали консультанта по СМИ. Находившийся в Осло Эмиль в тот же вечер встретился с Ингебригтом Стееном Йенсеном, и вместе мы составили план, как преподнесем все норвежскому народу. Ингебригт дал нам несколько хороших советов, и мы были готовы рассказать историю. Затем мы разослали приглашения на пресс-конференцию.
На следующий день мы стояли перед представителями СМИ в Холменколлене. Еще по дороге туда мы увидели заголовки про «гигантские штрафы после пьянки и вандализма». Ула Лунде, тренировавший Уле Эйнара Бьорндалена в 90-е, сказал VG, что «разочарован, что мы занимаемся подобным ребячеством». Очевидно, СМИ знали больше, чем то, что содержалось в пресс-релизе. В Dagbladet написали, что мы встречались со Стееном Йенсеном накануне вечером. Кто слил им ЭТУ информацию?
Мы сами руководили опросом и сумели дать хорошие ответы на все критичные вопросы. СМИ не получили ни одной таблоидной цитаты, а в VG даже написали, что мы отвечали грамотно, признали вину и никого не обвиняли. Нас похвалили за то, что мы повели себя как взрослые и ответственные люди. Мы были самокритичны и со всем разобрались. После этого у СМИ к нам не было ни одного вопроса. Мы сами сумели разрулить ситуацию наилучшим образом. Мы закончили это дело.
Но не закончили с федерацией.
Мы приняли то, что за наш поступок полагается штраф. Но его размер не лез ни в какие ворота. С нами еще не говорил никто из федерации, не было ни звонков, ни диалога – ничего. Они повернулись к нам спиной после того, как мы год за годом приносили золото и изо всех сил старались сделать сборную привлекательным объектом для спонсоров.
«Чем бы вы были без федерации?» – спросил нас один из журналистов. На что мы парировали: «А чем бы была федерация без нас?» Мы всегда гордились тем, что являемся частью команды, где все стоят вместе в минуты побед и неудач, с федерацией, вносящей лепту в то, что мы добиваемся успеха как спортсмены. Но сейчас мы чувствовали, что с нами обошлись плохо. Взаимное уважение было разрушено.
А вскоре на повестку дня выйдет еще более сложное дело.
Перевод с норвежского, Brødrekraften
Фото: Gettyimages.ru/Jurij Kodrun, Matthias Hangst/Bongarts, Richard Heathcote, Vianney Thibaut/Agence Zoom
1) как нам было очень-очень грустно без медалек, никто нас не утешал
2) как мы весело-весело пошутили
3) как нас не поняли
4) как мы честно-честно признали свою вину, когда дело дошло до камер слежения и полиции
5) как нас жестоко-жестоко наказали
6) какие-же мы хорошие-хорошие, хотя и не понятые