Шипулин жалуется на лыжи. Есть проблема?
После масс-старта в любимом Антхольце (9-е место) лучший биатлонист России пожаловался на лыжи: «Сильно подвел инвентарь. С первого круга понял, что лыжи придется толкать, пихать. Скольжение было тяжелое. Лыжи у меня ехали хуже, чем у соперников».
Это не первая претензия Шипулина к сервису в этом сезоне. В программе «Биатлон с Дмитрием Губерниевым» он признался: лучшие результаты были показаны на лыжах, которые сохранились с 2011 года. Свежие пока не едут – и это, конечно, проблема.
Насколько серьезная? Сколько секунд теряет Шипулин?
В деталях и тонкостях нам помогает разобраться трехкратный чемпион мира, экс-тренер сборной России Павел РОСТОВЦЕВ:
– За сезон топ-спортсмен проводит плюс-минус 30 гонок (личные и эстафеты). Для нашей команды большинство из них – нормальные с точки зрения сервиса, когда лыжи работают примерно как у конкурентов. Если набирается 5 гонок, когда у наших биатлонистов ракеты (то есть, лыжи лучше, чем у конкурентов), – то это великолепный результат. Откровенных залетов – тоже 3-5 за сезон.
Масс-старт в Антхольце был очень похож на залет.
***
Представим, что поверхность трассы и поверхность лыжи абсолютно гладкие, как стекло. Между лыжей и снегом при любой температуре образуется водяная микропленка. Что будет, если между двумя стеклами окажется капля воды? Стекла присосутся друг к другу. Так и с лыжами: отрывать их будет сложно – соответственно, и скольжение будет плохим.
Эту пленку разрывают нанесением на лыжу определенного рисунка – так называют и штайншлифт, и ручные насадки.
Для хорошей работы лыж при падающем снеге нужен свежий штайншлифт. Из-под шлифовального камня выходят лыжи с микронасечками: если рисунок нанесен только что, края будут острыми – именно это важно для свежего снега. Потом скользящую поверхность парафинят, пусть даже пластмассовым скребком, и края постепенно затупляются. В моем понимании лыжи, пять раз подвергшиеся такой процедуре, на свежем снегу едут хуже самых новых.
Были у нашей команды новые шлифты или нет – не знаю. Но Антон отставал и потом посетовал на лыжи. В преследовании с той же проблемой столкнулся Фуркад – его ход был невнятным: с движениями все в порядке, но лыжи не ехали.
Эти рисунки – общие для всех?
Производители предоставляют клиентам «пакеты»: у Fischer свой набор, у Madshus – свой, у Rossignol – свой. И конечно, они отличаются. Производители работают замечательно, но любой команде лучше иметь эксклюзив. Это внутренний поиск, и никто не будет делиться секретами.
В прошлом сезоне после эстафеты в Поклюке был характерный момент. Шведов сняли с трассы за то, что один из участников не замаркировал лыжи. Халатность – это ладно, главное в другом: швед сожалел, что его очень хорошие лыжи забрали – и теперь соперники могут увидеть структуру. Это реально тайны, которые все хранят.
Когда спортсмен финиширует, его гоночные лыжи сразу забирает сервис – в том числе чтобы они не мелькали перед соперниками. Помню, Света Слепцова в 2011-м хорошо пробежала преследование в Эстерсунде, потом болельщики помогли ей донести лыжи. Пихлер очень возмущался: ну как так, непонятно кому отдала боевую пару, которая показала лучший ход? Естественно, он сделал ей замечание.
У России есть мощный эксклюзив?
В предыдущий олимпийский цикл, когда я работал тренером, не было. Как сейчас – не знаю. Хотя направлений всегда много.
1) Пластик. Знаю, что ведущие сборные работали над своим пластиком и везли его производителю лыж, чтобы уже он наклеил скользящую поверхность.
2) Программа шлифтов. У каждой топ-команды есть эксклюзивные шлифты. Причем многие подтягиваются: шведы работали над шлифтами для определенной погоды и подобрали вариант, точно занимались американцы – у них стояла машина в Рупольдинге. Я не знаю специфику, но на это уходят годы.
Оборудование стоит до 200 тысяч евро, плюс должны быть специальные камни.
3) Парафины и их миксы. На одном этапе (кажется, в Хохфильцене) у нас были классные лыжи. Понятно, что сервис сохранил секрет, чтобы не было утечки, но сообщил нам: использовали порошок 8-летней давности, попалась удачная серия. У нас тогда осталось 5-6 банок в запасе – хотя выпуск на тот момент уже прекратился.
Я не думаю, что условные норвежцы пользуются только теми парафинами, которые есть в свободной продаже. Наверняка оставили варианты только для себя.
Что важнее – подобрать лыжи или смазку?
По опыту, правильный подбор лыж – 70% успеха. Парафины, мази, порошки – 30%.
Если мы слышим, что спортсмену не могут найти оптимальную пару лыж, что это означает? Ровно с этой же смазкой, с этим же вариантом парафинов и порошков у кого-то в сборной лыжи едут здорово, а у тебя – совсем не ракеты.
На Олимпиаде в Сочи команда бегала на шлифтах, которые произвел Fischer. Такие точно есть у всех, поэтому говорить о полученном преимуществе не стоит. Эксклюзивного материала по шлифтам у России на моей памяти не было.
У немцев и норвежцев, например, свои шлифты.
Какова разница в спринте между ракетами и средними лыжами?
7-10 секунд на круге. То есть у самого себя можно выиграть около штрафного круга только за счет лыж. И это я еще не говорю про залет – сравниваю идеальные лыжи с просто хорошими. К вопросу о роли сервиса в современном биатлоне.
Я убежден, что это высокотехнологичный процесс и здесь у нас огромный резерв. Лет 15 назад в сборной России сервис только-только зарождался. А 20 лет назад лыжи вообще готовили тренеры – Хованцев с Польховским с утра стояли у станка. У других команд уже тогда работали сервис-группы.
Как сервис должен взаимодействовать с тренерами?
Думаю, сервис должен быть подотчетен тренеру. Не погружаться в нюансы – настоящий профессионал все равно не выдаст секреты – но хотя бы давать картину.
Тренер должен многое знать. Какие хорошие пары у каждого спортсмена остались с прошлых лет? Что планируется получить от фирмы? Когда? Когда будет проведены тесты? Когда ждать решения по ним? Какие шлифты на них планируются? Много-много данных. Тренер должен понимать ситуацию, он же отвечает за результат.
В годы работы Вольфганга работа была поставлена по-другому – сервис был фактически независим. Один пример.
В нашем с Вольфгангом понимании сервис должен начинать работу к новому сезону в марте-апреле: заказывать, тестировать на глетчерах и в тоннелях, оставлять старые эталонные лыжи для сравнения с новыми. К сентябрю мы ждали полностью готовый материал, чтобы спокойно выходить на снег.
А было так: мы приезжали на сбор в Муонио поздней осенью, и сервис начинал разбираться, чего не хватает спортсменкам, что нужно дозаказать. Это вызывало бурную реакцию у Пихлера: люди чем-то занимались лето и осень, а сейчас выяснилось, что них нет каких-то структур. Диалога у нас не было, мы не понимали друг друга. К сожалению.
Знаю, что Рикко Гросс как минимум в первый-второй сезоны задавал много вопросов сервису. Сумел ли Рикко подчинить их себе или усовершенствовать процесс? Сомневаюсь.
Русский биатлон перед Олимпиадой: такого кошмара не было никогда
Фото: РИА Новости/Александр Вильф, Константин Чалабов
– У одного спортсмена хорошие отношения с сервисменом, он мажет лучше и так далее.
– Мне не всегда нравилось, как работают российские сервисмены. Иногда лыжи катили хорошо, иногда - плохо, как, например, в спринтах Хохфильцена и Поклюки. А то, что плохо для моих подопечных, плохо и для меня. Поэтому ситуация потребовала перемен.
– Я хотел привезти в Россию все самое лучшее. Но не учел русский менталитет, того, что здесь не хотят работать с иностранцами. И это, конечно, было ошибкой. Хотя я по-прежнему считаю Райнсада хорошим специалистом (о Райнсаде, сервисмене, который работал в сборной Белоруссии, а потом возглавил нашу сервисную бригаду).
Я думаю, что с 2013 года в работе сервиса ничего не поменялось...
Отсталость, конечно, поразительная. И техническая, и методическая.