«Меняться медалями – цирк. Это марки, что ли?». Он получил золото Игр, когда иностранца поймали на допинге
Сейчас у России массово забирают медали. А 15 лет назад не только отнимали, но и меняли серебро на золото – после прокола иностранцев. Удивительная история.
На Олимпиаде-2002 в Солт-Лейк-Сити Михаил Иванов завоевал серебро в гонке на 50 км. Время лучше (тогда стартовали в формате разделки) показал только Йохан Мюлегг – немец, выступавший за Испанию.
Вскоре в пробах Мюлегга нашли допинг: он получил дисквалификацию, все его результаты в Солт-Лейке (а это три победы) были аннулированы – он с позором покинул Штаты. Одна из золотых медалей отошла как раз Иванову – правда, он ей совсем не радовался.
Мюлегг, давно отторгнутый испанцами, сейчас живет в Бразилии. Иванов же проработал депутатом Госдумы с 2007-го по 2011-й и опять погрузился в спорт.
«Я все-таки не политик. Наверное, сейчас мой жизненный опыт, переложенный на Думу, мог бы дать лучший результат. Тогда я не понимал, в каком направлении двигаться. Понимал только, что я человек команды».
Несколько лет Иванов работает в большом проекте ОКР по созданию и поиску структур для гоночных лыж. Он прекрасно помнит события Игр-2002 и убедительно объясняет, почему перераспределять медали после финиша – цирк. Даже если тебе достается золото.
***
– В Солт-Лейке я плохо себя чувствовал – поднимался на зарядку и не мог завязать шнурки, сил не было. Сказывались высота и громадная разница во времени. Это единственное место, где я сачковал на тренировках: одевался тепло, ходил пешком.
Мы прилетели за две недели до Игр – и только ближе к концу я мышечно пришел в себя. У нас Виталик Денисов обычно не так много проезжал по сравнению со мной; так вот в Солт-Лейке у меня была задача – проезжать меньше Виталика.
Катался с горок, даже не в лыжне. Елочкой забирался в подъем. Спустился – и обратно. Реально не было сил оттолкнуться, прокатиться. Но тренеры понимали: на Олимпиаде, когда тяжелая акклиматизация, нужно ориентироваться только на внутреннее состояние.
Да и трасса там была сложная. Но моя любимая – качество лыжни офигенное. Просто стол – лучшая трасса, на которой я катался. Американцы не спецы в такой подготовке, всем занимались норвежцы – как и в Сочи, там тоже работали иностранцы. Это нормально.
– На первую гонку в Солт-Лейке – 15 км классикой – вы надели новую пару и сильно пожалели. Как так вышло?
– Я и до сих пор жалею. Опыта не было, грубо ошибся. Фирма-производитель привезла на Олимпиаду новые пары: две на классику, две на конек. А тогда существовал такой то ли миф, то ли поверье, что новые лыжи нужно насытить парафином. Если они не насытились – не поедут. На самом деле, дурь полная: если лыжи едут, им вообще ничего не надо.
Так было и на Играх – новые лыжи поехали сразу, с отрывом лучше старых. Но самочувствие было не очень, глаз затуманенный. Да и лыжи пробовали чуть ли не на равнине – там совсем простой тягуночек, можно заехать без палок. Я выбрал новую пару: они ехали лучше, потому что жестче – соответственно, отцепляли мазь меньше.
Заехал в первый подъем и понял, что мудак. А ко второму километру думал: быстрее бы финиш. Ехал и терпел.
– И даже так стали 11-м.
– При тех раскладах это… ну пусть не супер, но очень показательно. Если бы подумал головой, все могло бы сложиться иначе. Но вообще это катастрофа.
– Казалось, лучший шанс на медаль у нас – эстафета, но случился провал – 6 место, ниже американцев.
– В эстафете каждый отработал как мог. Напомните, кто бежал?
– Помним, что должен был бежать Владимир Вилисов, но его не поставили.
– В том-то и дело. А вы говорите про шанс на медаль. Поставили не того, кто должен был бежать – ввиду политических игр, и дело не в региональном лобби. Изначально испортили эстафету, поломали этапы: кто должен бежать классику, бежал конек. Поэтому и настрой был другой. Если есть команда, ее так и надо выставлять. И менять только тогда, когда кто-то явно заваливается.
Да, Сережа Новиков (зять директора Центра спортивной подготовки, президента СБР Александра Кравцова, который тогда рулил лыжным клубом «Роснефть» – прим. Sports.ru) занял 10-е место на пятнашке, но это не повод втыкать его в команду, еще и на первый этап. Для чего? Чтобы показали по телевизору? Все-таки это Олимпиада, мы туда приехали немного для другого. Я не хочу сказать, что Сережа плохой – он-то там вообще не виноват. Но «химия» пострадала – была обида за человека, с которым мы бегали всегда.
Сергей Новиков, эстафета 4x10 км
– Не могли заступиться за Вилисова?
– А нас-то кто спрашивал? Поставили перед фактом, ну а мы же не можем сказать: мы не участвуем. Это после Олимпиады пошел шум, мы заступались – но если решение принято, то можно только бойкотировать эстафету.
– После этапа Новикова вы проигрывали 50 секунд, быстро отыграли 30, но потом посыпались. Что это было?
– Завалил этап. Первый круг отработал великолепно, достал лидеров, но потом не справился с эмоциями на стадионе. Когда догнал группу, стоило отсидеться 2,5 км, а уже потом показывать характер. Но я показал его на стадионе, там еще болельщики кричали: «Миха, давай!».Вышел из лыжни, влупил на одних руках – это меня сгубило. После 2,5 км уже был готов: рога в землю, ищу финиш. Финишировать надо один раз, а не два. У меня один и получился – на отрезке 5 км. Потом терпел еще столько же.
***
– Вы как-то говорили, что готовились к марафону в Солт-Лейке с 2000-го.
– Наверное, даже с 1998-го, когда не отобрался в Нагано. Когда команда туда была сформирована, я их обыграл. Но меня все равно не взяли, потому что на отборе промахнулся с формой, с инвентарем.
Целенаправленная подготовка к марафону началась за 2 года. Интуиция подсказывала: 50 км – это мое. Мы тренировались у Александра Грушина, причем план писался не под меня лично, а на несколько человек. Раньше 50 км казались действительно марафоном, но за счет объемной работы я привык. Тренировки по два с лишним часа. Если вдруг час с небольшим, мышцы даже не понимали, что это такое.
– Помните свое состояние в день марафона?
– В отличие от пятнашки и эстафеты, там все было правильно, как положено. Мысли стали на нужное место, форма тоже: ты заточен чисто на результат. Начались большие скандалы с допингом (Лазутина, Данилова) – и паника даже привела голову в порядок.
– Понимали, что всю команду действительно могут увезти с Олимпиады?
– Американцы – интересные люди: проводят у себя Игры, но не показывают их по ТВ. Мы видели только хоккей и немного фигурное катание. А в целом было ощущение, что страна вообще не в курсе: постоянно играет кантри, идет какая-то ерунда. Мы тоже не особенно понимали, что творится на Олимпиаде.
И тут включаем ТВ – наши ответственные чиновники предупреждают, что сейчас сборная уедет домой. Я думаю: как это домой? Если вам надо, езжайте, а я точно остаюсь, у меня марафон. Желание было быстрее стартануть. Бежал как машина: лыжи правильные, настрой правильный, силы есть, раскладка по дистанции есть.
- Грушин говорил, что лыжи катили идеально, пока не поменялась погода.
– Кстати, это была не моя пара, а Виталика Денисова. Первые два круга – идеально. На третьем, ровно в том месте, где я не сдержался в эстафете, подул сильный теплый ветер. Когда открываешь дверь в парилку, ощущения те же самые. Я сразу понял: ну все, заканчиваем борьбу с секундомером, боремся с погодой.
За пару километров до финиша длинный спуск и такой же выкат по равнине – только там я проиграл самому себе больше десятка метров. Это не претензия к сервису, но мы финишировали в плюс 12 – лыжи ехали плохо.
На пресс-конференции Йохан Мюлегг сказал, что у него работали одинаково хорошо от начала до конца. У Андруса Веерпалу, бронзового призера, с каждым кругом лучше – эстонцы здорово мажутся в теплую погоду. У меня два круга прекрасно, потом хуже. Виноватых тут нет.
- На финише радовались серебру?
– Наоборот, расстроился. У меня была мечта: стоять на пьедестале, слушать гимн, смотреть на флаг и плакать. Про медаль вообще не думал. Только месяца через три дошло: одного без другого не бывает.
***
- Вы рассказывали, что с первого дня не доверяли Мюлеггу. Вот цитата: «Это собака Баскервилей – рот в пене, глаза стеклянные. Так бежит робот, а не человек». Подозревали заранее?
– Я не думал про допинг. Но мы молодые, задавались вопросом: почему иностранцы бегут весь сезон, а мы не можем? Поднимите протокол: как бегали норвежцы 15 лет назад и как бегут сейчас. Раньше мы приезжали на первый этап в Бейстостолен, смотрели на экран и думали, что это чемпионат Норвегии, а не Кубок мира. На табло умещалось 12 фамилий, из них 10 – норвежцы. Остальные – статисты. Сейчас у норвежцев бегут один-два человека.
А Мюлегга увидел первый раз в Италии. Он еще выступал за немцев, не был знаменитым. Смотрю: бежит человек, наклонив голову, в пене, но в очках. И сразу не по себе: ну как так-то, скинь пену – эстетика все-таки должна быть.
В жизни Мюлегг – нормальный парень: улыбается, шутит, активный. А в гонке как будто зомби, глаза как у настоящей хаски – не европейской, а с Аляски. Такие мутные, залитые чем-то. Ощущение, что после финиша ему говорили кодовое слово – и он отключался.
Как сейчас помню: он бежит в подъем и спотыкается. Обычный спортсмен машинально оглянется, а Мюлегг – поднялся, побежал дальше, даже голову не повернул. Робот – поломался, починился и попер дальше.
- Чувствуете злобу на него? По сути, он лишил вас гимна России на церемонии.
– Не обвиняю его ни в чем. Мне жалко его до сих пор. Единственное, чего я не понял, – зачем проводить церемонию, если к Мюлеггу уже были вопросы?
После гонки у нас взяли анализы, через несколько часов церемония награждения. Мы только спустились с пьедестала, зашли за ширму – Мюлегга встретил комиссар. И сразу повестку – получи. То есть Мюлегга награждали, зная, что он засыпался. В итоге он сам во всем признался.
Как нам говорили, было условие: либо мы забираем у тебя только золото Солт-Лейка, либо вообще все. Под этим давлением, наверное, он и написал признание.
- Встретив комиссара, сразу догадались, что золото перейдет вам?
– Вообще не думал об этом. Увидел реакцию Мюлегга и забыл. Мы пошли на эфиры, на интервью, много где побывали. Сидим, пьем чай – звонят: все, Мюлегг засыпался. У меня не было никакой радости.
Я понимаю его по-человечески: только что ты был самый главный, а теперь все кончено. Как лететь домой, отвечать на вопросы? Не знаю, стыдно ему было или нет. Каждый, когда идет на такой шаг, понимает ответственность.
- Что нашли у Мюлегга?
– Какие-то психотропы. Наверное, было что-то еще, но психотропы преобладали. Но еще раз: Мюлегга я не осуждаю. Осуждаю организаторов, которые так поступили с церемонией награждения.
Почему ее нельзя было сдвинуть? Вы проверили спортсмена. Если что-то нашли или сомневаетесь – перенесите церемонию. Если сомневаетесь, но не можете доказать: проведите награждение, пробу Б вылейте – и забудем.
Если что-то нашли через некоторое время – молодцы. Пять баллов, вы добились, вы раскрыли. Но учитывайте это на следующих стартах. К прошлым – уже не надо возвращаться; ну правда, не надо. Сейчас перераспределяют медали Лондона-2012. Думаете, спортсменам это интересно? Даже если перераспределять через день после награждения – совершенно не то.
Для меня апогей: награждение, гимн, флаг. А теперь через 8 лет у кого-то что-то находят – давайте медалями меняться. Это марки, что ли? Я тебе одну, ты мне другую. Вот Сундбю был в марафоне Сочи четвертым, теперь второй. Ему не стало хорошо от этого. Время прошло – Сундбю не стоял на пьедестале, не видел флаг.
Меняться медалями никому неинтересно. Да нахрен она мне нужна, такая медаль.
***
- Нам интересно: как менялись медалями?
– Мы приехали с менеджером Юрием Чарковским, зашли в комнатку организаторов, там сидела женщина – отдал ей серебро. Она дала мне золото. Был еще мужчина, спросил: будете брать коробку к медали? Да, конечно, берем.
Все выглядело как чейндж времен застоя: у одного – пластиночки, у другого – деньги. Но при застое человек хотя бы был настроен на покупку у фарцовщика, а я пришел с надеждой, что все будет торжественно.
- Веерпалу, которому досталось ваше серебро, тоже приехал?
– Нет, хотя я надеялся встретить его. Мы даже не расписывались нигде. Ни радости, ни вааау. Забрали медаль с коробкой и уехали. Лучше бы вообще ничего не было. Цирк.
- Получив золото, вы не ощутили радости. А ощутил ли Мюлегг потерю?
– Спортсмен, теряющий медаль, думает не о ней. Мюлегг стоял на пьедестале, все хлопали, его лично поздравлял король Испании Хуан. И несколько дней спустя тот же Хуан сказал: я больше не хочу знать этого человека.
- Считаете себя олимпийским чемпионом?
– Никогда не чувствовал себя им. Даже на встречах всегда прошу, чтобы меня громко не представляли. В Солт-Лейке я не услышал гимн. Позднее для меня устроили церемонию в родном Острове – в актовом зале, с экраном и кадрами с Олимпиады. Было интересно и приятно – люди сделали то, о чем я мечтал.
Еще интервью, которые будут вам интересны:
«Поспорили на коробку вина, и я отжался 500 раз». Двести рублей за победу в Кубке мира
«Мы выросли с портретом Ленина в классе». Жизнь русской чемпионки во Франции
Фото: РИА Новости/Сергей Гунеев; Gettyimages.ru/Zoom Agence (2,6), Clive Brunskill; REUTERS/David Loh; Gettyimages.ru/Doug Pensinger; РИА Новости/Виталий Белоусов
/////////
Почувствуйте разницу
А так, это первый лыжный марафон, просмотренный мной. Конечно формат давал жару - и так ехать больше 2 часов, так еще и раздельный старт.
Здорово, что даже спустя годы, остался вполне реалистом по поводу шансов в других гонках, и принимает допущенные ошибки.
Не хочу набрасывать но УЭБ, он великий. Но его внешний вид в годы его доминирования был один-в-один как здесь на фото. Порой даже еще хуже. И не говоря о том, что в нулевые шутки про запчасти от Тойоты в его крови были как в ходу.
Я думаю, что тогда очень многие теми или иными схемами баловались. Или манипуляциями/переливанием крови, или ЭПО, или дарбэпоэтин, или чего ещё в этом роде. Это сейчас такие вещи более-менее научились ловить, а тогда раздолье было. Для простой западной публики такой спортсмен мошенник, которого знать не хотят, а для спортсменов он просто тот, кто "засыпался".
Ну и обмен медалями - бред, конечно. Если человек пришёл вторым, и ему дали серебро, то у него и останется серебро, историю не перепишешь. Правильнее отнимать медали у тех, кто засыпался, но не передавать их никому. А в официальных источниках писать имя медалиста в зачёркнутом виде и делать приписку, что результат аннулирован за допинг, на память потомкам.