Оле-Эйнар Бьорндален: «Идею с памятником вначале воспринял в штыки»

Известный норвежский гонщик Оле-Эйнар Бьорндален рассказал о причинах снятия с третьего этапа Кубка мира, а также о том, что побудило его участвовать в лыжных гонках.

О снятии с третьего этапа КМ: «Мой отказ от выступлений в Хохфильцене – длинная история, которая началась в октябре и давно уже не является ни для кого секретом. Я был на высокогорном сборе в Италии и банально отравился. Причем так сильно, что вынужден был вообще отказаться от тренировок на две с половиной недели.

Вот и получилось, что за полтора месяца, которые оставались до начала соревновательного сезона, мне удалось выполнить лишь половинный объем нагрузок по сравнению с тем, который привык выполнять в последние несколько лет. Соответственно, и чувствую себя сейчас далеко не так уверенно, как прежде. Выступать на соревнованиях могу, иногда это даже неплохо получается, но если думать наперед, – а ответственных стартов в этом году набирается довольно много, – то желательно во что бы то ни стало наверстать упущенное в тренировках, прежде чем начнутся январские старты Кубка мира».

О мотивации: «Самое интересное в спорте – это не победа, а путь, который к ней ведет. Особенно самый последний отрезок этого пути, на котором нельзя сделать ни малейшей ошибки. И потому мотивация для меня заключается сейчас не в завоевании золотой медали.

Существует довольно много других причин, по которым я продолжаю стремиться к максимальному результату, несмотря на олимпийские победы. Во-первых, действительно люблю соревноваться. Во-вторых, всегда помню, что есть великое множество людей, которые ждут, что я выйду на старт и выиграю. Или по крайней мере сделаю для этого все возможное. В-третьих, мне нравится чувствовать, что благодаря в какой-то мере и моим выступлениям биатлон выходит на более высокий уровень популярности».

Об эволюции биатлона: «Сейчас все стало намного более сложным. Выросла скорость бега, скорость стрельбы, точность стрельбы, конкуренция, появилось множество людей, способных показать совершенно выдающийся результат. Думаю, что на ближайшем чемпионате мира за первые места будут очень жестко бороться как минимум пять человек. А возможно, и больше».

О лыжных гонках: «В этом сезоне с удовольствием совмещал бы биатлон и лыжные гонки – были такие планы. Просто в той форме, в которой я сейчас нахожусь, у меня нет никаких шансов на мало-мальски приличный результат. В настоящий момент моя скорость на «двадцатке» на минуту-полторы хуже личного рекорда. Какие тут могут быть гонки?

Ради зарабатывания денег в лыжные гонки идти бессмысленно. И популярность не та, что в биатлоне, и спонсоры этот вид не особо жалуют. Мои, например, терпеть не могут, когда я выступаю в лыжах. Там ведь даже реклама в какой-то степени бессмысленна. По ходу трансляций ее на комбинезонах почти не видно. Так что, когда я шел на соревнования, мною двигали совершенно иные мотивы.

До недавнего прошлого на биатлонистов смотрели как на людей, которые очень плохо бегают на лыжах. Бытовало мнение, что, если лыжник никуда не годится, надо научить его стрелять, перевести в биатлон, и вот он – гарантированный результат. В 1998-м, когда я впервые попробовал свои силы в «гладких» гонках, то обыграл там, скажем так, весьма сильных спортсменов. Именно тогда, как мне кажется, сильно поменялась психология многих людей. Они начали понимать, что биатлонист может очень быстро бегать на лыжах и при этом неплохо стрелять. Честно вам признаюсь: я рад, что приложил к этому руку».

О памятнике: «Сначала воспринял эту идею в штыки. В моем сознании просто не укладывалось: какой еще памятник? Я же еще не умер! И даже карьеру не закончил! Но меня убедили, что выступление в Солт-Лейк-Сити – достаточное основание для того, чтобы каким-либо образом увековечить момент триумфа для огромного числа болельщиков. Кстати, мне было очень интересно работать со скульптором. Это выдающийся профессионал, норвежка, которая сейчас живет в США. Она много лет следила за моими выступлениями, ездила на гонки, чтобы понять природу движений биатлониста, потом мы неоднократно встречались у нее в студии, я позировал, вносил какие-то коррективы по ходу работы. И, надо сказать, остался очень доволен результатом. Не так ведь это просто – передать в застывшей скульптуре движение, экспрессию, взгляд... Но именно это удалось блестяще».

О Рафаэле Пуаре: «Жаль, что он ушел. Рафаэль – совершенно блистательный биатлонист. Профессор. Ему было свойственно задумываться о вещах, которые большинству спортсменов вообще никогда не приходят в голову. Мы же не просто постоянно конкурировали. Но соревновались абсолютно во всем: в скорости бега, меткости, времени, которое проводим на стрельбище, времени, которое затрачиваем на выстрелы. Был период, когда в начале своей карьеры Раф оказался без тренера и готовился к сезону вместе с нашей командой. Уже тогда мы соревновались с ним на каждой тренировке. Каждую секунду. При этом с удовольствием делились какими-то секретами. Я – техникой бега (все-таки Пуаре, когда начал выступать, не был выдающимся лыжником. Зато в последние годы своей карьеры выступал просто блистательно). Для меня было честью с ним бороться», – рассказал Бьорндален в интервью «Спорт-Экспрессу».