Кристапс Порзингис и 16 самых безумных часов в моей жизни
Примерно в 10 часов вечера я получил долгожданную смс-ку.
Кристапс Порзингис, новичок Нью-Йорка, гигант, как будто только что вышедший из книги братьев Гримм, написал мне, чтобы я приходил на их тренировочную базу в Уайт Плейнз в 3 часа ночи. То есть через 5 часов.
«Ты не забыл поставить циферку 1 перед 3? Может, ты имел в виду 13 часов?» – написал я ему в ответ, надеясь на то, что его обычно хороший английский иногда дает сбои.
«Нет, 3 часа» – ответил он почти сразу. «Сразу после мяса и капусты».
Что ж, тогда понятно.
Прошло всего два часа после того, как Никс прилетели из Чикаго, где они проиграли Буллз, показав не очень хорошую игру и забив в четвертой четверти всего 8 очков, самый низкий показатель за историю франшизы. Большинство игроков Нью-Йорка сейчас отдыхали и смотрели сериалы по Netflix.
«Отдых»... Такого слова Зингер (прозвище Порзингиса, прим. пер.) не знает. Есть баскетбол, потом еще немного баскетбола, плюс процесс подсчитывания калорий. Как я выяснил позже, именно благодаря этим вещам он стал тем, кем стал.
Я вошел в здание и услышал где-то вдалеке шум, который не перепутаю ни с чем: звук того, как мяч стучит о паркет. Я двинулся на этот шум. Вдалеке я увидел дверь, открыл ее, и вошел внутрь.
Было темно, как в пещере.
– Кристапс?
– Да, я здесь. Где-то неподалеку отозвался голос. Через мгновение я почувствовал его руку на своей голове. Я предположил, что он ищет мою руку, чтобы поздороваться.
– Крис! Джим Кэван. Рад познакомиться - сказал я, пожимая его огромных размеров ладонь. Ты обычно тренируешься с выключенным светом?
– Нет, мне приходится ждать, пока Световое Бюро включит свет. Обычно дают где-то около шести.
– ...Крис. Ты можешь включить свет тогда, когда захочешь. Здесь не следят за этим, электричеством никто не запрещает пользоваться.
Долгая пауза.
– Да ладно! А мне говорили другое! - воскликнул Зингер, и улыбнулся так широко, что я как будто услышал движение его губ.
– Подожди, я включу - сказал я и, спотыкаясь, пошел обратно к входной двери и нащупал примыкающий к стене выключатель. В зале включился свет. А там, у штрафной линии, стоял самый высокий человек, которого я когда-либо видел в своей жизни.
– Привет!
Кристапс расплылся в улыбке и начал окидывать зал взглядом.
– Ты точно уверен, что это законно?
– Конечно. Продолжай тренировку. Мы поговорим потом.
Это обрадовало Порзингиса, который стал торопливо переодеваться, чтобы начать свою космическую тренировку. Она включала в себя:
1. 14 штрафных бросков. (14/14)
2. Catch-and-shoot броски с 23 метров, которые Крис совершал с помощью стены напротив. Мяч от стены прилетал Зингеру идеально в руки, поэтому он завершил эту серию тоже почти идеально, 19/21.
3. Мешанину из разных аэробных упражнений, которые он подсмотрел из видео Ричарда Симмонса.
4. “Latvian Suicides”. Это как стандартный бег до штрафной линии и обратно (челночный бег), плюс к этому бег до центра площадки и обратно, потом бег до середины другой половины и обратно, потом через всю площадку и обратно. Ах да, вместо бега он ходил с согнутыми коленями, как в русских народных танцах.
5. Подтягивания от верхней части щита.
6. Прыжки со скакалкой.
7. 12 рывков, стоя на хоккейных коньках с накрытым лезвием, таща за собой холодильник.
8. Броски сверху одной рукой.
И так четыре раза.
В перерывах между циклами он подходил к своему рюкзаку, чтобы съесть очередной кусок мяса, каждый из которых был завернут в фольгу. И знаете что? Они были сырые.
– Интересный способ употребления белка - сказал я, когда он развернул свою первую летучую мышь, чтобы ее съесть.
– Это чтобы повысить уровень железа - пробормотал он, вытирая кровь со рта. Белок на обед.
– А потом еще мясо?
– Нет. Рыбьи головы.
Примерно в 8 утра тренировка подошла к концу. Зал оставался совершенно пуст. Собрав все свои закуски и тренировочные атрибуты, мы двинулись к выходу. На Крисе все еще была его тренировочная одежда, хотя на улице было «-1».
– У тебя нет вещей потеплее? - спросил я с опаской.
– Все мои вещи дома - ответил он.
– А как же пальто?
– Нет, козлов нет. Только куры.
(Кристапс неправильно услышал слово Coat (пальто) и подумал, что это слово Goat (козел).
Несколько секунд спустя подъехала машина. Коричневое Вольво 80-х годов с неврачным прицепом. В этом прицепе на старых покрышках сидели братья Криса, Янис и Мартинс. Четверо из нас обменялись приветствиями. Они говорили на латвийском, а мне просто улыбнулись и помахали.
– Ты можешь сесть спереди, рядом с папой - предложил Зингер. Я поеду сзади.
Когда я начал садиться в машину, то заметил на пассажирском сиденье человека.
– С другой стороны - сказал Зингер, открывая дверь.
Я подошел к машине с другой стороны и сел в машину рядом с отцом Криса по имени Талис. В колонках спокойно напевал Джон Секада.
– Здравствуйте - сказал я, протянув ему руку. Джим.
Это на секунду смутило Талиса, который сначала посмотрел назад на Криса, а потом уже на меня.
– Джим? - спросил он меня, показывая на здание, из которого мы вышли. Этот Джим!
Крис, чувствуя небольшое непонимание, подался вперед.
– Он только учит английский - говорит он, прежде чем сказать что-то Талису на латвийском.
– А! - воскликнул Талис. Йеймс! Йеймс! (неправильное произношение имени James) Хахахха!
Это сопровождалось крепким хлопком по плечу.
– Здравствуй, Йеймс. Поехали на закат!
– Завтрак, пап.
– Да, завтрак. С Йеймсом! Хаха!
Сказав это, Талис заводит машину и отъезжает с парковки, оставляя за собой след из черного облака, как после выстрела Гаубицы.
Вся эта сцена привела меня в восторг. Молодой двадцатилетний спортсмен, долларовый миллионер, едет на старой дымящейся развалюхе.
– Ты привез эту машину из Латвии? - кричу я ему, пытаясь перекричать шум дизельного двигателя.
– Нет, ответил Крис. Моя мама собрала ее.
Несмотря на эту ужасную машину, квартира Порзингиса в пригороде Нью-Йорка оказалась достаточно красивой и современной. Может быть, она немного мала для четы сказочных гигантов, но тем не менее.
Мы вышли из машины. Кристапс открыл ключом входную дверь. Прямо на пороге нас встретил стойкий запах рыбы, который плавал по воздуху вместе с горсткой маленьких перьев. Повсюду доносился звук кудахтанья.
– Простите за беспорядок - сказал Зингер, собирая веником упавшие перья в ближайшую урну. Мы скоро купим еще одну квартиру, прямо тут, рядом.
– Для своей семьи?
– Нет, для кур.
Мы прошли в комнату, которую я для себя обозначил как гостиную. На стенах висели большие плакаты баскетбольных звезд прошлого.
– Бэрон Дэвис - сказал я, глядя на один из этих плакатов. Ты знаешь, что он подумывает о возвращении?
– Знаю, говорит Зингер. Он постоянно спрашивает у Мело в смс-ках, не толкнул ли он случайно еще Кальдерона вниз с лестницы.
Осмотревшись, я увидел Ингрид Порзингис, которая, несмотря на полуобморочное состояние от постоянного нахождения на кухне, широко улыбалась. Она держала в руках большое оловянное блюдо, доверха набитое ледяными рыбьими головами.
– Да! – обрадовался Крис. А я уж думал, что снова будет треска.
Меня пригласили на семейный завтрак. Мы все кушали копченого лосося, оставшийся с ужина, и какие-то бублики с виноградным желе, которые «намного вкуснее, чем это звучит», по словам Яниса. Кристапс же ел рыбьи головы так, как будто это были обычные кукурузные початки.
Положив на салфетку очередной лососиный глаз, я вдруг осознал, что это самая дружная семья, с которой я когда-либо сталкивался. Большинство семей, когда к ним приходят большие деньги, почему-то начинают сыпаться и распадаться. Но не Порзингисы. Они знают, что их маленький мальчик должен встать на ноги, и поэтому держатся вместе.
– Как чувствуешь, справитесь с Атлантой? - спросил я через мгновение. Мне кажется, это отличная возможность реабилитироваться после пятницы. Протестировать свой характер, так сказать.
Как только Крис начал что-то бормотать, с трудом проговаривая слова из-за набитого рта всякой рыбной требухой, с грохотом открылась входная дверь.
Никто не обратил на это внимание, кроме меня. У меня было два варианта: либо в этой квартире жил кто-то еще, либо здесь не закрывают окна, и поэтому по дому гуляет сильный ветер. Ничто из этого меня бы не удивило.
После недолго шуршания тапочками в коридоре в комнате появилась знакомая фигура. Это был ветеран Никс Саша Вуячич. Он был полностью голый.
На голове у него были солнцезащитные очки и пластиковый шлем, посередине которого свисал огромный и ужасный фиолетовый дилдо. Рядом с ним стояла изумительной красоты девушка с косой челкой, на которой не было ничего, кроме игровой баскетбольной майки с номером 18.
– О, привет. - сказал Саша, показав абсолютно минимальный уровень стеснения. Кто-нибудь пойдет сегодня в прачечную?
Талис довез нас до угла 31-й и 8-й улицы около 10, ровно за пять с половиной часов до начала игры. Крис уже переоделся в тренировочный костюм, но сверху благоразумно надел большой балахон с капюшоном, чтобы отгородить себя от жаждущей рукопожатий толпы.
Несмотря на то, что он настолько большой, что его голова возвышается над всеми идущими по улице, уловка с балахоном сработала, и через минуту мы добрались до раздевалки. Но вместо того, чтобы двинуться к своему шкафчику, Крис пошел по направлению к душевой.
– Ты что, хочешь принять душ? - спросил я.
– Нет. - вздохнул он. Они заставили меня перенести мой шкафчик в туалет.
– Ничего себе, это прям хардкорная дедовщина... - сказал я, стараясь выразить сочувствие.
– Ну, это не так уж и плохо... - Крис пожимает плечами. Это лучше, чем когда Кайл О’Квинн срёт в твой шкафчик.
Мда уж.
Когда мы уже приближались к залу, чтобы Крис провел свою личную тренировку перед командной предматчевой тренировкой, мы увидели главного тренера Никс Дерека Фишера, который внимательно читал какую-то книгу.
– Привет, тренер! - крикнул Зингер тренеру, который от неожиданного крика вздрогнул и уронил книгу. Книга упала обложкой вверх.
Название было интересное: «Как Достичь Сексуального Удовольствия Через Осознанность».
– Кей Пи, как дела? - сказал тренер, заметно нервничая.
– Что читаете? - спросил Крис, всматриваясь в обложку книги. Фишер, слово ястреб, набросился на эту книгу и убрал ее к себе за пазуху.
– Это? Это... биография. Уилта Чемберлена.
– Ух ты, можно посмотреть? - спросил возбужденно Крис, протягивая руку. Интересно, это та же самая, что и я читал, или какая-то другая?.
– Ну.. наверное. Да, наверное, это она.
– Не дадите посмотреть?
– О, лучше не надо. У меня недавно кровь из носа шла, все страницы слиплись, так что...
– Хреново. Это Джим, журналист. Долан сказал, он крутой.
– Понятно. - сказал Фишер, протягивая правую руку для рукопожатия, левой рукой удерживая свое сексуальное чтиво. Привет, Джим.
– Здравствуйте.
– Большая игра предстоит, Кей Пи - сказал Фишер, проходя мимо нас. Иди работай.
– Да, тренер.
Если не учитывать звук гудящего воздуха, Мэдисон Сквэр Гарден пуст. Порзингис, как обычно, первый, кто вышел на площадку. Сейчас его тренировка выглядит достаточно простой, если сравнивать с изнурительным утренними упражнениями. Окруженный толпой людей, подбирающих мячи, Крис примерно за два часа кинул по кольцу тысячу раз.
Он забивал с любого угла и с любой дистанции. С обеих рук, но отталкиваясь от одной ноги (правой). Как с открытыми глазами, так и с закрытыми. Стоя на одной ноге, с сопротивлением и без. Его толкали и шпыняли, называли «Светлый Сталин», но он забил почти все.
Я считал все его броски. Он сделал 1000 бросков, а попал 912.
Это было невероятно. Все сомнения относительно его долгосрочного потенциала, образы того, насколько высок его воображаемый потолок – все это исчезло. За девять с половиной часов, что я провел с Кристапсом Порзингисом, семь часов он занимался баскетболом.
Вскоре мы пошли обратно в раздевалку, куда уже пришли некоторые игроки Никс.
Меня всегда забавляло то, как стиль игры баскетболистов влияет на их поведение вне площадки.
Вот Робин Лопез остервенело пытается сохранить жизнь своим Тамагочи, ругаясь на тех, кто уже «умер». Вот Аррон Аффлало кривляется у зеркала. Хосе Калдерон смотрит повтор какой-то передачи по ТВ. Лу Амундсон, полностью одетый, о чем-то болтает сам с собой. Кайл О’Квинн сидит с клоунским мейкапом. Лэнгстон Гэлловей ест чернослив. Удивительно, как этот калейдоскоп небольших слабостей и шалостей на площадке фильтруется, и всё это превращается в баскетбольную команду.
Предыгровая тренировка приближается, игроки заканчивают делать свои дела и начинают переодеваться. Через несколько минут в раздевалку входит Фил Джексон. Он одет в серый комбинезон, а на ногах розовые кроссовки. Все моментально утихли и посмотрели на Джексона.
– Господа, - сказал Джексон, скрестив руки за спиной. Помните о настоящем моменте. Будьте здесь и сейчас. И помните, то, что вам уже дала Вселенная, всегда с вами.
Через мгновение сзади него появляется работник стадиона.
– Ваши начос с хот-догами, мистер Джексон.
– Спасибо, Гвенделин.
И без какой-либо паузы Дзен-мастер макнул своим длинным пальцем в сырный соус, после чего облизнул палец.
– Ммммммм, промычал Джексон. Не позволяйте никому говорить, что истина не в сыре.
И ушел.
В этот день Никс выиграли у Атланты 111-97, а Аррон Аффлало набрал 38 очков.
Порзингис записал на свой счет 14 очков (5/13) и семь подборов. Но все равно, изумительные отрезки, смертельный инстинкт в обороне, невероятное равновесие для игрока своих размеров – все это присутствовало в игре с избытком.
Это была та победа, которую Никс должны были завоевать после поражения в Чикаго. Не для того, чтобы спасти сезон, но для того, что не потерять веру в самих себя.
Я ждал Кристапса у раздевалки после игры. Он пригласил меня на праздничный ужин в Чизкейк Фактори. Это предложение я принял быстро.
– Я знаю, что там большое меню и все такое, но у них найдется достаточное количество белка для тебя? - спросил я, когда мы шли по ветвистому коридору.
– Ну, обычно я наедаюсь всякого мяса в машине, поэтому после этого я могу съесть только один чизкейк.
– Все под строгим контролем?
– Именно.
Как только мы вышли за угол, я услышал какие-то звуки из раздевалки. Там, сидя на неуклюжем стуле, Джеймс Долан (директор компании, владеющей Madison Square Garden) играл на гитаре и выглядел при этом как нищий уличный музыкант. Рядом с ним стоял мальчик не старше 10 лет, в футболке с номером 6 на спине и с кривой улыбкой на лице.
– Христапс! - крикнул Долан, прежде чем повернуться к своему одинокому зрителю. Я зову его Христапс! Остроумно, да, парень? Хаха!
– Привет, мистер Долан! - ответил Крис.
– Пожалуйста, зови меня Джимми.
– Хорошо. Джимми.
– Шучу. Называй меня папочка.
– Ок. Папочка.
– Христ, я хочу познакомить тебя с Джорданом. Это тот самый мальчик, который заплакал, когда мы тебя выбрали на драфте.
Крис наклонился к мальчику, чтобы пожать ему руку.
– Приятно познакомиться, Джордан.
Парень, словно застывший, скромно сказал:
– Привет.
– Ты знаешь, я все еще смотрю это видео в качестве мотивации - поделился секретом Крис.
– Правда? - спросил мальчик, немного удивившись.
– Правда.
– Я тут только что Джордану напел несколько строк моей новой песни - вставил в разговор Долан. Она о тебе, Христ.
– Ух ты, правда? Можно услышать?
– Конечно! - сказал Долан, садясь в удобную позицию. Она называется «Христ и Айзея, Братья Навсегда».
–...окей...
Долан немного откашлялся, подвинул каподастр на один лад вперед и начал.
«Один из них белый, а другой черный... А они оба мои братья, и это факт, Джек!... Один из них козел, а другой просто Бог... Все еще думаю над второй строчкой.. Можно заменить на «Но вместе они поведут нашу команду вперед» или на «Но я люблю их обоих, поэтому пожуй мой стручок».
– Что такое стручок? - Крис быстро повернулся ко мне, чтобы спросить.
– Это то, что было у Саши.
– А. Понял.
– А затем вот это - продолжал Долан. Айзея и Христ, мои любимые баскетбольные братья.... Они выиграют титул, а затем еще один!..
– Уау, спасибо. - сказал Крис и вежливо хлопнул в ладоши. Это честь для меня.
– Я дам тебе знать, когда будем ее исполнять в Hard Rock Cafe!
– Ну, нам пора на ужин. Еще раз спасибо, мистер Долан.
– Папочка.
– ...папочка.
Крис быстро повернулся к парню, достал из штанов маркер и расписался на его огромной футболке.
Через секунду парень убежал, а мы пошли по направлению к лифту. Мы не прошли и пяти шагов, как Долан снова нас позвал.
– Эй! – крикнул он, показав жестом, чтобы мы вернулись, и придвинул пустой гитарный чехол. Даже блюзменам нужно кушать!..
Вздыхая, Кристапс вернулся на несколько шагов назад, полез в карман за монеткой и кинул ее прямо в этот кейс.
– Побреюсь и постригусь, наверное. Премного благодарен.
Когда мы остались у лифта вдвоем, я воспользовался моментом и спросил у Криса то, о чем давно хотел спросить.
«Как тебе этот Долан?»
Он ответил с осторожностью, с которой говорит ребенок о своем чудаковатом отце. Несмотря на свою молодость, лояльность Порзингиса очень ощутима. Как к своей семье, клубу или своим благодетелям.
«...Он как чизкейк для веганов»
Стальная дверь открылась, и мы вошли внутрь лифта. Крис нажал на кнопку, ведущую на цокольный этаж. Как будто по какому-то кармическому закону, дверь оставалась открытой до тех пор, пока где-то там за стеной Долан допевал куплет своей чудаковатой песни.
Важное примечание: только часть всего этого правдива, в основном – написание некоторых слов.
Фото: Getty Images
язык латышский