16 мин.

Солнце и планеты. Почему Шакил О’Нил был лучшим игроком на площадке

1 k

Очень просто описать Шака в плей-офф как голодного медведя, которого спустили с цепи на баскетбольную площадку, однако его физическое превосходство над всеми оппонентами на паркете практически стерло из памяти все те тонкости, которые сделали из здоровяка исключительного игрока. Если перед вами нарисовался человек, доказывающий, что все, что было у О’Нила – это его тело… Адекватность его суждений слабо отличается от заявлений РФБ, веяний вокруг «Сакраменто» и прочих «цирков абсурда», знаковых для ваших ушей по состоянию на сегодня.

Вам опять не нравятся мои сравнения? Сопоставляем.

Гугл. Владе Дивац. Шак. ДеМаркус Казинс. Обмен. Вопрос снят с повестки дня.

Безусловно, тело «Дизеля» было уникальным, его организм, избегавший каких-либо заметных травм вплоть до тридцати и серьезных повреждений, пока он не приблизился к рубежу потенциального окончания карьеры, вряд ли когда-либо обретут собственные аналоги. Будучи самым крупным игроком мира, Шак проводил на площадке сумасшедшее количество минут и постоянно находился под давлением нескольких защитников и регулярных умышленных нарушений правил.

Персонаж, который в таком режиме ухитряется за первые двенадцать сезонов играть по 38 минут за матч, практически наверняка не имеет права считаться человеком, это совершенно иная, отличительная форма жизни. Очевидно, что с таким телом выиграть у него позицию было невозможно, а забить через него сверху практически никто не осмеливался, потому что он тут же своей медвежьей лапой лупил врывающегося игрока по корпусу на чем свет стоит.

Все так, однако упоминаемые моменты – лишь частности, ядро, пример десятков-сотен одаренных физически игроков, из которых не получается ровным счетом ничего уже ногами набил оскомину («Терренс Уильямс – новый Андре Игудала» OMFG).

О’Нил же нуждался в абсолютно уникальном игровом почерке, который помог бы ему не столько «истощать» свое тело (американский термин «rely heavily» уместен, как никогда), сколько изымать из него максимальную пользу.

Работа ног

Пит Ньюэлл был одним из тех, кто поставил Шака на правильные рельсы. Все понимают, что медведь – неуклюжее существо от природы, он слишком массивен для того, чтобы обладать кошачьей грацией, он не может выжидать, в нем не так много выносливости на длинной дистанции, однако его ареал обитания заставляет его с годами максимально развивать те качества, которые, казалось бы, для такой махины совершенно несвойственны: он бежит со скоростью 60 км/час, он лазает по деревьям, он плывет, и он совершенно неудержим в ближнем бою. Абсолютно смертоносный доминирующий хищник на выходе – результат, к которому стремился каждый специалист, работавший с О’Нилом.

Вы не сделаете из него Хакима, тигра, вам не получится собрать Данкана, анаконду, но вам выпал шанс создать что-то настолько величественное, ассоциируемое с каким-то целым отдельным видом.

Передо мной стоит здоровая детина, Кинг-Конг, который затолкал оппонента под самое кольцо и сейчас должен получить мяч. Он никогда не будет сильно бросать, он не будет стучать четыре секунды, поскольку уже через полторы придет помощь, ударит его, и он опять будет ковырять свои штрафные, мне необходимо сделать так, чтобы за вот эти полторы секунды он получил максимально крутую возможность затолкать мяч в кольцо.

Для этого необходимы упражнения на координацию, балансировку веса, правильное его перераспределение в сумме с шириной шага. Так он за шаг и разворот получит полтора метра пространства. Эпизод завершен. Обычно – очень эффектно.

Посмотри на строение его тела, на его ноги, они легкие, у него нет ярко выраженных икроножных мышц, конечно, впоследствии это сыграет свою роль (Шак к тридцати заработал хронический артрит правой ступни в связи с перегрузками), но пока он молод – он может быть быстр. После того, как его координация достаточно развита, когда он разворачивается по правильной траектории, учи его двигаться на носочках, направляй его на максимальное количество действий, совершаемых в движении, пускай привыкает. Стоячий медведь и несущийся в твою сторону медведь обычно вызывают совершенно разные эмоции.

Все игроки НБА в истории, обладавшие соизмеримыми с ним габаритами или соотношением роста к весу, были тяжелыми на подъем, совершая два толчка на посту, они практически не могли оторваться от паркета, в результате чего их атакующий арсенал был максимально ограничен, а сами они оставались жалкими забытыми копиями.

О’Нил же порхал, он был одним из самых быстрых игроков в мире на ногах, будучи самым огромным из них.

Благодаря правильным фундаментальным навыкам распределения веса и физической особенности (верх тела бодибилдера, ноги прыгуна в высоту), Шакил теперь мог обыграть и выйти в фазу атаки.

Бросок

За многие годы сложился стереотип, что физическое доминирование «Дизеля» обязательно приводило к данку или мячу из под кольца. Факт того, что он совершал атаки с линии так, словно делал окружающим одолжение, застолбил в головах людей наивный момент: этот медведь не мог бросать. И это подтвердят элементарные физические особенности: длина его ладони, от запястья до кончика среднего пальца – 28 сантиметров, «ширина» (spread), от кончика вытянутого большого пальца до кончика вытянутого в сторону мизинца – 21.6 сантиметра.

Ладонь была огромной, да, но является ли это причиной всех бед, когда многие слышали, как ее размер помогал Майклу?

Разница между их физиологическими особенностями в том, что у Джордана – обратное пропорциональное соотношение, то есть, сама пясть у него небольшая относительно длины пальцев, как следствие, контролировать мяч и бросок ему было гораздо легче, поскольку площадь соприкосновения мяча с гиперчувствительными и суперподвижными зонами ладони – пальцами, была гораздо выше, чем у Шакила. В ладони суперцентрового, по его физиологии, доминировали плоские зоны запястно-пястного сустава четырех пальцев, от указательного до мизинца, чей максимальный объем движения по природе человека не превышает 10 градусов, то есть, управлять любым вращением они не могут в принципе.

При этом, многие до сих приходят в ужас, когда смотрят на размах рук О’Нила – 7’7, двести тридцать один сантиметр при росте двести пятнадцать. Итог очевиден: чудовище держало мяч на вытянутой руке практически на трех метрах при кольце на три ноль пять.

Горилла, а не медведь? Все-таки Кинг-Конг?

Это предопределяло многое, если не все.

За счет колоссального объема пястной кости, громадного «standing reach» и нечеловеческой физической силы, неумело превращающейся во вращение, шансов нормально бросить у «Дизеля» практически не существовало, как следствие, вы могли видеть, что свои несчастные штрафные он не бросал, не давал радугу, не давал траекторию, он их толкал.

Однако, настоящее доминирование Шакила скрывалось именно в этой ладони: объем пястной кости он научился использовать себе во благо, находясь под кольцом. Приглянитесь к любой раскадровке, техника броска суперцентрового под корзиной была абсолютно уникальной, невиданной мной ни до, ни после него: он бросал мяч пальцами, а нижней точкой соприкосновения с мячом была зона изгиба, зона пястно-фаланговых суставов, кругленьких таких, у тебя находятся выше «линии сердца». Мяч располагался гораздо выше по оси, чем мы привыкли видеть. В результате этой аномальной техники, чувствительность броска (пальцами ведь фактически атаковал, как Джордан!) – была сумасшедшей, а сам бросок, особенно правой рукой – мягким, точным.

Как только ему удавалось правильно расположить мяч в руке - он был неудержимым.

Я никогда с таким не сталкивался лично, поэтому мне сложно понять, мог ли он методом тренировок поставить бросок метров с пяти именно таким образом, ведь общеизвестно его прохладное отношение процессу собственного игрового развития, однако в пределах трех метров это работало практически безотказно. И самое главное, я не думаю, что он сильно хотел над этим пахать, ведь действия далеко от кольца не приносили ему элементарного удовольствия от происходящего. Это фейк-игра центрового по его персональным лекалам.

Все это можно смело отдавать на откуп лирической составляющей, на деле же мы имели игрока, который обладал достаточно длинными и огромными руками с большой кистью, чтобы вылавливать все, что ему забрасывают и нашедший способ, как добиться эффективного «тача» под кольцом.

Он уже выигрывает позицию под корзиной, он может выйти на бросок за счет работы ног, он может эту атаку совершить, но что случится, если он промажет?

Second jump или второй прыжок

Самым недооцененным компонентом в игре О’Нила был «второй прыжок», его умение не выключиться из эпизода и сразу же по приземлению выпрыгнуть вверх и добить, доковырять, добавить за доли секунды.

Я не буду говорить насколько уникальным выглядело это умение в его теле, весившем под 150 килограмм, поскольку это не имеет ничего общего с признанными наукой общечеловеческими характеристиками, но именно в его арсенале этот компонент был наиболее смертоносным, и что важнее – морально подавляющим.

Целый ряд великих больших обладали позолоченной версией этого навыка в своем игровом рисунке, Хаким, Данкан, Мозес Мэлоун владели им в совершенстве, однако ничто не могло сравниться в омерзительности с ощущением, когда ты бьешься за позицию с Шаком, он толкает тебя вглубь, выходит на бросок, ты изо всех сил пытаешься ему сопротивляться, он мажет…

…. и когда начинает казаться, что ты – красавец, отбился против супермонстра, сейчас будет овация, он тут же по приземлению, снова оказывается в воздухе и первым касанием аккуратно добавляет мяч в кольцо, внешне не прилагая никаких усилий, и все необходимо начинать сначала, нужно снова терпеть боль. Люди ломались, не только ролевые, не только молодняк, но и матерые ветераны и бойцы, вроде Зо, Юинга, у них непроизвольно опускались руки, он всех их не считал за людей и публично об этом говорил им, как перед каждым матчем, так и во время.

«Ребята из Джорджтауна – отличные игроки, но они все мягкие, они кисли, как только случался ряд подобных эпизодов, и когда я выходил против них, мне нужно было придерживаться одного рецепта: я выхожу, прошу мяч, обрушиваюсь на них в первой четверти, чувствую «хруст», начинаю их оскорблять и доламываю по ходу матча».

В результате, кто бы ни противостоял Шаку, отбиться от него было практически невозможно, и вам остается перевести дыхание и вдуматься в одну цифру: игрок, на котором висело по три тела, собирал по 5 подборов в нападении в среднем за каждый матч плей-офф в форме «Лейкерс», когда ДеАндре Джордан, чья задача в атаке – открываться и прыгать за ничейными отскоками в более быстром темпе собирает 3.5.

Вот-вот, вы уже начинаете осознавать, каким подавляющим и смертоносным фактором был его второй прыжок, а важные матчи, где О’Нил преодолевал планку в 16-20 «досок» за игру не вызывали никаких эмоций, словно это очередной трипл-дабл ЛеБрона.

Цифры же вроде 15% подборов в нападении за розыгрыш плей-офф практически не укладываются в голове.

Хорошо, допустим, добавил, но надо же бежать назад!

«Фактор страха»

Шакил О’Нил никогда не избирался в первую защитную пятерку по итогам сезона, у него есть только три вторых, да и те в период, когда все остальные центровые лиги приказали долго жить, при этом, когда «Лейкерс» закончили плей-офф 15-1, из сотни соперники вышли лишь дважды в основное время и один раз в овертайме. За год до этого, до непоказательной из-за количества фолов и владений серии с «Индианой» таких матчей было пять, в 2002-ом – три в основное время и разок в дополнительное. «Дизель» большую часть сезона практически не упирался в обороне, когда не приходилось играть с равными себе, в лице Данкана, Гарнетта и т.д., однако стоило наступить плей-офф, как он трансформировался в более чем солидного защитного центрового, способного отработать с любым противником. Безусловно, уровень его самоотдачи в обороне никогда не был эталонным, и всегда казалось, что он может больше, но был ли в этом реальный смысл?

Являясь главной атакующей мощью в мире в достаточно специфическом теле, проводившем на площадке по 40-44 минуты в плей-офф, он был заведомо ограничен своей ролью в нападении. Если вы вынудите его активнее работать в обороне, отдаваться больше там, то вероятность нахватать фолов вёдрами повышается многократно, и твоя команда лишается единственного центрового на планете, последнего из череды величайших. Это неправильно, должно существовать понятие «оценки собственной важности», когда лучше пропустить два очка и играть, чем срубить и три лишних минуты просидеть на скамейке запасных, Дуайт.

Очень важную роль в таком случае отыгрывал «фактор страха»: мелкие и края, поднимавшие голову и видевшие зверюгу на подстраховке, если и лезли под кольцо – то с дрожью в коленках, с опаской, а такие люди в плей-офф не побеждают априори. Даже не блокируя броски, просто находясь на площадке, он заставлял ссыкунов сбиться лишний раз на средний с ведениям там, где с другим человеком под кольцом они влезли бы под самую дырку и еще и с фолом засунули, начав понтовито кривляться в камеру. Процент реализации подобных атак, разумеется, совершенно несопоставим. Поэтому вы никогда не найдете видеонарезок вроде «10 лучших данков через Шака», их просто не было в природе, исправить досадное недоразумение удалось лишь Брэнду, Рубену Паттерсону и Деррику Коулмену во время 16-битного Windows.

Размер О’Нила, его ноги, его любовь к игре в кость превращали центрового в баскетболиста, которого боялись, боялись и в атаке, и в защите. И если вы все-таки были не из трусливых, ОК, постарайтесь забить, когда он выпрыгивает вверх и пытается в воздухе дотянуться до мяча…

Напоминаю, ВИНГСПАН два метра тридцать один сантиметр.

Счастливой дороги.

Игровое мышление

Когда ты смотришь на него в современную эпоху статистической аналитики и программ захвата движения, начинает казаться, что отбиться против О’Нила реально: он толкает, если бросает – то только правой рукой, подвержен потерям и штрафные броски там сущий кошмар. Казалось бы, слабые места очевидны, души его в левой стороне, фоли, заставляй опускать мяч на пол и агрессивно пытайся перехватить, но… Это иллюзия, потому что мир не без добрых людей, но он точно также без результатов.

Шакил обладал уникальным игровым мышлением, он действительно видел игру, он осознавал, где нужно отдать и умел это делать, старался принимать максимально быстрые решения. Если же хотел толкаться, играть длинную – партнеры расставлялись так, чтобы он видел, откуда приходит помощь, сдваивание и моментально гнал мяч в только что появившуюся слабую зону (Фил Джексон). Несмотря на то, что при пик-н-ролле он мог только проваливаться – он все равно четко ощущал момент, когда нужно оторваться, чтобы получить мяч от Брайанта и забить сверху. Даже когда казалось, что эта комбинация играется не под него, он прилагал достаточно много усилий, чтобы правильно расположиться вдоль лицевой, тактически грамотно открыться и получить наброс. Он читал игру в атаке и понимал, под каким углом ему нужно затолкать оппонента под кольцо, чтобы максимально эффективно завершить атаку, и только потом начинала включаться его аномальная физическая мощь.

Имидж балагура и показушного дурачка, шоумена и немножко поехавшего от своей популярности спортсмена, отодвинул на второй план то, насколько высокоинтеллектуальным баскетболистом был О’Нил, в единицах случаев на площадке оказывался соперник, способный превзойти его в уровне игрового мышления, перехитрить его.

Характер

Шак обладал уникальным телом, уникальным набором навыков по извлечению максимума из его возможностей, могло казаться что узким, но все равно убийственным арсеналом, он помогал в защите, доминировал на щитах, он был невероятно умен, его боялись, но изюминкой на торте был его характер.

О’Нил – кремень. Он мог дурачиться, фестивалить, специально оперироваться по ходу сезона, чтобы не портить себе отпуск, но когда приходил черед важной игры – это было страшное существо.

Он был самоуверен, жесток и психологически устойчив, он никого не жалел и для него не существовало игрока, равного ему. «Сан-Антонио» умышленно фолит, выставляя его клоуном на всеобщее обозрение? Они – бабье, слабаки, у них не хватает яиц, чтобы бороться со мной в полную силу. Яо выбрали в пятерку на «Матч всех Звезд»? Я ему улыбнусь и забью 40 в следующей игре. Вы умышленно сломали Кобе, боитесь играть по-честному в финальной серии? 38+17 в среднем за шесть матчей, пожалуйста, в следующий раз будете думать о том, какие решения принимаете. Бросить вызов О’Нилу – означало бросить вызов Силам Небесным, и этим людям потом было очень больно, и морально, и физически.

Он был альфой своей команды, альфой двух коллективов на площадке, альфой всех клубов лиги одновременно. Именно характер, именно инстинкт убийцы привел к тому, что на определенном этапе его карьеры произошел четкий водораздел: есть Данкан, Кобе, Гарнетт, Ти-Мак, Айверсон, Кидд, при всем их великолепии, а есть Шак – он над всеми этими людьми, над всей НБА, над всем миром, он их Майкл Джордан, и его статус, его авторитет, его уровень, его возможности – непререкаемы, и стоило вам захотеть сбросить его с Олимпа, будь вы из «Лейкерс» или из пятнадцатой команды чемпионата Испании – вас ожидал катаклизм Вселенского масштаба.

При всех своих данных, всем сочетании несочетаемым игровых характеристик, О’Нил никогда не был бы настолько хорош, если бы в нем отсутствовала вот эта жилка и желание (и возможность!) растоптать каждого, кто посмеет оспорить его господство.

Солнце и планеты

В последнее время часто поднимаются волны об исключительности Хакима и Данкана, как игроков на все времена, и за этим набором букв, символов, мнений, эмоджи и обнимашек с обаяшками, внимание не столько к персоне, сколько к игровым характеристикам Шакила О’Нила постепенно отодвигаются на задний план. Он не мог сравниться с Оладжувоном по атакующему разнообразию, по уровню игры и самоотдачи в защите, по лидерским качествам на пике, он не может составить конкуренцию Данкану по продолжительности карьеры, по профессионализму, по умению оставаться продуктивным (разница между ними всего четыре года!), штрафные, игра фактически одной рукой на посту, разрыв с Кобе, «интересы медийности» выше собственного развития, все это навсегда будет гвоздями прибито к Шаку, и этого не отодрать, однако, даже максимально концентрируясь на негативе, вы никогда не сможете опровергнуть то, что «Дизель» – одна из главных машин смерти в истории спорта.

Он один из тех игроков, о которых ты, кажется, все знаешь, но потом, пересматривая ретро-видео, ловишь себя на мысли: хм, оказывается, я не помню, что он так хорош на ведении в трафике, хм, я не ожидал от него такой передачи, хм, они идеально защитились и все равно получили два с фолом…

Да, он обладал совершенно уникальным телом и организмом, то ли медведь, то ли Кинг-Конг, но они не были Шаком, они были ядром Шака, Солнцем Шака, вокруг которого по орбите летали планеты из его уникальных, ни с чем несравнимых достоинств, и именно поэтому он был лучшим игроком на площадке.

Его физики хватило бы, чтобы быть крутым, его работа ног позволяла ему быть эффективным, его бросок делал его прорывные способности разнообразными, его второй прыжок исправлял большинство ошибок, если их можно было исправить, «фактор страха» помогал выигрывать матчи еще до того, как они начинались, еще даже до выхода из автобуса, его игровое мышление дарило возможность справиться с попытками тренеров и игроков соперника перехитрить его, выдумать что-то несусветное, характер сделал его непреодолимым, но лишь комплекс этих качеств создал из Шакила О’Нила БОЖЕСТВО.

Солнце Шака и планеты Шака создали систему, запомнившеюся как одно из главных спортивных явлений нового тысячелетия, чудовище, не замечавшее ни соперников, ни своих недостатков на пути к трофею. Он мог быть еще лучше, он реально обладал потенциалом сильнейшего баскетболиста в истории, но столько лет спустя все это не имеет фундаментального веса, поскольку те, кто видел и оценивал Шакила, в конечном итоге, не могли объяснить, где бы они хотели больше, и где им реально это было надо.

Все просто помнят. Что. Это. Было.

Им зачастую достаточно.

И помнить иногда гораздо важнее, чем заниматься чем-либо еще, потому что лишь одно воспоминание об игроке такого уровня для сотен тысяч ценнее трех-пяти сезонов доподлинной реальности...

... и только сейчас, на пятой странице, хочется написать об уровне партнеров и тренерского штаба, окружавших О’Нила.

Да, он был настолько величественен, что спустя годы после окончания его карьеры, когда эмоции уляглись и мир стал меняться, мы подсознательно воспринимаем его отдельно от клуба, как было с Майклом. Есть Джордан, и есть «Чикаго», есть Шак, и есть его команда.

Сколько из вас сейчас вспомнит, что именно он был «новым Джорданом»?

Наверное, это и есть главным признаком ЯВЛЕНИЯ, единственного, и от этого еще более исторически ценного события в своем роде.

Топовое фото: REUTERS

logoНБА
logoЛейкерс
logoШакил О′Нил