Как из-за бостонской «Большой троицы» клубы НБА меняли первый выбор на драфте
Сегодня в Нью-Йорке традиционно пройдет лотерея драфта, в которой «Бостон»... не будет участвовать. Кто бы мог подумать еще каких-то пару месяцев назад!
Единственный сценарий, при котором выпавшие комбинации шаров будут что-то означать для «Селтикс», – это если какая-то из команд получит по результатам лотереи не тот номер, на который она рассчитывала, и решит этим выбором на драфте торговать. Тогда Дэнни Эйндж обязательно включится в торги, пытаясь подняться на драфте, обзванивая с предложениями всех – даже ту команду, которой выпадет право выбирать первой.
Конечно, «Селтикс» не смогут выторговать себе первый пик: влезть в высокие лотерейные пики даже с ларцом активов «Бостона» трудно. Но полностью исключить невозможность обмена первого номера на драфте-2015 нельзя. Высокие шансы в лотерее имеют такие клубы, как «Никс» и «Лейкерс», а это всегда вероятность громких обменов. Где-то рядом затаилась «Филадельфия», у которой уже есть Эмбиид и Ноэль, а потому первый пик (Таунс-Окафор) вполне может превратиться в чуть более низкий (Расселл-Мудиай) с довесками – по такому сценарию когда-то в день драфта обменяли Криса Уэббера (#1) на Пенни Хардуэя (#3) и три будущих пика первого раунда. Это же просто мечта Хинки! Наконец, есть просто непредсказуемый менеджмент «Миннесоты».
В общем, пускай не в «Бостон», но первый пик могут обменять, и в истории такие примеры были и помимо Уэббера (например, не далее чем прошлым летом, пускай и не в день драфта).
Каждый элемент бостонской «Большой Троицы» 1980-х когда-то напрямую повлиял на обмены первых пиков на драфте, и именно об этих историях будет рассказано в этом материале. Нечасто первый номер драфта успевает сменить клуб еще до старта сезона – и нижеописанные обмены, и история Уэббера запросто могли и не произойти. Как и прошлогодняя ситуация с Уиггинсом: будь «Голден Стейт» чуть более недальновиден, Кевин Лав мог бы уехать в Окленд взамен Клэя Томпсона (болельщики ГСВ сейчас облегченно вздохнули). Почему мы вдруг вспоминаем Клэя? Потому что его отец Майкл Томпсон когда-то сам попал в ситуацию, когда первый номер драфта был обменян. Хотя на поверку та история была совсем не о Томпсоне…
Первый номер драфта-1978 Майкл Томпсон обменян из «Индианы» в «Портленд»
На дворе стоял 1978 год. «Портленд» всего год назад стал чемпионом, но организм действующего MVP Уолтона – а если говорить прямо, профессионализм врачей команды – начал подводить. «Блейзерс» решили омолодить состав, и удачно подвернулся третий пик на драфте, доставшийся им от «Баффало». Этот пик «Портленд» когда-то получил за молодого Мозеса Мэлоуна, который сыграл за «Блейзерс» ноль игр, за «Баффало» – две, и дальше уехал превращаться в доминирующего центрового в «Хьюстон».
И вот в 1978 году менеджмент «Баффало» рвал на себе волосы – и не только потому что слишком легко и быстро отпустил Мэлоуна, уже ставшего звездой и лидером «Рокетс», но и потому что потерял на той сделке свой третий номер. Команде очень нравился форвард-центровой из университета Миннесоты Майкл Томпсон, и «Брэйвз» даже пытались за год до этого уговорить его бросить колледж, предлагая заманчивый контракт в полтора миллиона. Томпсон не поддался на уговоры и остался еще на год в студентах, решив выйти на драфт в 1978. А тут-то «Баффало» уже никак не могло заполучить Майкла.
Первый выбор на драфте того года принадлежал «Индиане», и та была нацелена на доморощенного героя – Лэрри Берда. За четыре года до того Берд поступил в университет Индианы, испугался шумного студенческого городка, бросил колледж, вернулся к себе в деревню, а через год поступил в другой, более скромный университет (Индиана Стейт). Поэтому в 1978 году Берд уже мог быть выбран на драфте НБА по действовашим тогда правилам – но также мог даже после драфта не подписывать профессиональный контракт, а продолжить обучение, поскольку имел право еще год выступать в студенческих соревнованиях.
Но как и Томпсон за год до этого, Берд решил остаться в колледже. Генеральные менеджеры клубов НБА, включая «Индиану», боялись выбирать игрока, который приедет в лучшем случае через год, 23-летним, да еще может отказаться от контракта и заново выйти на драфт!
Все остальные призы драфта казались примерно одного уровня – хотя малейшее превосходство Майкла Томпсона над Филом Фордом, Риком Роби и Майклом Рэем Ричардсоном признавалось большинством экспертов (забавно, как среди фаворитов того драфта было два Майкла, но имена обоих отходили от норм традиционного написания имени «Michael» – Томпсон был «Mychal», Ричардсон – «Micheal»).
Сомнения продолжали терзать «Пэйсерс», как вдруг подвернулось предложение того самого обновляющегося «Портленда»: вы нам – свой первый номер драфта, а мы вам – третий и молодого разыгрывающего Джонни Дэвиса.
И тогда «Индиана» твердо решила не уговаривать Лэрри Берда бросить колледж, а пополнить команду двумя молодыми талантами уже в новом сезоне, тем более что на позиции Берда играл растущий Алекс Инглиш – будущий член Зала Славы. Пережить негодование болельщиков было тяжело – но кто такой этот Лэрри Берд? Лига давно стала темнокожей, и нет никакой гарантии, что белый неатлетичный парень, который к тому же на год старше своих однокурсников, сможет так же доминировать в профессиональной лиге. А если он еще и откажется играть за команду, переждет год в NCAA и вновь выйдет на драфт в 1979? Ну уж нет, слишком большой риск для «Индианы». Прогрессирующий Инглиш, перспективный Дэвис, третий номер драфта – вот это серьезный, глубокий состав.
Логика в таких размышлениях есть, да и само решение сбросить первый пик было взвешенным и вполне верным. Однако затем «Индиана» слишком заигралась в ностальгию по чемпионским временам Американской Баскетбольной Асссоциации. Инглиш и выбранный под третьим номером центровой Рик Роби с неслучайным прозвищем «Кирпич» были принесены в жертву ради того, чтобы вернуть двух легенд «Индианы» эпохи АБА, Джорджа МакГинниса и Билли Найта. Но только ни Найт, ни МакГиннис в НБА уже ничем не могли помочь «Индиане». Да и Дэвис так и не смог выйти на звездный уровень. Первую серию плей-офф «Пэйсерс» выиграют только в 1994 году, когда Берд, Томпсон, Инглиш и все другие герои этой статьи будут на пенсии.
Но и Томпсон в «Портленде» заменил Уолтона только в одном компоненте – травмах. Он провел много крепких сезонов в НБА – сначала в «Блейзерс», а затем в роли бэкапа Карима в «Лейкерс», но от Томпсона-старшего ожидали гораздо большего, как и от любого первого номера. Впрочем, «Портленду» противопоказано выбирать так высоко.
В итоге тот обмен пошел на пользу не «Индиане», не «Портленду», и уж тем более не проигравшему все на свете «Баффало» – а «Бостону», который сделал то, что побоялись делать все другие команды: выбрал Берда шестым, подождал год, уговорил Лэрри поставить подпись под контрактом до драфта-79 и нашел свою Легенду.
После той истории NCAA изменила правила, запретив в будущем выставившимся на драфт игрокам возвращаться в колледж, и нарекла этот зарпет «Правилом Лэрри Берда».
Первый номер драфта-1980 Джо Бэрри Кэрролл обменян из «Бостона» в «Голден Стейт»
Всякой легенде нужно подходящее окружение, и спустя два года после драфта Бёрда патриарх «Селтикс» Ред Ауэрбах создал это окружение. Так родилась «Большая Троица» – причем два недостающих элемента этого трио Ауэрбах собрал в один день, провернув одну из лучших сделок в истории драфта.
Обычно эта история преподносится в ключе «как «Бостон» всех ограбил», хотя на самом деле везения там было гораздо больше, чем расчёта. Корни истории лежат в конфликте Реда Ауэрбаха с владельцем команды Джоном Брауном (по совпадению – однофамильца основателя «Селтикс» Уолтера Брауна, одного из величайших владельцев спортивных команд в истории, в честь которого висит баннер с #1 под сводами «Гардена»).
В 1979 году Джон Браун, не посоветовавшись с Ауэрбахом, обменял много драфтпиков на конфликтную звезду Боба МакАду. Боб был главным действующим лицом одной из самых неуправляемых команд в истории НБА – «Никс» конца семидесятых. Расстроенный Ауэрбах даже пригрозил сам уйти в «Никс» вместе с теми драфтпиками, которые он так долго и трепетно коллекционировал, почувствовав конец цикла великого «Бостона» 70-х. А тут каприз Брауна лишил его всех этих драфтпиков, которые Реду были намного дороже какой-то распиаренной и конфликтной звезды.
Не стоит говорить, что и в «Бостон» МакАду не принес ничего хорошего. Летом 1979 года Ауэрбах разгребал завалы, доставшиеся ему в наследство от уже сбежавшего владельца. Ред поймал очередного лепрекона и умудрился сбросить вредителя МакАду в «Детройт», взамен получив пик первого раунда. Но поскольку регресс в игре МакАду продолжался, а характер становился все хуже, то на следующий год «Детройт» оказался худшей командой сезона.
В это же время ведомый суперновичком Бёрдом «Бостон» выиграл регулярку – так у одной из лучших команд лиги внезапно оказался первый пик на драфте 1980 года. Лучшим игроком того драфта признавался центровой Джо Бэрри Кэрролл – машина по штамповке блокшотов и подборов.
Но «Селтикс» не собирались менять стартовый состав, который выиграл регулярный сезон, а уж тем более ставить новичка на место своего капитана – центрового Коуэнса. «Бостону» нужнее были молодые игроки на скамейку, и чем больше – тем лучше. Сам Ауэрбах тоже сомневался в Кэрролле, предпочитая ему не такого высокого, зато универсального Кевина МакХэйла.
И тут в игру вступил агент Джо Бэрри Кэрролла Боб Вулф. По совместительству он также был агентом лучших бостонских спортсменов, среди которых были Берд, хоккеист Бобби Орр, бейсболист Карл Ястремски. А также среди его клиентов был молодой центровой «Голден Стейт» Роберт Пэриш. Так уж совпало, что именно в 1980 году Пэриш должен был подписать новый контракт. А еще совпало, что у «Голден Стейта» был третий пик на том же драфте.
Вулф, как и вся лига, знали о том, что скуповатый владелец «Уорриорз» считает каждый цент. Еще лучше он знал настроение, в котором пребывал Пэриш. «Я хотел завершить карьеру, потому что терял интерес к игре. Я не наслаждался баскетболом, мои одноклубники были эгоистичными «единалами». Мы не были похожи на команду, у нас не было никакого будущего, и я думал о том, чтобы все бросить», – позднее признавался Пэриш, который по иронии судьбы стал рекордсменом НБА по числу проведенных игр и закончил карьеру в действительности через 17 (!) лет после тех пришедших ему в голову мыслей.
Для «Уорриорз» существовало три варианта развития событий: либо они торгуются с Пэришем до последнего (но на этом ГСВ уже обожглись в 1977 году, разом потеряв будущих звезд НБА Гаса Уильямса и Джамала Уилкса), либо права на него меняют в другую команду, либо придется потратиться, но повторить предложение рынка. Боб Вулф понял, что держит менеджмент «воинов» за их воинские атрибуты, и потребовал для своего клиента такую зарплату, которую «Голден Стейт» просто не мог позволить. «Мы потеряли Пэриша совсем не потому, что хотели его обменять. Мы потеряли его по финансовым причинам», – с досадой признавался главный тренер команды Эл Эттлз.
Теряя лучшего молодого игрока на ключевой позиции в баскетболе и не имея возможности заменить его ветераном, ГСВ должны были найти своего нового центрового на драфте. Главой скаутского отдела команды тогда был легендарный студенческий тренер Пит Ньюэлл, основатель знаменитого тренировочного лагеря для центровых «Big Man Camp», куда приезжали и Уолтон, и Хаким, и Шак. Если кто-то и понимал в больших игроках, так это Ньюэлл. Он порекомендовал «Уорриорз» Кэрролла вместо Макхэйла, потому что считал (и справедливо), что родной позицией Кевина в НБА станет позиция тяжелого форварда, не центрового. Но не так просто превратить третий пик в игрока, который большинством экспертов прогнозируется как первый номер драфта. И тут свою решающую роль сыграл Вулф.
Чтобы не рисковать со своим игроком на открытом рынке, Вулф убедил всех, что трейд первого пика из «Селтикс» в «Уорриорз» на третий и Пэриша пойдет всем на пользу:
Пэриш подпишется на достойную зарплату в «Селтикс»;
«Голден Стейт» получит будущую звезду с более скромными финансовыми запросами;
«Бостон» под третьим номером выберет своего фаворита Макхэйла.
Конечно, в этот расклад могла вмешаться «Юта», у которой был второй пик. Но они даже не рассматривали Макхйэла в качестве своего выбора. «Джазмены» всего за год до этих событий переехали из Нового Орлеана, и им нужно было привлекать новых, не приученных к басктболу зрителей яркостью, а не надежностью, универсальностью и перспективностью. А ярче защитника Даррелла Гриффита по прозвищу «Доктор Данкенштейн» на том драфте не было никого.
Пэриш прибывал в «Селтикс» на роль запасного центрового, как вдруг прямо в тренировочном лагере внезапно завершил карьеру капитан Дэйв Коуэнс, уставший бороться с травмами. Мгновенно Пэриш оказался в старте «Селтикс», где безболезненно заменил Дэйва и расцвел, превратившись в одного из лучших центровых лиги. МакХэйлу понадобилось чуть больше времени, чтобы стать частью «Большой Троицы», но и он смог оправдать доверие команды на все сто. И в то время, как на восточном побережье Пэриш и МакХэйл воевали в плей-офф, на западном Джо Бэрри Кэрролл воевал с командой, своим агентом, нервами и лишним весом и так и не подтвердил свой статус первого номера драфта. То, что «Голден Стейт» отказался от двух будущих членов Зала Славы Баскетбола, только добавляет красок к образу неудачника Кэрролла.
Роберт Пэриш прямо повлиял на один обмен первого пика драфта и косвенно – на другой. Возвратимся в 1976 год, когда «Голден Стейт» еще не был одержим маниакальной идеей подниматься на драфте, и Пэриш достался «Уорриорз» под восьмым номером, хотя больше всего в нем была заинтересована «Атланта», выбиравшая первой. Причина хитросплетений этих историй, как всегда, заключается в жадности.
Первый номер драфта-1976 Джон Лукас обменян из «Атланты» в «Хьюстон»
В вопросах жадности вообще очень трудно переплюнуть «Атланту» середины семидесятых. В 1975 году у «Хокс» уже был первый пик, давно выменянный у «Джаз» за Маравича. Под ним команда выбрала Дэвида «Скайоукера» Томпсона, в будущем великого игрока… но так нагло вела с ним переговоры по контракту, что тот сбежал в уже умирающую Американскую Баскетбольную Ассоциацию, и «Атланта» осталась ни с чем. Окей, не все потеряно – ведь у «Хокс» есть еще третий пик на том же драфте. Под ним «Атланта» выбирает Марвина Уэбстера... и поступает с ним абсолютно так же, как с Томпсоном!
Проходит год, наступает время драфта-76, на котором у «Атланты» вновь есть первый номер драфта и возможность все исправить, взяв сильного и талантливого молодого игрока. Что же делает «Атланта»? Она меняет прямо перед драфтом свой первый пик на девятый (!) и пару ролевиков.
Руководители «Атланты» спали и видели себя эдакими провидцами, экспертами, которые могут обхитрить всю лигу. Скаутинг в те годы был развит не так хорошо, как сейчас, когда все матчи студентов доступны на видео. В 1970-е скаутам часто приходилось полагаться на цифры статистики, подкрепленные посещением нескольких матчей, чаще всего – матчей «Мартовского безумия».
Один из университетов, небольшой Сентенари-колледж, не участвовал в «Мартовском безумии» из-за дисквалификации, наложеной NCAA на программу, когда вскрылись многочисленные нарушения правил поступления студентов-спортсменов в колледж. В Сентенари играл очень талантливый центровой Роберт Пэриш – высокий, мобильный, хорошо подбирающий и умеющий атаковать со средней дистанции. Впрочем, поскольку из-за санкций его достижения не учитывались в справочниках, а команда не играла перед широкой публикой, Пэриш превратился в таинственного, невидимого студента, баскетболиста-загадку.
После одной из игр Сентенари менеджер «Атланты» Боб Кауфманн пообщался на тему Пэриша с его студенческими тренерами. «Хокс» выражали крайнюю заинтересованность в молодом центровом, но не были готовы тратить на него свой первый номер.
Причиной, которую Кауфманн озвучил тренерам Сентенари, была игровая «сырость» Пэриша, которую тот не мог победить в колледже, не играя против сильнейших студенческих команд из-за санкций NCAA. А «Хокс» не хотели второй год подряд потратить первый пик впустую и превратиться в посмешище лиги.
Но на самом деле основным мотивом «Хокс» были деньги. Поскольку Роберт Пэриш приходил в лигу из дисквалифицированного колледжа, не котировался как один из топ-игроков, да еще и нанял неопытного агента, его можно было бы выбрать пониже и предложить зарплату поменьше. Это первым номерам нужно давать миллионы, а ты-то что за птица – всего какой-то девятый. Выменять пик выше девятого на драфте «Хокс» не смогли, да и вряд ли хотели. А в то, что кто-то выберет загадочного центрового раньше, не верили, безрассудно считая себя единственными, кто знает секрет (напоминает, как Питино обломался с Дирком Новицки в 1998). В этом была доля истины – скауты сходились во мнении, что Пэриш, отыгравший четыре года в слабом колледже и не перешедший в другое место после дисквалификации Сентенари, просто не готов к жизни профессионала. Котировки Роберта упали, а последующие четыре блеклых сезона в НБА даже подтверждали опасения экспертов.
Но развести на деньги Пэриша «Хокс» так и не смогли – прямо перед их носом центрового увёл «Голден Стейт», так что команде достался лишь Армонд Хилл – неяркий разыгрывающий, известный больше как ментор для новичка Дока Риверса (позднее и ассистент в его тренерском штабе).
Тем временем «Рокетс», неожиданно получившие первый пик на драфте, решили потратить его на защитника Джона Лукаса – талантливого игрока, потенциал которого сгубили наркотики. Нельзя сказать, что они ухватили приз на драфте, где были Пэриш, Дэнтли, Инглиш и Деннис Джонсон – тем не менее, «Хьюстон» все равно сработал намного лучше, чем жадная и легкомысленная «Атланта».
Берд мог играть в «Индиане», Пэриш – в «Атланте», Макхэйл – в «Голден Стейт». Их вместе собрало чутье Ауэрбаха – но сначала судьба придумала так, чтобы первый номер драфта оказался в руках той команды, которой он не нужен. Посмотрим, кому в этом году повезет с лотереей – и будем надеяться, что это приведет к новым интересным историям.
Фото: Fotobank/Getty Images/Tim DeFrisco (Берд), Otto Greule Jr (Кэррол)
