Андрей Кириленко: Играть для своих болельщиков в России – это особые эмоции

Нападающий ПБК ЦСКА Андрей Кириленко рассказал о том, как проходят первые дни после возвращения в армейский клуб.

- Андрей, вы уже несколько дней в Москве и успели осмотреться. Многое ли изменилось в ЦСКА за последние три года?

— Изменился состав команды, само собой. Сильнее или слабее он стал, сказать не могу. Мне кажется, что подбор игроков примерно того же уровня, что и в сезоне-2011/12. Разве что тогда было больше ветеранов (улыбается). Или это я три года назад еще не был таким стареньким. На самом деле мне нравится стиль игры, который проповедует тренерский штаб на тех занятиях, что я уже успел провести с командой. Много тактики, много нюансов. Какое-то время потребуется, чтобы обработать всю эту информацию, но в этом и интерес.

- Вы ведь не всех игроков ЦСКА знали лично?

— По-моему, всех знаю, всех когда-то видел. Если только с Пашей Коробковым и Ваней Стребковым не был знаком.

- Ваши первые впечатления от главного тренера Димитриса Итудиса?

— Очень приятные, я вижу в нем немножко Дэвида Блатта. В том плане, что он очень демократично, спокойно и открыто объясняет на тренировках, не нагнетая атмосферу. Может, конечно, и осадить кого-то, но в нормальном ключе. Может потребовать то, что ему нужно, может согласиться с игроком, если ты объяснишь, почему тот или иной элемент лучше исполнить иначе. Ты всегда можешь задать вопрос или высказать свое мнение, это очень хороший подход.

- Нагрузки серьезные дает Итудис?

— Дело не в том, что серьезные нагрузки, просто тренировки очень долгими кажутся после НБА, где ты тренируешься от силы час-час двадцать. В ЦСКА занятия продолжаются по два-три часа.

- Вы говорили, что следили за ЦСКА в этом сезоне. Как бы охарактеризовали баскетбол, в который играют армейцы при Итудисе?

— Очень интересный и техничный баскетбол. Задняя линия, те же Милош Теодосич, Нандо де Коло и Сонни Уимс хорошо обращаются с мячом, хорошо играют пик-н-роллы, а впереди здорово играют и Сашка Каун, и Андрей Воронцевич. По тренировкам меня впечатлил Кайл Хайнс, очень добротный четвертый-пятый номер, который прекрасно понимает игру. Он играет абсолютно не по-американски.

- Ваш самый близкий друг в ЦСКА Виктор Хряпа до сих пор так и не сыграл в этом сезоне из-за травмы.

— Я Витю понимаю прекрасно, потому что сам последние три-четыре года борюсь со своим телом — постоянно что-то вылезает. У нас похожий стиль игры, мы оба играем в очень энергозатратный баскетбол, много движения, много подстраховок, поэтому тяжело все время себя держать в лучших кондициях – это возможно, наверное, только если с энергетиков не слезать.

- Что скажете о прогрессе Андрея Воронцевича за последние несколько лет?

— Считаю, что он уже давно играет на хорошем уровне, просто в силу разных причин, в частности, потому что Хряпа здорово действовал, он не получал много игрового времени. В этом году в связи с травмой Вити — как говорится, не было бы счастья — Воронцевич занял позицию ведущего тяжелого форварда и великолепно себя проявил. Сегодня Воронцевич – это один из элитных европейских четвертых номеров.

- Как считаете, стоило бы Воронцевичу попробовать себя в НБА?

— Только если у него есть такой пунктик, но сегодня он прекрасно играет в ЦСКА. Есть много примеров, когда игроки проводят всю карьеру в Европе, и это не мешает им добиваться успеха. У кого-то разве повернется язык сказать, что тот же Деян Бодирога был каким-то неполноценным игроком, потому что не попробовал себя в НБА? Нет, это смешно.

- На презентации во вторник вы сказали, что прибыли в Москву с миссией. Какой смысл вы вкладываете в это понятие?

— Я, наверное, больше имел в виду свой первый месяц, в смысле, что я с миссией набрать хорошую форму. Но да, конечно, это и миссия закончить карьеру в своем любимом клубе. Станет ли этот сезон последним для меня, будет зависеть от моего самочувствия и физического состояния.

- Только от самочувствия? Наверное, хотелось бы закончить, поставив красивую точку?

— Нам всем хочется поставить красивую точку, но ведь как может быть? Поставил ты точку, а потом думаешь: «Блин, да я вроде бы хорошо играл, надо еще сезон сыграть». А если следующий сезон не будет успешным? Тогда придется еще один играть. На самом деле у меня нет этой самоцели, нет такого, что я душу готов продать дьяволу, лишь бы уйти красиво.

- Американский этап вашей карьеры теперь, получается, официально завершен. Вы довольны тем, как все сложилось?

— Я скажу так, что в моей карьере были прекрасные моменты, супермоменты, отличные моменты, но были и неудачные. Редко бывает так, чтобы все было идеально. Невозможно предугадать, что и когда получится, что не получится, но мы принимаем решения и следуем им. Не в моих правилах жалеть о принятых решениях. Это опыт, который ты копишь, который в жизни тебе пригождается.

В моей карьере были команды, где все складывалось отлично, как «Юта Джаз», когда я понимал, что все так, как и должно быть. Я чувствовал себя комфортно в «Джаз», хотел помогать команде на площадке и вне ее, хотел помогать в городе, я создавал эту историю вокруг себя. Или другой пример — «Миннесота», где с игровой точки зрения все было прекрасно, но вокруг что-то мешало.

Я решил что-то поменять, попробовать себя в «Бруклине», где собралась хорошая команда. Мы прошли большой путь в прошлом сезоне, в «Нетс» сформировался коллектив, но команда получилась однодневкой. В прошлом сезоне я мало играл, в этом на меня совсем не рассчитывали, и я понял, что это не для меня.

Я понял, что нужно возвращаться туда, где есть высокая цель, где тебе всегда рады, понял, что мне нельзя играть в месте, с которым меня ничего не связывает. С ЦСКА и с Москвой, где прошла моя юность, меня связывает очень многое. В Москве даже голова работает иначе, потому что ты сам болеешь за клуб, сам переживаешь. Играть для своих болельщиков в России – это особые эмоции. За последние несколько дней я получил 350 тысяч сообщений, звонков, все рады и счастливы.

- Давайте поговорим о тех российских игроках, кто пока не собирается заканчивать карьеру в НБА. Что скажете об игре Тимофея Мозгова за «Кливленд»?

— Экстремально рад за Тиму, он большой молодец, все-таки пробил стену недоверия к себе и вырос в элитного центрового НБА. Пока он не суперзвезда, но он хороший ролевой игрок, и у него еще впереди много времени, чтобы в эту суперзвезду вырасти. Суперзвезд в НБА не так много, их буквально 15-20 человек, а Тима во втором эшелоне игроков, которые подходят к этой группе лучших. Я ему желаю совершить этот шажок, перейти эту ступеньку. У него все сейчас здорово, он попал в хорошую, правильную команду.

Я заметил, что за последние полтора года, и это меня очень радует, у него появилось очень важное качество, очень важный элемент для игрока НБА – это стабильность. В каждом матче он играет ключевую роль в своей команде, он стал незаменимым игроком.

- За «Кливлендом» все мы следим не только из-за Мозгова. Вы переживали за Дэвида Блатта, когда в начале сезона дела у «Кавальерс» совсем не шли?

— Я не просто переживал, я болел за него, ведь нас очень многое связывает. Я вообще воспринимаю Дэвида как члена своей семьи, потому что мы через многое вместе прошли. Я болею за него, желаю удачи, всегда буду поддерживать Блатта.

- Сергей Карасев расстроился, что вы уехали из Нью-Йорка?

— Не знаю, но подозреваю, что да, все-таки мы очень много времени проводили вместе. Но сейчас на замену мне приехал Алексей Швед, так что у Сереги новый друг появился, все нормально. Пусть они и в разных командах, но все рядом.

- Карасев в феврале почти не играл за «Бруклин».

— Да, и Сережа, и Леша Швед сейчас в тяжелом положении. Швед свой первый шанс в НБА, вы помните, использовал здорово, но как-то так выходит, что второй шанс он не получает. Мне кажется, сейчас «Никс» должны поверить в него, в их положении они ничего не теряют, и «Нью-Йорк» может быть для него хорошим вариантом.

Карасеву тяжело, потому что «Бруклин» в сложном положении, они бьются за восьмое место. В команде есть сильные игроки на его позиции, просто Карасеву физически пока не находится места в ротации. Могу только пожелать Сереге продолжать работать над собой, он молодец, потому что начинает работать до начала тренировки, уходит из зала одним из последних, но очень многое зависит от тренера.

- Президент ЦСКА Андрей Ватутин на вашей презентации сказал, что возвращение Кириленко наконец добавит российскому баскетболу позитива. У нас действительно все так печально?

— Когда находишься не в стране, то очень тяжело почувствовать негатив. Могу сказать, что мне было очень приятно увидеть столько журналистов на моей пресс-конференции, мне нравится, что моему возвращению уделяется столько внимания, потому что чем больше будет внимания, тем более массовым будет наш вид спорта. Рад, что мое присутствие может помочь российскому баскетболу в позитивном ключе, буду сам работать на это.

- Мужская сборная России после Олимпиады в Лондоне переживает тяжелые времена. Это спад закономерен?

— Да, и объясняется он одним основным фактором: в сборной происходит смена поколений. Это то же самое, что было в сборной после 2001 года, когда начала уходить старая гвардия: Василий Карасев, Игорь Куделин, Сергей Панов, Михаил Михайлов, Евгений Кисурин. Появилась новая команда, становление которой проходило болезненно: десятое место на чемпионате мира 2002 года, восьмое – на Евробаскете-2003, мы не отобрались на Олимпиаду в Афинах, в 2005 году снова стали восьмыми на Евробаскете.

Мы набирали ход потихоньку, получается, прошло лет пять с тех пор, как появилось поколение Сергея Мони, Виктора Хряпы, Андрея Кириленко, прежде чем мы добились успеха в 2007 году. Это поколение и отыграло до 2012 года, теперь оно ушло, а на смену приходит поколение Мозгова, Шведа, Карасева. Процесс не будет легким, он займет время. Мы, ветераны, готовы помогать, но уже не на площадке, а в качестве каких-то помощников, советчиков. Надеюсь, нам будет чем гордиться.

- На Олимпиаду в Рио реально отобраться?

— Почему нет? Наша команда всегда была темной лошадкой, которая может попасть, а может не попасть. Дэвид Блатт доказал, что при правильной подготовке в позитивном ключе с нашей командой можно работать. Считаю, что Женька Пашутин может сделать то же самое.

С.Галькевич, источник