15 мин.

Ричард Хендрикс: «В Алабаме вегетарианцев считают безумцами»

106

Фото: РИА Новости/Виталий Тимкив

Хендрикс начал удивлять с первой же минуты. Не обнаружив в кафе меню на английском, он не запаниковал, а спокойно выбрал бургер при помощи познаний в русском языке.

– По-настоящему я начал учиться читать во время перелетов, мы же очень много летаем. В аэропорту Краснодара два терминала – внутренний и международный. В международном терминале слово «Краснодар» написано латиницей, во внутреннем – кириллицей. Я смотрел на эти слова и решил, что много букв похожи. А остальные я просто освоил со временем, прислушиваясь к словам. Для меня это правда просто, смотрите: пи это р, ю это у, эф это пи с еще одним кружочком, и так далее.

- Вам должно быть очень скучно здесь, раз вы таким занимаетесь.

– Нет, совсем нет. Я мечтал об НБА, как и любой американский мальчик, увлекающийся баскетболом. Но игра дала мне возможность путешествовать и бывать в местах, где я бы никогда не оказался. И я не хочу по окончании карьеры понять, что я, к примеру, был в России, но ничего не знаю о местных людях, еде, культуре. По-моему, это должно быть больше, чем баскетбол и зарплатный чек.

- И что вы успели узнать о русских людях?

– Мне кажется, они очень милые. Не знаю, из-за погоды ли это, или просто так исторически сложилось, но на первый взгляд они такими не кажутся. А потом оказывается, что это одни из лучших людей, которых вам доведется повстречать. Нужно просто узнать их получше. Вот я прихожу на арену, там все, начиная от охранников и заканчивая электриками, мне улыбаются. В Америке все так же.

- В Америке по-другому все же.

– Если тебе кто-то улыбается там, это еще ничего не значит. С любым человеком нужно сперва познакомиться. Не стоит оценивать книгу по ее обложке. Да, если здесь просто выйти на улицу, то можно задаться вопросом, почему люди не улыбаются. Я из Алабамы, это южный штат, и у нас очень высокая культура вежливости друг с другом, это важно. Ты говоришь: «спасибо большое», «да, сэр», «да, мэм», на этом построена наша культура, культура уважения. Здесь такое не всегда услышишь… Но нужно, понимать, что это просто другое место, в котором так не принято.

- Что поражает больше всего?

– Ну, как я уже сказал, мы помешаны на манерах. Здесь в толпе людей  как-то не очень уважают персональное пространство. У меня дома, когда ты пытаешься обойти кого-то, ты просишь прощения, ты этим еще и даешь человеку понять, что сзади него кто-то есть. Здесь же мне пока только предстоит услышать какое-то либо слово, когда меня обходят в очереди. Все просто пытаются… не знаю, пробиться сквозь меня! И я спрашивал, может, в русском языке просто нет подходящего слова, оказалось, что это «извините». Так что я до сих пор жду, пока мне скажут это слово в толпе. Во мне больше двух метров, почти 120 кг, я черный, я стою в очереди в KFC, и вы меня не видите?! Я с удовольствием вас пропущу, только дайте мне знать, что вам это нужно!

- Вы быстро смирились с тем, что в Европе жизнь отличается от американской?

– Нужно всегда оставаться собой, но при этом уважать место, где ты живешь и работаешь. По моему мнению, американцы в большинстве своем высокомерны и пытаются всем навязать свой образ жизни. Это касается и баскетбола. Когда ты всюду пытаешься жить, как живешь в Америке, ты обречен в этой битве, потому что люди во всем мире живут иначе.

- Скучаете по США?

– Я скучаю по своей семье, по остальному как-то глупо скучать. Просто скучать по месту, где тебе легче функционировать по ряду причин, странно.

- Расскажите про свою семью.

– Я из маленького города Афины в Алабаме. Мои родители работают в школе, мой отец – баскетбольный тренер. Я бы сказал, что это типичный южный городок, где люди гордятся своим происхождением и с гордостью относятся к традиционным семейным ценностям. Там люди очень много работают и понимают важность этого. Я чувствую схожесть в этом с местными, с населением Краснодара. В Афинах не так много всего происходят, люди очень ответственно относятся к своей работе и семье.

- Похоже, что выбора чем заниматься в жизни у вас особо не было.

– Да, у меня всегда был баскетбол в голове. Я всегда был рядом с тренерами,  рядом с самой игрой. И всегда это обожал. Ни о какой другой карьере я и не мечтал.

- Но в Алабаме же все наверняка помешаны на футболе?

– Да, команда моего университета Алабамы выигрывала последние три из четырех студенческих титулов. А в другой раз выиграла другая команда из нашего штата – Обернский университет. Я тоже играл в футбол и был достаточно способным игроком. Но из-за своего отца, из-за того, что мне повезло с размерами и координацией, я, конечно, выбрал баскетбол.

- В вашем городе на футбольных матчах такая же атмосфера, как в сериале Friday Night Lights?

– Я должен признать, к большому сожалению, что сейчас многое в маленьких городах меняется. Интернет, социальные сети как бы заставляют города расти. Меня это расстраивает, если быть честным. Я помню, по пятницам парни из футбольной команды приходили в школу в игровых сетках, черлидеры в своей форме. Все мальчики хотели играть за команду, а девочки ее поддерживать. У нас еще был классный оркестр, который тоже выступал на играх. Так что весь, абсолютно весь город, собирался на играх. Когда мы вышли в финал чемпионата штата по баскетболу, на наш матч тоже приехал весь город. В Афинах всего одна старшая школа, так что, по сути, ты к 18 годам знакомишься со всем городом. И ты представляешь на соревнованиях свой город, ты представляешь очень много людей, которые тебе небезразличны. И да, быть частью всего этого очень-очень круто.

- Википедия говорит, что вы предпочли университет Алабамы «Северной Каролине». Отсюда это выглядит очень странным выбором.

– Я не люблю оглядываться назад, но сейчас скажу вещь, которую никогда раньше не говорил. В плане баскетбола этот выбор, скорее всего, оказался неправильным. Но я родился и вырос в Алабаме, все мои родные и близкие закончили этот университет. И баскетбольная программа в тот момент была на подъеме. Да и традиции имелись: Роберт Орри, Антонио МакДайесс, Лэтрелл Спрюэлл, Мо Уилльямс и сейчас играет в НБА. И вот в 17 лет я размышлял так: я поеду в «Северную Каролину», выйду с ними «Финал четырех», и что? Так же уже много, кто делал. А вот если я выйду в «Финал четырех» с «Алабамой», с людьми, с которыми вырос, это будет действительно особенно достижение. Но получилось не так. У меня была неплохая статистика, но мы мало выигрывали.

- Вы думаете, что вас чему-то не научили в «Алабаме», или на вас просто меньше обращали внимания из НБА?

– Я должен отдать должное своим тренерам в университете. Мне кажется, я очень многому научился и постоянно развивался. Просто когда ты находишься в лучшей команде (это касается и профессионального баскетбола), у тебя есть возможность сосредоточиться на том, что нужно команде для победы. В более слабой команде люди сосредоточены на собственной статистике, победа в такой команде вторая по важности вещь. И, к примеру, в «Северной Каролине» люди уже сделали себе имя, они работают на результат, профессиональные команды уже следят за ними, все произойдет само по себе. У нас парни старались заявить о себе, сделать так, чтобы о них узнали.

- Тем не менее, вас задрафтовали «Уорриорз».

– Да, и я очень благодарен им за это, за исполнение моей мечты услышать свое имя на драфте. Но за те месяцы, что я провел в команде, у меня даже не было возможности надеть форму клуба – я все время сидел на скамейке в  костюме. И одно дело, когда ты сидишь на скамейке команд вроде «Лэйкерс» или «Сперс», а другое дело, когда тебе не дают шанса в проигрывающей команде. Я чувствовал себя обманутым. И невозможность хоть раз сыграть в матче НБА, да, это, конечно, было тяжело принять. Но я не мог на это никак повлиять, поэтому убедил себя, что это лишь дает мне новые возможности.

- При этом именно в «Уорриорз» кто-то подметил, что вы очень похожи на Мэджика Джонсона.

– Я был на какой-то пресс-конференции, одет был в голубой костюм. Мой приятель меня сфотографировал. Показывает потом фотографию и говорит: «В костюме точно такого же цвета Мэджик Джонсон выступал на пресс-конференции, где он объявил, что инфицирован ВИЧ. Посмотри на фото – вы с ним так похожи. И прическа, и лицо – ну вылитый Мэджик».  Я ему тогда ответил, что лучше было бы, если бы я был похож на великого Джонсона не внешним видом, а чем-то другим, более значимым. 

- Недавно я заставил себя почти целиком посмотреть матч D-Лиги. Возможно, это и баскетбол, но в него играют не две команды, а десять человек. Вам, как очень командному игроку, тяжело было адаптироваться к этой лиге?

– Очень тяжело. Я мог выжить в таких условиях, потому что я вырос в таком баскетболе. Но мне, как сыну тренера, куда ближе европейский баскетбол. Когда обращают внимание на командную стратегию, когда ценится каждая победа, когда учитываются не только набранные каждым игроком очки. А D-Лига это низший уровень индивидуального баскетбола.

Черт, я вообще-то участвовал в Матче Звезд D-Лиги. Это была главная шутка в «Локомотиве» в прошлом сезоне. Дело в том, что я до сих пор тренируюсь в носках с логотипом D-Лиги. Это хорошие носки, и я не тот человек, который выбрасывает вещи. И мы с Калатесом, Брауном и Бэроном что-то обсуждали про эту лигу, и тут я чего-то не подумал и ляпнул: «Вообще-то я играл в Матче Звезд D-Лиги». Тут все замолчали, уставились на меня, и Ник говорит: «Погоди, ты что, действительно хвастаешься этим фактом»?

Поверьте, D-Лига – это выживание. И, честно говоря, благодаря ей я стал лучше как человек.

- Самое безумное, с чем там приходилось мириться?

– Ну, в D-Лиге нет той роскоши, к которой можно привыкнуть в НБА или в Европе. Ты не сможешь жить один, у тебя будет сосед, у соседа, возможно, будет семья, и вы все будете жить вместе. Там ни у кого нет машин. Единственная командой, которая выдавала машины были «Дакота Уизардс». Я как раз за них отыграл сезон, отличное было время. И вот нам дали на всю команду два минивэна, которыми мы все пользовались по очереди. Дакота это самое холодное место, в котором я когда-либо оказывался. И вот представьте, чтобы проехаться на машине, нужно было сначала переться к ветеранам команды, у которых были ключи от машин, по холоду, а потом ползти на этой развалюхе по снегу и льду.

Самое забавное, что в D-Лиге ни у кого нет денег, там очень маленькие зарплаты. Поэтому, когда ты брал этот минивэн уровень топлива всегда, абсолютно всегда, был на самом нуле, вот эта стрелочка все время болталась около буквы Е. И все просто доезжали до заправки, покупали бензина на 3-4 доллара, просто, чтоб хватило до нужного тебе места, и все. Над этим все вечно смеялись, что быстрее дойти пешком, чем все это провернуть.

Еще после игр капитан нас всех возил покушать куриных крылышек. После каждой игры, понимаете? В какой-то момент я просто не мог их больше есть, и сказал, что не поеду. И он такой: «и что ты будешь делать, новичок»? И действительно, делать-то особо нечего было.

Все дальше углубляясь в свой бургер, Ричард все менее охотно отрывается от него, чтобы ответить на вопрос. Поймав взгляд рядом сидящего сотрудника «Локомотива», Хендрикс предлагает ему кусочек. Сотрудник деловито отказывается, говоря, что он вегетарианец. Ричард почему-то даже не удивлен.

- В Алабаме вегетарианство наверно считается болезнью.

– Ну да, у нас все едят мясо, свинину, барбекю. На вегетарианцев, конечно, смотрят, как на безумцев. В моей первой профессиональной, был парень, который не ел свинину. Что значит, не есть свинину?! Свинина же вкусная! Каждый кусочек свинины вкусный, как можно это не есть? Ну, и он начал рассказывать, что свинина вредна для твоего организма, и все такое. На следующий сезон в Гранаде у меня был партнер, который вообще не ел мяса, он много мне всего рассказал. Я немного погуглил, почитал пару статей.

У вегетарианцев всегда спрашивают: где ты берешь протеин? Но любой, кто хоть раз задавался этим вопросом, вам назовет кучу источников. Плюс поедание мяса точно не полезнее для организма, чем вегетарианство.

После сезона в Испании, я попробовал побыть веганом две недели. У меня получилось, мне понравилось, как отреагировал мой организм. Сложно это делать в течение сезона, потому что тебе придется все время готовить самому, ресторанов, где точно не используют продукты животного происхождения, мало.

– Похоже, что вы очень разносторонний человек. Вы же еще увлекаетесь художественным свистом?

– Ну да, еще я раньше пел, но сейчас закончил с этим.

- А что делаете, помимо баскетбола?

– Я маньяк в области дат, цифр и всего такого. Я знаю кучу исторический дат, важных событий в мире. Особенного в области спорта. Я знаю имена всех пиков драфта, в каком году они были выбраны и кем. Вот спросите меня что-нибудь.

- Самый выскоий пик драфта в истории среди россиян.

– Ярослав Королев под номером 12, 2003-й год, выбран «Клипперс».

- Двадцать первый пик в 2004-ом году.

– Павел Подкользин, выбран «Ютой». Сейчас он где-то в Сибири играет.

- Офигеть. Зачем вам все это знать?

– Ну, у меня проблема, я же сказал. Я помешан на всем этом. Когда у тебя есть проблема, ты ее решаешь.

- На что вы потратили свою первую солидную зарплату?

– Хм. Она у меня еще впереди, наверное. Я вожу ту же машину, что и в 18 лет…

- Серьезно?

– Слушайте, вы разговариваете с парнем, который все еще тренируется в носках с логотипом D-Лиги. На кой мне дорогая машина?

- Какая это машина?

– Пикап «Шевроле».

- Вы осознаете, что вы очень нестандартный американец, играющий в баскетбол в Европе?

– Знаете, стереотипы не просто так существуют. Если ко мне в дверь стучатся десять парней, из них девять одинаковые, то я удивлюсь, что десятый не такой. Но, как я и говорил, не стоит судить о книге по обложке. Иногда у меня с партнерами были такие дискуссии, которые никто бы от нас не ожидал.

- Это с кем?

– К примеру, мой очень хороший друг Кит Лэнгфорд. Многие подумают, что он поверхностный человек, но это совсем не так. С ним у нас были очень запоминающиеся многочасовые беседы на очень важные темы. Ну, о правах и обязанностях черного населения на юге США, например. Эти разговоры вообще были на другом уровне, абсолютно на другом уровне.

- Что особенного в тренере Блатте?

– Я играл за некоторых тренеров, которые считают поражения частью процесса, например, перед сезоном. Блатт не такой. Он никогда не убирает ногу с педали газа, и ты всегда можешь рассчитывать на его энергию. Это очень располагает в тренере, когда можно на него положиться. Это сложно описать, это какая-то уверенность со скамейки.

- У Блатта в командах всегда весело. Что было забавного в «Маккаби»?

– Блатт очень любит мотивирующие ролики, он показывает их обычно после просмотра видео соперника в день перед игрой. И вот как-то он нам показывал видео с борцом Энтони Роблсом. Этот борец родился с одной ногой, но сумел выиграть студенческий чемпионат США. И тренер хотел нам этим сказать, что у него одна нога, но он выкладывается полностью, у вас здоровые тела, значит, вы должны еще больше отдаваться. Это, конечно, впечатляет. Но я не мог не возразить. Мне показалось, из-за того, что у него всего одна нога, соперникам наоборот сложнее с ним бороться. Это дает ему преимущество. Всю жизнь люди тренируют приемы против двуногих, а тут совсем другая тактика должна быть.

В общем, мы спорили об этом еще две недели. А Блатт говорил: «Парни, речь же вообще не об этом». Но нас было уже не остановить. Мы выиграли тот матч, но на баскетболе уже было сложно сосредоточиться. Мы постоянно спорили на эту тему, думаю, Блатт успел пожалеть, что показал нам этот ролик.

- Самое веселое, что случилось в «Локомотиве»?

– Мы участвовали в благотворительном событии здесь в «Макдональдсе». Я не до конца понял, что нужно было делать, но мы с Григорьевым, Лиходеем и Брауном продавали брошюры за 20 рублей, и вырученные деньги должны были пойти на какую-то помощь. А тот, кто продаст больше всех брошюр, становился победителем. И вот в середине дня мне дали текущую таблицу с результатами, и я очень-очень отставал, я был на последнем месте. И я решил купить брошюры сам, чтобы выиграть. Ну и помочь детям, конечно. В итоге кто-то мне подсказал, что нужно купить столько-то для общей победы. Но оказалось, что он неправильно посчитал, и я все равно проиграл. То есть сжульничал и все равно проиграл. Ужасная история. Ладно, надеюсь, хоть деньги на доброе дело пошли. 

logoЕдиная лига ВТБ
logoЛокомотив-Кубань
logoTurkish Airlines EuroLeague
logoРичард Хендрикс