Раздел Баскетбол. В. А. Гомельский - «Папа. Великий тренер» Глава cедьмая
Глава 7. ТО ВЗЛЕТ, ТО ПАДЕНИЕ
Несмотря на то что после переезда в Москву папа тренировал только сборную страны, его новая должность предполагала достаточно большую по объему организационную деятельность. В его обязанности входило проведение чемпионатов для взрослых и первенств для юниоров Вооруженных сил СССР. На мой взгляд, эти «вооруженки» были классными соревнованиями. Я сам принимал в них участие, сначала как игрок с 1968 по 1977 год, а уже с 1978 по 1985 включительно — как тренер.
Уровень этих соревнований был достаточно высок. Но я должен отметить роль папы в улучшении класса этих турниров. Потому что с его приходом количество спортивных клубов округов и флотов Вооруженных сил СССР, культивирующих баскетбол, значительно увеличилось. В 1968, 1969 и 1970 годах на чемпионаты Вооруженных сил собиралось по восемнадцать команд из двадцати шести военных округов. Это значит, что в восемнадцати из них были баскетбольные команды. Кроме того, нужно понимать, что в Вооруженных силах единственным игровым видом спорта, который считался обязательным для каждого округа, был футбол.
Остальные, «необязательные», зависели от желания начальника по физподготовке и возможностей округа. Создание возможностей, в частности для баскетбола, было как раз самым сложным во всем этом процессе. В первую очередь это означало организацию работы детских баскетбольных школ. И если в таком городе, как Рига или Киев, где традиционно играли армейские команды мастеров, детские школы уже существовали, то открытие школ в Свердловске — столице Уральского ВО, в Самаре — столице Приволжского ВО, и, как ни странно это звучит, в Тбилиси, где баскетбол был достаточно популярным видом спорта, но армейской команды там никогда не было, говорит о том, что папа активно занимался своей работой.
1967 год выдался очень непростым. На долю сборной СССР выпали два крупнейших соревнования, в первую очередь чемпионат мира в столице Уругвая — Монтевидео. Подготовка к нему началась еще в 1966 году. Команда в двойном составе собиралась на сборах, когда это позволял календарь чемпионата СССР. Но а когда он был закончен (кстати, седьмой раз подряд чемпионом стал ЦСКА), сборная целенаправленно начала готовиться к чемпионату мира, который начинался в последнюю неделю мая.
Главным конкурентом сборной СССР по традиции была команда США. Наконец у нас в стране стала работать «баскетбольная разведка». Мы знали, что в Штатах выступали несколько суперталантливых баскетболистов. Папа очень опасался, что на этот чемпионат может приехать Лью Алсиндор — игрок, которого впоследствии все знали как легендарного центрового Карима Абдул-Джаббара.
Алсиндор выступал за университет UCLA, а за университет Хьюстона играл его соперник Элвин Хейес — еще один центровой, пусть и пониже ростом, но тоже звезда НБА последующих пятнадцати лет. И конечно же, Нейт Арчибальд. «Крошка Арчибальд» — гениальный разыгрывающий, который тоже стал суперзвездой НБА.
Все переводы статей об этих баскетболистах и информацию о том, что они собой представляют, в 1967 году папе предоставлял уже я. Наверное, можно похвастать тем, что тогда мне еще не было и четырнадцати лет, а моя статья под названием «Баскетбольные Пеле» о Кариме Абдул-Джаббаре появилась на страницах «Комсомольской правды».
Сказать, что я специально писал ее для «Комсомолки», нельзя. Просто тогда заместителем главного редактора «КП» работал человек заинтересованный — уже упоминавшийся мною Павел Филиппович Михалев, заменивший покойного Николая Владимировича Семашко на посту президента Федерации баскетбола СССР. В Монтевидео нельзя было сбрасывать со счетов ни уругвайцев, ни набравших силу югославов, потому что чемпионат снова проводился по той же, весьма несовершенной схеме — двенадцать команд плюс команда хозяев, которая была освобождена от предварительных игр. Я обращаю ваше внимание на то, что в этой сетке не было суперфинала.
Матч за первое место, то есть суперфинал, начал проводиться только с 1978 года на чемпионате мира на Филиппинах. А до этого была принята вот такая система. С одной стороны, она позволяет занять первое место, даже потерпев одно поражение в ходе кругового турнира, а с другой — оставляет много вариантов для случайностей. То, что сборная СССР пробилась в финальную часть, никого не удивило. Одержав три победы подряд в предварительном турнире, она, естественно, вышла в следующий раунд.
Наверное, стоит сказать, что в то время у Советского Союза дипломатических отношений с Уругваем не было, поэтому и добираться до Монтевидео было очень сложно. Но самая большая проблема заключалась в получении въездных виз. Наша команда почти трое суток просидела в столице Мексики, ожидая, когда посольство Уругвая в этой стране выдаст въездные визы для участия в чемпионате мира. И пожалуй, если бы не серьезное давление со стороны Международной федерации баскетбола, визы советским баскетболистам, как, кстати говоря, и югославским, просто бы не выдали.
Отношения между странами было таковым, что называть Уругвай республикой в нашей прессе было не принято. Режим в этой стране публично называли просто «фашистской диктатурой». Как потом выяснилось, наша сборная была вообще первой советской делегацией, посетившей Уругвай.
В финальном турнире, который проходил в специально построенном для этого чемпионата мира Дворце спорта, во второй игровой день сборная СССР встречалась с извечным своим соперником — командой Бразилии. Оказалось, что бразильцы так и не сменили поколение. Уже далеко за тридцать было лидерам команды Амаури Пасосу и Вламиру.
Поэтому, зная, что бразильцы традиционно выступают на высоких скоростях, сборная Советского Союза предложила проиграть «в догонялки». В итоге тот темп, который выдерживали меняющие друг друга игроки сборной СССР, бразильцам в конце концов оказался не под силу, и они потерпели поражение с разницей в десять очков.
Можно сказать, начало финального турнира получилось многообещающим. К решающему матчу со сборной США после одержанных побед наша команда подошла в отличном настроении и в отличной форме. Здесь нас ждал сюрприз: все те игроки сборной США, которых опасались советские тренеры, в Уругвай не приехали. И Хейес, и Алсиндор, подписавшие контракты с клубами НБА, опасались ехать на такое крупное международное соревнование, чтобы, не дай бог, не травмироваться. Арчибальд, наоборот, уже успел получить травму и не смог приехать по состоянию здоровья. При таком раскладе у папы были все основания считать, что команда США нам вполне по зубам.
На этом турнире, даже к удивлению отца, здорово сыграл молодой центровой — девятнадцатилетний Анатолий Поливода. Его силовая манера игры в нападении в трехсекундной зоне явилась сюрпризом для всех команд — до этого никто из тренеров соперника не видел его в действии. Поливода не только быстро двигался, он и очень высоко прыгал, как будто у этого стадесятикилограммового гиганта за спиной вырастали крылья. Это не мое сравнение, об этом писали после окончания чемпионата все баскетбольные журналисты мира.
Причем в отличие от американских игроков Поливода не бил сверху, он как будто разжимал кисти рук и аккуратненько опускал мяч в кольцо. Ну а сила его была такова, что он мог и не заметить, что на одной из рук висит соперник. Практически в каждом матче Поливода был лидером нашей сборной по результативности, и в итоге его признали лучшим центровым всего мирового первенства.
Однако вернусь к тому поединку, который для советской команды оказался самым сложным и единственным проигранным. В матче со сборной США наши занервничали. Неудачно сыграл капитан команды Геннадий Вольнов. Но в целом быстрая игра сборной СССР забуксовала по двум причинам. Американцы не проигрывали на щите, и самый быстрый игрок сборной СССР Зураб Саканделидзе не выигрывал в скорости у самого быстрого игрока сборной США Келвина Фаулера.
Судили встречу нейтральные судьи — уругваец и японец. Когда до конца матча осталось меньше одной минуты, прозвучал весьма спорный свисток в пользу сборной СССР. Американцы нарушили правило тридцати секунд, не успев за это время бросить по кольцу. На самом деле бросок состоялся, но, по мнению арбитра-секундометриста за столиком, это произошло уже после того, как прозвучала сирена. В этом случае мяч передается противнику. К несчастью, ну а так обычно и бывает, бросок оказался точным и мяч попал в кольцо.
И это при разнице в счете плюс один в пользу США! То есть разница в счете составила бы три очка, и даже теоретически сборная СССР не смогла бы победить. Тренеры сборной США и руководитель делегации устроили у стола целую демонстрацию протеста. В конечном счете, когда они убедились в том, что судьи не собираются менять свое решение, они просто увели команду с поля. Американцы, не доиграв порядка пятидесяти секунд, покинули площадку и ушли в раздевалку. Сказать, что в Уругвае американцев не любили, — это не сказать ничего. Публика откровенно болела за сборную СССР, а в адрес США неслись всякие обидные выкрики и свист. Возникшая в матче пауза продолжалась почти двадцать минут.
В конце концов Гомельский подошел к судейскому столику и высказал мнение, что пора бы уже США засчитывать техническое поражение. Но чемпионат мира есть чемпионат мира, который к тому же транслировался в нескольких странах, поэтому генеральный секретарь Международной федерации баскетбола Уильям Джонс приложил все свои немалые дипломатические способности для того, чтобы вернуть американцев на площадку. Но когда они все-таки вышли на паркет, оказалось, что судьи изменили свое решение! Мяч они, правда, не засчитали, но право вводить его из-за боковой было отдано американцам. Вот этого уже не сумел стерпеть папа.
Сначала он так же, как получасом ранее его заокеанские коллеги, устроил демонстрацию протеста у судейского столика, а потом решил, что если судьи непреклонны и не хотят под его давлением изменить свое несправедливое решение, то уже он, в свою очередь, вправе увести команду с поля. И опять Уильям Джонс пришел в раздевалку, только теперь к сборной СССР, и практически уговорил не срывать чемпионат мира и продолжить игру.
К сожалению, она продолжилась выносом мяча из-за боковой линии американцами, после чего у них произошла результативная атака. Поэтому, несмотря на точный бросок Владимира Андреева где-то за десять секунд до конца встречи, разница так и осталась прежней — плюс один в пользу сборной США. Это было единственное поражение команды СССР в этом турнире.
В последний день наши встречались со сборной Уругвая, которая попала в финальную пульку только потому, что являлась хозяином турнира. Ни одного сильного баскетболиста там не было, поэтому победа оказалась легкой.
Последним матчем дня была встреча между сборными США и Бразилии. В связи с тем что у бразильцев уже было одно поражение от команды СССР с разницей в десять очков, то для того, чтобы занять первое место, им мало было просто обыграть американцев. Им нужно было победить в одиннадцать очков. Любая другая победа бразильцев с меньшей разницей в счете делала чемпионом мира сборную СССР.
Нельзя сказать, что между тренером сборной Бразилии Суарес Падилья, по прозвищу Канелло, и моим отцом складывались дружеские отношения. Скорее, они друг друга недолюбливали. Так вот минут за двадцать до начала матча Бразилия — США Падилья подошел к моему отцу и сказал на своем ломаном английском: «Алекс, не беспокойся, моя команда выиграет».
То, что устроили бразильцы в этом матче, не передать словами. Создавалось впечатление, что Бразилия выступала дома. Вместимость нового дворца в Монтевидео составляла двенадцать тысяч зрителей, и все они болели за своих — латиноамериканцев, то есть бразильцев. Воодушевленные такой поддержкой, блестящую игру выдали все «старики» команды Бразилии. Особенно отличился Амаури Пасос, забивший в этом матче двадцать два очка. К концу встречи, когда Бразилия вела семь, восемь, а потом и девять очков, папа даже заволновался: а вдруг они сейчас как выиграют эти одиннадцать очков и станут чемпионами мира, а мы останемся на втором?!
Но к счастью, американцы всегда обладали спортивным характером, поэтому сражались до конца и уступили с разрывом в пять очков.Таким образом, эта победа сборной Бразилии буквально за тридцать минут до начала церемонии награждения сделала сборную команду СССР чемпионом мира.
Во время мирового первенства в нашей семье произошла тоже достаточно интересная ситуация. Мама родилась 3 июня, то есть семейный праздник приходился на то время, когда папа вместе с командой был в Монтевидео. И вот после того, как сборная СССР впервые в своей истории завоевала золотые медали, выиграв второй в мире по престижности баскетбольный турнир, в Монтевидео начали приходить телеграммы.
Одну из них с очень теплыми поздравлениями подписала жена Юрия Викторовича Озерова — Лида. Сборная возвращается в Москву, мы всей семье встречаем папу в Шереметьево, он выходит усталый, но очень довольный. Встреча была действительно теплой, со знаменами, оркестром... И первый вопрос, который папа задал маме: «Почему ты меня не поздравила?
Почему не отправила телеграмму в Монтевидео?» Это был тот редкий случай, когда мама от таких наскоков не растерялась и спокойно ему ответила: «А ты почему забыл меня поздравить с днем рождения?» Случайно в момент этого разговора рядом с родителями находился журналист журнала «Огонек».
Мы даже не знаем его фамилии. Но естественно, «Огонек» об этом конфликте написал. В конце концов, должен же журналист чем-то отличиться! Просто о победе на мировом первенстве писать скучно, а тут такая возможность поведать всей стране, как поссорились супруги Гомельские прямо в аэропорту. На самом же деле ссоры никакой не было — по таким пустякам родители не конфликтовали. А вот праздник, который был устроен у нас дома, был действительно замечательный. Папа тогда пригласил всех, кто имел отношение к этой победе. Всех, кому он был благодарен.
Кстати, я должен отметить, что в 1967 году впервые начала работать комплексная научная группа при сборных командах СССР по баскетболу. Возглавлял ее папин друг — Игорь Николаевич Преображенский. Его жена — Лариса Преображенская — это наш знаменитый теннисный тренер. Кроме Преображенских и его сотрудников, естественно, были и Михалевы — дядя Павел с тетей Стефой.
Поскольку Павел Михалев был еще и руководителем нашей делегации в Монтевидео, то его рассказы за тем праздничным столом, по-моему, были самыми красочными и самыми смешными. Потому что ему запоминались такие детали, на которые тренеры просто не успевали обращать внимания. В общем и целом у нас за столом собралось около тридцати человек. Уж не знаю, как мама с этим всем справилась, но праздновали практически до утра. Как второй Новый год.
Ту радость и счастье, которое царило у нас в семье, и вправду можно сравнить с празднованием Нового года. До папы никто в Советском Союзе не выигрывал чемпионатов мира. И вот от того, что он сделал это первым, сладость победы возрастала в десятки раз. Вы бы знали, как он гордился этим достижением!
Однако сезон для сборной СССР еще не закончился, хотя уже можно было сказать, что папа возвратился в Москву победителем на белом коне. В сентябре предстоял чемпионат Европы в Финляндии — в Тампере и Хельсинки. От добра, как известно, добра не ищут, но тем не менее двенадцать игроков, которые стали чемпионами мира, отправились и на чемпионат Европы. Кстати говоря, в Монтевидео обнаружились и две неожиданные фамилии. Чемпионами мира 1967 года стали Геннадий Чечура — игрок киевского СКА — и Рудольф Нестеров, который в сезоне 1966/67 года выступал за ленинградский «Спартак».
Почему эти баскетболисты поехали на чемпионат мира? Могу объяснить. В те две папины пятерки, которые меняли друг друга, Чечура и Нестеров не вписывались. Но существовал особый тактический план на игру с США, предусматривавший при появлении на площадке Лью Алсиндора выход Нестерова и Чечуры, которые должны были нейтрализовывать его путем получения одного за другим персональных замечаний. Другими словами, если бы Алсиндор получал мяч, его сразу же надо было бить и не давать ему атаковать кольцо сборной СССР своим крюком.
Но Алсиндор не приехал, поэтому Чечура и Нестеров на поле в решающих матчах не выходили. Хотя, конечно, свой вклад в победу они тоже внесли. Так вот в составе на чемпионат Европы в Финляндии этих двух баскетболистов уже не было. Причем одну замену я готов назвать политической. Вместо Рудольфа Нестерова в состав сборной СССР был включен еще один эстонец, Тыну Лепметс, который блестяще говорил по-фински.
У Тыну, выступающего за таллинский «Калев», была мечта закончить свою карьеру в Финляндии. К сожалению, его мечта так и не осуществилась. До конца своей очень красивой и результативной карьеры он играл за таллинский клуб. Но вот звание заслуженного мастера спорта он получил за победу на чемпионате Европы.
Наша команда предварительные игры провела в Тампере, одержав семь побед подряд, после чего в полуфинале встречалась со сборной Италии. Этот матч не был простым. За сборную Италии выступали такие игроки, фамилии которых любители баскетбола помнят и по сей день. Основным разыгрывающим сборной Италии был Карло Рикалкати, ставший потом известным тренером. Капитаном команды был Джино Ломбарди, тоже до сих пор работающий на тренерском поприще. Блистал на площадке и великий центровой Массимо Мазини, который сейчас является менеджером клуба «Банко ди Рома». Руководил той командой великий тренер Чезаро Рубини.
Между тем в полуфинале сопротивление итальянцев было преодолено, и сборная СССР вышла в финал, где встречалась со сборной Югославии, пережившей огромную утрату: ее лидер Радивое Корач погиб в автомобильной катастрофе. Безусловно, потеря такого баскетболиста не могла не сказаться на выступлении команды югославов.
Финальный матч транслировался по нашему телевидению. Я его хорошо помню. В нем отлично сыграла пара Зураб Саканделидзе и Сергей Белов, который стал самым результативным игроком матча, набрав семнадцать очков. А Сако здорово организовывал быструю игру нашей команды. Было очень приятно смотреть и на молодых звезд — Володю Андреева и Толю Полеводу, которые уже чувствовали себя лидерами на площадке. Владимир Андреев на том чемпионате был признан лучшим игроком обороны. К сожалению, этот талантливейший центровой не доиграл свое в баскетболе. Я уже говорил, что впервые увидел его на сборе высокорослых.
С ростом двести восемнадцать сантиметров он весил девяносто два килограмма и, как вы понимаете, атлетизмом не отличался. В 1967 году, став чемпионом мира и чемпионом Европы в составе сборной СССР, Андреев был лучшим по блок-шотам. Никто так красиво не накрывал броски соперника, как Володя. Обладая неплохой прыгучестью и очень длинными руками, он был первым из отечественных баскетболистов, кто мог дотянуться до кольца двумя руками сразу, привставая на цыпочки. Когда еще правила позволяли прижимать к щиту мяч, летящий в сторону кольца, это был коронный прием Андреева. Он в буквальном смысле блокировал атаку соперника.
В трехсекундную зону не входи — там ждет Андреев с «горшком», как говорили баскетболисты, то есть с блок-шотом. Один из немногих центровых в мире (я могу сравнить его только с великим Дикембо Мутомбо) — Володя настолько тонко чувствовал дистанцию до соперника, что практически не получал персональных замечаний, накрывая бросок.
Так же здорово один из своих последних турниров в составе сборной СССР провел Яак Липсо — «московский» эстонец, который к 1967 году уже девять лет защищал цвета ЦСКА. Однако, несмотря на выдающийся успех сборной СССР, было понятно, что Вольнов, Липсо и Травин — это те игроки, замену которым нужно будет искать уже в ближайшее время.
Папа в принципе не скрывал, что после Олимпиа-ды-68 он начнет резко омолаживать состав. Тем более у него был выбор. Наконец-то состоялось первенство Европы по баскетболу среди юниоров. В нем участвовали игроки 1947 года рождения, и вы не поверите, но такой талантливой команды, как у сборной СССР, не было ни у одного из соперников. Представьте себе дружину, в которой одновременно выступали Александр Болошев, Владимир Никитин, Анатолий Блик, Виталий Застухов, Яак Салумец и Анатолий Крикун.
Я называю только тех игроков, которые впоследствии выигрывали большие турниры в составе взрослой сборной СССР. Папе очень нравились эти ребята, и он гордился тем, что среди них было сразу три воспитанника его младшего брата Евгения Гомельского. Ведь Никитин, Болошев и Блик выступали за волгоградское «Динамо».
В общем, папе было из кого искать замену. От такого богатого выбора у него загорелись глаза. Ему хотелось, чтобы его сборная играла еще интенсивнее. Что касается матча с югославами в Хельсинки, то он получился изумительным. Наши уверенно победили с преимуществом больше десяти очков.
Обязательно нужно сказать, что результатом работы комплексной научной группы в сезоне 1967 года оказалась точно рассчитанная математическая модель игры команды, в основе которой лежали математические модели игры баскетболистов каждого амплуа: сколько времени на площадке проводят, сколько набирают очков, сколько полезных технических действий совершают и так далее.
С моей точки зрения, вот эта кропотливая работа, которая стала основой кандидатской диссертации папы, была очень интересной. В командных видах спорта — ни в хоккее, ни в футболе, ни в волейболе, ни в гандболе — до этого таких научных трудов не писали. Анализировать те цифры, которые использовались при проведении этой работы, было очень интересно даже мне. Уж, казалось бы, какой интерес у четырнадцатилетнего мальчишки могут вызвать сухие цифры, но ведь за ними проглядывали лица и фигуры наших великих баскетболистов, а это совсем другая картина!
Они устанавливали своеобразные ориентиры, к которым должны были стремиться игроки и которых должны добиваться тренеры. Это не было секретной информацией. До всех клубных тренеров через Федерацию баскетбола СССР эти цифры были доведены. А также рекомендации по тому, какие циклы упражнений следует выполнить тому или иному баскетболисту, чтобы достигнуть нужных кондиций. Это была очень большая, кропотливая и очень полезная работа, способствовавшая дальнейшему развитию баскетбола в целом и каждого нашего баскетболиста в частности.
При подготовке к чемпионату Европы-67 один из сборов проходил на юге, в «Кудепсте». Это был учебно-тренировочный сбор по специальной физической подготовке, поэтому из трех ежедневных тренировок две — утренняя и дневная — были посвящены занятиям по общефизической и специальной физической подготовке. Описывать их было бы очень нудно и скучно, если бы не одна деталь.
Параллельно к своему сезону на той же базе Министерства обороны в «Кудепсте» готовились хоккеисты команды ЦСКА. Руководил ею Анатолий Владимирович Тарасов — бессменный тренер армейцев в те годы. Мой папа и Анатолий Владимирович относились друг к другу с большой симпатией. Я не помню другого случая, чтобы они встречались при подготовке к важным соревнованиям и работали совместно, как в том 1967 году. Но это не значит, что Тарасов помогал Гомельскому проводить тренировки сборной СССР по баскетболу, а Гомельский занимался с хоккеистами. Нет.
Я был на этом сборе, и было интересно посмотреть, как два великих тренера каждый день обсуждают подробности своей работы и как откровенно делятся своими профессиональными секретами. С другой стороны, мне казалось, что между ними идет какое-то негласное соревнование. Причем в некоторые моменты это спортивное соперничество шло с перехлестом. В своей требовательности к игрокам на этом сборе и Анатолий Владимирович Тарасов, и Александр Яковлевич Гомельский, с моей точки зрения, могли быть и помягче.
Такие нагрузки, которые задавались их подопечным, особенно на глазах друг друга, были совершенно сумасшедшими. Представьте себе, параллельно идет зарядка и у хоккеистов, и у баскетболистов. Так вот силовая гимнастика, которую проводят баскетболисты, по мнению папы, не должна была ни в чем уступать той силовой гимнастике, которую организует Тарасов с хоккеистами. То, что бегают баскетболисты лучше хоккеистов, — это понятно, но вот то, как наши стройные двухметровые ребята должны были ворочать те каменные глыбы на пляже, которые легко таскали хоккеисты, вызывало у них особые чувства. Потели они действительно чрезмерно. Я уж не говорю, что был какой-то ропот недовольства, но, во всяком случае, камни они старались найти себе поменьше.
Побережье Черного моря у нас достаточно обрывистое, и вот на территории базы была заасфальтирована тропинка в гору, ведущая от пляжа и до последнего корпуса. И я видел, как на зарядку иногда выходили хоккеисты с клюшками и теннисными мячами, чтобы выполнить следующее упражнение: бегом, не прерывая дриблинга, от самого низа до самого верха этот мячик провести. Кто мячик терял, начинал упражнение с самого начала.
Я помню, как тихо про себя ругались Александр Павлович Рагулин и Виктор Григорьевич Кузькин, наши великие защитники, заслуженные мастера спорта, олимпийские чемпионы и многократные чемпионы мира. И не потому, что техника у них была слабее, чем у нападающих, а просто им, таким массивным и габаритным, было очень тяжело бежать в гору. «Ну совсем, старый, сдурел», — ворчали они.
Хотя не был Тарасов тогда старым. Просто все игроки, которым тяжело, поминают тренера незлым тихим словом. Так и папу вспоминали баскетболисты, когда упражнения были особенно трудными. Кстати говоря, уже на том сборе вместе с опытными баскетболистами тренировались молодые: Солухин, Брянцев, Крикун и Новиков. Эти ребята, конечно, понимали, что не попадут на предстоящий чемпионат Европы, но они не ворчали. А наоборот, по-моему, с радостью старались выполнить любое упражнение, лишь бы показать, что они готовы.
Особенно отличался в этом Анатолий Крикун — защитник таллинского «Калева». В гору бежать, камни стокилограммовые ворочать — все что угодно, лишь бы попасть в сборную СССР. Конкуренция за место в составе уже тогда была здоровой и интересной. Ну и результатом был, пожалуй, самый успешный папин сезон, когда целью ставилось выиграть оба крупнейших соревнования. В итоге они и были выиграны, причем в красивой манере. Сборная СССР выступала не только мощно, не только быстро, она показывала, пожалуй, самый зрелищный и наиболее современный баскетбол в Европе.
Единственная школа, которая шла впереди нас, да и сейчас уверенно находится впереди, — это школа Соединенных Штатов. Обыгрывать американцев в то время было событием. Но на Олимпиаду 1968 года, которая должна была проходить в столице Мексики — Мехико, снова ставилась задача завоевать либо золото, либо серебро.
Папа много размышлял о том, как же обыграть американцев в Мексике. Во всяком случае, в ходе теоретической подготовки — а во время текущего чемпионата СССР можно было готовить команду только теоретически — разрабатывались различные планы, учитывающие любые обстоятельства и особенности, как тактические, так и технические. Однако я считаю, что с самого начала папа слишком много уделял внимание одному матчу. А главное — и он сам об этом сказал после возвращения из Мексики, — что сборная СССР практически весь год готовилась к одному матчу со сборной США, забывая о том, что это Олимпиада и что самый сложный соперник — это тот, с которым ты играешь сегодня.
Именно после знаковых событий 1968 года папа произнес эту максиму, которой уже потом следовал до конца дней своей тренерской карьеры. Ну а тогда то обстоятельство, что подготовка к Олимпиаде была построена на противостоянии с командой США, сыграло с нами злую шутку. Но обо всем по порядку.
Можно сказать, что на Олимпиаду в Мексику отправилась лучшая на тот момент команда, которая была готова победить, если бы не некоторые просчеты. Почему я в этом уверен? Ну например, такая деталь. В 1968 году в июле, за три месяца до начала Олимпийских игр, в Москве состоялся турнир на приз Юрия Алексеевича Гагарина. На этот турнир приехала олимпийская сборная США, большинство игроков которой потом поехали в Мексику. В команде были Чарльз Скотт, Кен Спейс и уже известный нам Келвин Фаулер.
Матчи проходили в очень упорной борьбе, и тем не менее сборная СССР победила, причем достаточно уверенно. Я обратил внимание на то, что в составе нашей сборной несколько сместились акценты — лидерство перешло к другим игрокам. По-прежнему за сборную выступал Геннадий Вольнов, но лидерами в атаке, которым отдавался мяч для решающего броска, стали Модестас Паулаускас и Сергей Белов. Эта связка, пожалуй, на тот момент была лучшей в Европе: атакующий защитник — маленький форвард.
Наши центровые — высокорослый Андреев, прыгучий Полевода, выходивший на замену Сергей Коваленко и опытный Яак Липсо — тоже со своей ролью на площадке справлялись, даже несмотря на то что играли против очень квалифицированных баскетболистов, будущих звезд НБА. Но особенно мне запомнилось выступление Вадима Капранова. Атакующий защитник, я бы даже сказал, полунападающий команды ЦСКА, дебютировал в сборной СССР. Его передачи Андрееву очень напоминали по тактике то, что в свое время было в рижском СКА: Валдис Муйжниекс — Янис Круминьш.
Только Капранов действовал гораздо острее, у него был замечательный проход, высочайшая стартовая скорость и очень хороший бросок с места. Это мы все знали, потому что ходили болеть за ЦСКА, но вот то, что Вадим Павлович Капранов блестяще играет в обороне, я увидел только тогда, летом 1968-го.
В составе сборной США выделялся своими снайперскими качествами Майк Баррет — белый атакующий защитник ростом сто девяносто один сантиметр, с очень высоким прыжком. Они в чем-то были даже похожи — Белов и Баррет. Ясное дело, что такого снайпера оставлять без опеки было нельзя, но Сергей Белов никогда не отличался цепкостью в обороне, поэтому именно Капранову в обоих матчах было поручено опекать Баррета.
Дважды Вадим Капранов лучшего снайпера американской команды просто съел, не дав ему получить мяч в удобной для него позиции. Объем работы был проделан фантастический, и, главное, было видно, что ему эта работа по плечу. Поэтому то, что Вадим Капранов был включен в состав и поехал на Олимпиаду, было абсолютно заслуженным. Этими двумя играми он доказал, что является одним из сильнейших баскетболистов страны.
Я думаю, что, дойди на Олимпийских играх дело до личной встречи СССР—США, может быть, вся эта подготовка не была бы проделана зря. Скорее всего, у команды СССР были бы неплохие, я бы даже сказал, выше пятидесяти процентов, шансы победить американцев в Мексике, где местная публика была настроена к нам очень дружелюбно. Однако в самой Мексике в финальный матч сборная СССР не попала. И не попала по одной причине, я ее уже называл: тренеры, и особенно Александр Гомельский, слишком прямолинейно были нацелены на матч с американцами.
И второй момент: не был учтен фактор среднегорья. Все-таки высота Мексики более полутора тысяч метров над уровнем моря, а сборная СССР в таких условиях раньше ни разу не играла. Вся подготовка проходила на равнине. Когда было рекомендовано приехать в Мексику за семнадцать дней до старта, чиновники над этим просто посмеялись. Кто же выделит валюту, чтобы так далеко послать столько человек, и почему не просят об этом спортсмены других видов спорта? В общем, в этой просьбе было отказано. Сборная СССР по баскетболу появилась в Мехико вместе с другими спортсменами, представлявшими Советский Союз.
И получилось так, что к одиннадцатому дню пребывания у спортсменов наступил период реакклиматизации. Наши высокорослые игроки напоминали вареную рыбу, и чем выше был их рост, тем хуже они себя чувствовали. Основной центровой сборной СССР Владимир Андреев просто плавал на площадке. Его нельзя в этом обвинять — это естественная реакция организма, попавшего в непривычную среду. Нехватка кислорода в воздухе сказалась именно на девятый-одиннадцатый день Олимпиады, а именно на полуфинальный матч между СССР и Югославией.
По рассказам тренеров сборной Югославии, их команда готовилась на высокогорной базе. А наши сначала заехали на озеро Севан над Ереваном, где в горах Кавказа была построена спортивная база, и попробовали провести там учебно-тренировочный сбор. Однако условия оказались некомфортными, поэтому было решено вернуться вниз, на равнину. Это была та ошибка, которая стоила сборной СССР и моему отцу золотых медалей мексиканской Олимпиады. Матч со сборной Югославией транслировался. Я видел его от начала до конца, а потом еще пересматривал несколько раз. С первых минут команда Югославии ушла вперед.
Блестяще действовал центровой сборной Югославии Райкович, хотя ростом уступал и Андрееву, и Коваленко. Он настолько здорово сражался против наших больших в обороне, что практически не дал им забить. Появился в составе югославов Владимир Цветкович, нападающий ростом двести четыре сантиметра, с очень хорошим средним и дальним броском. Но самое важное, как он отыграл против наших четвертых номеров — Липсо и Поливоды.
Ведь особенно сложно было держать Поливоду. Но Толя был не в ударе, и Цветкович со своей задачей справился. Очки команда СССР набирала исключительно средними бросками. Сергей Бедов был признан одним из двух лучших игроков Олимпиады. Если бы не его снайперские попадания, если бы не попадания из углов площадки Модестаса Паулаускаса, то, наверное, все ясно было бы еще в первом тайме.
Однако ценой неимоверных усилий именно этих двух баскетболистов за шесть минут до окончания матча сборная СССР сравняла счет и даже вышла на два очка вперед. Казалось, что поймали состав — именно в тот момент не было ни Владимира Андреева, ни Сережи Коваленко, то есть двух наших высокорослых. Поэтому было очевидно, что мы вышли вперед не за счет роста, а за счет мобильности полевых игроков. Но в этот момент, желая усилить игру, папа вновь вернул на площадку Андреева. И вновь провал... И не то чтобы Володя сделал это специально, нет, конечно. Но он выронил мяч за лицевую линию, в защите не отреагировал на смещение Райковича, и тот забил с трех с половиной метров, тогда как руки Андреева при этом были опущены вниз. Вновь команда Югославии оказалась впереди.
Очень нервной выдалась последняя минута. После броска Сергея Белова разница в счете сократилась до одного очка в пользу команды Югославии. У них оставалось тридцать семь секунд на последнюю атаку. Напоминаю баскетбольные правила: на атаку дается тридцать секунд, и если бы югославы мяч не забили, то у нас осталось бы достаточно времени на победный бросок. Однако кончилось это тем, что Цветкович пошел в проход по лицевой линии, в прыжке столкнулся с Володей Андреевым, который почему-то решил подставить грудь, в результате чего был наказан персональным замечанием, а Цветкович встал на линию штрафных бросков. До конца матча оставалось одиннадцать секунд. Какие же нервы нужно иметь! Какое самообладание продемонстрировал этот баскетболист!
Ведь перед первым его штрафным броском тайм-аут взяла сборная СССР и Александр Гомельский разговаривал со своими игроками. Перед вторым броском тайм-аут попросила уже сборная Югославии, и тем не менее Цветкович, несмотря на эти две паузы, реализовал оба штрафных! Разница в счете стала три очка в пользу югославов, и, несмотря на то что Сережа Белов забил последний мяч в том матче, команда СССР проиграла и потом уже боролась за бронзовые медали со сборной Бразилии.
Матч за золото сборная США у уставших югославов выиграла легко. Но конечно, следует отметить, что за американскую команду на Олимпиаде блистали совсем другие игроки, которых не было на турнире памяти Гагарина в Москве. На Олимпиаду приехал Спенсер Хейвуд — «Суперспенс», фантастически прыгучий и работоспособный баскетболист, который на следующий год был признан лучшим новичком и лучшим игроком американской баскетбольной ассоциации.
Второй яркий игрок — великий разыгрывающий, который после этого становился трижды чемпионом НБА в составе «Бостон Селтикс», — Джоджо Уайт. Наличие этих двух звезд сделало победу сборной США закономерной. Я не могу сказать, что югославы выбросили в финальном матче белый флаг. Скорее, у них уже в первом тайме просто не хватило сил. Такой атлетичный баскетбол, который показывала сборная США, югославы выдержать не смогли.
Я иногда думаю о том, что было бы, если бы все-таки сборная СССР встретилась с американцами в финале. Наверное, учитывая физическое состояние, в котором находилась сборная СССР к тому моменту, выиграть у США можно было только за счет правильной тактики. А вот за счет индивидуальных действий — вряд ли. Наша команда не обладала таким количеством звезд, как американцы. Да, у нас были Белов и Паулаускас, но их двоих нам бы не хватило.
Впрочем, какой смысл теоретизировать... Ну не знает спорт сослагательного наклонения! Невозможно сказать, правильно ли папа готовился к этому матчу с США или неправильно. Ошибки, с моей точки зрения, да и с точки зрения Александра Гомельского, были допущены только две: что готовились конкретно к одному матчу с американцами и не учли особенностей климатических условий. Но как бы там ни было, любые размышления, начинающиеся со слова «если», в анализе этих событий не принесут никакой пользы.
Вновь встречая папу в Шереметьево всей семьей, мы видели, что отец этим поражением не просто расстроен, а подавлен. Он и чувствовал себя плохо. Снова начались проблемы с сердцем, из-за которых он практически на месяц слег в госпиталь. Тогда впервые был поставлен этот диагноз — сердечная аритмия, сопровождающаяся спазматическими болями в области сердца. С моей точки зрения, самую большую и решающую роль в лечении папы сыграл знаменитый спортивный доктор, врач нашей хоккейной сборной Олег Маркович Белоковский.
Посмотрев папины кардиограммы, он порекомендовал давать сердцу каждый день небольшие нагрузки. Его совет звучал примерно так: «Саш, недаром все американцы бегают. Бегут они от инфаркта, а у тебя явное предынфарктное состояние. Сейчас станет немножко полегче, и начинай бежать. Хоть по двадцать минут в день, но беги!»
И вы знаете, папа ему поверил безоговорочно. Несмотря на то что Олег Маркович был и не кардиолог вовсе, а травматолог. С тех пор в жизни папы не было ни единого дня, чтобы он не бегал. Он бегал каждое утро, где бы ни находился. Если это Нью-Йорк — он будет бегать в Нью-Йорке, Москва — он будет бегать в парке у дома или потом, когда он приехал в район у станции «Речной вокзал», у водохранилища. Это стало неотъемлемой частью его режима дня. Кстати говоря, его утренняя пробежка постоянно увеличивалась. Если он начинал с двадцати минут, то в последние годы жизни бегал уже по сорок пять-шестьдесят минут каждый день.
Сказать, что больше сердце у него не болело, я не могу. Он жаловался на боли. Сказать, что целиком и полностью была излечена аритмия, тоже нельзя. Время от времени врачи находили ее признаки. Тем не менее этот совет Олега Марковича Белаковского позволил папе так продуктивно и так долго трудиться в такой нервной и тяжелой профессии, как тренер. И за это Олегу Марковичу большое спасибо.
1969 год для нашей семьи и для всего отечественного баскетбола начался с победы. Команда ЦСКА, которую в то время тренировал Арменак Алачачян, выиграла Кубок европейских чемпионов. На финал папа поехал в качестве руководителя делегации, но и, конечно же, оказывал Арменаку большую помощь в руководстве командой, чего они даже не скрывали.
Между ними были хорошие дружеские отношения. А чем запомнился этот Кубок, так это тем, что в финале встречались две сильнейшие европейские команды — московский ЦСКА и мадридский «Реал». Но что интересно, город, в котором пройдет борьба за серебряную корзину, был определен практически за год — это была испанская Барселона.
Когда стало ясно, что в финале встретятся именно эти два клуба, отец попробовал переиграть место проведения финала. Он даже в командировку выезжал в Мюнхен, где тогда находилась штаб-квартира Международной федерации баскетбола. Через своего приятеля Борислава Станковича он пытался донести вполне логичную мысль, что нехорошо с испанцами играть в Испании и город надо бы поменять.
Папа, который не знал про особенности испанского чемпионата, услышал одну парадоксальную вещь. Станкович ему сказал: «Саша, ты не волнуйся. Я тебя уверяю, что в Барселоне это вы будете дома, а мадридский «Реал» будет в гостях».
Так и получилось. «Реал» был очень сильной командой. Но неожиданно оказалось, что нелюбовь между каталонской Барселоной и Мадридом распространяется даже на международные матчи. Почти все местные испанцы, которые пришли во дворец, где проходила эта встреча, отдали свое предпочтение ЦСКА. В этом матче блестяще сыграли лидеры армейцев Сергей Белов и Владимир Андреев. Андреев забил двадцать девять очков, а Белов добавил свои двадцать четыре. И армейцы впервые за восемь лет выиграли серебряную корзину.
На меня нахлынули детские воспоминания, потому что в 1957, 1958, 1959-м эта корзина была у нас дома. И вот в 1969-м она снова оказалась у нас. Два или три дня она стояла в серванте, за стеклом. Конечно, мячики мы в нее не бросали, а вот шампанского попили все. И гости, которые приходили отмечать эту победу к нам домой, и папа с мамой, ну и нам с братом по глоточку досталось. Ощущение было незабываемое. Долгожданная победа и возможность снова потрогать эту серебряную корзину, на которой действительно была выбита серебряная рифленая сеточка.
В 1969 году я участвовал в первых серьезных соревнованиях — первенстве Вооруженных сил по баскетболу, которое в июне проходило в Тирасполе. Мы поехали туда не как ЦСКА, а как представители Московского округа противовоздушной обороны. Причем наша команда оказалась самой младшей по возрасту.
В этом первенстве можно играть до восемнадцати лет, а нам всем было только по пятнадцать. Играли хорошо, дошли до полуфинала. Поединки проходили на открытом воздухе, на территории какой-то воинской части. Площадка была ровная, заасфальтированная. Весь турнир я провел неплохо, но все же была одна игра, которая запомнилась мне больше всех. Проходила она в два часа дня, в жуткую жару. Даже не помню, с кем мы играли, но во втором тайме при достаточно жесткой борьбе я вдруг потерял сознание.
Случился тепловой удар. Врачи были рядом, тут же дали вату с нашатырным спиртом, поэтому пришел в себя я достаточно быстро. И помню, что очнулся на руках у папы. Навсегда я запомнил эти взволнованные глаза. Папа был очень сдержанным человеком, и даже любовь к детям не проявлял на людях.
А тут он произнес: «Солнышко, да что с тобой случилось, да кому нужен этот баскетбол...» Это был тот редкий момент, когда я услышал чисто отеческие слова, почувствовал ласковые отцовские руки. Пришел в себя и отправился на скамейку запасных, хотел доиграть матч. Но папа подошел к моему тренеру, Альфреду Николаевичу Зинину, и запретил выпускать меня на площадку.
Ну а для папы, наверное, самым главным событием 1969 года был чемпионат Европы. Предварительные встречи проходили в Неаполе и Казерте, а финал — в Неаполе. Омоложение команды к тому времени практически уже состоялось. Из ветеранов остался только ее капитан — тридцатилетний Геннадий Вольнов.
Все остальные ребята были моложе, а тот баскетбол, в который играла сборная в 1969 году под руководством отца, был не похож на баскетбол годичной давности. В Италию отец поехал, конечно, с острым желанием взять реванш. Ему безумно хотелось отыграться и доказать, что команда СССР гораздо сильнее, чем сборная Югославии. И здесь мне хочется сразу же отвлечься, потому что 1969-й — это год дебюта Александра Белова.
Летом ему исполнилось восемнадцать лет. Несомненно, это был самый одаренный, самый талантливый и самый перспективный баскетболист своего времени. Он начал играть за «Спартак», когда ему еще не исполнилось и шестнадцати. Владимир Петрович Кондрашин к основному составу подпускал его очень осторожно.
Расцвел и созрел Саша рано, практически к восемнадцати годам. Но опыта у него было уже достаточно, все-таки три сезона в высшей лиге говорили сами за себя. Это позволяло ему даже в сборной СССР быть лидером в те минуты, когда это поручал тренер.
Финальный матч между сборными СССР и Югославии в Неаполе можно назвать не иначе как бенефисом двух молодых баскетболистов. Между Крешемиром Чосичем и Александром Беловым три года разницы. Но опыт за плечами они имели приблизительно одинаковый. То, что они показывали на площадке, было похоже на противостояние. Это был баскетбол будущего, баскетбол следующего десятилетия.
Потому что и Чосич с его ростом двести одиннадцать сантиметров, и двухметровый Саша Белов не были типичными высокорослыми игроками конца 1960-х. Одаренные, прыгучие, с классным броском, с умением отдать результативную передачу — это были первые высокорослые универсалы в европейском баскетболе.
Борьба в том матче шла равная, только получилось, что задел прочности у сборной СССР, созданный Александром Гомельским и Юрием Озеровым, оказался более надежным и более глубоким во многом благодаря тому, что стартовая пятерка, отыграв свой отрезок времени, уходила с площадки на отдых.
Бенефис Александра Белова состоялся во втором тайме. Представьте, что за восемь минут чистого баскетбольного времени сборная СССР сыграла двенадцать-два и тем самым практически решила исход матча в свою пользу. Именно в это время на площадке был Александр Белов. Он забил шесть очков, и при этом ни одного большого югославского игрока в нашей трехсекундной зоне заметно не было.
То, как Саша мог блокировать броски соперника, наверное, в Европе не мог никто. Так быстро, как Александр Белов, взлетал, ну, может быть, только Майкл Джордан. Если по высоте прыжка его еще можно было с кем-то сравнить, то вот по скорости набора высоты равных ему просто не было. Саша очень артистично играл в баскетбол. Этот веселый добродушный парень с очень хорошим характером недаром сразу стал любимцем команды. Но что интересно, гений на паркете, он оказался средоточием всяких неприятностей, которые случались с ним за пределами баскетбольной площадки.
Об этом я буду рассказывать в дальнейшем.
Но тогда-то у начинающего Александра Белова были абсолютно безоблачные перспективы. Вся баскетбольная Европа аплодировала ему стоя. На него приходили смотреть не только любители баскетбола, но и девушки во всех странах мира, где он играл, потому что, ко всему прочему, Саша был необыкновенно красив.
Когда родители возвращались из Италии, произошел весьма забавный случай. Мама ведь тоже поехала в Италию и весь турнир отсмотрела в составе группы специалистов. Только возвращались они с папой порознь. Ольга Павловна Гомельская в последний день на базаре в Риме купила белые грибы. Самолетом Аэрофлота по маршруту Москва—Рим, не подозревая ничего такого, она повезла их домой. А наша таможня эти грибы пропустить отказалась.
Ну нельзя было тогда из-за границы провозить свежие продукты. Узнав об этом, папа, заядлый грибник, сказал ей: «Ольга, ну что ж ты за контрабандистка такая! Неужели мы белых грибов здесь не найдем?» И правда, на дворе стоял сентябрь, самый грибной сезон, поэтому тащить грибы из такой дали было действительно смешно.
Так вот мама, когда вернулась домой, взахлеб делилась впечатлениями не только о победе, но и о том, какую роль в ней сыграл Саша Белов. И дело было вовсе не в том, что Саша, который родился в Ленинграде и прошел ленинградскую школу баскетбола, был маминым земляком, а мама безумно любила свой город. Главное, что она сумела разглядеть этот талант, и этот талант себя полностью проявил.
Она даже похвалила мужа: «Саша, какой ты умница, Сашке Белову дал раскрыться и за ошибки не наказывал». Согласитесь, ведь это очень редкая вещь для папы, потому что он как тренер был сверхтребовательный и сверхстрогий. Я по себе знаю, что за ошибки своей команды папа тут же очень строго наказывал.
Обычно в ближайшую остановку игры он просто менял игрока, за что они ужасно обижались. И отчитывал их потом на скамейке за одну-единственную ошибку. А вот Белову мог простить многое, понимая, что его ошибки происходят не от того, что он пижонит и в игре хочет сделать что-то такое, чего не делал на тренировках, а от того, что его или не понял партнер, или произошла какая-то нелепая случайность. Кстати, вспоминая Белова, когда мне приходилось играть против ленинградского «Спартака», скажу, что мячей он терял очень мало.
Саша хорошо представлял себе, что он хочет сделать с мячом в следующее мгновение и обычно свою баскетбольную мысль, свою баскетбольную фразу он доводил до конца вполне логично. Мне кажется, в этом состоит заслуга Владимира Петровича Кондрашина, который воспитывал этого игрока и сделал его мыслящим баскетболистом, который знал, для чего выходит на площадку и что нужно сделать для достижения победы.
Ведь мощь ленинградского «Спартака» с того 1969-го вплоть до 1975-й определялась именно Александром Беловым. И именно про Белова я могу сказать, что его присутствие на площадке делало его партнеров высококлассными игроками. Он им помогал раскрыться, потому что, владея великолепным индивидуальным мастерством, был еще и очень командным игроком.
После возвращения из Неаполя папа, размышляя о проведенных матчах и увиденных своими глазами возможностях игроков команд-соперников, несколько раз возбужденно спрашивал маму: «Оля, а как их там-то обыгрывать, этих югов?» Папа уже думал о предстоящем чемпионате мира, который должен был проходить в югославской Любляне. Он знал, что югославы тоже переживали смену поколений, и если первый из этой молодой волны Крешемир Чосич играл уже главную скрипку на площадке в Неаполе, то на подходе были и другие молодые, такие как Славнич и Крстич.
Папа их видел и понимал, что это будущее югославского баскетбола и что сюрпризы еще будут. Такой тренер, как Жеравица, не станет раскрывать все карты перед турниром, который он сам расценивал как проверку своих личных профессиональных достижений и способностей, определенным итогом своей жизни. Вот поэтому вопрос, как обыгрывать югославов в Югославии, совершенно оправданно начал тревожить отца буквально на следующий день после завершения чемпионата Европы.
Мне кажется, что противостояние тренеров — это самое интересное из того, что скрыто от нашего взгляда. Что мы, по большому счету, видим в баскетболе? Борьбу команд. Но за этим стоит творческая мысль тренеров, баскетбольные шахматы, если угодно.
Через много-много лет, уже не работая тренером-практиком, папа сказал одну фразу, которая мне запомнилась: «Для достижения победы в таком виде спорта, как баскетбол, нужно очень много слагаемых: физическая подготовка, тактическая подготовка, наличие звезд в команде... — А потом подумал и добавил: — Ну и конечно, удача».
Вот удача — это такая капризная дама, которая может изменить в самый неподходящий момент. И папа в своей тренерской карьере несколько раз с этим сталкивался. Я слышал достаточно много высказываний о папе как о тренере, исходящих, я не могу сказать, что от недругов, скорее, от его конкурентов, которые всегда говорили о том, что папа везунок по природе.
Якобы он столько всего выиграл в своей жизни, потому что ему в последний момент повезло, кто-то забил решающий мяч на последней секунде и тому подобное. Я позволю себе с этими высказываниями не согласиться и в следующих главах объясню почему. Папа был великий труженик, он очень любил свою работу, он очень любил баскетбол. Он был фанатиком баскетбола до конца своих дней. Он своей нервной системой чувствовал, в какую сторону будет развиваться этот вид спорта, как он будет прогрессировать, и всегда очень старался быть на этой волне.
Он старался разобраться в новинках, которые для себя открывал, и каким-то образом применить их на практике со своими командами. Его трудолюбие и профессиональная этика порой просто ошеломляли. Я как игрок, которого папа тренировал, и как сын, который следил за его работой, могу сказать, что не было ни единой тренировки, на которую он явился бы неподготовленным, без конспекта. Этим папа всегда гордился. Хотя бы одно новое упражнение, но должно было быть придумано, для того чтобы эмоциональная окраска тренировки была интересна и привлекательна для игроков, чтобы на каждом занятии они делали что-то новое.
Чтобы они воспринимали каждую тренировку если и не как праздник, то уж и не как серые трудовые будни. Если я не ошибаюсь, именно в 1969-м в сборной СССР появилась традиция, которая не умирала до финального матча сеульской Олимпиады 1988 года. Дежурный, а он есть в любой команде, даже в клубах НБА, в раздевалке должен был рассказать анекдот, чтобы повысить тонус команды. Сделать так, чтобы игроки перед выходом на площадку улыбнулись и вышли в хорошем настроении.
Папа сам знал очень большое количество анекдотов и неплохо их рассказывал, обычно в тему добавлял что-нибудь свое. Зачастую солененькое, поскольку в мужской компании это возможно. Так что настроение, с которым работали команды, которые тренировал папа, всегда было эмоционально возвышенное и веселое.
На папин вопрос о том, как обыгрывать югославов в Югославии, мама дала тогда ответ не задумываясь: «Саша, мне кажется, они не любят, когда с ними играют жестко. Надо пожестче. Надо так, чтобы они в любой момент чувствовали, что им могут дать отпор». Представляете, папа на нее накричал: «Ты с ума сошла! Как в Югославии можно против них играть жестко?! Да нас засвистят!»
Этот мамин совет он не воспринял. И как же много времени прошло, когда оказалось, что она по-своему была права. Югославская школа отличается тем, что все игроки очень артистичные и замечательно демонстрируют судьям, как их обижают, как их бьют, даже тогда, когда и касания никакого не было. До сих пор югославские баскетболисты, то бишь сербы, хорваты и словенцы, очень хорошо играют на психологии судей,
изображая из себя обиженных. Они всегда провоцировали арбитров на какие-то решения, а соперника на ответную грубость. Точнее, грубостью то, что вытворяли югославы на площадке, назвать было нельзя, но их этому учили, пожалуй, как ни в какой другой школе. В 1988 году на отборочном турнире к сеульской Олимпиаде Поспаль ударил Сергея Тараканова, и судьи пропустили этот момент.
На площадке в это время находился Саша Белостенный, который, увидев это, заступился за своего партнера. Он так врезал Поспалю, что того унесли с площадки с переломом носа и сотрясением мозга. Его счастье, что до Олимпиады оставалось больше шести месяцев и полугодичная дисквалификация Белостенного успела закончиться. Но после этого удара сборную Югославии как будто подменили. Они перестали хамить и действовать исподтишка. Они поняли, что если сейчас что-нибудь вытворят в своем стиле, то этого уже никто не спустит.
Даже судьям, по всей видимости, это надоело, и они перестали обращать внимание на все вскрики, охи и ахи югославов, так что сборная СССР выиграла ту игру с большим преимуществом. Югославы боялись. Они боялись, что в настоящей мужской борьбе никто из них ни одного баскетболиста сборной СССР превзойти не сможет. Но вот тогда, в 1969 году, осенью, папа в это не поверил. Он посчитал, что жесткая игра против Югославии — это не то, что могло бы помочь достигнуть победы.
Начался чемпионат СССР 1969/70 года. Закончился он традиционно, и в десятый раз подряд команда ЦСКА стала чемпионом страны. Об этом чемпионате следует сказать отдельно. Впервые за пять лет победа далась армейцам в очень тяжелой борьбе. И как ни странно, главными соперниками ЦСКА за победу был не киевский «Строитель» и не тбилисское «Динамо». Неожиданно оказалось, что команда ленинградского «Спартака» тактически готова лучше всех.
Несмотря на то что звезда в ней была всего одна, и тот же человек был самым молодым ее игроком — это Саша Белов, «Спартак» показывал такой баскетбол, который отличался от того, в который играла и команда ЦСКА, и в общем-то сборная СССР. Владимир Петрович Кондрашин был первым тренером страны, который построил игру команды от защиты. Может быть, он не был таким зрелищным, как в сборной и ЦСКА. Если их было практически невозможно догнать, то «Спартак» никуда не торопился. И вот этот баскетбол от защиты многие команды, хуже подготовленные тактически и с менее талантливыми тренерами, чем Кондрашин, просто ставил в тупик. Удивляли замены.
Я помню, у меня возник вопрос: а зачем, собственно, менять Сашу Белова на двенадцатой-пятнадцатой секунде? Какой в этом смысл? Оказывается, смысл в этом был, и очень глубокий. Нужно было дать молодому игроку три-четыре раза вздохнуть, прежде чем снова послать его в бой. Кроме того, баскетболист, выходящий на двенадцать-пятнадцать секунд вместо Белова, получал точное задание.
За эти секунды Кондрашин успевал дать четкий инструктаж. Поэтому тот баскетбол, который стремился выиграть каждый эпизод матча, Кондрашину часто удавался. Именно поэтому в сезоне 1969/70 года ЦСКА потерпел поражение в Ленинграде. Гомельский и Кондрашин знали друг друга с восемнадцати лет и были на ты.
Я помню, как мы ехали в машине с матча «Динамо» — «Спартак» в Москве и папа вдруг сказал: «А Володька-то хороший тренер». Это было сказано не про меня, это было сказано про Кондрашина. Если у меня еще возникали вопросы, зачем он так ведет игру, то у папы уже на это были ответы. Он понимал, в чем сила и гений Кондрашина как тренера. Рассказываю это потому, что конфликт между двумя этими наставниками занял целое десятилетие. Отношения портились, и похвалы со стороны отца я больше не слышал никогда. Но папа все-таки отметил Кондрашина как великого тренера.
Интересная ситуация произошла в связи с назначением папиного брата. Еще в 1967-м Евгений Гомельский перебрался в Москву. Он отлично отработал с волгоградским «Динамо», и его пригласили работать с московским. Однако в результате интриг внутри центрального совета «Динамо» должность главного тренера московского клуба Евгений Яковлевич тогда не получил. Какое-то время он работал вторым тренером вместе с Власовым, однако игроки, которых он воспитал, — Болошев, Никитин, Блик и Сидякин — переехали с ним в столицу.
Болошев и Никитин написали в «Динамо» заявление, и их туда приняли. А вот Блик и Сидякин, когда поняли, что Гомельский не будет там старшим тренером, решили, что это их не устраивает, и написали заявление в ЦСКА. Однако отношений ни с тренером, ни с игроками у них так и не сложилось. Почему мне очень приятно вспоминать этих баскетболистов? Потому что я в то время играл в ДСШ ЦСКА и у нас существовал институт шефства. То есть баскетболисты команды мастеров шефствовали над ребятами из ДЮСШ. Так вот моими шефами и в какой-то степени моими тренерами были сразу два игрока — Анатолий Блик и Александр Сидякин, которые занимались и моей технической, и моей физической подготовкой, когда им это позволяло время.
Кроме этого с фамилиями этих двух баскетболистов связан один курьезный эпизод. Они оба пришли в ЦСКА и были призваны в ряды Советской армии. Да, служба, в общем, не такая, как в войсковой части, тем не менее время от времени военную форму приходилось надевать. Напомню, что тогда срочная служба длилась два года. Летом 1969-го у обоих эти двадцать четыре месяца истекли.
Ребята ждали увольнения в запас, не скрывая того, что свой следующий сезон собираются выступать уже в московском «Динамо». Но вот их не увольняют одну неделю, не увольняют другую, пошла третья... Никто так долго приказа не ждал. Вообще приказ об увольнении должен был подписать начальник ЦСКА.
Но как оказалось, он не делал этого по просьбе тренера команды Арменака Алачачяна. В это же время ребят стали обрабатывать, с тем чтобы они подписали рапорт о присвоении офицерского звания. Поскольку оба имели высшее образование, то их можно было аттестовать на младших лейтенантов.
В конечном счете это закончилось совершенно абсурдной ситуацией. Блика и Сидякина вызвали в политотдел ЦСКА, где уже были готовы тексты рапортов, которые нужно было только подписать. Начался нешуточный прессинг: поставьте свою подпись и примеряйте китель с погонами, мы вам увеличиваем зарплату и т. п.
Но ребята пошли на принцип: «Делайте что хотите, но мы ничего не подпишем». И замполит ЦСКА не придумал ничего лучшего, как объявить этим двум игрокам по десять суток ареста. Только отсидев десять суток на цээсковской гауптвахте, Сидякин и Блик вышли оттуда гражданскими людьми, после чего с легким сердцем написали заявления в московское «Динамо».
Не могу сказать, что именно этот эпизод положил начало тому, что называется московское дерби. Но пожалуй, именно с Блика и Сидякина в московском «Динамо» началось полное неприятие ЦСКА. Даже в те годы, когда ЦСКА возглавлял Александр Гомельский, а в «Динамо» старшим тренером стал Евгений Гомельский, игроки друг друга не любили.
Для них встреча этих двух клубов становилась проявлением самолюбия и амбиций вплоть до драки. Частенько во время поединков между ЦСКА и «Динамо» возникали потасовки. И как бы тепло между собой ни общались братья, они тоже не могли этого избежать. В матчах, когда Гомельские встречались между собой в качестве старших тренеров, они боролись всерьез и зачастую обменивались нелицеприятными репликами прямо у судейского столика.
Я не случайно эту главу назвал «То взлет, то падение», потому что именно этот период у папы получился самый неровный в работе со сборной СССР. Он привык к победам. Он столько уже выиграл к этому моменту! Два чемпионата мира, шесть чемпионатов Европы, кубки европейских чемпионов и чемпионаты страны... При этом он всегда очень болезненно переживал собственные неудачи. Они не выбивали его из колеи, но били сильно. Он вообще был человеком очень энергичным и очень подвижным.
Так вот после поражения в какие-то моменты он начинал нервно ходить по квартире или уходил из дома и гулял по двору. Потом возвращался, садился к столу и начинал что-то писать. Изредка рвал, комкал и выбрасывал эти бумаги. Понятно, что никто не любит поражения. Но папу они просто бесили. Особенно когда он понимал, что в поражении есть его конкретная вина.
Когда, например, он ошибся, не угадал с заменой, не взял вовремя тайм-аут, скомандовал не ту комбинацию, которая не завершилась взятием кольца соперника, и так далее. Если он чувствовал, что вина за поражение целиком лежит на его плечах, это особенно заставляло его нервничать, переживать и вместе с тем искать. Ведь ничто так хорошо не учит, как поражение.
В 1970 году чемпионат мира в Любляне начинался в конце мая и заканчивался в первое воскресенье июня. Сборная СССР выехала не в оптимальном составе. Папа пробовал Виталия Застухова в качестве разыгрывающего сборной во время турне по США в 1969 году. Но то, что он попадет на чемпионат мира, было сюрпризом.
В команде оказалось много опытных игроков: Сергей Белов, Модестас Паулаускас, Анатолий Полевода и, естественно, капитан команды — Геннадий Вольнов, который был самым старшим. Но практически в каждом звене — а папа по-прежнему практиковал замену звеньями — оказалось и по молодому неопытному игроку, все 1947 года рождения.
Это Виталий Застухов, Анатолий Крикун, Саша Болошев и Сережа Коваленко. Несмотря на то что эти ребята уже играли вместе, были чемпионами Европы в своем возрасте, тем не менее их неопытность в Любляне очень сказалась. Достаточно легко пройдя предварительный этап и победив всех соперников, на следующей ступеньке нашей сборной пришлось куда сложнее. Все началось с поражения от сборной Бразилии.
Команда Бразилии приехала опять тем составом, к которому все привыкли. Вновь на площадку выходили Убиратан, Менон и Вламир, которым было уже за тридцать. Но так уж вышло, что именно эта игра получилась для них самой успешной, а для нас — самой неудачной.
Начиная приблизительно с одиннадцатой минуты первого тайма сборная СССР проигрывала не более шести очков, но догнать бразильцев никак не могла. Практически каждая результативная атака СССР переходила в атаку сборной Бразилии, которая тоже завершалась взятием кольца. Эта встреча так и закончилась с разницей в шесть очков. В этом не было ничего особенного, но календарь был составлен таким образом, что СССР и сборная Югославии встречались в последний день турнира. Но до этого еще нужно было побороться с США!
Американцы прислали обычную команду, самым ярким игроком которой был восемнадцатилетний Билл Уолтон. Так вот в матче с США, особенно когда во втором тайме СССР повел в счете, по словам отца, он уже начал думать о встрече с югославами. Против американцев блестяще действовал Сергей Коваленко, который в десяти атаках забил четыре мяча.
Папа решил убрать его с площадки и вернуть Володю Андреева, с тем чтобы он разыгрался перед матчем с Югославией. А у Володи, как назло, мяч из рук падал. Он совершил две или три потери мяча, что позволило американцам выйти вперед, когда до финальной сирены оставалось уже меньше пяти минут. Наши стали применять прессинг, но американцы к этому делу люди привычные, поэтому мяч ни разу не потеряли. Наконец пошла последняя минута встречи.
Когда на табло оставалось шестьдесят две секунды, американцы шли впереди на три очка. Для американских тренеров и игроков такая концовка, когда команда умышленно нарушает правила, для того чтобы скорее завладеть мячом, — это вполне нормальная тактика, давно ими апробированная. Но нарушали они правила почему-то только на Модестасе Паулаускасе. Человек со стальными нервами, как его называл весь баскетбольный мир, он всегда забивал штрафные два из двух, не моргнув и глазом.
В то время действовало правило — от пробития штрафных можно было отказаться и выносить мяч в центр поля вновь, имея тридцать секунд на атаку. Но в связи с тем что первый раз были нарушены правила на Паулаускасе — а он один из лучших по пробитию штрафных в нашей команде, — папа дает ему команду: «Модя, бей!» Модест промазал два штрафных подряд. У американцев сорвалась атака, наши снова овладели мячом, и они вновь сфолили на Паулаускасе. Разница в одно очко в пользу США. И папа вновь дает ему команду: «Модя, я в тебя верю, бей, ты сейчас забьешь!»
Паулаускас выходит на линию штрафных бросков и не забивает из двух штрафных ни одного. В общей сложности Модя пробивал шесть штрафных и реализовал из них только один. У американцев, напротив, последняя атака прошла удачно, Уолтон забил мяч с отскоком от щита, и наша сборная проиграла в три очка. С двумя поражениями о золотых медалях речь уже не шла, тем более что югославы в последний день турнира победили бразильцев. Вне зависимости от того, как бы проходил финальный матч, сборная Югославии обеспечила себе первое место.
Сборная СССР, для того чтобы привезти из Любляны хоть какую-то медаль, должна была кровь из носа обыграть югославов. Матч сложился достаточно странно. Югославы тоже хотели выиграть, и когда они уперлись в то, что сборная СССР ни пяди земли не отдает, на площадке завязалась очень мужская борьба.
Однако с первых минут матча раздались громкие аплодисменты, когда диктор по стадиону объявил, что сборная Югославии вне зависимости от исхода этой встречи стала чемпионом мира. Поэтому, наверное, все-таки «юги» не приложили сверхусилий, чтобы добиться победы в этой встрече. В итоге наша команда победила, причем с разницей больше десяти очков. И по раскладу получилось, что сборная Югославии заняла первое место, Бразилии — второе, а СССР — третье.
Что тут сказать, бронзовая медаль была бы успехом для любой другой команды, но только не для сборной СССР. Наша команда после стольких чемпионатов мира, проводимых в Латинской Америке, здесь, в Европе, собиралась стать чемпионом. В плане было написано превое-второе место, хоть тресни.
После окончания соревнований мы, как всегда, поехали встречать отца в аэропорт Шереметьево. Стоим, ждем в зале ожидания, как вдруг появляется папа. Без чемоданов, без багажа, он свистнул мне, мы быстро пошли по залу и оказались в мужском туалете. Там он передал мне какой-то небольшой сверток, помещающийся в кармане, и бумажку в сто долларов, сказав при этом: «Иди отсюда».
После этого он вернулся обратно в таможенный зал, где ожидал багаж. И вот я, вместо того чтобы взять такси и уехать домой, остался вместе с мамой в аэропорту. Буквально через несколько минут ко мне подошли двое, одетые в гражданское, не представились, а просто попросили пройти с ними. Уж не знаю, почему я послушался, но пошел. Меня привели в какую-то комнату — я потом узнал, что там проводились личные досмотры, — и попросили достать все из карманов. В этот момент в комнату ворвался отец, причем его туда явно не пускали, и с ходу начал объяснение на повышенных тонах, что ребенок тут ни при чем — а ребенок — это я, — что то, что у него (ребенка) в карманах, принадлежит ему, и оставьте его в покое.
В итоге обыск проводить не стали, потому что я честно достал из карманов то, что мне передал отец. Тут-то и выяснилось, что это были четыре золотые цепочки с золотыми часами-кулонами в виде собачек. Конечно, был составлен протокол об изъятии. И в результате нарушения таможенного режима страны папа уже третий раз в своей жизни стал невыездным.
Я до сих пор чувствую свою вину за этот инцидент. Ну какого ж дурака свалял, что не послушал отца, а остался! Ведь убеги я тогда, потом искали б ветра в поле. Но через много лет мы выяснили, что, оказывается, был сигнал. Кто-то послал анонимку в контрольные органы, и таможня встречала отца, уже твердо зная, что у Гомельского что-нибудь найдут.
Объяснять, что эти драгоценности были привезены не на продажу, а в качестве подарков на день рождения, не было смысла, так как слушать все равно никто бы не стал. Что и говорить, у папы из-за этого возникли огромные неприятности. Тогда все решала первичная партийная организация, которая вынесла строгий выговор с занесением в личное дело.
После этого состоялась коллегия Госкомспорта СССР, которая приняла решение об отстранении Александра Гомельского от работы со сборной СССР. А уж о том, что по решению Комитета государственной безопасности за это нарушение папа стал пожизненно невыездным, мы узнали впоследствии.
Конечно же, у сборной СССР не могло быть тренера, который будет руководить только домашними играми, не имея возможности выезжать на международные матчи. О том, что у папы большое количество недоброжелателей, которые хотели бы занять его место, нам тоже было известно. С другой стороны, ни Спорткомитет Министерства обороны, ни само Министерство обороны увольнять его не собиралось.
Поэтому от обязанностей главного тренера Вооруженных сил СССР папу никто не отстранил, и он продолжал работать. Хотя, конечно, удар по его самолюбию был нанесен очень серьезный. Папа переживал, а время от времени и меня ругал за то, что я его не послушал. На меня давило чувство вины. Я же видел, какие неприятности у отца были из-за этого.
Думал, что ж я за дурак такой: сказано было — иди отсюда, ну и надо было идти как можно дальше. С другой стороны, мне ж никто не сказал, чтобы я уезжал из аэропорта. То есть себя я оправдывал, но когда папа начинал на меня наступать, понимал, что перед ним сильно виноват.
Из-за этого эпизода во мне развился даже какой-то комплекс вины. Да я и сейчас, когда рассказываю эту историю, понимаю, что сплоховал, не додумал... Единственное, что говорит в мою пользу, так это то, что мне тогда еще не было и семнадцати. Я просто не сообразил.
Хотя у меня есть еще одно мнение на этот счет. Однажды я разговаривал об этом с мамой, и она со мной полностью согласилась, что если бы не это, то нашли бы другой предлог и все равно бы отца с работы сняли. Что он уже достаточно надоел всей баскетбольной общественности страны, занимая этот пост уже восемь лет подряд.
В конце 1970 года Федерация баскетбола утвердила нового тренера сборной СССР. Им стал Владимир Петрович Кондрашин. Между тем продолжался чемпионат 1970/71 года, и впервые за девять сезонов ЦСКА не шел на первом месте. Армейцы проиграли два матча подряд ленинградскому «Спартаку», и внутри ЦСКА, да и внутри Спорткомитета Министерства обороны росло недовольство тем, как выступает команда и как с ней работает ее тренер Арменак Алачачян.
Именно в этот момент между папой и Алачачяном расстроились отношения. Отец как человек, отвечающий за баскетбол в Вооруженных силах, тоже требовал только побед. Арменак защищался тем, что команда недостаточно хорошо укомплектована, чтобы выигрывать каждую игру. В принципе в его словах была определенная логика. Но они с отцом начали ссориться.
Для того чтобы создать Арменаку идеальные условия, его нужно было оградить от нападок со стороны начальства и прессы. Папа этого не сделал, считая тактику, которую Арменак Алачачян выбрал на сезон, и тот состав, который он выпускает на площадку, далеко не оптимальными.
В какой-то степени он даже самоорганизовывал критику в его адрес, которая закончилась тем, что Алачачяна в самом конце декабря 1970 года от работы отстранили. Обязанность возглавить команду до конца сезона возложили на отца. После окончания чемпионата папа был утвержден на этой должности и стал совмещать две работы: главный тренер ЦСКА и главный тренер Вооруженных сил.
Начиная с конца декабря 1970 года папа начал новый тренерский период своей жизни, который накрепко связал его с ЦСКА. До конца своих дней папа считал себя цээсковцем, а баскетбольную команду ЦСКА, кто бы ее ни тренировал после него, — своим детищем. Он относился к ней с таким вниманием, нежностью и заботой, как к своему ребенку. О взаимоотношениях Александра Гомельского и Центрального спортивного клуба армии, о его работе с командой я уже буду рассказывать в следующей главе.
Но справедливости ради, мне кажется, нужно добавить еще одну историю. Через некоторое время после того, как с папой случились неприятности, связанные с таможней, была получена информация о том, что ту злосчастную анонимку на папу написал Арменак Алачачян. Его цель была абсолютно понятна. Единственное место под солнцем для баскетбольного тренера в СССР — это место главного тренера сборной команды страны.
И Арменак считал, что если у него хорошо получается работать с командой ЦСКА, то по логике вещей, если Гомельского снимут, первым претендентом на должность главного тренера станет он сам. Поэтому та анонимка была написана в целях дальнейшего построения карьеры. Но тогда проверить это было совершенно невозможно. Было ли это письмо написано рукой именно Арменака Алачачяна, мы не знаем и сейчас, но логика подсказывает, что такое вполне могло случиться. Ведь обострение отношений между двумя тренерами произошло не на ровном месте. Оба стремились к одной цели, и конкурентная борьба завела их человеческие отношения в тупик.
Судьба сложилась таким образом, что решение Федерации баскетбола СССР в декабре 1970-го было вынесено все-таки не в пользу Алачачяна. На должность главного тренера был назначен Владимир Петрович Кондрашин, а Арменак остался у разбитого корыта. Но он не растерялся. Он вообще был энергичным, предприимчивым человеком, и после того как его освободили от работы с командой ЦСКА, написал рапорт об увольнении из армии. Это было достаточно сложно сделать, ведь он был майором и членом КПСС, но Арменак нашел изумительный выход. Он перестал платить членские партийные взносы, и через год его автоматически исключили из партии. А беспартийных офицеров в нашей армии не держали.
В конце 1971 года после увольнения из армии семья Алачачяна — он, жена, сын и дочь — выехали в Канаду, где уже давно жила старшая сестра Арменака. На этом можно было бы уже поставить точку, но я все-таки хочу рассказать еще об одном эпизоде, свидетелем которого я был. В 1994 году чемпионат мира по баскетболу проходил в канадском городе Торонто.
Мы приехали туда всей семьей — папа, я с женой Ларисой, а также мои младшие братья Александр и Кирилл. Мы с папой комментировали матчи. И однажды на трибуне увидели Арменака Алачачяна, который практически не изменился, только из жгучего брюнета стал абсолютно седым. Он стал состоятельным бизнесменом, владельцем обширной сети ювелирных магазинов.
И представляете, именно там, в Торонто, два бывших тренера команды ЦСКА все-таки помирились. Еще раз встретившись в ресторане, где мы сидели, они отошли за дальний столик и о чем-то долго разговаривали. После этого я понял, что примирение произошло. Через двадцать четыре года, не желая слышать друг о друге ни единого слова, они снова нашли общий язык. Арменак Алачачян пригласил папу в гости, после чего сам приезжал к нам в гостиницу. И расстались они все в тех же теплых и дружеских отношениях, в которых они были в 1960-х годах.
... продолжение следует ...
